Разрушенные идеалы

      Солнце только встало из-за горизонта, а Кавех уже был на ногах. Он поспал всего пару часов, поэтому чувствовал себя разбитым. Архитектор стал поспешно собирать свои вещи в коробки, стараясь делать это бесшумно. Он не хотел разбудить аль-Хайтама. Лучше прямо сейчас спокойно уйти и больше никогда не видеться. Кавех не мог ума приложить, где будет жить, но был уверен в том, что всё лучше, чем оставаться в этом доме. Сказанные в пылу гнева слова секретаря до сих пор жгли сердце. Кавех и рад бы спустить ситуацию на тормозах, прикинуться, что это всего лишь их очередной спор, но сколько такое может продолжаться... Аль-Хайтам жёстко нарушил границы и перешел черту. Теперь остается только одно — принимать решительные меры.       В гостиной царила мертвая тишина. Утренний свет окутал комнату мягкими лучами. С улицы доносилось лишь пение птиц и шелест листвы. Кавех бросил взгляд на входную дверь. Одно движение — и он окажется за порогом. Только сейчас архитектор понял, что, приняв такое решение, назад дороги не будет. Он решил напоследок ещё раз всё хорошенько обдумать, чувствуя, как сомнение закрадывается в душу. В этот момент из своей комнаты вышел аль-Хайтам. Они встретились друг с другом взглядами и замерли. Секретарь выглядел ещё хуже Кавеха: спутанные волосы торчали в разные стороны, темные круги под глазами делали вид уставшим и невыспанным. Поникший вид говорил о том, что эта ночь тяжело далась ему. Он стоял в своей пижаме и выглядел таким домашним, но в то же время несчастным.       — Услышал, как ты собираешься, — спокойно проговорил аль-Хайтам, нарушив тишину.       — Я сейчас уйду, и ты сможешь поспать, — строго сказал Кавех и принялся копошиться в вещах.       — Куда ты собрался?       —Не знаю… Не важно… — нахмурился Кавех. Его вытащили из собственных размышлений и теперь оставалось одно: довести дело до конца.       — Прекрати.       — Что?       На мгновение Кавех перестал пытаться впихнуть свои вещи в коробки и отвлёкся на аль-Хайтама. Тот подошёл ближе и всмотрелся в глаза соседа. Секретарь вначале нахмурился, затем произнёс на выдохе:       — Я прошу прощение за вчерашнее. Мне искренне жаль за то, что я тебе наговорил.       — Что-о-о?! - на этот раз Кавех действительно удивился.       Ему начало казаться, что разум подводит его, а бурное воображение выдаёт такие фразы. Чтобы сам аль-Хайтам извинился? Да ещё и первым? Быть такого не может!       — Ты все слышал, — ответил он и вздернул подбородок.       Собственная гордость никуда не делась. Она всё так же была присуща аль-Хайтаму. Однако ему стоило огромного труда побороть себя и произнести эти слова. Он не спал всю ночь, обдумывая вчерашний вечер, и пришёл к выводу, что действительно виноват.       В это время Кавех, напротив, хитро прищурился и ухмыльнулся.       — Интересно, если искренняя благодарность звучит трижды, то значит ли это, что и искренние извинения нужно произнести три раза?       Аль-Хайтам понял, к чему клонит Кавех, но не стал отпираться или спорить. Его даже позабавил такой ответ. Как оказалось, сосед не промах, за словом в карман не полезет.       — Прошу у тебя прощения. И еще раз прошу прощения.       У Кавеха чуть глаза из орбит не вылезли. Последний раз он пребывал в таком шоке, когда увидел ту самую злополучную зону увядания рядом с Алькасар-сараем. Архитектор потерял дар речи от поведения аль-Хайтама, то и делая, что глупо моргая.       Пока Кавех стоял столбом и не знал, что ответить, аль-Хайтам подошел к шкафу и с верхней полки достал мешочек с морой. Он положил его перед архитектором и сказал:       — Держи. Можешь ничего не возвращать.       Кавех начал рассматривать мешочек, не зная, стоит ли принимать такой дар. В это время Аль-Хайтам уже дошёл до двери, которая вела на кухню, но не успел переступить за порог. Его остановил Кавех, проговорив:       — Я тебя не понимаю. Вначале ты злишься и отчитываешь за то, что я отдал все свои деньги какой-то мошеннице, а теперь сам же предлагаешь мне мору, не требуя вернуть долг. Причём делаешь это так равнодушно, как будто тебе плевать на всё и всех….       Кавех не смог договорить до конца. Он заметил, как плечи аль-Хайтама стали быстро подниматься и опускаться. Секретарь напряжённо дышал, опустив голову. Казалось, что он что-то обдумывает. Кавех насторожился, не зная, чего ждать от соседа. В следующее мгновение аль-Хайтам развернулся и быстро направился к Кавеху. Тот опомниться не успел, как почувствовал чужие губы на своих. Архитектор никак не мог предвидеть такой поворот событий, поэтому растерялся и не знал, как себя вести. А вот аль-Хайтам времени не терял. Он нежно, но настойчиво целовал соседа, прижав его за талию к себе. Нежные губы мгновенно одурманили секретаря. Даже не совсем понимающий Кавех, который слабо реагировал на внезапную близость, не мог помешать в изучении своего же рта. Аль-Хайтаму было достаточно того, что он может делать всё сам.       Когда же он отстранился, то увидел недоуменные глаза Кавеха перед собой.       — Достаточно равнодушно? — проговорил аль-Хайтам и, не дождавшись ответа направился на кухню, но застыл на пороге. Он обернулся вполоборота и добавил. — Я не буду тебя останавливать. Ты волен сам решать, что делать. Просто знай: я не хочу, чтобы ты уходил.       С этими словами он отправился на кухню. Сразу же начали звенеть чашки. Послышался шум чайника. Кавех невольно вспомнил, что аль-Хайтам любит пить по утрам чёрный кофе без сахара. Это его всегда бодрит. Архитектор не видел его, но мог предугадать каждое действие. Сперва аль-Хайтам заваривает излюбленный напиток, затем идёт в гостиную, усаживается на диван, достаёт очередную заумную книгу и начинает читать, периодически ворча, когда увидит несостыковки. Как странно. Они прожили вместе всего несколько месяцев, регулярно ссорились и не особо стремились сблизиться, но знали о повадках и привычках друг друга. Эта информация хранилась на подкорке, как будто была жизненно необходимой. Не сказать, что Кавех обращал внимание на ежедневные ритуалы аль-Хайтама, но почему-то именно они настолько сильно отложились в голове.       Кавех продолжал смотреть на вход в кухню, где только что стоял аль-Хайтам. Архитектор слегка коснулся подушечками пальцев своих губ, ощущая на них вкус внезапного поцелуя. Он до сих пор не мог понять, что это было и было ли вообще. Кавех стал размышлять, не начал ли сходить с ума. Поцелуй всё ещё казался какой-то иллюзией, но мурашки по коже и ощущение прикосновений на губах отчётливо ощущались.       Ему понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. Когда разум, наконец, прояснился, Кавех начал рассматривать погром в гостиной, к которому добавилась ещё и куча коробок с его вещами. Постояв так немного, он театрально сплюнул, мол, да пошло всё, и отправился на кухню.       Аль-Хайтам стоял спиной к Кавеху и возился с кофе. Он был настолько увлечён приготовлением напитка, что не заметил ещё одного посетителя. Кавех уселся за стол и, вздохнув, подпер голову руками.       — Сделаешь и мне кофе? — поинтересовался он.       Аль-Хайтам обернулся и подозрительно посмотрел на соседа.       — Ты ведь не любишь крепкий черный кофе?       — Что-то сейчас захотелось.       Секретарь коротко кивнул и достал из шкафчика ещё одну кружку. Кавех продолжал сидеть за столом, с интересом рассматривая природу за окном. Он и подумать не мог, что в этот момент аль-Хайтам улыбается сам себе.

***

      Уборка в доме стала привычным делом для Кавеха. Каждый раз, начиная хлопотать по хозяйству, он проклинал аль-Хайтама, но продолжал выполнять обязанности и за него, и за себя. Секретарь упорно не хотел тратить время на столь бесполезные дела. В свою очередь, Кавех чувствовал себя обязанным за то, что ему предоставили жильё. Он мог поворчать, что весь дом держится на нем, но всё равно брал тряпку в руки и приступал к уборке.       Так было и сейчас. Кавех протирал пыль, параллельно размышляя над новым проектом. Мысли и идеи настолько поглотили его, что он не сразу заметил, как аль-Хайтам вошёл в дом. Кавех обратил на него внимание только после того, как он болезненно простонал и завалился на диван.       — Ты плохо выглядишь. Что-то случилось? — поинтересовался Кавех, прервав уборку.       — Таскал сегодня огромные коробки с документацией, потому что рабочий персонал куда-то запропастился, — ответил секретарь и откинул голову назад, опираясь на спинку дивана.       — Ничего себе! — воскликнул Кавех и уселся рядом с аль-Хайтамом. — Наш изнеженный ученый попробовал поработать руками. Теперь-то ты знаешь, какого мне тащить весь дом на себе.       — Тащить на себе? — прыснул секретарь и начал наклонять голову то влево, то вправо, чтобы размять шею. — Если бы не мои вложения, здесь и убирать нечего было бы.       — Ты в своём репертуаре. Принижаешь одно занятие и возвышаешь другое.       — Всего лишь факты, не более.       — Агх!       Кавех нервно вздохнул и, сложив руки на груди, развернулся от соседа. Некоторое время они сидели в тишине. Лишь аль-Хайтам периодически постанывал от боли в спине, стараясь массировать её себе.       Архитектор краем глаза наблюдал за этой картиной. Что бы аль-Хайтам ни говорил, а Кавеху было жаль его сейчас. В голове пронеслись воспоминания о том, как приходилось ему самому страдать от ужасной боли в спине после ночёвок в таверне. От этих мыслей он скривился и, развернувшись обратно к соседу, пододвинулся ближе.       — Иди сюда, — проговорил Кавех и начал легонько массировать плечи аль-Хайтама.       Тот застыл от неожиданности, но не стал отстраняться. Тёплые руки мягко массировали шею и плечи. Пару минут подобных действий — и тело аль-Хайтама обмякло, а сам он полностью расслабился, наслаждаясь столь необходимым массажем. Говорить ничего не хотелось. Всё было и так хорошо. Секретарь чувствовал, что вот-вот достигнет экстаза. Аль-Хайтам не помнил, чтобы кто-то ему разминал спину, поэтому понятия не имел, сколько удовольствия это приносит.       — М-м-м, — тихо, но не менее сладко простонал он, не в силах сдерживаться.       Кавех на мгновение замер, не ожидая подобной реакции. Такого аль-Хайтама он не знал: нежного и податливого. Будто котёнок ластился под руками.       Удивление длилось недолго. Вскоре истинный аль-Хайтам дал о себе знать.       — За массаж денег не дам.       — Архонты, да я не ради этого! — возмутился Кавех. — Просто хотел помочь тебе расслабиться.       — Ладно, тогда можешь продолжить, — ответил секретарь и удобнее устроился на диване.       — Тебе нужно снять майку. Так будет удобнее.       Аль-Хайтам согласился и оголился до пояса. Взору Кавеха предстала мускулистая спина с широкими плечами. Раньше он уже видел соседа без верхней одежды. Однако это длилось всего пару секунд, пока аль-Хайтам переодевался или доходил до ванной. Сейчас же Кавех мог в мельчайших подробностях изучить тело секретаря. Он коснулся лопаток соседа, ожидая, что кожа у такого сухаря как аль-Хайтам чёрствая, но она оказалась мягкой и бархатистой. Кавех вздёрнул бровь вверх, открывая для себя новые особенности сожителя.       Всё время, пока Кавех делал массаж, они молчали. Только аль-Хайтам иногда направлял архитектора, показывая, где болит особенно сильно. Несмотря на то, что Кавех нигде не учился массировать спину, у него получалось довольно неплохо. Более того, это дело приносило и ему удовольствие тоже. Он всё ещё не мог оторваться от нежной кожи. Хотелось её касаться, гладить, сжимать. Она ощущалась так, будто архитектор окунул руки в гору пушинок. В какой-то момент Кавех начал изучать изгибы тела аль-Хайтама с архитектурной точки зрения. Если бы ему выпал заказ, в котором необходимо разработать статую, то в качестве референса выступил бы секретарь Академии. Вот она — профдеформация. Или всё же влюбленность.       Кавех медленно опустился к пояснице и вдруг замер. Внезапно низ живота скрутило от сладостного ощущения. Он почувствовал нарастающее возбуждение. В одночасье в и без того свободных штанах стало тесно. Кавех поёрзал, пытаясь найти удобное положение, но всё было безуспешно. Архитектор был готов взмолиться Архонтам, не понимая, что на него нашло и почему именно сейчас. Неужели это из-за аль-Хайтама?       — Быть не может…       — Что? — откликнулся секретарь.       Кавех резко отстранился. Он не ожидал, что скажет фразу вслух, поэтому начал поспешно оправдываться.       — Всё хорошо… Э-э-э, тебе стало лучше?       — Да, намного, благодарю, — ответил аль-Хайтам и всем телом повалился на спинку дивана.       Теперь архитектор смог увидеть и оголённую грудь соседа. Он начал часто дышать, прикладывая все силы на то, чтобы не опустить взгляд снова. Внизу живота, казалось, всё перевернулось вверх дном. Кавех почувствовал новое ощущение, но уже болезненное. Его тело бушевало и требовало разрядки. Как бы он ни противился этому, а себя не обманешь. Ему действительно нравится высокий, мускулистый человек с рельефным прессом, который сидит напротив. Причём настолько, что вызывает подобную реакцию.       Кавех судорожно схватил подушку и, закрыв ею пах, поднялся с дивана.       — Я пойду.       Он хотел было как можно скорее ускользнуть в свою комнату, чтобы аль-Хайтам ничего не заметил, но сосед остановил его.       — У тебя и так в комнате три подушки. Зачем тебе еще одна?       — А-а-а-э-э… - протянул Кавех и бросил через плечо. — Мне их мало. Люблю обложиться подушками. Так… лучше спится.       Архитектор сам не понимал, что несёт. Хотел поскорее отделаться от аль-Хайтама и скрыться, пока лёгкий румянец на щеках не превратился в красное пятно. Он бегом бросился в свою комнату и запер дверь. После упал на кровать и от стыда зарылся лицом в подушку. Хотелось провалиться сквозь землю, сделать хоть что-то, только бы не чувствовать напряжение, которое не собиралось отступать. Тогда Кавех начал ворочаться в бешенном темпе, чтобы поскорее измотать себя. Не помогло и это. Разум предательски напоминал о довольно быстром и очевидном варианте снятия напряжения, но архитектор не поддавался. Не сейчас. Не из-за аль-Хайтама.       Где-то в сторонке издал автоматизированный звук Мехрак. Кавех повернул голову и заметил, как чемоданчик хитро сощурился.       — Чего ты уставился? - негодовал архитектор и добавил после того, как увидел, что Мехрак растянулся в улыбке: — Вот сейчас вообще не смешно!       Тяжело вздохнув, Кавех понял, что осталась последняя надежда: подумать о чем-то отвлечённом. Он начал перебирать в голове все возможные темы. Пернатые плесенники, погода в Сумеру, водоёмы, зоны увядания, экология региона… Кавех предусмотрительно не стал вспоминать архитектуру, так как она с недавних пор стала ассоциироваться с соседом. Надо сказать, это действительно помогло. Возбуждение сошло на нет. Он мысленно поблагодарил Архонтов, что ему не пришлось усмирять себя другим способом. А вот стыдно архитектору было ещё долгое время после.