Каждый бродячий кот...

Если Гарри чего и не любил искренне и всем сердцем — так это непрогнозированные неожиданности. Он ведь лично проверил — Сторибрук был надежно закрыт от мира, никто случайный внутрь не попадет. Много ли в этом мире «потеряшек» из Фейритейла? Попавших на Землю всевозможными разными путями — выходило как-то даже слишком, по самым скромным подсчетам. А ведь миров великое множество, многие копии друг друга, сделаешь шаг меж ними и не заметишь разницы… У судьбы странное чувство юмора. Но трое — а если посчитать и сына Румпельштильцхена, так все четверо, — уже не совпадение. Пятеро? У Гарри сами собой обнажались клыки, стоило заметить фигуру некоего Августа, рассекающего на мотоцикле так деловито, будто у него есть реальное дело в Сторибруке. Но еще больше бесило, что такое демонстративное появление в городе очередного новичка спугнуло несколько скользких личностей, мосты с которыми Гарри только-только начал наводить. — Что ты знаешь о нем? — Румпельштильцхен тоже не сводил подозрительного взгляда с Августа. — Что он приезжий и называет себя писателем. — Гарри щелкнул недовольно языком. — Взбаламутил воду… И хоть бы что-то полезное — да просто хоть что-то — делал. Так нет, катается только и рядом с Эммой пытается отираться. — Пытается… — скривил губы в странной гримасе Румпельштильцхен. — Неужто, получив память, Охотник расстарался с опекой? — Ты удивительно точен, — фыркнул Гарри, отвернувшись наконец-то от окна, из которого наблюдал за Августом. — Эмма раньше пыталась не беситься из-за его ухаживаний, а теперь — не удавить за ту самую излишнюю опеку. — И как, выходит? — заинтересованно повел тростью в сторону Румпельштильцхен. — Ну, Охотник все еще жив, — хмыкнул Гарри. — Но уже дважды был избит, мне местный доктор жаловался под кружку-другую темного у "Бабушки". Главное, что Охотник смирился и не мутит воду, — стал серьезным Гарри. — Но Реджина не оставляет попыток повлиять как-то иначе, — на миг презрительно скривил губы Румпельштильцхен. — Ты останешься здесь или уйдешь? — переключился он резко на другую тему. — А ты куда деваешься? — Гарри потянулся, не вставая с кресла, прищурил глаза. — Следует одного заемщика прижать. За неуплату, — зло усмехнулся Румпельштильцхен. — Ах, это личное… — почти пропел Гарри и легко вскочил. — Прогуляюсь с тобой, посмотрю хоть на работу твоего телохранителя. — Котенок желает знать к чему стремиться? — А как же, — улыбнулся широко Гарри, не скрывая клыков. — Место ведь хлебное, непыльное… Информации никогда не бывает много — жизнь не раз учила его этой простой истине. Как и той, что иногда достаточно наблюдать — и вода сама принесет тебе труп врага… Лишь чуть подгадать события, берег ведь длинный, где-то песок, где-то камни, где-то чудовища… Жизнь. Поэтому Гарри лишь молча подпирал собой стену, смотря, как Румпельштильцхен за долги отбирает у цветочника фургон. Бедный цветочник — теперь-то понятно, почему его королевство вечно терпело столько бед, с таким-то неудачным правителем. Непонятно, почему Леопольд так и не захватил столь ничтожного соседа — этого и отец не понимал, только задумчиво щурил глаза, когда речь о том заходила. Но Гарри ушел из дома в шестнадцать. Когда Реджина наложила проклятие — ему должно было быть девятнадцать. Он многое пропустил из общей геополитической обстановки Фейритейла — многое же и не знал, все же Зачарованный Лес с его королевствами и жителями был достаточно далеко от их Царства. Отец-то за ситуацией следил, какие-то свои дела со многими… одиозными личностями имел, но Гарри, как ни крути, был слишком мал, чтобы до конца во все это вникать. Без сомнений, Румпельштильцхен был «знаменитостью» общемировой величины, слухи о нем и его делах летали всюду. Но вот нюансы и подробности… Некоторые рассказывала мама — до того как неожиданно исчезла. Так Гарри знал, что у того есть молодая служанка… Была, конечно же. Со смехом мама как-то упомянула и про разбитую чашку — как раз за пару дней до своей пропажи. Давние события и обрывки — Гарри ежесекундно сопоставлял картину, пытаясь ничего не упустить. Так и на чашку во время первого визита в ломбард он обратил внимание больше из-за несоответствия… И смутного чувства, что да, оно. А дальше лишь раскручивал Румпельштильцхена на реакцию, играя случайно полученным слепым козырем. Гарри знал про служанку — не помня, впрочем, ее имени. Знал про чашку, удивительно дорогую Румпельштильцхену; так ни в один из следующих многочисленных походов в ломбард (а он там почти каждый день тусуется) Гарри больше ту не видел. Узнал короля-цветочника… у которого точно была дочь, да, ненамного старше самого Гарри. И тем показательней была реакция Румпельштильцхена. Злорадство и презрение, жестокость и резкость… Гарри на секунду позволил себе растянуть губы в довольной улыбке — однозначно не зря прогулялся. Оставался еще вопрос, почему и зачем Румпельштильцхен позволил ему эту сцену увидеть… Но по одному ответу за раз, пожалуй. Не стоит жадничать, в самом деле, мама ведь не зря его учила. — И что теперь будешь с этим фургоном делать? — Гарри скептически сколупнул с дверцы машины кусок потрескавшейся краски. — Судя по внешнему виду — его только на запчасти и можно пустить. Ну или попытаться и дальше без толку продавать в этом убожестве цветы. — На запчасти и пущу, — фыркнул Румпельштильцхен, одновременно кивая телохранителю (имя которого Гарри так и не выяснил… да и не пытался это сделать), чтобы он куда-то отогнал фургон. — У нас так-то целая свалка зачем-то есть, вот как раз и будет новый экспонат на ржавчину. — Вот мне тоже интересно, зачем в этом городе свалка, если люди, словно мухи в янтаре, во времени застряли. — Все вопросы к Реджине, что там она накрутила… Волосы ведь Белоснежке она остричь додумалась, — усмехнулся Румпельштильцхен, поигрывая тростью. Гарри хохотнул, но больше задумчиво, чем весело. Волосы остричь додумалась и склеп себе обустроить тоже… А что насчет?..

***

— Гарри, где следует искать Голда, желающего с кем-то «разобраться по-свойски»? — В охотничьем домике, — зевнул в телефон Гарри, потягиваясь. — А тебе зачем? — Долгая история, а под рукой нет бокала вина, чтобы ее скрасить. — Намек понял, вечером будет романтический, — мурлыкнул он, — ужин, ты уж соответствуй, — насмешливо прищурился, пусть никто и не видит. — Неужели и на домашнюю кухню расщедришься? — мягко рассмеялась на том конце звонка Эмма. — Милая, я ужин только убить могу и на порог притащить, а приготовить — у меня же лапки. Так что доставки наше все, благо в «Белом кролике» удивительно сносные блюда, пусть и название подкачало. — Ладно, мы с Грэмом уже подъезжаем, так что увидимся вечером. Спасибо за наводку. — До вечера, — с улыбкой сбросил вызов Гарри. А затем, не переставая улыбаться, задумчиво постучал краем телефона по губам. Много ли в Сторибруке людей, с которыми Румпельштильцхен хотел бы «разобраться по-свойски»? Не брезгуя запачкать руки, минуя столь любимые им сделки и договора… Жизнь явно набирала оборотов и новых красок. Какая прелесть. Гарри потянулся, не вставая с дивана, где так удобно валялся, лениво раздумывая, сегодня ли наведаться во временный изолятор при участке или уже завтра, после разговора с Эммой. А впрочем, пока много важнее решить, что же они будут есть — и сделать соответствующий заказ. Ужин вышел на славу. Особенно мясо. И вино. И взаимный смех, когда они в самый раз под настроение вспоминали, как пытались втроем с Баки переплыть Атлантику на катере с пустым бензобаком, зато аж с целым одним веслом на борту. А ведь даже нельзя сказать, что они от кого-то пытались сбежать таким образом или там контрабанду провезти какую-то… Хотя нельзя сказать, что не пытались. — Зато как Баки тогда ворчал, — ткнула вилкой в сторону Гарри Эмма. — Это Баки, он всегда ворчит и причитает… Когда не репетирует зловещий смех, — с хитринкой сощурился Гарри. — Да и кто виноват, что он единственный из нас знал, как держаться за то весло дурацкое! — А я говорила тебе не сливать бензин, он еще пригодится, так тебе ведь надо было на бензоколонке покрасоваться, поэтому и пришлось веслом пользоваться. — Эмма потыкала все той же вилкой в потолок, видимо пытаясь так верховенство собственных мыслей показать. Гарри же в ответ показал ей верховенство языка — высунув тот шкодливо. — Кто же знал, что нам придется в открытый океан выбираться прям на том же катере, где я бензин сливал? Ты что, не могла что-то поприличней угнать?! — Если бы кто-то панически не вопил мне на ухо «спасай-бежим-убивают», то может и «что-то приличней» угналось бы. А так сам виноват. — Вот не надо, про «спасай-бежим-убивают» не я, а Баки кричал! — Действительно? — приподняла бровь Эмма. — Зуб даю, — закивал Гарри. — Баки, — добавил, чуть подумав. — И здесь Баки крайний… — Судьба такая, — нарочито тяжко вздохнул Гарри. Они переглянулись — и захохотали. Хороший вечер, в самом деле. — Так что там с попыткой самосуда? — Перелом двух ребер и закрытая черепно-мозговая, — покачала бокалом вина Эмма. — Но не думаю, что Голду будет сложно даже такой больничный счет закрыть. — И за что же такая… честь? — За кражу. Вот только какой же именно предмет цветочник ему и не вернул — Голд так и не признался. Только губы кривил. Зато Грэм смотрел на него, как пес, получивший под зад ногой, пока закрывал в камере. Чего-то я явно не понимаю в их высоких отношениях. — Ну, городок маленький, все друг с другом связаны, сама знаешь, как оно бывает. — Слишком много «высокого» для маленького городка, тебе не кажется? — Эмма на Гарри не смотрела, искала истину в переливах вина в бокале. Гарри тоже отвел взгляд, задумчиво скользнул по свечам, отражению стола в окне… — Точно хочешь услышать мой ответ сейчас? — Гарри тоже уже не шутил. Они столько лет знакомы, дружат… Сейчас даже живут вместе и Гарри временами чему-то там учит Генри, когда настроение подходящее. Нюансы и оттенки. Истина и правда. Удобство и… — Я не знаю, — удивительно легко пожала плечами Эмма. — Здесь все такое странное. Что уже даже схемы Рэда кажутся простыми и понятными. Человечными. — Тогда найди свой ответ сама, — тоже пожал плечами Гарри. — Даже если он мне не понравится? — Эмма скривила губы в странной усмешке. — Даже. — Гарри не улыбался. Проклятие могла снять только любовь — это бесспорно. Вера никак на любовь не влияет — это тоже факт. Вот только те самые нюансы: вера отлично влияет на способности. И даже на способность любить — и быть любимым. Следующим утром Гарри заглянул в участок сразу после завтрака. Грэм как раз где-то пропадал, зато на месте была Эмма: бурча под нос ругательства, заполняла какие-то бумаги. Гарри было нетрудно подождать, пока она освободится, да и пришел он больше к Румпельштильцхену, чем к ней, поэтому спокойно завалился на диван, тыкаясь в телефон — и перемигиваясь время от времени с Румпельштильцхеном за решеткой. Самое интересное началось, когда пожаловала Реджина — свято уверенная, что Эмма с Генри совсем не видится, а потому ее можно «купить» часом совместного времени с ребенком. Но Эмма сомневалась, прикусила даже губу в попытках принять лучшее решение. Но решил все Румпельштильцхен, чуть заметно ей кивнув. И Эмма, сжав губы и кинув взгляд на Гарри, совсем никуда не собирающегося деваться, ушла. Ушла, оставив ненароком на столе телефон… Почему-то Гарри не сомневался, что диктофон она включить не забыла. Но ничего не сказал, только спрятал, отвернувшись на миг к стенке, усмешку. — Ну а меня чем подкупить попытаетесь, мадам мэр? — улыбающимся голосом уточнил Гарри, и не подумав хотя бы сесть. Но Реджина на провокацию не поддалась, только фыркнула и плечом дернула, — Гарри даже обиделся на столь скупую реакцию. Совсем ведь несерьезно выходит. — Назовите имя — или чашки вам не видать, — цедила слова Реджина, будто и не замечая, как давно заледенели глаза Румпельштильцхена, подписывая ей смертный приговор. — Ох, мадам, вас будто совсем вежливости не учили — а как же «пожалуйста»? — вмешался Гарри, пластичным движением встав, и скользнул вперед, приобнимая Реджину одной рукой за талию. — И в самом деле, — моргнув, протянул холодно Румпельштильцхен. — Пожалуйста, госпожа мэр, верните мне мою чашку. Гарри продолжал приобнимать Реджину, потому не мог не почувствовать, как закаменели ее мышцы. Будто плохо смазанная шарнирная кукла, она дернула рукой — и Гарри поспешил подстраховать, но чашка так и не упала, удержалась на кончиках пальцев. Реджина сопротивлялась, но договор… Меньше чем через минуту Румпельштильцхен уже держал чашку в руках, нежно-нервно оглаживая сколотый край. — И это все равно что назвать его! — фыркнула, вздернув голову, Реджина. Дернулась, пытаясь выбраться, но Гарри держал крепко. Он думал.