РАДИ ТЕБЯ. Баки

      Брок уже добрых два часа стоял в медблоке, подпирая стену и слегка запрокинув голову. Глаза слипались просто адски. Это были бессонные и очень беспокойные сутки, но несмотря на всю усталость, он никак не мог найти себе места, почти безотрывно глядя через усиленное стекло на команду медиков, окруживших распростёртого на операционном столе Зимнего.       — Сука. — зло выдохнул Рамлоу и бессильно прислонился затылком к стене. При одном лишь воспоминании о том, что именно из себя представлял Солдат, когда они притащили его на Базу, к горлу подкатил комок тошноты. Усилием воли Брок подавил позыв и снова тихо выругался. Ему сейчас категорически нельзя наружу. Он себя плохо контролирует. Ей-богу, он пристрелит Меркенса и всех этих выблядков из Веги.       Рамлоу перекатил голову по стене и посмотрел на серое лицо Зимнего. Боже, блядь… Если бы кто-то сказал ему, как сильно будут трястись руки, пока он топчется здесь в ожидании завершения операции, Брок бы не поскупился — двинул по ушам так, что потом только списание и слуховой аппарат до конца жизни.       За эти паршивые сутки всё словно перевернулось с ног на голову. Он многое понял, и в первую очередь — про себя. Осознал и теперь пытался переварить. Или же это осознание пыталось переварить его. Вон оно — осознание это — лежит, блядь, на столе трупом и смотрит цветные сны.       … Когда они пересеклись в точке сбора, Солдат уже ничего не соображал от кровопотери, но всё же потянулся к нему, как намагниченный. Даже почти смог встать, придурок. И Рамлоу словно переклинило.       Брок всегда отличался вспыльчивостью. О его взрывоопасном темпераменте было известно каждому, с кем он так или иначе имел счастье пересекаться. Но, чего уж точно никто не ожидал — так это того, что он так взбеленится из-за этого, по выражению солдатни, «ебучего киборга». Да Рамлоу и сам, наверное, от себя не ожидал. Хотя, чего уж там: чутьё его подводило крайне редко. И когда он, скрипя зубами, подписывал приказ сверху, снова передавая дорогущий Актив в чужие руки, то ещё тогда — до начала всей этой заварухи, как чувствовал, что это охренительно плохая затея. Но, его мнение, как водится, опять никто не счёл нужным спрашивать. Особенно Карпов, куратор проекта.       Вряд ли то, что произошло дальше, было виной Зимнего. Чтобы Солдат подставился под пули вот так — по собственной дурости, должно было случиться что-то совсем уж из ряда вон выходящее. Во всяком случае, Брок знал этого долбоклюя, как облупленного, и в правильности его действий был уверен, если не на все сто, то на девяносто девять процентов точно. Да и сама эта всратая миссия была из разряда «а нахрена тут нужен этот морозильник?». Однако, деваться некуда: Актив разморожен и отдан под чужое командование. Рамлоу, кстати, поставил мысленную галочку: костьми лечь, но выяснить у Карпова, с какого такого хрена — ведь ротаций не было настолько давно, что он опрометчиво позволил себе расслабиться. В итоге парень сейчас находился в таком состоянии, что кажется, вообще с трудом ориентировался в системе «свой-чужой».       Если не брать в расчёт того дебила, неизвестно зачем поставленного командовать операцией, то, скорее всего, проебался Меркенс — его работой было прикрывать Зимнего, пока Брок со своими ребятами надрывали жопы где-то в арьергарде. Рамлоу воочию видел, как отстрелявшийся Солдат сам приполз обратно, истекая кровью, и как эти обмудки просто отступили в сторону: ни помощи, ни сочувствия. Он сжал кулаки. За эти годы с ними случалось всякое, но в таком состоянии Зимнего Солдата Брок не видел ни разу, и, рванув к нему, в первые секунды даже успел подумать, что всё — опоздал.       Его ребята предусмотрительно обступили их непробиваемой стеной, даже бортанули кого-то, увеличивая дистанцию — никому не хотелось, чтобы Рамлоу подвёл себя и весь Страйк заодно под трибунал. Да и Зимний рисковал подохнуть там, прямо у всех на глазах, потому что не подпустил бы к себе никого, кроме своего командира, даже если бы желающих выстроилась целая очередь. Впрочем, последнее было крайне сомнительно, учитывая репутацию обоих.       — Солдат, — позвал Брок и тяжело опустился перед ним на колено, тотчас же вляпавшись в лужу крови. Через развороченные пластины жилета Зимнего проглядывалось сплошное месиво. Тут и дураку было понятно, что бинты и пластыри бесполезны, а за кровоостанавливающий порошок в кишках можно будет от халатов и по шее получить. При том — в самом прямом смысле этого слова. Рамлоу тяжело выдохнул сквозь сжатые зубы, сознавая, что всё, что у него остаётся — это три шприца сыворотки. И слова.       — Эй, Зимний… — он насухо сглотнул и прибавил тихо, почти ласково. — Детка. Посмотри на меня. Не отключайся, ладно? С меня же семь шкур спустят, ну.       Солдат несколько раз слабо дёрнулся, прежде, чем блуждающий взгляд с трудом, но, всё же, сфокусировался на командире. Глаза его стали какими-то особенно тёмными и… беспомощными, что ли? Впрочем, может, Броку просто показалось. Бледные губы шевельнулись, так, что можно было скорее угадать, чем расслышать:       — П-прин…то, к-к-ком… ир…       Рамлоу на секунду зажмурился, стараясь собраться с мыслями. Глупо, но к этому он не был готов. Вообще никогда не рассматривал такой вариант. Ведь это же Зимний, мать его, Солдат. С ним не могло и не должно было случиться ничего подобного. Брок почувствовал, что внутри зреет что-то до крайности ему чуждое, перекрывающее ту ярость, которая всколыхнулась в нём пару минут назад. Это был какой-то дикий коктейль из ужаса и горя, приправленный сверху совершенно неуместной нежностью. Рамлоу сделал над собой усилие, чтобы не кривить губы: разводить сантименты было не в его характере. До этого момента он вообще полагал, что такая функция в нём отсутствует. Но, глядя сейчас на Зимнего, в его мутные от боли глаза, Брок вдруг понял, как сильно ошибался.       Он заторможенно сморгнул, гоня все лишние мысли прочь, и достал из подсумка сыворотку. На всякий случай показал ампулы Солдату, чтобы тот не рыпнулся в случае чего, и быстро, одну за другой, всадил ему две инъекции: должно было подействовать за считанные секунды. Но, конкретно сейчас Рамлоу не был уверен, что подействовало — взгляд парня стремительно терял всякую осмысленность, а лицо приобретало пугающий серый оттенок.       Когда джет был уже в воздухе, проворно сокращая расстояние до Базы, Броку и вовсе начало казаться, что с момента взлёта прошла целая вечность. Он никогда не уповал на удачу, да и ложных надежд не питал, но когда Роллинз двойным жестом показал «семь», был готов взмолиться всем богам (или кто там обычно за них), лишь бы эти грёбанные семь минут не стали для Зимнего последними.       Солдат лежал на импровизированных носилках, почти до носа укрытый чьими-то наспех снятыми куртками, которые медленно тяжелели, впитывая кровь. Рамлоу вертел в пальцах последний инъектор. Это была первоклассная сыворотка, разработанная специально для Зимнего. Рядовым воякам эти синие ампулы могли только сниться. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из них, включая самого Брока, согласился бы применить их на себе: в каждой содержалось поистине лошадиное количество симпатомиметиков* и прочей лабуды. Две введённые дозы являлись тем допустимым максимумом, который смог бы осилить суперсолдатский организм. Но, Рамлоу каким-то шестым чувством понимал, что сейчас этого недостаточно. Вопрос, который мучил его последние пару минут — выдержит ли Зимний, потому как если третья ампула прикончит его… Впрочем, он запретил себе думать об этом.       Последней каплей стал едва различимый стон Солдата сквозь стиснутые зубы.       — Сейчас станет легче. — Брок потянулся к нему и аккуратно убрал волосы, налипшие на покрытый испариной лоб. Он едва заметно, через силу, улыбнулся, стараясь не выдать своего волнения и всаживая третью инъекцию, но, боже… как предательски сильно колотилось его сердце!       Солдат тут же вздрогнул и широко распахнул глаза, встретившись с Броком взглядом. Тот услышал, как с характерными щелчками перекалибровались пластины его бионической руки. Похоже, Зимний силился что-то сказать, но у него получилось лишь нечленораздельное шипение, а из уголка рта стекла вязкая капля слюны, смешанная с кровью.       — Тише, тише, ковбой. — успокаивающе зашептал Рамлоу и механическим движением стёр влажную дорожку с его щеки. Зарываясь пальцами в свои мокрые, торчащие в разные стороны волосы, он подавил тяжёлый вздох, ловя на себе косые взгляды и осознавая, как сильно он, всё-таки, влип. Но, терять ему было уже нечего. — Потерпи, детка. Всего две минуты. Плёвое дело. И мы никому не расскажем, как лучший парень из моей команды пускал тут слюни. Договорились? Смотри на меня.       До Солдата, по всей видимости, дошло, что на членораздельную речь сил уже не осталось, так что, не стоит и пытаться. С какой-то стороны, это даже радовало: то, что Зимний до сих пор в сознании и соображает, пусть и с трудом, вселяло надежду. И словно в подтверждение этих мыслей Солдат впился взглядом в Брока, безотрывно глядя ему в глаза, почти не моргая. При других обстоятельствах такой взгляд смотрелся бы довольно пугающе, но Рамлоу, на своём веку повидавший достаточно таких вот смертей, почти физически чувствовал, как Зимний цепляется за эту их связь, словно за единственную соломинку, не дающую провалиться в бездонную темноту.       Однако, когда джет наконец-то пошёл на посадку, Солдата все же повело, словно он начал терять последние силы с той же скоростью, с которой таяла высота — взгляд снова поплыл, и парень то и дело норовил отключиться. Брок понял, что счёт пошел на секунды. Правда, в случае с Зимним, он всё-таки надеялся, что на минуты.       На чистом автомате Рамлоу отдал пару коротких приказов, откровенно наплевав на командира Веги, ибо по его мнению, право голоса этот мудозвон проебал бесповоротно. Выносили Солдата осторожно, бережно даже: перспектива получить по шее от командира Страйка не улыбалась никому: ни своим, ни чужим. В джете после них остались только бурые пятна на полу, пустые инъекторы и куча пропитанных кровью, разбухших курток.       На взлётке их уже ждала бригада медиков, причём с такими недовольными ебалами, что у Брока в очередной раз едва не подгорело.       А дальше время будто снова замедлилось. Если бы не мерное тиканье часов в помещении оперблока, где уже третий час топтался Рамлоу и откуда, по причине всеобщей суеты, его никто не смог выставить, он был бы уверен, что операция только началась, потому что там — за стеклом — не менялось ровным счетом ни-хе-ра.       Несколько раз заглядывал Роллинз, докладывал обстановку и, вероятно, что-то спрашивал — если честно, Брок вообще это упустил. Весь его мир сейчас неожиданно сузился до парня, который был ни жив, ни мёртв, и от которого он с трудом мог отвести взгляд.       Краем глаза уловив движение в коридоре, Рамлоу раздражённо повернул голову. Если это опять Джек, то не пойти бы ему, к примеру, на хер. Заебал уже. Но, навстречу шёл тип в белом халате. Это был всё тот же Хоккинс — тщедушный докторишка, немощь которого явно компенсировалась мозгами и ловкостью рук, держащих скальпель, а то и что похуже. Впрочем, наверняка так оно и было: в Гидре задерживались только самые лучшие. Со своей стороны, Хоккинс тоже неплохо знал и Брока, и его вздорный нрав. Рамлоу даже криво усмехнулся, мысленно делая в адрес медицинского светила своего рода комплимент — знали ведь, кого к нему послать: понимали, что в случае чего, трогать эту рухлядь он побрезгует.       — Мистер Рамлоу, — сухо начал Хоккинс, крайне неприязненно оглядывая его с головы до ног. Да, видок у Брока был тот ещё — одни только пропитанные кровью и бог знает, чем ещё, штаны чего стоили. — Если вам нужна медицинская помощь, обратитесь за ней к доктору Манну. — он поджал тонкие губы. — В противном случае, я прошу вас немедленно покинуть стерильное помещение.       — Слушай, док, — Рамлоу утомлённо склонил голову набок, — Давай сделаем друг другу одолжение: ты от меня отъебёшься по-хорошему, а я это благоразумие запишу на твой личный счет. — и добавил, чтобы уж точно расставить все точки над i. — Я с места не сдвинусь, пока вы там с ним не закончите.       — Порядок доступа в медицинские боксы регламентирует соблюдение санитарно-эпидемиологических норм, — уступать просто так Хоккинс не собирался. Тем более, имел на это полное право. — А также оказание помощи медицинскому персоналу. — он презрительно посмотрел на берцы Брока и язвительно добавил: — Кроме того, вы Активу ничем не поможете. И так уже сделали более, чем достаточно.       В другой ситуации Рамлоу, возможно, и признал бы его правоту, но сейчас он был на взводе, а потому — явно не в состоянии вести переговоры. Старый сухарь выбесил ещё на взлётке, когда Брок доложил о дополнительной инъекции. Хоккинс на это лишь плечами передёрнул, не оставляя сомнений в том, на кого именно ляжет вина за возможный летальный исход Актива. Мысленному взору уже представилось, с каким звуком хрустнет нос этой сушеной воблы, но тут рядом замаячил силуэт Роллинза, на этот раз появившегося исключительно вовремя.       — Мы уже уходим, док. — примирительно проговорил Джек и, уложив тяжелую руку командиру на плечи, решительно потянул его к выходу. — Давай, старик, пошли. Приведёшь себя в порядок, пожрёшь хоть. Ничего с ним не сделается, он же как хренов терминатор.       Когда Рамлоу поднял потемневший взгляд на Роллинза, до него вдруг дошло, насколько феерично он проебался. Джек не дурак, в момент смекнул, что до этого дня Брок не ползал на коленях перед ранеными пацанами, дурея от отчаяния и бессилия, и явно нарываясь на неприятности. И то, что Зимний Солдат являлся ценнейшим Активом Гидры, способным полноценно заменить собой пару таких вот Страйков, совершенно не было тому причиной. Роллинз поджал губы, обещая этим не самый приятный разговор, однако, у него хватило ума и такта не начинать его прямо сейчас.       Криво усмехнувшись, Брок обронил многообещающее «I'll be back» и всё-таки позволил себя увести, а потом даже осмотреть на предмет мелких травм и ранений. В отличие от Зимнего, на нём в этот раз даже царапины не было. Потом, по настоянию всё того же Роллинза, он привёл себя в порядок: принял душ и переоделся в сменные тряпки. Даже перекусил чем-то, что Джеку удалось в него всунуть. Но, от всего этого легче не стало. Скорее даже наоборот — беспокойство тянуло изнутри, сворачивалось где-то за грудной клеткой тугим узлом и давило с такой силой, что дышать становилось почти больно.       Через пару часов, когда находиться в комнате стало совсем невыносимо, Брок предпринял ещё одну попытку проникнуть на интересующую его территорию. Стоит ли говорить, что в этот раз он даже до операционного блока не дошёл — шпион хренов. Надуманные жалобы на здоровье тоже оказались бесполезны. Подумаешь, хруст в коленном суставе или боли в спине: вердикт был неумолим — здоров, а стало быть, пошёл на хер. И тут Рамлоу, пожалуй, впервые в жизни пожалел, что в этот раз его не зацепило.       Оставалась только крошка Кейти. Вариант был, откровенно говоря, на крайний случай. Так как эта не в меру шустрая и напористая медсестричка вызывала у Брока неподдельный испуг. И да, он это честно признавал. Со всем своим мужеством, так сказать.       Так уж вышло, что после поспешного перепиха в тесной подсобке, Кейти буквально-таки поехала мозгами, и по первости даже преследовала Брока, в прямом смысле не давая ему прохода. Он, конечно, знатно охуевал, но вот зато его ребята веселились от души, наблюдая, как их доблестный командир, едва завидев в коридоре «ту самую Кейти-большие-сиськи», резко вспоминал о чём-то крайне важном и буквально на реактивной тяге сваливал прочь. Рамлоу тогда сделал для себя очень ценный вывод на будущее: думать головой прежде, чем совать хуй куда попало.       Стоит ли говорить, что окрылённая новыми горизонтами их отношений, Кейти как на духу выложила ему все подробности. Брок, конечно, чувствовал себя тем ещё мудаком, но зато теперь располагал кое-какими сведениями и о ходе операции, и о состоянии Зимнего. Можно было выдохнуть: всё закончится ещё нескоро, но парень стабилен. Рамлоу даже узнал, в какой палате Солдат предположительно будет чилить до полного восстановления и какой жрачкой его будут кормить, когда он сможет принимать пищу. Платой за ценную информацию была ключ-карта от той самой подсобки, выданная ему прямо из аппетитных сисек Кейти — эффектно, ничего не скажешь. И в которую он пообещал явиться сразу после аудиенции с Пирсом. Если выживет, конечно.