Lost cause

Их бункер разбомбили. Почти с землёй сровняли, и это учитывая, что само убежище находилось под ней. — О, у Вас включен блютуз. Замечательно. Товарищ, Вам требуется помощь? Ваннаби очень громко смотрит в сторону Пёрфект-Гёрл, склонившейся над его прибитым к земле одноногим телом. — Своих белых воротничков тебе что ли не хватает? «Вы»! Кто «мы»?! Я один здесь нахер! — огрызнулся он. Тщетная попытка скинуть с себя тяжеленный огарок стропила не увенчалась успехом. — Ебало стянул, мы незнакомы, — тихо констатировала по его динамику Пёрфект. Ваннаби на физическом уровне почувствовал, как к силе тяжести, впечатывающей его в землю, прибавилось тянущее осознание опасности для жизни. Вокруг стояла целая орда операторов, сейчас его могло записывать одномоментно десять камер, двадцать, пятьдесят — и все были устремлены только на него, как на последнее в своём роде животное или ужасающего преступника, пойманного на месте. На Пёрфект-Гёрл тоже смотрели. — Так Вам требуется помощь, товарищ? — отстранённо поинтересовалась она. — Ну типа, — ответил Ваннаби, чувствуя затылком отворот камер врачей. Обхватив своими тоненькими проволочными ручками обломок, который, наверное, по ширине превосходил её саму раза в два, и явно измазавши весь свой белоснежный костюмчик в копоти, Пёрфект поднялась вместе с куском металла, даже не прогнувшись в пояснице. — Да-а, — Ваннаби готов был присвистнуть, — погодка сегодня адовая. Она заговорила, только когда они отстали от строя шагов на десять. — Это чтобы пятилетки за час выполнять, мы там, в лаборатории, и не такие тяжести таскаем, — она повела камерой по горизонтали, перекидывая руку Ваннаби поудобнее, — я могу и тебя понести. Ваннаби с секунду поразмыслив, решил, что ничего плохого от этого не произойдёт. В этот раз — она его понесёт, а как ей ноги оторвёт — он её понести сможет. — Слыхал, наши это, — Ваннаби щёлкнул пальцами на горящий пустырь. Нужно было как-то начать разговор, а слухи Пёрфект, похоже, очень и очень интересовали. — Первый и последний раз ты это слыхал, дружок. В штабе скажут — скибидисты. — Чего? — изумился он, поворачиваясь на её руках. — Чё, реально наши?! — Это твои единомышленники. Такие же «на корню расхуярим». — Борцы, — благоговейно произнёс Ваннаби. — Экстремисты, — зло скрипнула Пёрфект, — рубят всех подряд, не разбирая своих и чужих. А мы, после недавних реформ, за ними всё это разбираем — столько агентов чинить. По кому они бьют в итоге? По системе? Нет, по нашему рабочему дню они бьют. — Они хоть что-то делают, хоть как-то противятся в отличии от вас, — найдя единственных на весь Альянс по-настоящему смелых агентов, Ваннаби почёл за честь защищать их в заведомо проигрышном споре. Он уже давно привык, что операторам ничего противопоставить, собственно, не может. Но разъебать по фактам в споре — не значит переубедить. Ваннаби не сомневался, операторам не составит труда доказать ему, что и «2+2=5», но вот поверит ли он в это, даже не умея считать? — ха-ха, вопрос хороший. — Делать ''что-то'' и ''как-то'' — идея не из лучших. Бьют они не по тем. А те, по кому бить надо, не то, что не сидят в местах их атак, они там даже не были никогда. До тех, по кому бить надо, они никогда не дотянутся, — Пёрфект-Гёрл даже шаг замедлила, речь из неё так и лилась. — Для этого мозги и нужны, чтобы среди этих не бегать. Был у нас один такой. Мирный, добрый, на кровь и агитплакаты почти смотреть не мог. — Чёт не верится мне в таких ангелов у нас в Альянсе… — А потом встал как-то раз с утра и ни с того, ни с сего, вынес у нас в роте половину кадров. Говорят, некоторых со стен соскабливать пришлось после этого психа. — А вот это уже по-нашему! — хохотнул Ваннаби. — Хорош парень! Жаль только, что в мусоросжигателе. Смех Ваннаби прервали: — А кто его знает, — задумалась Пёрфект, — Верх утверждает, что — да, его распылили. Ясно, что они бы так сделали, если бы поймали, но вот поймали ли? Таких «предателей» даже на памяти Ваннаби было пруд пруди, причём из его рядов — ноль, и от политики он с кентами стоял далековато. А пробьётся-таки какая-нибудь новость: один сбрендил, переуничтожал кучу агентов, второй с поля боя удрал в никуда. Конечно, каждого обязательно ловили — даже видеозаписи были, — но трудно ли найти виноватого, когда все вы на одно лицо? Разбомбленный бункер, оставшийся позади говорил… о некоторых стратегических недочётах. Не все были готовы, что операторам реально захочется поспорить. — Но кто-то же нас на воздух поднял, — развёл руками Ваннаби, — наверно он. Может один, может их там уже штук сто, а? Клёво было представлять, как этот добряк стоит сейчас на каком-нибудь сером коробчатом здании — вылитая статуя свободы. С автоматом или с детонатором представлять его не хотелось. Лучше бы был с букетом цветов. Здорово это, когда цветы в доме есть. Значит есть повод, значит, есть кому их дарить. Ваннаби никогда не видел цветов — ни живых, ни искусственных. Деревья мог по пальцам пересчитать. Всё выжгла война. — Я совсем тебя не боюсь, — будто бы немного удивлённо сказала она. — А с какого ты должна меня бояться? — ещё больше удивился Ваннаби. — Многие из наших боятся вас. Ораторов, имею в виду. Потому что нельзя вам верить. Да, свобода у вас безгранична, мозги не промыты, но. ты помнишь о чём мы говорили в последний раз? Ваннаби готов был взорваться. Его голова в самом эпицентре. Говорить лалалалино мерзкое «о сексе» не хотелось от слова совсем, ведь, судя по всему, в мыслях Пёрфект-Гёрл он и так пробивал своим интеллектом литосферу. А ведь точно! Вот она, недостающая часть пазла, всё это время находилась у самого диффузора. — О том, какие мы тупые, — сам себе поразился Ваннаби и рассмеялся. Пёрфект удовлетворённо пикнула. — Да, об этом, — но она, похоже, совсем не была удивлена его умом. — Почему ты постоянно смеёшься? — Не знаю, — он вновь засмеялся. — Ты всегда ржёшь, хотя я не говорю ничего смешного, а ещё быстро отвечаешь. Редко быстрый ответ может стать абсолютной истинной. Даже аксиомы. Знаешь, над своими словами стоит думать подольше. Намного дольше, чем это делаешь ты и твои друзья. — А сама-то не лишака берёшь на себя? — Ваннаби с трудом хранил спокойствие. По телу пошла вибрация, переходящая в натуральную трясучку. — Да, прости, если перегибаю, — стушевалась Пёрфект, причём буквально. Ваннаби почти потерял её из виду, находясь у неё на руках. — Я не хожу на фронт, всегда была в тылу. Не участвую в демонстрациях, в минутках ненависти. Вот у меня и остаётся уйма времени на такие мысли. Я много думаю. — А как- Вдалеке вырос отряд помощи. Ваннаби со скоростью звука вырвали из проволочных рук Пёрфект: она разжала пальцы настолько безропотно, что стало даже каплю обидно. На спасательном дроне Ваннаби выкинули в кучу таких же поломашек. В иллюминатор было не посмотреть — стекло не пропускало его вибрации, для ораторов окна были, как стены сплошняком. Тем не менее, вырисовывать картинку стоящей под взлетающим дроном Пёрфект-Гёрл никто вслух не запрещал. Иногда в целом разрешения спрашивать не стоит — мало ли что. Да даже если бы и запретил — какая им, анархистам, разница. **** — Самое обидное — у вас даже нету карты памяти. Про жесткий диск я вообще молчу. Смотрела чертежи, руки мои тоже там были. В ваших головах. Естественно, в идеале увидеть всё, что она говорит, своими ушами, но даже одного жалкого устного подтверждения было достаточно. Эта информация не нуждалась в проверке: Ваннаби вдруг понял, что не смог вспомнить в деталях абсолютно ничего позже сегодняшнего дня. Прошлое напоминало какую-то «Голову крестьянской девушки» — красивая, написана здорово, видел бы он цвета, ещё б красивше стала, да вот только один единственный вопрос: где там блять крестьянская девушка? Вот вглядывался сейчас Ваннаби в свою голову, как в эту картину, искал черты лица, глаза, платок, но видел только адский кубический сплав, прожигавший сквозную дырку. А через эту дырку, собственно, уже вылетали и глаза, и платок, и женское лицо. — Н-да. На такую тему мы с кентами чёт не кубатурили, — усмехнулся Ваннаби. Титанических усилий ему стоили эти смешки. При общении с Пёрфект-Гёрл вообще смеяться уже как-то не больно хотелось. — Оно и понятно. С твоей магнитной системой особо на такие темы не… «покубатуришь». Голос Пёрф за проведённые вместе взятые часы совсем изменился, перестал быть похожим на ваннабин. Так же оно было с тем оператором-оригами (горел, наверное, так же легко, как бумага). В каком-то смысле они продолжали дело друг друга этими диалогами — Пёрфект и тот оператор. Учили думать без наличия у ученика мозга. Не только подводили верблюда к водопою, но и заставляли оттуда напиться. — Вот, — она взгромоздила к себе на коленки распухший от бумажной бюрократии дипломат. Ваннаби автоматически протянул ей ладонь лодочкой. Они сидели на ледяной лестнице за пожарным выходом, но Пёрфект-таки обернулась вокруг лишний раз, посмотреть, нет ли рядом с ними камер: корпус-то чужой. — Попроси кого-нибудь из своих с такими же руками, как у меня, вставить это тебе в голову. Ораторов тоже делали на учёных, но в итоге отказались. — Ручонки помнят, думашь? — Ваннаби скептически прокрутил в пальцах карточку три на четыре. Слабо ему представлялся с чертежами и отвёрткой какой-нибудь орущий Кастер, наверняка горящий до сих пор в мусоросжигателе Эстренжер, или Лалала, который дней пять сможет не замечать отсутствия у себя головы. — У тебя ещё такие есть хоть? — Найду, — Пёрфект-Гёрл зацокала по полу шпильками, что были совсем чуть-чуть уже её голеней. — Ради такого случая можно найти. — Ну, бывай… **** Двадцати с хуем ораторам пришлось пожать руки, чтобы найти того бедолагу, которому придётся сегодня делить комнату с Ваннаби. Остальных сожителей пришлось выгнать, потому что кроме их двоих больше никто не помещался. И вот гнётся в проходе этот единственный учёный, под двадцать футов в высоту, звали его Вэйк-Ап, но песен с таким названием было ашалеть как много, так что особо надеяться на сигму-брутала не приходилось. В руках у него был до комичного малюсенький пакет, похожий на ёжа из-за прорезавших целлофан инструментов, а учёные коленки заметно дрожали даже под его необъятными шароварами, выданными явно не по размеру. На кого эти штаны шились — или за кем он их донашивал — страшно было представить. Ваннаби возлежал на проводах и мусоре в своей самой эротической позе, занимая пространства в комнате больше, чем гость. То, что единственной учёной заготовкой оказался ебучий пехотный колонщик смущало его в наименьшей степени. Руки у Вэйк-Апа здоровенные, дрожали хлеще коленей. Голос был писклявый и орастый — Ваннаби уже ненавидел его, что Джи-мена, но всё же какое-то тёплое чувство-таки разливалось в грудном отсеке от вида этого существа. Порыв защитить и пригреть за пазухой всухую бил в армрестлинге желание отпиздить. — Не боись, брат, не обижу, — сквозившая в голосе ласка, как видимо, на момент усыпила настороженность Вэйк-Апа. Эти большие парни всегда шугались, когда другие агенты не показывали рядом с ними страха. Особенно если они значительно уступали колонщикам в размерах. А Ваннаби умел быть хозяином положения. В следующую секунду Вэйк-Ап уже вывернулся во вспышку от водородной бомбы, угрожающе надвинулся на оппонента, успев надумать себе чёрти что и, кажется, возжелав размазать оратора по полу. Ваннаби устало потёр затылок, ударом открывая внутренний отсек. Он резво вскочил на ноги, и Вэйк-Ап снова съёжился. — Да ёбт, не бойся говорю, сдись, располажайся, — раскинул руки в стороны Ваннаби, похлопывая Вэйк-Апа по бедру, — щас чинить меня будешь! Хотя строение рук, с точки зрения Ваннаби, теряло свой смысл будучи в обхвате как фонарный столб, тем не менее, в недоделанного техника он верил всеми своими проводками. Вэйк-Ап угловато сел, будто спотыкаясь об ультразвук Ваннаби, стянул с проволочных ладоней перчатки — тоже, походу, выданные на вырост — и принялся за работу. С лёгким ужасом Ваннаби слушал скрежет в своём головном отсеке и чувствуя, как его покидает довольно объёмное количество деталей. Подловив момент, когда Вэйк-Ап отлучился за нужным инструментом, Ваннаби завернул руки на затылок. В нём ощущалась значительная такая дырень. — Дык… э-э-э, а тут типа эт э-э-э, ну есть уже, — прогрохотал Вэйк-Ап. Ваннаби попытался разглядеть колонщика, чтобы должным образом оценить обстановку, но понял, что динамик работает через раз, а значит, с голосом и зрением можно попрощаться. Кое-как в короткие вспышки вибраций он поднялся с коленей и наощупь пошёл искать Вэйк-Апа по комнате. Его руки нашлись почти сразу — в них была бережно зажата карточка, выданная Пёрфект-Гёрл. — Что?.. — со второй попытки задал вопрос Ваннаби. — Ну у тя уж эта херь типа была на в башке, чел, во, в руках держу на, — вообще не понятно с какой стороны говорил Вэйк-Ап. Его рука легла Ваннаби на спину и ровно на миг стало реально страшно. В целом, не очень сложно раздавить оратора, находящегося в состоянии первой группы инвалидности, с двадцатифутового ракурса сравнимого с котёнком. — Эта в моей башке была?.. — Была да в твоей башке на. — Дык ты нахер её оттудова вытащил тогда? — своевременно задался вопросом Ваннаби, запинаясь об провод. С грохотом он повалился на пол. — Да ты ёмаё! — неопределённо воскликнул Вэйк-Ап, поднимая подопытного на ноги. — Ты бля по делу тогда сразу на, говори на, чё чинить, а потом ты уже!.. — Суй обратно блять! — поразительно чётко для своего положения заорал Ваннаби, держась на одном только своём вспыхнувшем гневе. — Да щас, щас, ё! Свинтили Ваннаби далеко не с первого раза. То деталь какую-то проебут и потом по всей комнате шарятся час её ищут, то не в том порядке, то карточку эту опять вставить забудут — опять всё разбирать заново. Один раз собрали, Ваннаби уже обрадовался, встал, и понял что ультразвука нет, видеть он не начал — по новой, поехали, товарищи! У Вэйк-Апа от учёного что-то, да сохранилось, не смотря на то, что конструкторы оторвались на интеллекте колонщиков больше всего. Сколько бы раз Ваннаби не приходилось пересобирать — делал он это терпеливо и молча, даже музыку не включал. В общем, по ощущениям в тот день Ваннаби перенёс свой первый опыт орального секса. — То есть эта штукенция уже была в моей голове… Ты уверен, что такая же? Цвет другой там… Вэйк-Ап со ржавым скрежетом пожал плечами. — Да, это глупо спрашивать, сорян. Из динамика Вэйк-Апа играло «Красное солнце в небе» — вот он и молчал. В местном наборе эта песня была самой умиротворяющей. А отдохнуть после этого цирка с конями требовалось обоим. Ораторы валялись по полу, стоя на зарядках. Каким-то образом они умудрялись не соприкасаться ни в одной точке тел. Значит, карточка в голове уже была. А что это, собственно, за карточка? Что он прямо сейчас чуть не вставил себе в голову? И зачем ему вообще так срочно потребовалось вставлять какую-то флешку с трояном по первому же свисту Пёрфект? Ваннаби сел. — А чё это внатуре за карта? — Я не шарю, — лениво отозвался Вэйк-Ап, приглушая песню. — Да, тоже верно, — Ваннаби потёр затылок, на котором расползлась паутина царапин и потёртостей после их экспериментов. Ваннаби задумался. И ахнул. Конечно, до этого тоже бывало, но чтобы так основательно сесть и просто задуматься — это было в новинку. Мысли в голове не застревали, впрочем набита она была ими под завязку, обычно абсолютно пустуя по своей сути. Ваннаби казалось, что его колонку просто разорвёт, как гранату на поле боя — всё, только вспышка и оглушающий грохот. До этого думы проходили будто через плотное стекло. На заднем, как бы, плане, пока сам Ваннаби что-то делал, куда-то шёл, а когда танцевал они вообще из башки вылетали нахуй. Сейчас же стекло с треском сломалось. Одной из первых мыслей, совершенно без какой-либо минимальной логической привязки, был вопль: ''В какой же мы жопе! '' Вокруг будто образовывались линии магнитной индукции от напряжения и сам он посинел, а ворот рубашки точно должен сейчас жёстко стреляться статикой. Ваннаби схватился за голову. Он думал. Произошло ли это из-за переустановки, может Вэйк в нервах поставил не ту карточку или Ваннаби всегда мог в мысли — он не знал. А знать хотелось. Появилось любопытство, азарт, тяга к новому — что, например, из себя представляет эта карточка? И вариант проверить был. — А давай мы тогда тебе это хуйню пришпандорим?! — заорал Ваннаби, рассекая руками воздух в комнате и хлопая Вэйк-Апа куда попало — по плечам. — Да ты… кого?.. — привстал на локтях Вэйк-Ап. Ваннаби сжал в руках его рубашку. — Тю-тю? — он покрутил пальцем у боковой стороны колонки. Попытался отцепить. Отползти. Подняться. Стукнулся головой об потолок. Выругался пятистопным матом и вновь сделался тише воды ниже травы. — Да ты посмотри как меня с этой хуйни въебало! — продолжал орать Ваннаби не своим голосом и трясти его за плечи. Ощущение правда было схожее, как от испорченной батарейки. — А ты тольк переставил её в моей крышке пару раз! Ну тема, брат, давай! Вэйк-Ап мялся явно не из вежливости. Скорей всего его одолевало такое же животное, человеческое любопытство. — Ну как? — в нетерпении спрашивал Ваннаби, ещё не успев слезть с широких покатых плеч. Прокопавшись сначала несколько часов к ряду со своей головой, с чужой дело шло гораздо быстрее и ладнее — никакой карточки, как и подразумевалось изначально Пёрфект, там в помине не было. Да и руки поменьше не помешали. Вновь молча, Вэйк-Ап, что называется, прислушивался к своим внутренним ощущениям. Ваннаби свесился с его плеча вперёд. — Не, чёт не канает, — подытожил наконец Вэйк без особого воодушевления. Он опустился и стряхнул со своих плеч Ваннаби. Станцевал первые пять позиций из «Гангнам Стайла», прощаясь. — Я пошёл. — Пошёл… — оратор вяло покрутился на месте в ответ. У Ваннаби отчего-то опустились руки