***
В офисе Арсений ожидаемо производит фурор — сотрудники «Shastoon Inc.» возбуждённо перешёптываются, глазеют завистливо и восхищённо, кто-то подходит за автографом, кто-то украдкой фотографирует его на телефон. Обычно Арс такого не позволяет, но сегодня ему это только на руку — он очаровательно улыбается застывшему в ужасе фотографу и предлагает совместное селфи. В этом конкретном офисе он был всего один раз — когда компания Антона сюда только переехала, совершив резкий скачок на мировом рынке и сильно расширившись, из-за чего им понадобилось более вместительное помещение. Основная команда ему знакома — он тепло обнимается с Макаром, вместе с которым Антон поднимал бизнес с нуля, обменивается рукопожатием с минскими ребятами, которых Шаст нанял ещё студентами и которые теперь выросли до руководителей отделов. Новые же для себя лица он старательно сопоставляет с рассказами Антона, которые машинально запоминал, приветливо улыбаясь и мысленно распределяя всех по папкам «не представляет опасности» и «обратить внимание». Антон на всю шумиху только с улыбкой закатывает глаза и позволяет Арсу купаться в атмосфере всеобщего внимания, внимательно следя тем не менее, чтобы ни один не в меру восторженный поклонник актёрского мастерства не подобрался чересчур близко. Арсений чувствует на себе его горячий взгляд и не может перестать бросать ответные из-под ресниц, расплываясь в довольной улыбке каждый раз, когда кто-то поздравляет их с прошедшей свадьбой. Антон сдержанно благодарит, обнимая его за талию, и Арсений очень старается не выглядеть слишком уж гордо, но тихое фыркание Антона даёт ему понять, что в этом он безбожно проваливается. — У тебя на лице написано «выкусите, сучки, он мой», — шёпотом подтверждает его мысли Шаст, щекоча ухо тёплым дыханием. — Покажи мне, кто на тебя больше всех вешается, — маскируя кровожадность мягкой улыбкой, просит Арс, незаметно сканируя новомодный опен-спейс. — Чтобы ты их уничтожил? Нет уж, Арс, мне мои сотрудники ещё нужны, — закатывает глаза его бессовестный муж («муж», — мысленно напоминает всем в этом офисе Арсений) и увлекает его за руку в свой кабинет. Арсений замечает провожающие их понимающие взгляды разной степени пошлости и окончательно убеждается в том, что прийти сюда было хорошей идеей. И почему он раньше этого не сделал? — И вообще, ты не хочешь уделить немного своего звёздного внимания и мне? Арс прикусывает губу, сдерживая расползающуюся ухмылку, когда Антон с громким, наверняка слышным всем в офисе щелчком запирает дверь на замок и разворачивается к нему с весьма очевидными намерениями. Определённо, у Арсения не бывает плохих идей.***
— Это муж Антона Андреевича был? Арсений застывает с пальто в руках. Он уже слышал этот голос. Кажется, это новая ассистентка Антона. Как её, Инна? Он бочком придвигается ближе к приоткрытой двери курилки, морщась от просачивающегося сигаретного дыма (какое счастье, что Антон бросил!), и прислушивается. — Такой красивый, — мечтательно вздыхает мужской голос. — Неудивительно, что Антон Андреевич такой счастливый ходит и ни на кого не смотрит. А это, кажется, тот самый мальчик, который его сфотографировал, а потом с пунцовыми щеками лепетал, что смотрел все его фильмы и ходил на его спектакли несколько раз. Тоже новенький, но уже соображает. Арсений успокоенно отлепляется от двери, как вдруг женский голос тянет с сомнением: — Ну не знаю… Они общаются, как будто и не мужья вовсе. Просто «Антон», «Арс», ни тебе «дорогой», ни «милый»… — Ян, ну ты чего? — укоризненно говорит парень. — Мы же на работе! Это личное же, ну. Кто знает, как они дома общаются. — Это понятно, но как-то всё равно без тепла у них. Может, разойдутся скоро. Арсений вылетает из здания с колотящимся сердцем и трясущимися от бешенства руками. Да как эта дура смеет! Говорить, что между ним и Антоном нет тепла! Нужно сказать Антону, чтобы уволил её, у неё явно недостаточно интеллекта, чтобы работать в его компании! «Завидует, небось, — яростно хлопает дверью машины Арсений. — Нет, ну какая же сука!» Проехав пару раз на красный свет и чудом не попав в аварию, Арс немного остывает, и на смену ярости приходит сомнение. А вдруг действительно так? Они с Антоном действительно не похожи на супругов со стороны? Как вообще ведут себя замужние пары? Почему ему никто не выдал инструкцию? Может быть, кто-то, увидев их взаимодействие, подумает, что он не любит Антона, а просто с ним из-за денег, и решит его «спасти» из этого несчастного брака? А вдруг Антон действительно несчастен в этом браке? О господи, а вдруг он просто не хотел расстраивать Арсения?! Он ведь не раз говорил, что в отношениях часто вёл себя как волк из того мема, который сначала терпит-терпит, а потом ещё терпит-терпит-терпит. Конечно, он всегда оговаривался, что это было до Арсения, но вдруг теперь что-то изменилось? Пусть Арс и считал себя петербуржцем, пусть и служил в театре много лет, проявляя порой преувеличенную экспрессию на сцене, омское воспитание давало о себе знать: в личной жизни он редко позволял себе внешние проявления чувств, предпочитая общаться намёками и еле заметными сигналами, даже когда внутри всё кипело и бурлило. Он брезгливо морщился на сосущиеся на эскалаторах парочки и презрительно закатывал глаза, когда кто-то со щенячьим восторгом рассказывал о своём партнёре. Все эти «телячьи нежности», как говорил его отец и как впоследствии стал говорить он сам, были не про него. Но, как выяснилось с появлением в его жизни Шаста, они были очень даже для него. Антон был полной его противоположностью. Он был эмоциональным и открытым, и несмотря на то, что годы управления собственным бизнесом научили его сдержанности, с Арсением он всегда вёл себя максимально расслабленно, не стесняясь говорить о своих переживаниях и не упуская возможности к Арсению прикоснуться. Арс на это демонстративно ворчал, вполсилы отпихивая его руки, старательно скрывая, что в глубине души ждёт таких знаков внимания и наслаждается ими. Но самому так себя вести? Увольте. Наверное, как раз из-за того, что Арсений ничего такого не позволял себе говорить, он с таким удовольствием теперь использует слово «муж», вставляя его везде, где только может. Ведь это не какое-то ласковое обращение, а факт — тяжеловесный и ёмкий, обрубающий на корню все возражения и претензии от других людей. Арсению казалось, что этого должно быть достаточно. Но, видимо, другие люди считали по-другому. А если по-другому считали другие люди, то когда-нибудь так мог посчитать и Антон. Мысли роятся в голове, как рассерженные пчёлы, жаля новыми предположениями. Драматичная натура Арсения раздувает возможные сценарии до гигантских масштабов, каждый из которых в какой-то момент начинает казаться ему правдоподобным, подтягивает к ним аргументы и доказательства из поведения Антона, и к концу пути Арс уже железно уверен в том, что Шаст определённо точно нуждается в таких словах, просто не говорит об этом. Накрутив себя до состояния нестояния, он с трудом доезжает до дома и первым же делом лезет в гугл. Статьи в модных журналах выдают внушительный список слов, которыми рекомендуют обращаться к мужу, и Арс недовольно хмурится, пролистывая их. Самые кринжовые, типа «бубусика», он забраковывает сразу, морщась от излишней сахарности, но парочку всё-таки выписывает. Список получается короткий — Арсений всё-таки не совсем ещё возжелал себе смерти от кариеса. Он держит его перед собой на вытянутой руке, зажав большим и указательным пальцем, будто что-то отвратительное, и с неудовольствием поджимает губы. Это действительно то, что говорят взрослые, адекватные люди, да ещё и всерьёз? Он пробует представить себя произносящим их, и его лицо немедленно скукоживается. «Может, ну его нахер?» — возникает в голове, но перед глазами встаёт лицо мужа («мужа», — с ноткой обречённости повторяет Арсений), и он со вздохом засовывает листочек в нагрудный карман рубашки. Ради Антона он готов на очень, очень многое, даже (он снова морщится) на смерть от сахара. И он костьми ляжет, но докажет всем, что они идеальные мужья!***
«Любимый» — единственное, что не вызывает немедленный кринж, поэтому он решает начать с него. — Привет, любимый. На другом конце провода повисает озадаченная тишина. Арсений уже начинает переживать, что всё-таки сморозил хуйню, и вообще всё это слишком слащаво, как трубка оживает: — И тебе привет, любимый, — мягко говорит Шастун, произнося обращение почти по слогам, и сердце Арса совершает кульбит и бьётся где-то в горле. Он говорил, что это слащаво? Забудьте. Когда Антон говорит это так искренне, в голове не остаётся ни одной отрицательной мысли, только восторженные попискивания. Чёрт бы побрал статьи в интернете, это что, действительно работает? — К-как ты? — откашлявшись, спрашивает он, пытаясь сделать вид, что ничего необычного не произошло. — Хорошо, — всё тем же мягким голосом отзывается Антон. — А ты как, звезда моя? Арсений смущённо поджимает губы. Это обращение всегда заставляет его трепетать от восторга так, что это даже нечестно. Как Антону это удаётся? — Нормально, всё отсняли без сучка, без задоринки, — рапортует он, прижимая телефон к уху плечом и ставя тарелку с ужином в микроволновку. — Задоринка — это ты, — хмыкает Антон. — И первое, кстати, тоже иногда. Арсений возмущённо ахает и театрально прижимает руку к груди. — Отбирать у меня каламбуры! Не муж ты мне боле! В трубке снова повисает тишина. Когда Шастун снова заговаривает, у Арсения по всему телу от уха рассыпаются мурашки: — Я приеду и покажу, чей я муж. — Приезжай и покажи, — шепчет Арс, с трудом удерживаясь от того, чтобы не растечься лужей. — Договорились, — зловещим голосом говорит тот. Арс слышит, как кто-то окликает его по имени на другом конце провода, и Антон раздражённо вздыхает. — Ладно, я пойду дальше зарабатывать тебе на «Ролексы». — И на сумку от «Гуччи», — капризно тянет Арсений. — И на сумку от «Гуччи», — покорно соглашается Шастун. Потом его голос снова неуловимо теплеет: — Скоро увидимся, любимый. Арс прощается с бешено бьющимся сердцем и кладёт трубку. В стеклянной дверце кухонного шкафа отражается его абсолютно идиотская влюблённая улыбка, и он одёргивает себя. Какой кошмар, совсем расклеился! Эти «мужьи» слова, оказывается, такая опасная штука! Поглощая нехитрый ужин, Арсений выуживает из кармана список и нехотя ставит галочку напротив слова «любимый».***
Следующим Арс с некоторым содроганием тестирует «дорогой». Антон возвращается поздно, около одиннадцати вечера. Арсений к такому привык, да и сам часто задерживается на репетициях, особенно в сезон, поэтому выходит встречать мужа («мужа», — с удовольствием напоминает он сам себе) безо всяких претензий. — Привет, — устало улыбается ему Шаст. — С этим Лос-Анджелесом задолбался уже общаться, хочу обратно в нормальные часовые пояса. — И тебе привет, дорогой. Антон замирает посреди прихожей и разворачивается к нему. — Арс, что-то не так? — с беспокойством уточняет он. — Ты злишься? — Что? — искренне удивляется Арсений. — С чего ты взял? — Не знаю, ты так сказал… — Антон неопределённо пожимает плечами. — Точно всё хорошо? — Точно, — с досадой от неудавшейся попытки поджимает губы Арсений, из-за чего Антон напрягается ещё больше и внимательно заглядывает ему в лицо. — Я правда не думал, что так затянется, — виновато бормочет он, подходя ближе и осторожно беря Арсения за руку. Арс моргает, но неприступное выражение лица решает на всякий случай сохранить и посмотреть, во что это выльется. — Ну Арс, ну не злись! Хочешь, на выходных поедем на ту выставку, про которую ты мне рассказывал? Выставка, при одном упоминании которой Антон морщился, как от зубной боли, и говорил, что ничего «в этих новомодных инсталляциях» не понимает. Внутри Арсения всё ликует, но внешне он только с надменным видом приподнимает бровь. — А потом в «Ухват» заедем, давно там не были, — продолжает Антон, поглаживая Арсения по запястью. Это запрещённый приём, и Арс тает, позволяя уголкам губ дёрнуться вверх. Антон тут же приободряется и расплывается в ответной улыбке. — Прощаешь? — уточняет он, притягивая Арсения ближе. Арсений благосклонно кивает и позволяет втянуть себя в неторопливый поцелуй. Тестирование «дорогой» успешно провалено.***
Следующим на очереди стоит скрипящее на зубах «котик». Произносить это вслух Арсений отказывается, поэтому выбирает другой путь.Арс (15:35): Котик, заедь в химчистку за костюмами.
Муж (15:37): Ок Муж (15:37): Тебя на ролевые игры потянуло? «Дурак?» — агрессивно печатает Арсений. Он так и знал, что всё это не для него! Кто вообще называет своего партнёра («не просто партнёра, а мужа!» — яростно поправляет себя Арс) каким-то драным животным?! Муж (15:38): Не, сорян, кинка на унижение у меня нет Муж (15:38): Но если хочешь быть кисой, я согласен Муж (15:38): Почешу тебя за ушком Арсений возмущённо раскрывает рот… и резко закрывает его, чувствуя, как к щекам приливает жар. Мысли про драное животное улетучиваются, сменяясь гораздо более интересными картинками. Вспыхнувший в голове образ себя в пушистых ушах и с хвостом-пробкой упорно отказывается покидать сознание, обрастая деталями с каждой секундой: он неожиданно ярко представляет, как трётся щеками о пах Антона, безмолвно умоляя позволить ему взять его член в рот, а Антон подцепляет его ошейник (откуда взялся ошейник?!) пальцами и оттаскивает его от себя… зная Шаста, он бы его долго дразнил таким образом, может быть, даже не давал бы подняться и заставлял ползать за собой на четвереньках… В конце концов Арсений сдаётся и с полыхающим лицом дрожащими пальцами отправляет:Арс (15:45): Мяу.
«Хорошая моя кисонька», — тут же приходит ответ. Внутренности скручивает возбуждением, когда Арсений читает сообщение голосом Антона. Он уверен, что Антон нарочно раскатил бы букву «р» и протянул «и» и что улыбался бы довольно, возможно, как раз почёсывая Арсения за ухом. В его голове это звучит ужасно горячо, и он ёрзает, не в силах усидеть на месте. Шаст тем временем пишет: Муж (15:47): Заеду после химчистки в сексшоп Муж (15:47): Какого цвета хочешь хвостик? Арсений определённо знал, за кого выходить замуж.Арс (15:47): Чёрный.
Муж (15:48): Понял-принял Муж (15:48): Жди, кис Арсений решительно поднимается и идёт в ванную. Если он хоть что-то знает о своём муже, так это то, что одним хвостиком дело не ограничится. «Котик» стремительно (хоть и совершенно неожиданно) поднимается на почётное место в его персональном рейтинге.***
«Милый», как одно из слов, упомянутых Яной с работы (чтоб ей икалось!), Арсений решает испробовать при ней же. Для этого он «включает актёра», как называет это Шаст, и модельной походкой от бедра залетает в здание компании, останавливается около стойки ресепшн, элегантно облокачиваясь на неё. Октябрьское солнце ярко светит сквозь огромные окна, выгодно подсвечивая его идеально уложенные волосы и отражаясь от кольца на правой руке, которой он будто бы невзначай взмахивает перед лицом сотрудника ресепшн. — Скажите Антону Андреевичу, что к нему пришёл муж, — выделив голосом последнее слово, говорит он уставившемуся на него расширенными глазами молодому человеку. Тот судорожно кивает головой и тянется дрожащими руками к телефону, как вдруг за спиной раздаётся удивлённое: — Арс? Арсений резко разворачивается. Антон в длинном кашемировом пальто бежевого цвета, в данный момент расстёгнутом, поверх тёмно-серого костюма-тройки, в начищенных ботинках, с дипломатом в руках и мгновенно просиявшим при виде мужа лицом выглядит до того хорошо, что Арс с трудом сдерживает порыв запрыгнуть на него с разбегу, и плевать, что подумают люди. Стоп, он же здесь как раз за тем, чтобы люди подумали, что надо! Он только сейчас замечает застывшую рядом с Антоном изваянием ассистентку и решительно выпрямляется. Сейчас он ей покажет, насколько у них с Антоном «нет тепла»! Пусть для этого и придётся поступиться своими принципами! Он натягивает на лицо самое соблазнительное выражение, на которое способен, и как можно более грациозно (не зря в пластическом театре служил по молодости) приближается к Антону. Тот не успевает даже моргнуть, как Арс обвивает его шею руками и прижимается губами к его губам, мурлыча нарочито громко: — Привет, милый. Яна издаёт сдавленный звук, и Арсений торжествующе отрывается от Антона… который почему-то краснеет неровными пятнами, смущённо кашляет, неуверенно бормоча «Арс, ну я же на работе», и отодвигает его от себя. Арсений не помнит, когда Антон последний раз его так отодвигал, и это ранит хуже любого оскорбления, не говоря уж о том, что демонстрация «тепла» полностью проваливается — Яна и парень с ресепшн обмениваются многозначительными взглядами и что-то начинают активно строчить в телефонах. Арс бросает растерянный взгляд на Антона, который, судя по виновато вытянувшемуся лицу, слишком поздно осознаёт свою ошибку, тихо говорит что-то про репетицию и почти вылетает из здания. В машине он со стоном бьётся лбом о руль. Это фиаско, полный провал, просто крах, он не просто ничего не доказал, а только разуверил всех (а он уверен, что об этом инциденте уже знает весь офис) в идеальности их с Антоном отношений! А Антон, наверное, подумал невесть что… не зря он таким никогда не занимался! Не умеешь — не лезь! Сеанс самобичевания прерывается стуком в окно, и Арсений подкидывается так резко, что у него хрустит шея. Антон жестом просит разблокировать двери, что Арс нехотя, но делает, и забирается на пассажирское. — Арс, — виновато начинает Антон, нервно теребя браслеты на запястье. — Прости, что я тебя оттолкнул, я просто не ожидал, честно, ты так внезапно подкрался, я вообще тебя не привык на работе видеть, ещё такого красивого… С каждым словом глаза Арсения расширяются всё больше. Он сейчас прикалывается? — Шаст, — перебивает он поток извинений. — Тебе не за что извиняться. Это я… — Он слегка морщится. — Переборщил. Шастун мотает головой. — Ничего не переборщил! Я просто растерялся. Ты редко меня целуешь на людях. — Он берёт его за руку и прижимается губами к запястью, не сводя с Арсения взгляда. Щёки последнего предательски теплеют — этот жест всегда расщепляет его на отчаянно воющие атомы. Антон смущённо улыбается и продолжает: — И вообще, ты так по-домашнему сказал, я застеснялся. — Ты про «милый»? — уточняет Арс. Шаст кивает, краснея кончиками ушей. — То есть, тебе понравилось? Антон снова кивает и тянет его за руку ближе к себе. Стыд за проваленную демонстрацию всё ещё грызёт Арса, но Антон прижимается к его губам своими, бормоча что-то в духе «на чём мы остановились?», и Арсений решает, что всегда сможет исправить ситуацию позже. Час спустя, уже в гримёрке, он, после некоторых колебаний, всё же отмечает «милый» в списке галочкой. Воспоминания о пережитом позоре ещё свежи, но, если Антону нравится, он попробует повторить. Но только не в офисе.***
— Родной, а как ты… Он не успевает договорить — Антон прыскает и тут же закашливается под недовольным взглядом Арсения. — Прости, прости. — Он прикрывается кухонным полотенцем, пытаясь замаскировать прорывающиеся смешки. — Мне просто Али так говорит, ещё с кавказским акцентом таким… — Твой водитель называет тебя «родной»? — возмущённо спрашивает Арс, чуть сильнее, чем нужно, брякая свежепомытую кружку на сушилку. — Ну это так, просто фигура речи, — беспечно пожимает плечами Шастун, подцепляя кружку и начиная её вытирать. — Он же дагестанец, они все так общаются. — «Все»? — с ещё большим негодованием спрашивает Арсений, выключая воду и разворачиваясь к нему всем корпусом. — И много кто тебе так говорит? Антон озадаченно моргает и медленно опускает кружку на столешницу. — Арс, ты чего, — недоумённо говорит он. — Это же ничего не значит… — «Ничего не значит»? — Арсений со свистом втягивает в себя воздух. Он так старается использовать эти дурацкие кринжовые слова, а для Антона они, видите ли, ничего не значат! Ещё и какие-то абсолютно левые люди используют их вот так запросто! Он что для него, шутка? — Не подходи ко мне, понял? Антон растерянно моргает раз, другой, третий — и вдруг хмурится. — Арс, — тихо, но твёрдо говорит он. — Я ничего плохого не сделал. На что ты злишься, объясни нормально. Арсений тут же сдувается. Обиженный взгляд мужа («мужа», — мысленно даёт он себе подзатыльник) отрезвляет не хуже ведра холодной воды, и он виновато жмурится и тянет к нему руки. Антон руки принимает, осторожно вытирает всё ещё зажатым в собственных руках полотенцем и обнимает ими свою шею. — Ну что случилось? — смягчившись, спрашивает он, кладя ладони Арсению на талию. — Ты же не всерьёз приревновал к моему водителю? Арс мотает головой, не поднимая на Антона глаз. — А что тогда? — недоумевает Шаст. — Ты вообще странно себя ведёшь последнее время. Словечки какие-то используешь… «Заметил», — обречённо думает Арс. Признаваться ужасно не хочется, особенно после случившегося фиаско, но Антон смотрит расстроенно, а такого допустить Арсений не может. Поэтому приходится открыть рот и с усилием выговорить: — Я просто хотел, чтобы мы выглядели как мужья. Антон озадаченно моргает. — А мы не? — уточняет он и берёт правую руку Арса своей правой и трясёт в воздухе, намекая на окольцованные безымянные. — Мне казалось, мы этот вопрос решили? Арс раздражённо вздыхает. Как ему объяснить-то? — Когда я был у тебя в офисе, я услышал, как твои сотрудники говорят, что, мол, между нами нет тепла, — неохотно говорит он. — Потому что мы просто друг к другу обращаемся по именам, безо всяких ласковостей. Ну вот я и подумал, что… Он не успевает договорить: Антон откидывает голову и взрывается смехом. Арсений шокированно распахивает рот. Он тут, видите ли, душу ему изливает, а этот гад смеётся! — Арс, — отсмеявшись, говорит Антон. В его глазах блестят слёзы, он улыбается нежно, и возмущение в душе Арсения немного успокаивается. — Так ты из-за этого? Серьёзно? Арсений гордо вскидывает подбородок, хоть щёки и предательски теплеют. — Я никому не позволю говорить, что мы скоро разойдёмся! Антон перестаёт улыбаться и чуть хмурится. — Кто так сказал? — спрашивает он, поджимая губы. Арсу очень хочется наябедничать, но он только с деланым безразличием передёргивает плечами: — Да так. Не помню уже. — Арс, — настаивает Шастун, и Арсений закатывает глаза, внутренне мстительно хохоча в лучших традициях диснеевских злодеев. Тот факт, что диснеевские злодеи решали свои проблемы самостоятельно, а не бежали жаловаться мужу («это потому, что у них мужа не было», — заносчиво думает Арсений), он решает проигнорировать. — Твоя ассистентка. Антон реагирует совсем не так, как он того ожидает — сначала его брови взлетают вверх, потом уголки губ начинают дрожать, и в конце концов он расплывается в широкой ухмылке. — Что ж, думаю, тебе будет приятно узнать, что с тех пор её мнение изменилось на диаметрально противоположное, — говорит он, сцепляя руки на пояснице Арса, и притягивает его ближе к себе. — Они с подружками твоё «привет, милый» обсасывают со всех сторон, всем говорят, что мы идеальная пара, и даже шугают тех девочек-мальчиков, которые раньше ко мне лезли. Чуть ли не фан-клуб наш образовали. Макар угорает и грозится показать им наши старые фотки с универа, чтобы их размотало окончательно. Арсений глупо моргает. Это что, получается, его коварный план сработал? — Но, Арс, — продолжает Антон. Его улыбка смягчается, глаза наполняются нежностью. — Тебе не нужны какие-то конкретные слова, чтобы я понял, что ты меня любишь. Тебе вообще не нужно ничего говорить, я это вижу, понимаешь? Арсению кажется, что его сердце только что прострелило навылет. Проклятый Шастун с его эмоциональным интеллектом и умением говорить словами через рот, как у него получилось так сразу добраться до корня переживаний Арсения? Нет чтобы начать его успокаивать в духе «да кому вообще какое дело до того, что подумают люди?», как он часто говорил в начале их отношений. Тогда бы Арсений мог сказать «мне есть дело!», и дальше разговор пошёл бы по накатанной и отработанной схеме, но теперь покерный стол Антона Андреевича Шастуна-Попова считал все его карты, и выявил нулевой процент успеха в случае блефа, и не оставил ему другого выбора, кроме как спасовать перед более опытным игроком. — А вдруг ты просто всё это время не говорил, что тебе хочется чего-то такого, — бурчит Арсений, пряча лицо на плече мужа. — И ты меня называешь звездой, а я что… — А ты говоришь «ещё раз забудешь шапку зимой, у тебя не останется головы, чтобы её носить», — фыркает Антон, обнимая его крепче. — «Ты охуел так много работать, всех денег мира не заработаешь, бери завтра выходной или я за себя не ручаюсь», «я заказал тебе еду, только попробуй не пообедать», «меня все спрашивали, от кого такой огромный букет в гримёрке, но я не сказал, пусть хоть лопнут от зависти», «из-за тебя вся шея в укусах, полтюбика тоналки извёл, животное»... С каждой фразой, которую Антон произносит с бесконечной нежностью, будто строчки из стихов, Арсений всё больше краснеет и вцепляется в Антона сильнее. Какой ужас, он действительно такой очевидный? Ему казалось, он так мастерски маскируется за ворчанием и оскорблениями, что ни одна живая душа не знает всей безнадёжной глубины его чувств, а вот, пожалуйста. Антон тем временем продолжает: — И ты всегда пишешь мне после переговоров и спрашиваешь, как прошло, всегда помнишь, когда у наших общих друзей дни рождения и поздравляешь их от нас обоих, а ещё никогда не будишь меня в выходные, даже если я сплю до полудня, звонишь моей маме и болтаешь с ней часами, рассказывая, как у нас дела. Я знаю тебя, Арс, и я знаю, что хер бы ты всё это делал, если бы не любил меня. Поэтому всё вот это вот, о чем Яна говорила, — мне это не нужно. Так было, когда мы просто встречались, и так есть и сейчас, когда мы замужем. Маму Антона (свою теперь свекровь) Арсений искренне обожает, будить человека после девяти двенадцатичасовых рабочих дней ему кажется кощунственным, а «общий друг» Серёжа Матвиенко вообще стал незаменимым человеком в его жизни, поэтому всё перечисленное Антоном представляется Арсению само собой разумеющимся, но Шаст почему-то смотрит так восхищённо и благодарно, что сердце невольно пропускает удар. — Ладно, я понял, — изо всех сил стараясь звучать недовольно, бурчит Арс. — Больше никаких «милых» и «родных». — Я такого не говорил, — хмыкает Антон, наклоняясь к его уху и щекотно целуя. — Некоторые мне даже понравились. Так что, если захочешь продолжить, я только за. — Он отстраняется и мягко обхватывает ладонями лицо Арса, приподнимая его к себе. Его руки почти холодные по контрасту с горящими щеками. — Но не нужно делать этого из-за чьих-то слов, хорошо? Арсений кивает, не в силах сопротивляться плещущейся в глазах Антона любви. Тот расплывается в довольной улыбке и ласково целует, поглаживая большими пальцами скулы. — Муж сорвал огромный куш, — шепчет он ему в губы, и Арсений тает, растекается лужей к его ногам, забрасывает руки на шею Антону и целует жарче, безмолвно выражая переполняющие его чувства. Слова — это, конечно, хорошо, но вы когда-нибудь пробовали выйти замуж за человека, который понимает вас без них?