Луч надежды

29 октября. Я пытаюсь вспомнить дату, когда мы попали в Оазис, когда мы отстроили первый этаж, пытаюсь вспомнить что было вчера. Передо мной ставят стакан, доверху наполненный молоком. После долгой фруктовой диеты, до сих пор отдающей терпкими, вяжущими язык морепродуктами, и некачественным алкоголем я жадно выпиваю все до последней капли, мне наливают еще. Если у нас нет даты, тогда пора внести ее в историю. —Отныне 29 октября-день основания Ордена—Говорю я сидящему напротив меня неофиту. Они зовут себя последователями, но подчиняются мне, значит не больше чем неофиты. Пешки. Мясо. —Я всегда хотел встретится с вами лично..—Жеребец напротив меня улыбается, глаза его наполнены волнением и.. кровью. —Встретился.—Бурчу я залпом глотаю очередной стакан молока. Он спрашивал меня обо всем. Не забыл и про Оазис, и про склады по всей Эквестрии, про неофитов, про книги, про мое прошлое. Он такой же неофит как и остальные, однако далеко не из Лас-Пегасуса. Я спрашиваю откуда он узнал про Орден, и он расплывается в улыбке. Разослав неофитов по всей Эквестрии, обратно вернулись немногие. Большинство остались там, куда и были посланы. Нашли себе аудиторию, немного сбились с пути, да, но они все еще мои неофиты, они все еще следуют за мной, как за основателем. Как за лидером. —Всё пошло дальше, Кристальная Империя, Нова Грифония, я слышал что и за океан добрались.. —Добрались? —Ну да, послед.. неофиты. Я задумчиво киваю и осматриваю окружение. Милый домик, мы сидим у него на кухне за столом, а вокруг нас еще порядка десяти голов. И все слушают. Молчат и слушают. В тот день они любезно накормили меня, и собрав вещи двинулись в Оазис. Дорога из Кантерлота заняла немало времени. Позже, каждый оказался шрамирован мной. Это верность, это обязательно, кровь это главный показатель верности. Их условным лидером, не считая меня, был некий Рем. Скрывает имя. Его глаза сверкнули когда он увидел пистолет у одного из наших неофитов. С тех пор он главный по оружию, надеюсь он оправдает моих ожиданий. В ночь с 30 по 31 октября я не спал, как обычно. Спускаясь на первый этаж я взглядом прошелся по дверям комнат. Теперь в каждой комнате кроме моей минимум по двое, меня это расстраивает не меньше чем их. Спустившись, я сел на ступени и с силой выдохнул. Язва уже почти не чувствуется, но я постоянно разжевываю и расчесываю ее. Почему? Не знаю. Весь зал первого этажа заставлен коробками. Картонными, деревянными, в углу несколько мешков с фруктами. Растут они на удивление быстро, однако их пищевая ценность сомнительна. В коробках остатки нормальной еды, инструменты, материалы. В общем, все, для чего требуется склад. Я не рассматривал варианта перестроить очередные руины очередного здания, и оборудовать их стеллажами и прочим. Мы держимся на краю, у нас нет ни нормальной еды, ни денег. "Дело не в деньгах, правда. Просто полиция крепко схватила меня за задницу.." Это были его последние слова, с тех пор поставки прекратились полностью. Весь наш паек это сушеные фрукты и алкоголь. Воду пить невыгодно, так что мешая ее с фруктами мы растягиваем ее на подольше. Ценой отвратительного вкуса, конечно. Двери ужасно скрипят под моим весом, когда я выхожу на улицу. Нужно будет заменить их. Наверное. Звездное небо встречает меня милым блеском. Оглядевшись вокруг я побрел по разрушенным улицам, подмечая что поваленный шпиль, постоянно мозоливший мне глаза, убрали. Строители прибывают в пять утра. Несколько групп, каждому в день выплачивается по пятьдесят битс. Почти все они земнопони, строить это их работа, как никак. В каждой группе по несколько пегасов, летают тут и там, во всяком случае, они делают свое дело, я не жалуюсь, да и неофиты тоже. Я достаю банку валиума из кармана уже старого пальто, и глотаю несколько таблеток. Мне наверняка нужно будет переодеться, как будет время, и деньги, и.. —И желание. —И желание.. —Милая ночь, правда? Он подходит ближе и указывает взглядом в небо. Я киваю. —Кровь значит так много для тебя, хм? Я смотрю на свое израненное предплечье. А затем на него. —Не вини меня, ты сам хотел этого. У него приятные темно-кровавые глаза. Я не могу различить черты его лица, из за ночной темноты. Голос отдает будто металлическим скрежетом. —Мы с тобой почти одно и то же, да?—Я смотрю еще раз наверх, сейчас главное не потерять связь с.. —С реальностью, но реален ли ты, твое прошлое, будущее?—Он попытался изобразить насмешку, но его грустный тон все испортил. Да, я существую, прямо сейчас я.. —Посреди разрушенного города, в землях, в которые не смогли добраться подготовленные экспедиции. Ты правда веришь в это? Я стараюсь отвернутся, поднять взгляд наверх, избежать зрительного контакта, но все тщетно. Кровь, это то, на чем держится мой мир. Ничто, кроме теней, я окружен, но я один. Я гнию под проливным дождем, и называю это своим домом. Я капитан потонувшего судна, кровь стекает по моему лицу, пока волны разрывают экипаж в клочья. Плоть это лишь одежды, скрывающие мою кровь. Избавление от препятствий-обязательно. Я умываюсь своей кровью, ведь вокруг кровавые океаны. Когда я умру, я перестану гнить, оставив пустой скелет. В один день они найдут мое тело подвешенным под потолком. Я лишь буду умываться своей кровью, на тонущем судне, посреди теней. Он хлопает меня по плечу, пока я падаю все ниже. —Это все еще только начало, тебе придется смириться с этим. Схватив меня за голову он отрывает ее от остального тела, и подносит к небу. Я вижу звезды. Звезды и небо, небо и звезды. Ощупываю себя, смотрю по сторонам, вперед, назад, наверх. Я снова тут. Мне определенно нужно завязывать с валиумом. Ноги, руки, тело цело. Голова на месте, я посреди мощеной дороги. Вдох-выдох, поворачиваюсь и двигаю обратно, домой. Вернее, туда, в.. дворец. Да, это дворец. По крайней мере, теперь это дворец. Смотрю на небо, с темно-серого оно сменилось на смесь оранжевого и красного. Как кто то пробил невидимую артерию и на секунду почувствовал себя художником. Никаких звезд. Когда солнце поднимается, звезды уже мертвы. Но звезды сами умирают, даже если солнце не появляется вовремя. Смеешься последний раз и бросаешься с моста, с натянутой на шею петлей. Размозженные артерии превращаются в кровавое месиво. Это не верность, это нечто большее. Остаток ночи я не спал. Время 23:15, весь день я работал над книгами. Медведь стоит у дверей на улице и курит, попивая из бутылки. Подходя я киваю ему и встаю рядом. Он чуть выше меня, но по ощущениям это он смотрит снизу вверх. Я хватаю его бутылку и залпом допиваю содержимое. Отвратительно, секунд десять я боролся с рвотными позывами. Медведь докуривает сигарету и бросает ее в сторону. —Что у нас на сегодня?—Спрашивает он, смотря на меня. —Склад. Опять. Я решил испытать удачу и вернутся в Эквестрию, разграбить еще один склад. Мы не можем иначе, переведенные книги стоят не так много, чтобы мы могли полноценно жить на это. Ты либо отвечаешь за то что сделал, либо всю жизнь жалеешь что не сделал. Бросьте меня в мусорный бак, пусть мной займутся те, кому не страшно замарать руки. Каждый день одно и то же. "Дай мне минуту, я закончу" Страх в их глазах вызывает животное удовольствие. У меня около тысячи причин не делать этого, но я продолжаю. Ведь я-это я. Упрямые придурки, они же знают что я их не слушаю, но продолжают захлебываться слезами, ведь они-это они. Покупают себе время, до тех пор пока не окажутся в могиле. Я бы вырезал у них на шее мое имя, если бы знал его. Зрение постоянно размыто, память потеряна, мигрень. Они говорят что я сумасшедший, что у меня проблемы с головой, что Эквестрия однажды отомстит за них. Они говорят до тех пор, пока их легкие не сдавливаются под очередным ударом, ребра не ломаются, и они не превращаются в бесформенный кусок мяса. И так каждый раз, когда кто то мешает нам выносить товар из заранее открытого складского помещения. Неофиты не возражают, они привыкли слышать хруст костей под оркестр тихих захлебывающихся стонов. Единственное что меня тревожит, это ставшее багровым пальто и капли чужой крови на моем лице. Мы едем вшестером, я на переднем сиденье, Грегг за рулем, трое неофитов на заднем, и Медведь в открытом багажнике. Как-никак, это гнилье когда то было грузовиком. По радио играет нечто агрессивное. Что-то про удары, драки и все в таком духе. Глупость та еще. Я выкручиваю громкость почти на максимум, Грегг бросает на меня взгляд и широко улыбается. —Значит сегодня у нас что?—Он почти кричит чтобы я его услышал —А?—Я переспрашиваю —Едем куда говорю? —На юг Лас-Пегасуса. Наши уже "договорились". —Наши? Я кивком указываю на неофитов сидящих позади. —Дорогу-то покажешь? Я утверждающе киваю. Чуть меньше чем за тридцать минут мы добрались до места. Это большое помещение, обнесенное забором с колючей проволокой. Грегг уменьшает громкость радио и все, кроме него, спешиваются. Я инстинктивно тянусь за пазуху и нащупываю полицейский револьвер. Окидываю взглядом остальных. Они вооружены, и мне куда спокойнее. Взглянув на наручные часы я запоминаю время. 23:41. Через четыре минуты, как по команде, мы подходим к воротам, ведущим внутрь запрещенной территории. Замка нет, я толкаю ворота и Грегг тут же заезжает внутрь, паркуется. Дело за малым. Медведь остался у ворот, мы с неофитами подошли к огромной металлической двери склада. Аккуратным движением монтировки, замок срывается, дверь на секунду подпрыгивает вверх. Втроем мы беремся за нее и тянем. Дверь открыта. Следующая половина часа прошла за переносом до ужаса тяжелых коробок в багажник. Все разом не поместятся, я отхожу от автомобиля и тыльной стороной ладони вытираю лоб. Грегг выглядывает на нас из окна —Закончили? Я киваю. Последний неофит закрывает дверь склада и возвращается к нам. Подхватив Медведя, которому теперь приходится сидеть прямо на коробках, и закрыв ворота, мы уносимся прочь, петляя по улицам Лас-Пегасуса. Проезжая мимо отеля, в котором я когда-то почти полноценно жил, рука тянется в карман за очередными минутами дереализации. Я быстро отказываюсь от этой идеи. Не сейчас, не при всех. Прислонившись лбом к холодному стеклу я вырисовываю треугольник на запотевшем окне. Смотрю на часы. 0:13. Кровь стекает вниз. Ниже, ниже, ниже, не останавливаясь. Я окрашу океан кровью, только чтобы оставить что-то свое в прошлом. Лишь для того, чтобы у меня появилось прошлое. Мир будет переполнен кровью, и только я буду видеть это. В конце концов, никому нет до этого дела.