***
Практически всю следующую неделю, Игнасио старался не пересекаться с боссом, а если уж такое и происходило, то пытался контактировать как можно меньше. К его удивлению, Лало тоже практически перестал приставать, как-либо дотрагиваться до него или говорить двусмысленными фразами. Варга уже даже забыл, как звучит его прозвище в исполнении создателя. Если же дела быстро заканчивались, то Начо спешил скорее домой, а пару раз и вовсе попросил Вааса подменить его, ссылаясь на плохое самочувствие. Конечно, последний не нанимался в водители к Эдуардо, но отказать брату тоже было нелегко. Сам про себя пират думал, что брат снова хочет свести его со своим боссом, чтобы их отношения стали крепче, а Ваас осел на большой земле. Но, с другой стороны, он абсолютно не хотел верить, что слова Фринга — правда, и брат действительно старается подменить золотую статую в храме на копию, причем очень точную. Удивительно, как Эдуардо подливал масло сомнений в огонь подозрений Монтенегро. Теперь общаясь с ним, тот вовсе прекратил подавать знаки симпатии, а о заигрываниях и речи не шло. Здесь было что-то не так. Какой-то секрет, который знали все и молчали, заставляя Вааса накручивать и воображать лишнее.***
Сегодня день сбора денег. Но не простой, ведь теперь семья Саламанка распространяет новый товар, и логично, что от первой прибыли зависела вся последующая сделка с Хойтом. Пока Ваас насыпал в чашки быстрорастворимый кофе, Варга старался не думать о сегодняшнем дне, и что надо будет обязательно присутствовать в компании Лало. Воспоминания о случае в мастерской всё еще терзали его. Чайник вскипел, горячая вода заполнила чашки. Размешивая энергетический напиток, Ваас, пока не видел брат, обычно подливал себе немного коньяка, для вкуса. — Ну что ж. Сегодня знаменательный день! Посмотрим сколько эта сделка принесет нам бабла. — Выспавшийся мужчина поставил кружку с кофе напротив брата. — Я не поеду никуда. — Вторая кружка со звоном приземлилась на стол, но осталась цела. — Что? — Я не поеду. Скажи Лало, что я заболел, уехал, не знаю, умер. — Начо очень долго протирал обоими руками лицо, в особенности глаза. Будто старался как можно дольше не смотреть на собеседника. Наконец, когда он оторвал руки от лица, Ваас увидел темные круги под глазами. Причинной его бессонницы стал регулярный секс с девушками. Начо опять представлял Лало, только теперь не испытывал того отвращения, как когда делал это в первый раз. Вместо этого, мысль о том, что он трахает собственного босса стала приносить настоящее удовольствие. Секс сделался намного нежнее, чем был до этого и приятней для обеих сторон, хотя девочки никогда не были против легкой грубости в постели. Сейчас Варга думал лишь о том, как остаться дома, ничего не объясняя брату, особенно то, почему он не может находиться в одной комнате с Лало. Ему было страшно даже представить, чтобы с ними было, если бы они остались в ней один на один. Он слишком часто думает о Лало. — Воу, amigo, хуево выглядишь. Будто ты уже умер. — Без толики смеха сказал брат. — Ну и отлично, так и передай. — Начо опять трет глаза, всё стараясь разогнать сонливость и избавиться от темных кругов. Пират мог бы подумать, что Фринг посылает его брата на какие-нибудь ночные разборки с чужими бегунками или иными конкурентами, о которых Ваас не знает, но сон у Монтенегро был довольно-таки чуткий — никогда не знаешь на острове, откуда нанесут удар — и поэтому он нередко слышал женские стоны за стенкой в последние дни. Зная Игнасио, тот вряд ли расскажет в чем дело. Конечно, можно было бы выпытать окольными путями, слегка поманипулировать, но так пират делал только с врагами. Поэтому сейчас, он решил успокоить брата. — Так дело не пойдет. — Пока тот не заметил, Ваас подлил коньяк и во вторую кружку, больше, чем себе, после чего быстро спрятал бутылку в шкафчик. — Пей. — Он пододвинул кружку чуть ли не к краю. — Нет. — Пей, говорю! — Ваас, отстань. — Ты хочешь, чтобы я насильно в тебя кофе залил?! Наконец, сдавшись, Начо поднес кружку ко рту, в нос сразу же вдарил резкий запах коньяка. Теперь было сложно определить, что в кружке: кофе с коньяком или коньяк с кофе, но мужчине было все равно. Возможно, это было именно то, что сейчас ему нужно. Ни говоря ни слова, он выпил всё практически до дна. Ваас же не спеша потягивал свой напиток, наблюдая, как Игнасио наполняется бодростью и уверенностью в себе. Он встает из-за стола и не проронив ни слова уходит в ванную. Через 10 минут, одетый словно с иголочки в своей любимой темно-красной рубашке, Варга приказным тоном кидает. — Поехали, опоздаем. — Хорошо, но чур поведу я. Всю дорогу Начо странно прихорашивался: смотрел в боковое зеркало, будто за ними был хвост, каждые 5 минут поправлял ворот рубашки, теребил сережку, проверяя, ровно ли та висит. Еще дома пират заметил, что мужчина использовал больше одеколона, чем обычно. Ваас был так близок к разгадке их странного поведения, что уступал только слепому, который не видел, что происходит между Игнасио и Эдуардо. Уже подъезжая к кафе, волнение Начо заметно усилилось, но, не подавая на это даже малейшего намека он смело зашагал к двери. Звенит колокольчик. Как обычно, завсегдатай и временный владелец этого кафе уже сидит на своем месте и, закинув ноги на стол, подрёмывает. Дребезжание конечно же зацепило чуткий слух и, нерасторопно просыпаясь, Лало одним глазом посмотрел на вошедших. Первым в поле зрения попадает приветливый мужчина в красной майке и штанах цвета хаки. Так как первое впечатление было произведено успешно, то Ваас, спустя пару дней, позволил себе развязность вернуться к привычному стилю одежды. Жестом Цезаря босс приветствует его, после чего переводит взгляд на второго пришедшего. Эдуардо сразу встрепенулся, его глаза загорелись, а кончики губ поползли наверх. Это был он — его идеал. Идеал, который Саламанка не видел несколько дней, о котором думал каждую ночь и на следующее утро просыпался с эрекцией, вызванной возбуждающими снами с его участием. Игнасио же никак не мог посмотреть в глаза своему боссу, потому что сейчас думал практически о том же, о чем и он сам. Смущение о их прошлой встрече пробирало до костей и заставляло щеки краснеть, а взгляд уводить в сторону, как можно дальше от привлекательного мужского силуэта. Это смущение не укрылось от горящих глаз, и конечно же порадовало их владельца мыслью о небезразличном отношении к его персоне. — Доброе утро, Игнасио. — Поприветствовал тот и скинул ноги со стола. Лишь сейчас петляющий по узору напольной плитки взгляд был вынужден посмотреть на него и ответить. — Доброе. — Практически не поднимая головы, он встречается с чарующими глазами, которые так и притягивают к себе. Пары секунд достаточно, чтобы чувственная искра снова вспыхнула между этими кострами. Пламя было настолько ярким, что достигло и Вааса, который без слов наблюдал за ними этот короткий миг.***
Время быстро уплывало и вместе с течением набивало сумку банкнотами. Товар разошелся на славу, и теперь точно укрепит свое место среди продуктов картеля. Довольные прибылью мужчины засиделись в кафе допоздна. Начо расслабился и спокойно общался с Эдуардо, словно между ними ничего и не произошло. Они шутили, разговаривали на различные темы, не связанные с бизнесом, и в принципе вели себя как старые приятели. А Ваас ограничивающийся наблюдением за этими голубками решил, что их нужно оставить наедине. В любом случае он будет за углом, и ничего страшного не сможет произойти за пару минут телефонного разговора. — Отличная сделка вышла. — Говорит Ваас и протягивает руку. — Согласен. — Коротко подытоживает Эдуардо и пожимает ее. — Вы тут общайтесь, а я пойду. Мне надо позвонить. Заранее пока, Дон Эдуардо. — Наиграно-важно прощается тот и выходит из кафе. — Adios, amigo. — Опять же, словно Цезарь, Лало проводил гостя и вернулся к более интересующей его персоне. Стоило колокольчику затихнуть, как Начо понял в каком положении он оказался. А именно один на один. Ему стало слегка не по себе, захотелось выйти вслед за братом, но тот не успел даже встать, как на плечо водрузилась чужая рука. — Игнасио, ты знал, что ты большой молодец? Столько денег за неделю… ох, я уже давно не припомню, когда такая сумма была в последний раз. Отличная работа! — На его лице ни капли волнения, словно все, как и прежде. Но всё ли? Если, например он сейчас похлопает Начо по плечу, то тот надуется как рыба-еж и захочет поскорее уйти? Или же переведет неодобрительный взгляд на руку и смахнет ту с плеча? Сейчас Саламанка действительно переживал. Он боялся так глупо спугнуть Игнасио и потерять ту ценную каплю доверия, которая накопилась за сегодняшний вечер общения между ними. Поэтому даже не осмелился убрать руку с чужого плеча. После таких слов в свой адрес следовало бы улыбнуться, но у Игнасио хватило смелости только на: — Спасибо, Лало, я рад, что все прошло хорошо. Тишина. Между ними около сорока сантиметров. Мужчины смотрят друг на друга и не знают, что дальше делать, что говорить, что думать. Вдруг, Начо чувствует, как пальцы медленно сжимаются на его плече, а мышцы руки напрягаются, и подтягивают тело к себе. Он машинально следует за рукой, не опасаясь встретится с тем, что его ждет. С каждой секундой расстояние уменьшается, пока не достигает нуля. Теперь все расставлено по своим местам: Игнасио перестает испытывать волнение рядом с Лало, а тот в свою очередь, не боится прикоснуться к нему, не встречая укоризненный взгляд. Мгновенно Начо смелеет и кладет левую руку на затылок мужчины, пока правая уже тянется к одной из пуговиц цветастой рубашки. Но внезапно поцелуй прерывается. Эдуардо прикладывает палец к чужим губам и упирается рукой во вздымающуюся грудь. — Остановись пока. У нас еще будет время в Мексике. — В Мексике? — Начо непонимающе смотрит на мужчину. — Это должен был быть сюрприз, исход которого зависел от утренних сборов. Я хочу съездить к Эладио и обо всем рассказать. Ведь пока о новом товаре знает только Болса, а если мы захотим запустить конвейер, то надо чтоб и начальство было в курсе всего. К тому же я хочу показать тебя Дону, чтобы повысить твой статус. Возвращаясь к рациональному виду мышления и поразмыслив несколько секунд, Начо отвечает. — Звучит заманчиво. Когда ты хочешь уехать? — Я планировал завтра с утра. — Мы можем перенести на день? Хочу все подготовить здесь, перед отъездом. — Эту фразу он говорит с какой-то особенной нотой грусти в голосе, которая понятна только ему. — Конечно, mi sol. — Лало тепло улыбается и снова тянется к чужим губам. Когда наконец мужчины смогли вдоволь насладиться устами и касаниями друг друга, они отстраняются и глупо смотрят глаза в глаза, словно боясь, что кто-то из них исчезнет, а второй не сможет запомнить лицо смотрящего и то, как оно прекрасно. Первым тишину нарушает Эдуардо. — Тебя уже ждут. Встретимся послезавтра, mi sol. — До встречи, Лало.