***
Может, его эмоции и не переросли в обиду, но они явно были на грани. Сетт швырнул стакан с водой в стену на кухне; уши вздрогнули, услышав, как он разбивается и вода расплескивается по полу. Охваченный гневом, он тяжело дышал. Он злился не на Афелия, а на себя самого. Сетт прокручивал в голове события той самой ночи снова и снова, несмотря на предупреждения матери, позволяя злобе нарастать и кипеть внутри него, пока он размышлял о своих недостатках, о своей грубости. В оглушительной тишине Сетт взглядом уставился на расплесканную по полу воду, после чего тяжело вздохнул и, закрыв лицо руками, устало протянул: – Блять… Тем вечером Алуна запланировала встречу с парнями в Дискорде по поводу концепции группы. Сетт пришел, как и Афелий. Однако была проблема, которая и вызвала в нем эту вспышку гнева и заключалась она в том, что Афелий совершенно не обращал на него внимания. В чате он много писал, комментировал. Например: «у тебя интересные идеи, К'Санте», «с этим точно можно поработать, Каин». Но за все три часа разговора он ни разу не упомянул Сетта. Не то чтобы это должно было его сильно волновать, но, учитывая все произошедшее между ними двумя, такое поведение беспокоило. Однако Сетт сердился лишь на себя самого. В какой-то момент во время разговора он заговорил: – Так это должна быть песня, которая прям кричит об уверенности, да? Типа мы крутые и хотим донести наши идеи до слушателей, верно? – О да, точно, – согласился Эзреаль. – В моем стиле, – усмехнулся Каин. Даже К'Санте и Ёне ответили ему, но Сетт ждал комментария от Афелия, который так ничего и не написал в чате. До самого конца звонка он ничего ему не сказал, оставив Сетта еще более расстроенным, чем в день, когда Афелий сбежал от него. Незадолго до того, как парни отключились от звонка, к ним присоединилась Алуна. – Привет, менеджер! – воскликнул Эзреаль радостным голосом: он был доволен проделанной работой во время звонка. – Привет, ребята, – поприветствовала она; в ее голосе явно слышалась улыбка, – прежде чем вы уйдете, мне нужно ваше согласие насчет нашей первой записи песни. – Зачем тебе согласие? – спросил Сетт, пытаясь скрыть свою обиду. – Потому что… – засомневалась она, – я хотела бы, чтобы мы встретились лично. По крайней мере, на первую запись. – Че? – удивленно воскликнул Каин. – Мне опять на самолете лететь? – Ну, если с этим проектом все получится, тебе придется оставить свою карьеру в Нью-Йорке и много летать на самолетах. – Она сказала, что у тебя херовая карьера, – громко засмеялся Эзреаль после слов Алуны, которая даже не собиралась его как-то оскорблять. – Она даже отдаленно не это имела в виду, дебила кусок. – Ну если это поможет тебе уснуть, – подразнил его Эзреаль; через микрофон можно было услышать, как он пожимает плечами. Рядом не было Ёнэ, который отключил свой микрофон, поэтому Алуна решила все объяснить сама: – Дело вот в чем, – начала она и сделала паузу, привлекая внимание к своим словам, а затем продолжила: – Не думаю, что требую от вас слишком многого, раз уж вы согласились участвовать в группе. По сути, это ваше единственное крупное дело на этот год. Поэтому для такой большой встречи нам лучше обсудить, когда будет удобнее собраться. – Если мы планируем собираться в Лос-Анджелесе, я могу забронировать нам студию уже на выходных, – оживленно воскликнул К'Санте. – Правда сможешь?! – взволнованно ахнула Алуна. – Конечно мог бы. Мы с Сеттом часто ходим в студию Westlake рядом с нашим тренажерным залом. Там есть все, что нам понадобится для записи песни. – Westlake? – пробормотал Каин. – Никогда не слышал. Эзреаль разочарованно выдохнул; даже он знал про Westlake Studios, хотя сам редко записывал треки в Америке. – Просто вдумайтесь: SZA, The Weeknd, Майкл Джексон, Pentakill, Imagine Dragons… Все эти гении работали над своими песнями в этой студии, – с заразительным энтузиазмом заявил К'Санте. – Не забывай про Ясуо, – радостно добавил Ёнэ, включив микрофон. – Даже твой брат? – воскликнул Эзреаль. – Да. Он несколько раз работал в Westlake. Правда, я не очень помню, что именно он там записывал… Совсем вылетело из головы… – Я в деле, – резко прервал его Эзреаль. – Быстро же ты, – возразил Каин. – Потому что у меня есть мозги, в отличие от некоторых. – Парни, – строго остановил их Ёнэ. Они тут же замолчали, позволив Алуне вмешаться в разговор: – К'Санте, почему ты так уверен, что мы сможем забронировать такую престижную студию? – Я много лет работал с менеджером по бронированию студии. Мистер Реннакер – замечательный человек, и он всегда позволял нам с Сеттом поработать там, когда место было свободно. – У него есть шансы пробиться куда угодно, потому что все в индустрии его обожают, – добавил Сетт, все еще одержимо всматриваясь в чат, ожидая, когда Афелий заметит его. – Да вы гляньте на него! Кто его не любил бы? Он будто из королевской семьи вышел, – невозмутимо заговорил Эзреаль о К'Санте, будто бы это само собой разумеющийся факт. – Думаю, член королевской семьи точно поможет неизвестной группе привлечь внимание Riot Games, да? – вмешался Ёнэ. Глаза Сетта метнулись к чату, и сердце его замерло, когда он наконец увидел сообщение от Афелия. Он написал: «Я лучше пишу в домашних студиях. Там уютнее». «Да блять», – выругался он про себя, потому что сообщение снова было не о нем. – Я сейчас посмотрела фотографии с их сайта… – начала Алуна, в то время как через ее микрофон слышалось, как она пробегается пальцами по клавиатуре, – и эта студия точно выходит за рамки нашего бюджета от Riot. – Нет, нет, нет, сестренка. Мы не будем платить за студию, – поправил ее К'Санте. – Как это вообще возможно?.. – в растерянности спросила Алуна. – Я же сказал, что… – Ну, я понимаю, что ты дружишь с менеджером, но… серьезно? Совершенно бесплатно? – Совершенно. Бесплатно, – громко усмехнулся К'Санте, отчего все остальные участники группы улыбнулись, хотя и не могли видеть друг друга.***
К огромному ужасу Сетта, неделя пролетела быстро и наступили выходные. Из Нью-Йорка прилетел Каин, из Южной Кореи – Эзреаль, из Японии – Ёнэ. В день встречи К'Санте заехал за Алуной с Афелием и предложил подобрать и Сетта, но тот отказался, зная, что его присутствие может напрягать Фела. На этот раз студия Westlake ощущалась иначе. Раньше Сетт тусовался здесь с К'Санте, болтая и работая над своими личными проектами, по старой дружбе и бесплатному пропуску. Однако теперь он пришел туда с тяжелым грузом на сердце, и человек, который вызывал у него эти болезненные эмоции, находился совсем рядом. – Нихера… себе… – потрясенно выдохнул Эзреаль, осматривая дорогую студию, освещенную теплым светом. – Я видел и получше, – хвастаясь, уверенно расхаживал Каин по студии. Ёнэ сразу подошел к главному студийному столу, поставив на него свой ноутбук и чашку чая, которую взял с собой. К'Санте и Сетт как обычно уселись на свои кресла и наблюдали за тем, как Алуна и Афелий застенчиво зашли в роскошную студию, закрыв за собой дверь. – Вот так удивительная студия, – признал Ёнэ, – а я достаточно их повидал. Сетт же не мог оторвать взгляд от Афелия. Даже когда остальные ребята расставили свое оборудование и начали о чем-то болтать, его глаза по-прежнему были прикованы к лицу Фела. Вместе с беспокойством нарастало и любопытство, потому что Сетта бесконечно мучил вопрос, что же происходит у него в голове. «Думал ли он обо мне вообще?» – гадал он. Подперев подбородок руками, Сетт наблюдал за тем, как маняще малиновые глаза Афелия просматривали листы с текстами песни, как его нежные пальцы перелистывали и перебирали бумаги; в его позе не было никаких признаков напряжения или дискомфорта. Тогда он подумал, что нет смысла раздражаться из-за того, что Афелий казался таким безразличным и таким совершенно нормальным, в то время как сам Сетт сидел и мучительно размышлял, о чем он думает. Казалось, не стоило переживать из-за такой глупости, Афелий же всегда такой. Но Сетта все равно это не отпускало. – Да, Сетт? – донесся голос К'Санте, который до этого над чем-то смеялся, а затем окликнул приятеля. Но тот его совершенно не слушал. – Что? – нервно усмехнулся он и спросил, подняв взгляд и бегло осмотрев товарищей по группе. – Я сказал, что ты явно любимчик Афелия. Просто глянь на рифмы твоего куплета! – повторил К'Санте и хлопнул по листу бумаги, после чего передал его Сетту. Там был текст, который они написали вместе. Прежде чем заговорить, он взглянул на Афелия, который явно избегал зрительного контакта с ним, поэтому Сетт попытался завязать разговор первым: – Ага. Мы работали над ним вместе. Так ведь, Афелий? Опустив взгляд в пол, Афелий нерешительно кивнул, а затем лицом повернулся к группе. Кровь Сетта закипела. Он уже был не уверен, злился ли он на себя или на Афелия (что казалось ему несправедливым). Ему действительно не хотелось сердиться на него, но чем больше он его игнорировал, тем труднее Сетту было сдерживать себя. Время в студии тянулось для него мучительно долго, пока он наблюдал за тем, как Афелий работает со всеми над текстами и помогает определиться с мелодией перед тем, как начать записывать песню. – Паранойя… – напевал Эзреаль, – подкрадусь совсем неслышно? – спел он и в поиске одобрения оглянулся на ребят, которые спокойно кивали ему в ответ. – Как-то так? Я подумал, что можно сделать необычную мелодию перед припевом, чтобы типа поддразнивать слушателя перепадами в песне. – Я, конечно, не разбираюсь в музыке, но мне это понравилось, – похвалила его Алуна. – Думаю, это точно надо записать. По крайней мере, чтобы забить место после куплета, – сказал Эз, грызя ноготь и не отрывая глаз от листа с текстом песни. Афелий одобрительно кивнул. Его мнение имело большое значение для группы; парни поняли это после того, как своими глазами увидели его тягу к творчеству и сверхъестественную способность превращать мелочи во что-то новое и смелое. Последние несколько недель Афелий много времени провел с группой, лично помогая каждому участнику: вместе они писали тексты и узнавали друг друга. – Итак… остался… только я? – указал на себя К'Санте. – Ты и Сетт, – поправила его Алуна, и парень кивнул ей в ответ. – Фел рад, что через твой куплет он сможет поделиться некоторыми своими чувствами и мыслями, К'Санте. В этой песне ты будто бы говоришь за него. – Да я ничего особенного не сделал. Это Афелий предложил такую прекрасную идею. Фел нерешительно улыбнулся ему, слегка недовольный теми словами, которые высказала за него Алуна. Но все же он был благодарен К'Санте за то, что тот готов изо всех сил стараться ради написанных им строчек. Вместе они начали работать над мелодиями и исполнением, в то время как Сетт все глубже проваливался в свое кресло; теплая вязаная шапка, которую связала для него мама, стала неловко сваливаться с его головы. – Ждут, когда уйду я навсегда… – начал напевать К'Санте, экспериментируя с мелодиями и все это время глядя в глаза Афелия, желая узнать его мнение. Афелий кивнул, давая ему знак не останавливаться, и К'Санте продолжил: – Я подумал, что следующую строчку можно спеть вот так, – сказал он и, прочистив горло, тихо запел: – Чтобы башня пала без следа. И мой путь понять вам не дано. – Погодите! – взволнованно воскликнул Эзреаль и чуть не свалился со стула. – Это было очень круто! Хотя лицо Афелия было как обычно безразличным, в ответ Эзу он радостно показал палец вверх. При виде его энтузиазма Сетт от горечи закатил глаза. – Отлично! Вижу, всем нравится такая мелодия? – Цепляет, – добавил Каин, царапая кожу своего стула. – Хорошо, хорошо… Так, в следующей строчке можно немного поменять мелодию вот так… Тишина, одиночество лечат меня, – снова начал нежным голосом петь К'Санте, пока остальные с трепетом наблюдали за ним. – Да! – радостно вмешался Эзреаль. – И рок-звезда может рыдать иногда. И в реальности снова страдаем всегда, – пел К'Санте. Когда мелодия затихла, он взглянул на Афелия, на лице которого красовалась небольшая, но гордая улыбка. Алуна наклонилась вперед, чтобы рассмотреть лицо брата, а затем откинулась на спинку кресла и, скрестив ноги, весело засмеялась: – Что ж, думаю, у нас на руках самый настоящий хит, мальчики. – Это будет просто пушка, – взволнованно покачал головой Эзреаль, пока на его лице сияла улыбка. – Ёнэ? – М? – Ты взял с собой файлы для песни? – спросила Алуна. Ёнэ указал на свой ноутбук, подключенный к студийному продюсерскому оборудованию, и подготовился к работе. – Все здесь, – сказал он. – Хорошо. Тогда пусть Фел пробежится по куплету Сетта, а потом мы все это запишем! – улыбнулась Алуна. Сетт напрягся, стиснул зубы, пытаясь успокоить кипящий внутри него гнев. Он был не готов работать один на один с Афелием из-за подступающей к горлу злости. Но у него не было выбора: Афелий уже повернулся в его сторону и подкатился к нему на кресле, пока остальные ребята занимались своими разговорами. – Я и так знаю свой куплет. Не то чтобы надо его опять репетировать. Афелий не обратил внимание на его слова, вместо этого взяв листок с текстом и изучив его. Затем он передал его Сетту и жестом указал ему начинать. А Сетт не хотел. В тот момент он предпочел бы заняться чем-нибудь другим, но только не рэпом. Ему хотелось спросить Афелия, почему он не смотрит на него. Он хотел узнать, почему тот игнорировал его почти две недели. Сетт хотел выяснить, почему он тогда отстранился, после того как так жадно испробовал его губы на вкус. Но вместо этого все его любопытство, страсть и разочарование пришлось отложить ради его гребанного куплета. – Так много разговоров, но я их не слушал… – «Много слухов». И «не слышу». – Что? – остановился Сетт, взглянув на Афелия. – Нужно «много слухов» и «не слышу». А не то, что ты сказал. – И это первое, что ты мне говоришь за несколько недель, – стиснув зубы, горько процедил Сетт и затем добавил: – Тут так написано. Афелий отрицательно покачал головой, и Сетт перепроверил текст песни. К его удивлению, там было написано все так, как сказал Фел. Он медленно опустил голову и взглянул на него: – Прости. Афелий жестом указал ему продолжать, и Сетт снова начал без энтузиазма читать строчки: – Зато обо мне много пишут. Как борец, я подбегаю к тебе ближе… – Ты сейчас отвратительно читаешь, Сетт, – прошептал Афелий, устало сжимая переносицу. – Так почему же, блять, Фел? От такого грубого ответа Афелий растерялся и молча уставился на Сетта. – Чего? Мы вообще не собираемся об этом говорить? – Зачем нам говорить об этом здесь? И сейчас? – сказал Афелий и оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не слышит. – Ну, судя по твоей новой охуительной привычке игнорировать меня при каждом удобном случае, мне даже интересно, поговорим ли мы вообще когда-нибудь. – Это… – вздохнул Афелий и, запинаясь, продолжил: – Это… не так все, Сетт. Я пытаюсь сохранить… – Да господи, – прервал его Сетт, – я понимаю, что опять перегнул палку, и мне очень жаль, но… – сказал он, в то время как его острые уши поникли от стыда, когда он едва слышимо прошептал: – Но ты же прикоснулся в ответ. – Не надо, блять, сейчас это начинать, – закатил глаза Афелий. – Ну а когда ты созреешь об этом поговорить?! – громче заявил Сетт. – Сетт, – прошипел Афелий, по интонации чем-то напоминая маму Сетта, когда та злилась на него за то, что он ударил ребенка в детском саду. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, Фел продолжил: – Я знаю, что прикоснулся к тебе. Не ты один зашел слишком далеко. Я тоже. И я не должен был так поступать. – Не должен был? – в замешательстве покачал головой Сетт. – Да, не должен был. Мы теперь в группе. Мы не можем таким заниматься. Тогда это… это бы… ты бы… – заикаясь, говорил Афелий. Сетт должен был смягчиться, осознав, что Афелий, по сути, признал свое влечение к нему, но вместо этого его все больше разочаровывала мысль о том, что он теперь никогда не сможет прикоснуться к нему из-за группы. – Ты нахуй меня шлешь? – А? – прищурился Афелий, ошеломленный словами Сетта. – Ты нахуй меня шлешь? Из-за какой-то там группы мы не можем… – Какой-то группы?! Это была твоя идея, Сеттрих, – произнес Афелий, изо всех сил стараясь говорить тихо и не напрягать свой голос. – Не называй меня так, блять, будто бы ты не бросил меня подыхать эти две недели, чел, – пугающим голосом протянул Сетт. – Что я должен был тебе сказать? – спокойно спросил Афелий. – Хоть что. – Хоть что? – Хоть что, блять. – Зачем? – Потому что я люблю, когда ты разговариваешь. – Не ври мне в лицо, идиот, – не поверив в настолько прямой ответ, прошипел Афелий. – Я не идиот, если просто честен с тобой, – произнес Сетт, чувствуя, как жар гнева сгущается на его лице. – Господи боже, – напряженно потер виски Афелий, – зачем ты так? Почему мы делаем это именно сейчас? – Что делаем, Афелий? – выдохнув, недоверчиво спросил Сетт. – Это. То, что между нами. Все, – размахивая руками, как можно тише пытался говорить Афелий. – Я уже сказал тебе. – Твой ответ идиотский. – Нихуя. – Идиотский, и ты это знаешь. Я почти уверен, что ты просто прикидываешься таким дураком, чтобы завоевать меня своей жалкой симпатией. Но ты не можешь быть со мной, и я не могу быть с тобой. Теперь мы застряли в твоей группе, так что, ради бога, забудь уже о поцелуе… – Я не собираюсь забывать об этом ебучем поцелуе… – Ты просто полный идиот, Сетт. – Да нихуя я не идиот! – выкрикнул он во все горло. Афелий заметно вздрогнул, и студия погрузилась в тишину. Разговоры прекратились, и все повернулись в сторону Фела и Сетта, сидящих в углу комнаты. Ёнэ поднялся со стула, на его лице виднелось искреннее беспокойство и шок. – Какого черта только что произошло? – спросил он. Глаза Сетта в страхе расширились, и он, спотыкаясь, поднялся на ноги. Он сразу же понял, что гнев взял над ним верх, будто бы Афелий был очередным надоедливым папарацци. Он огляделся, уши напряженно прижались в голове, и он сглотнул. – Я… Фел… я… я… – пробормотал он, в то время как Афелий замер на месте, – мне очень жаль… мне… очень жаль. В страхе он извинился, но в ответ его встретила только тишина и ошеломленное выражение лица Афелия. Тут же Сетт сорвался с места в сторону двери студии и, распахнув ее, поспешно направился к парковке. Алуна поднялась с кресла и пристальным взглядом уставилась на Афелия, строгим голосом спрашивая: – Что, черт возьми, происходит? Что это было? – Чувак пиздец как разозлился, – вмешался Каин, едва сдерживая смех, отчего Эзреаль ударил его кулаком в грудь. – Ай! – прошипел он, потирая больное место. Алуна повернулась к парням и приказным тоном произнесла: – Вы четверо оставайтесь здесь, – сказала она, а затем снова обратила взгляд на Афелия и прокомандовала: – Афелий. Идешь со мной. Сейчас же. Она вывела брата из студии и осторожно закрыла за собой дверь, проводя его по коридору на парковку, откуда Сетт уже наверняка ушел. Ледяной ветер проскользнул по щекам Афелия, взбодрив его и заставив задуматься, чего он не делал на протяжении двух недель игнорирования Сетта. Алуна обхватила его лицо теплыми нежными руками, притянув его к себе поближе, чтобы заставить его смотреть прямо ей в глаза, и строго спросила: – Что между вами произошло, Афелий? – Да ничего… – Не лги мне. Я тогда не стала у тебя ничего спрашивать, две недели назад, когда ты скрыл от меня тот факт, что ты жил у него дома. И смотри, куда нас это привело, – указала она на студию позади себя и принялась отчитывать дальше: – Эта студия – редкий шанс, который мы только что упустили из-за вас. И должна тебе напомнить, что время у нас ограничено. Нам нужно сдать все Алайе через две недели. Так что не ври мне, Афелий. Что происходит? Афелий сокрушенно вздохнул, понимая, что сестра видит его насквозь. Лгать больше нет смысла. – Я… мы поцеловались. Снова. Но на этот раз… – остановил он себя. – Что? – Я поцеловал его в ответ, – признался он, прикусив щеку, и быстро забормотал дальше: – Я этого хотел. И я начал слишком сближаться с ним, и я… и… – Афелий. – Да черт! – прошипел он, напрягая голос. – Я просто хотел понять, почему мне было комфортно в тишине, когда я рядом с ним. Это все, что я хотел. – Афелий. Что ты имеешь в виду? Он закатил глаза и вздохнул, пытаясь притвориться равнодушным, несмотря на слезы, стекающие по его лицу, и слышимый ком в горле: – То, что я сказал. Я начал ночевать у него дома, просил побыть с ним рядом, пока он делает свои чертовы дела… Я почти умолял его остаться со мной, чтобы понять, почему из-за него я так… Блять, я не знаю. Алуна наклонила голову вниз, сжала переносицу и вздохнула, после чего снова подняла взгляд и обняла брата, сжимая его в крепких объятиях, на которые он не ответил взаимностью. Но она к этому привыкла. Афелий не особо любил прикосновения и с детства, казалось, не умел выражать привязанность. Однако это не значило, что он не умел любить; просто он не знал, как делиться любовью с другими. Спустя какое-то время Алуна отстранилась и большим пальцем стерла слезы с его лица, после чего мягко спросила: – Почему он накричал на тебя, Фел? – Потому что я игнорировал его. – Разве тогда не справедливо, что он злится? – Что, если я не хотел с ним разговаривать? – Правда ли не хотел? Афелий не смог ответить. Он не хотел признаваться в своем желании быть рядом с Сеттом, потому что тогда это образовало бы кучу возможных проблем для группы и самого Сетта. Ужасно разрушительным способом для них обоих он хотел вычеркнуть себя из его жизни ради его же благополучия. – Сетт – проблемный парень, Фел. Ты знаешь его прошлое не хуже, если не лучше, чем все мы. Любой, у кого есть доступ в Интернет, может увидеть все его грубые поступки, – продолжила Алуна, чтобы заполнить тишину. – Я просто пытался избавить его от сложностей… – собравшись с духом, попытался сосредоточиться на словах сестры Афелий и сказал. – Я знаю, Фел. Я знаю. Я знаю тебя всю свою жизнь, поверь мне. Я знаю, что ты пытался сделать, но Сетт видит это все иначе. – Заметно, – с нотками сарказма пробормотал он, несмотря на свое беспокойство. – Ему нужен тот, кто будет направлять его. Афелий поднял взгляд вверх и, нахмурив брови, спросил: – В смысле? – В прямом, – сочувствующе посмотрела она на него, – он тяжелый человек, и эта группа, если ты не забыл, была предлогом для начала его карьеры, которую он сам же разрушил. Алуна снова обхватила бледное лицо Афелия руками и тихо прошептала: – Но теперь ты вошел в его жизнь, Фел. Поэтому возьми на себя ответственность и прими решение. Афелий знал, к чему она ведет. Но самое пугающее было в том, что он знал ответ на ее следующий вопрос еще до того, как она его задала. – Ты собираешься смотреть, как он снова разрушает себя?