Steel Your Heart, I'll Be Your Guide

      Была ночь – в тот самый день, когда Сетт накричал на Афелия в студии Westlake. Прежде на него никогда по-настоящему не кричали, и от Сетта он ожидал такого меньше всего. Позже Афелий послушался сестру и пригласил ее к себе домой; там он прилег отдохнуть, укутавшись в одеяло на своем маленьком диване в гостиной.       – Ты подумал об этом, Афелий? – мягко спросила Алуна, прислонившись к входной двери комнаты.       – Я уже знаю, что мне делать, – пожал он плечами.       Алуна покачала головой и вздохнула, терпеливо ожидая ответ.       – Я должен ему помочь.       Честно говоря, это она и хотела услышать. Алуна бросила свою работу в офисе ради этой группы, поэтому она была заинтересована в том, чтобы Сетт вернулся, несмотря на его непостоянность. К тому же, в конце концов, это он собрал группу. Однако Алуна не ожидала услышать столь непривычно решительный ответ от Афелия.       – Помочь ему? – с легким удивлением спросила она.       – У меня нет выбора, – поджал губы Афелий.       Алуна вздохнула, сжав переносицу; все-таки она переоценила намерения своего брата.       – Фел, у тебя всегда есть выбор…       – Нет. Ты просто не знаешь.       – Так объясни, – проворчала Алуна, – ничего страшного не случится, если ты раскроешь мне свои чувства… Если поговоришь со мной, знаешь ли.       Афелий откинулся назад и завалился на подушку, вглядываясь в потолок, на котором в медленном танце искрился лунный свет. Он прекрасно понимал, что должен был еще давно все рассказать Алуне, но был слишком упрям для этого.       – Я… – на мгновение умолк он, обдумывая свое решение поделиться всем с сестрой, а затем все-таки взял себя в руки, – я дал ему обещание, когда мы подружились.       – Обещание?       – Угу.       – Какое?       – Такое, за которое тебя отправят в ад, если ты его нарушишь.       – А ты… – замолчала Алуна, – его нарушил?

***

Сентябрь, 26 месяцев назад       Афелий лениво стучал ручкой по листу с текстом песни, пока он вместе со своей коллегой Риной ожидал появления нового исполнителя. Рина же была постоянным продюсером и звукорежиссером в студии, в которой они вдвоем тогда работали. Она нравилась Афелию, потому что никогда не упрекала его из-за того, что он постоянно молчит. В тот день им было поручено работать с будущим рэпером; встреча в студии была запланирована с полудня до четырех часов дня, однако он все не приходил.       – Ну и где он, блять… – нетерпеливо вздохнула Рина, ее голос был низким и громким, напоминая звучание бас-гитары.       – Может, просто… уйдем? – прошептал Афелий, наклоняясь к девушке, чтобы та могла расслышать.       – Нет. Если этот хер не появится, мы вдвоем чем-нибудь займемся, чтобы не тратить время. Раз уж мы здесь, можем поработать и над другими вещами, – покачала она головой, лицо ее слегка смягчилось.       Афелий пожал плечами, и в этот момент тяжелая дверь с грохотом резко распахнулась. Фел тут же вскинул голову и на входе увидел большого, мускулистого мужчину, который вошел в студию так, будто бы она принадлежала ему. Его темно-бордовые волосы были растрепаны, на переносице виднелся шрам, а на мозолистых грубых руках красовались золотые кольца.       – Здорова, народ! – низким резким голосом произнес он. Вся его натура будто бы кричала: «Я лучше вас».       «Убейте меня пожалуйста», – подумал про себя Афелий.       – Закрой за собой дверь, приятель, – сказала Рина вошедшему парню. Он закатил глаза и лениво закрыл ее ногой, после чего зашел внутрь и уселся на место рядом с Афелием.       – Так ты Сетт? – добавила она.       – Я Сетт, – повторил он чересчур уверенно.       – Миленько, – с сарказмом произнесла Рина, пододвинув свое кресло к продюсерскому столу. Она начала что-то печатать на клавиатуре своего ноутбука, а затем снова повернулась к Сетту и Афелию: – Итак, мы работаем над твоим дебютным студийным синглом, да?       – Таков план.       – Ну, славно, что ты опоздал всего на час! Может, сегодня хоть что-нибудь успеем сделать... – язвительно проговорила Рина, но Сетт, кажется, не заметил ее сарказма, – счастлив?       – Не, я не новичок в этом деле. Записываться под лейблом просто звучит круто, а так я и раньше этим занимался, – пожал он плечами.       Афелий закатил глаза настолько, что Сетт исчез из его поля зрения, и, подперев подбородок руками, он принялся готовиться к самой тяжелой студийной сессии в своей жизни.       В ответ Рина сощурилась, изобразив на лице фальшивую улыбку, и сказала:       – Ладно... В общем, я Рина. А это, – указала она на парня рядом, – это Афелий.       Сетт повернулся и осмотрел его, а затем откинулся на спинку стула и спросил:       – Он здесь для моральной поддержки?       – Он будет писать тебе песню.       – Окей, окей, – небрежно произнес Сетт, после чего протянул вперед несколько дрожащую руку: – А я Сетт.       Он зачем-то представился дважды и в глазах Афелия выглядел глупо, поэтому тот прищурился, глядя на его большую ладонь, решив ни пожать ее, ни заговорить. Сетт поджал губы и комично опустил руку, его острые уши расстроенно прижались к волосам в ответ на отказ.       – Ладно, я понял, – нерешительно надулся он, а затем, приходя в себя, добавил: – Так вот... э-э... как... как тут у вас все работает?       «Ты же сказал, что ты этим занимался», – недовольно подумал про себя Афелий.       – Сначала я включу тебе парочку битов. Посмотрим, поймаешь ли ты ритм, и когда найдем тот, который тебе понравится, зачитаешь под него какие-нибудь строчки, и потом мы запишем черновой вариант, – начала Рина, указав на кабинку для звукозаписи, а затем взглянула на Афелия и продолжила: – Потом Афелий поможет с текстом, который подойдет под твою читку. Понимаешь, здоровяк?       – На все сто процентов, – пожал плечами Сетт и широко улыбнулся, обнажая свои до странности длинные клыки.       Работа началась гладко: Рина включила несколько битов, и после прослушивания Сетт заинтересовался одним из них, который был особенно тяжелым и мощным. Спустя какое-то время он нашел свой ритм, поэтому вскоре направился в кабинку для записи. Его голос был агрессивным, запоминающимся, перекрывающим даже саму музыку. Рина с удивлением наблюдала за ним, сидя за продюсерским столом. Даже Афелий почти изменил свое неприятное первое впечатление об этом парне из-за его опоздания и чересчур властного поведения. Но только почти.       – Так-так, красные глазки, какие строчки ты для меня приготовил? – протянул Сетт, слегка взъерошив волосы Афелия, отчего тот снова почувствовал к нему неприязнь как при первом его появлении.       «Как же достал», – подумал он.       Афелий передал лист с текстом песни Сетту, который сидел на стуле рядом с ним, и затем принялся наблюдать за тем, как тот слишком грубо выхватил его из рук и принялся внимательно осматривать слова, пока вдруг на его лице не появилось удивление:       – Так это реально неплохо звучит.       – Ну естественно. Афелий уже давно в музыке, настолько я знаю, – громко похвалила его Рина.       – А почему он не разговаривает? – спросил Сетт и затем повернулся к молчаливому парню рядом, с детским любопытством повторяя свой вопрос: – Почему ты не разговариваешь?       Этот вопрос почему-то всегда раздражал Афелия, поэтому в ответ он предпочитал просто промолчать, как и в этот раз. От напряженной тишины Сетт почувствовал себя неловко, но вскоре пришел в себя и тихо пробормотал:       – Ну, ты не обязан мне отвечать, верно?       Такой понимающий ответ застал Афелия врасплох, и он отвернулся от Сетта, почувствовав, как сердце забилось быстрее. Его удивляло, что он ощущал к этому парню неприязнь из-за неудачного первого впечатления, но в то же время он чувствовал и внезапную мимолетную близость с ним из-за этого небольшого момента, будто бы он знал Сетта в миллионах других жизней.       До самого конца работы в студии Сетт почему-то проявлял уважение по отношению к Афелию. Фел даже не знал лично этого грубого здоровяка, но с уверенностью мог сказать, что обычно он себя так мило не ведет. Поэтому Афелий много времени думал, размышлял, представлял: Сетт просто проявляет к нему жалость?       – Неважно, – сказал он и вздохнул перед зеркалом в ванной той же ночью после записи, решив забыть этот день, потому что, к счастью, больше ему не придется работать с ним в студии.       Однако все же пришлось.       Спустя две недели после их судьбоносной первой встречи Greenlight Group снова поручили Афелию приехать на запись в Лос-Анджелес, чтобы поработать с «нераскрытым артистом». Он разочарованно посмотрел на человека, вошедшего в студию, коим снова оказался Сетт.       – Ну привет, синевласка, – кокетливо поприветствовал его Сетт и, чуть не споткнувшись об подставку для текстов песен, подошел к стулу рядом с Афелием. Тяжело вздохнув, он нервно посмеялся и, ставя подставку на место, пробормотал: – Я все поправлю.       На лице Афелия все еще виднелось недовольство, поэтому в ответ на него Сетт добавил:       – Эй, по крайней мере, я сегодня не опоздал.       Афелий взял телефон и взглянул на время: он и правда пришел вовремя, даже на пять минут пораньше. Фел заметил, что на этот раз на его носу больше не было пластыря и вместо него открылся взору большой темный шрам.       «Интересно, как сильно ему пришлось удариться головой, чтобы остался такой шрам?» – подумал Афелий, прежде чем приступить к работе.       Запись в студии прошла гладко, однако Афелий потерял счет тому, сколько раз едва заметная доброта и странно милое любопытство Сетта заставали его врасплох. Даже Рина время от времени бросала на него взгляды, которые кричали: «Я тоже не понимаю, к чему он так себя ведет».       К огромному разочарованию Афелия, они стали встречаться в студии каждую неделю. Greenlight Group постоянно звали его поработать за крупные денежные суммы, отправляя по электронной почте заманчивые сообщения. Например: «Мы рады пригласить вас на работу с одним из наших начинающих исполнителей. Сумма, которую мы вам заплатим, начинается от...», а цифры всегда были слишком велики, чтобы от них отказываться. У сотрудников Greenlight Group была забавная манера называть Сетта «начинающим исполнителем» и «секретным талантом» вместо того, чтобы указывать его имя. Но после первых нескольких писем Афелий понимал, что они имеют в виду Сетта за этими бессмысленными прозвищами.       – Сетт, Сетт, Сеттрих, – бормотал про себя он, сидя в кресле в пустой студии, потирая виски от боли.       Это были обычные для него выходные, на которых ему поручили поработать с Сеттом в местной студии. Однако на этот раз Рины не было; ее должен был заменить другой незнакомый продюсер. Афелий не любил работать с новыми людьми, хотя и к самой Рине не был особо привязан.       Как по расписанию, Сетт пришел в студию на пять минут раньше, с глуповатой ухмылкой зашел внутрь и завалился на большое кожаное кресло рядом с Афелием.       – Здоров, – кивнул он, вытащив бутылку с водой из своей спортивной сумки, и поставил ее на крошечный деревянный столик неподалеку.       Афелий молча поприветствовал его, кивнув в ответ, после чего обвел рукой студию, а затем пожал плечами, как бы говоря: «Я не знаю, где продюсер».       Сетт непонимающе поднял бровь, взгляд его незаметно скользнул по губам Афелия и тут же вернулся обратно к его красным глазам, когда он спросил:       – Рины еще нет?       Афелий взял ручку и принялся что-то писать на краю чистого листа бумаги, а затем неловко показал его Сетту. Там было написано: «Сегодня без Рины. Кто-то другой».       – Блин. А ведь Рина классная, – на мгновение поник Сетт, прежде чем дверь студии внезапно открылась.       На входе Сетт и Афелий увидели потрепанного, тощего мужчину, который неуклюже проковылял в студию, не закрыв за собой дверь. От него несло горьким крепким алкоголем, и выглядел он так, будто последние часов восемь своей жизни провалялся в уборной.       Сетт в стиле своей устрашающей манеры поведения бросил на вошедшего мужчину недовольный взгляд. Афелий же был не из тех, кто судит о человеке по внешности, однако приходить в студию на запись в таком пьяном виде было дурным тоном для любого продюсера.       – Привет, красненький и синенький, – невнятно протянул мужчина с сильным калифорнийским акцентом, помахав грязной рукой, и направился вперед, по пути споткнувшись об продюсерское кресло.       – Ага, – нехотя ответил Сетт.       Пьяный продюсер встретился взглядом с Афелием в ожидании приветствия, но тот, как обычно, промолчал. Вместо слов он решил кивнуть, и незнакомцу это явно не понравилось.       – Вижу, кое-кто сегодня не в духе, – нахмурился он и усмехнулся. Это прозвучало весьма фамильярно, хотя этот мужчина никогда прежде не встречал Афелия.       – Он не разговаривает, – несколько обеспокоенно заявил Сетт, защищая Афелия.       – О-о-о, понятно. Что ж, замечательно, – с сарказмом ответил продюсер.       Неосознанно Сетт подвинулся ближе к Афелию.       – Так это ты тот новичок большая шишка из Greenlight? Сетт, да?       – Угу.       Наступила неловкая пауза, после которой продюсер сказал:       – Люблю твой стиль, бро. Просто охуенно. И поэтому я так… – икнул он, – так рад с тобой поработать сегодня. Меня зовут Видар, как делишки?       – Могли быть лучше, если бы продюсер у меня был не бухой, – попытался тихо пробормотать Сетт, но, к сожалению, и продюсер, и Афелий его услышали.       Афелий опустил взгляд в пол после этих слов. Он напрягся, понимая, что Сетт действительно может быть грубым, но чудесным образом он до этого случая себя так не вел. И судя по тому, что общение с продюсером с самого начала у него не задалось, Афелий осознал, что эта его агрессивная сторона может начать проявляться.       «Ну, он же зашел так далеко в индустрии, и наверняка он не настолько глуп, чтобы портить собственную запись в студии», – размышлял он сам с собой.       – Говоришь так, будто сам никогда не пил, здоровяк.       – Если бы мне пришлось тратить чужое время в студии, я бы точно не напился, вот и все.       Чтобы как можно быстрее разрядить напряжение, Афелий шумно поднялся и встал между ними, протянув продюсеру лист бумаги со словами, которые он написал заранее, когда только пришел в студию полчаса назад.       На листе было написано: «Привет. Я Афелий, и сегодня вы будете работать со мной и новым исполнителем, подписавшим контракт с Greenlight Group. Его зовут Сетт. Я рад сотрудничать с вами. Пожалуйста, расслабьтесь и наслаждайтесь нашей сегодняшней сессией».       После того как продюсер неторопливо прочел текст, написанный аккуратным, строгим почерком, он бросил лист бумаги на стол и сверкнул эксцентричной улыбкой.       – Я Видар. Так как ты хочешь сегодня поработать, Сетт?       Его полное игнорирование и неуважение по отношению к Афелию и его записке еще больше разозлили Сетта по неизвестной ему причине, поэтому он раздраженно выпалил:       – Я сейчас пойду в кабинку, и мы запишем несколько черновых куплетов. А потом я буду работать с моим композитором, так что тебе не придется долго здесь тусоваться.       – Но босс! – с сарказмом протянул продюсер, наигранно схватившись за сердце, а затем продолжил более серьезным тоном, хотя из-за алкоголя язык его все еще заплетался: – Я принес послушать несколько своих битов. И поверь мне, бро, ты их заценишь…       – Ты меня не слышал? – перебил его Сетт. – Я работаю над своей песней со своим композитором. Ты сюда пришел, только чтобы включать и выключать запись, пока я в кабинке, – грубо произнес Сетт, однако Видар, похоже, не возражал. Возможно, он считал себя ниже Сетта из-за того, что тот был знаменитым. А точнее, становился таковым.       Когда Афелий начал писать строчки песни, Сетт как щеночек терпеливо ждал на своем месте, с восхищением наблюдая, как парень царапает ручкой лист бумаги. Ему очень нравилось это чувство полного расслабления – такое, будто бы он отключался, когда смотрел за тем, как пишет Афелий. Сетт вовсе не был тихим человеком, но ему нравилась тишина, окружавшая его товарища по студии.       Время от времени Афелий протягивал листочек Сетту, который осторожно брал его, читал слова, а затем делал много комплиментов. Например: «ты гений» и «боже, мне так нравится эта строчка». Афелий ни за что бы не признался в том, что ему нравилось, что Сетт заинтересован в его работах, что ему нравилось быть рядом с ним и что он стал привыкать к его характеру.       – А эта тема разве не устарела, босс? – засмеялся Видар, глядя на то, как Сетт и Афелий обмениваются текстами туда и обратно. Вероятно, он хотел показаться забавным, но вот Сетт совсем не посчитал это смешным.       – Че ты сказал? – тихо пробормотал Сетт, его глаза будто кинжалы острым взглядом метнулись на Видара.       Продюсер слегка испуганно отклонился назад и пожал плечами, отказавшись от своего дразнящего тона в голосе и нервно усмехнулся:       – Ну в смысле... я не знаю... Разве это не странно обмениваться бумажками как на уроке математики в школе?       – Мне нормально, а тебе? – спросил Афелия Сетт.       Афелия же мало заботил этот разговор, поэтому он проигнорировал и Сетта, и Видара, не понимая, к чему вообще вся эта перепалка.       – Так а почему он не может просто с тобой поговорить? Так бы быстрее дело пошло, – произнес продюсер, обеспокоенно царапая ногти.       – Я же сказал тебе. Он не разговаривает.       – Ну да, но почему? – пожал плечами Видар.       – Да какая нахер разница.       – Но типа... почему? Я просто хочу узнать, – усмехнулся продюсер. Алкоголь придавал ему идиотскую смелость настаивать и спрашивать дальше.       – Чувак, слушай, я не знаю, и мне поебать, – раздраженно выпалил Сетт, пожав плечами. – Это не мое дело, и уж точно не твое, – на мгновение замолк он, но решил продолжить: – А знаешь... знаешь что? Ты здесь уже не нужен, чел. Все равно я сегодня уже ничего не буду записывать.       – Мне вообще-то почасово платят, я должен быть… – воскликнул Видар.       – Не должен.       – Я не собираюсь отказываться от денег, схуяли? – недовольно произнес он. Больше он не подлизывался, в его голосе звучало недоумение из-за грубости Сетта.       – Тогда не мешай мне, пока я работаю со своим композитором!       – Я никому не мешаю! И вообще, я спрашивал мистера Молчуна, почему он не разговаривает, а не тебя.       Тут же Афелий остро почувствовал напряжение и быстро понял, что ему, вероятно, придется вмешаться.       «Видимо, я был не прав. Он настолько тупой, что готов испортить себе время в студии из-за какого-то пьяницы», – подумал про себя Афелий и вздохнул.       Сетт вскочил со стула, выпустив из рук листок со строчками песни, и резко схватился за рубашку Видара. Тот сразу же напрягся и вздрогнул, почувствовав на себе устрашающую хватку.       – Я что тебе сейчас сказал, сука? – вскрикнул Сетт.       – Отстань от меня! – прохрипел Видар.       – Я сказал не мешать мне! – низким и сиплым голосом прошипел Сетт. Афелий никогда не слышал от него чего-то подобного за весь этот странный месяц, что они знали друг друга.       – У меня папа частью студии владеет, придурок! Я разрушу твою ебаную…       Сетт поднял кулак, готовый ударить прямо в лицо Видара с огромной силой, но внезапно он замер, услышав чей-то хриплый голос.       – Сетт.       Острые уши парня насторожились, а кулак его застыл в воздухе. Он резко повернулся и увидел Афелия, который поднялся со своего места и раздраженно смотрел на Сетта со скрещенными руками.       – Тц, – цокнул языком Сетт и отпустил рубашку продюсера, отступая назад.       Ему было стыдно, что Афелий увидел его вспышку гнева, поэтому он решил отвернуться, закатив глаза. Он поправил свою одежду, схватил свою сумку и поспешно вышел из студии. Ушел он молча, даже не глядя на Афелия.       Неловкое молчание повисло между Видаром и Афелием. Фел лихорадочно принялся собирать вещи в небольшую сумку, аккуратно складывая листы с текстами песен в черную папку и бросая ее внутрь. Прошло несколько долгих минут в тишине, после чего продюсер кротко пробормотал:       – Так ты говорить умеешь? И ты просто сидел и позволял ему это все делать?       Перекинув сумку через плечо, Афелий взялся за ручку двери студии и, не поворачиваясь, прошептал:       – Когда хочу, тогда и говорю.       Прохладный зимний ветер касался его щек, пока он шел по парковке в сторону своей машины. Внутри он сел, закрыл глаза и тяжело вздохнул, осознав, в какой трудной ситуации он оказался.       «К сожалению, я не против с ним работать. Так что не могу отпустить его так легко».       Афелий достал телефон из кармана и принялся искать контакты Сетта, которые тот ему дал, хотя его не просили.       – Дай мне свой адрес… нам нужно поговорить, – вслух произнес он сообщение, которое написал.       Затем он бросил телефон на пассажирское сидение и уставился на облачное вечернее небо. В машине было тихо, а зимний холод окутывал его, заставив скрестить руки на груди и вздрогнуть. Облокотившись на спинку, он почувствовал, как его глаза тяжелеют при виде серого неба. Дыхание замедлилось, напряженное тело расслабилось, и спустя десять минут он погрузился в легкий сон. Однако вскоре его разбудил какой-то звук.       Афелий слегка вздрогнул, обернулся и увидел светящийся белый экран телефона. Там виднелось сообщение от Сетта, в котором был указан лишь его адрес и ничего больше.       «И полчаса не прошло, как он злился. Какой же непостоянный».       Ехать до дома Сетта оказалось недолго, однако к тому моменту, как он добрался до него, солнце уже успело сесть за горизонт, оставив Афелия идти по темной холодной парковке. Он забыл надеть пальто, поэтому по пути заметно дрожал, поднимаясь по лестнице до квартиры Сетта. Его глаза метались из стороны в сторону в поиске нужной двери.       – Пятьдесят седьмая… пятьдесят седьмая… пятьдесят седьмая… – повторял он, выдыхая небольшие облака пара от холода.       Подойдя к двери, Афелий напрягся, мысленно готовясь снова увидеть злого Сетта. Он остановился, поднял сжатый кулак и осторожно постучал в дверь. Неожиданно дверь распахнулась перед ним почти сразу же, как будто бы Сетт ждал его и резко появился в проходе.       – Прости, что тебе пришлось это видеть. Это было тупо. Не, это пиздец как тупо… – сразу же бессвязно заговорил он. – Я просто думал, что тебе не очень, когда он с тобой так начал говорить… Я думал, мне надо с этим что-то сделать. Но потом я понял: я-то не знаю, что ты чувствуешь, когда люди до тебя докапываются из-за молчания… Не знаю…       – Можешь пожалуйста подвинуться? Здесь пиздец как холодно, – прошептал Афелий, наклоняясь ближе к Сетту.       – А… да. Да, да. Заходи. Извини, – после неловкой паузы произнес он.       Зайдя домой к Сетту, Афелий почему-то на миг почувствовал себя комфортно, уловив здешний запах и ощутив тепло, пока парень позади него что-то нервно бормотал.       – Я просто подумал… что нет смысла просто сидеть, когда до моего друга докапывается какой-то пьяный уебок… Вот и все.       Чувствуя себя как дома, Афелий схватил одну из подушек Сетта в гостиной, опустился на диван и прервал его бессвязную речь, сказав лишь:       – Сетт.       – М? – спросил он, пытаясь казаться спокойным, однако вздрогнувшие уши его выдавали.       – Я тебя вообще не знаю.       – Да…       – И ты меня вообще не знаешь.       – Ну да… – ответил Сетт, в то время как его острые уши опечаленно поникли.       – Тогда почему мои проблемы тебя так беспокоят?       Сетт нахмурился, не зная, что ему ответить на этот вопрос.       «Почему меня это так волновало?» – подумал он, опустив взгляд в пол.       – Не знаю, – пожал он плечами, – ты пришел, чтобы лекции читать?       – Нет. Я просто хочу узнать тебя получше.       Тут же щеки Сетта залились легким румянцем, а мысли в его голове запутались еще больше, пока он переваривал слова Афелия. Кажется, он воспринимал их слишком всерьез, но это его не волновало.       – И что это вообще значит? – смог он спокойно выговорить, будто бы совсем не засмущался.       Афелий пожал плечами, все больше проваливаясь в мягкий диван, и закатил глаза:       – Мне нормально с тобой работать. В студии.       – Оу…       – Поэтому я подумал, что если мои проблемы тебя так беспокоят, то я… наверное… – заколебался он, – мы, наверное, можем стать друзьями.       – Друзьями? – удивился Сетт.       – Что?       – Ничего! Мне такое нравится. Ну в смысле сама идея дружить с тобой. Просто… – усмехнулся он, – никогда не заводил дружбу так формально.       Афелий прижал к себе подушку с дивана и принялся играться с шелковой биркой на ней, время от времени поглядывая на Сетта, который стоял на другом конце комнаты, будто бы на него ругались родители. Выглядело это странно.       – Но я хочу кое-что прояснить, Сетт.       – Что?       Прикусив щеку, Афелий пояснил:       – Меня почему-то беспокоит… твой поступок сегодня. Какое-то чувство ответственности за него. Я все думаю об этом, и, честно говоря, меня это раздражает.       – Прости, – тихим голосом произнес Сетт.       – Ты часто злишься? – напрямую спросил Афелий.       – А?       – Часто ли ты злишься? – повторил он. – Бывали ли у тебя случаи… ну… срывов?       – Я… ну… – прищурился Сетт и на миг замолк, а затем продолжил: –Думаю, да.       Афелий кивнул, про себя отметив, что его предположение оказалось верным, после чего принялся поучать Сетта:       – Ты восходящая звезда, Сетт. Все твои поступки будут иметь последствия. Тебе нельзя больше вот так срываться на людей, потому что в следующий раз это окончательно все испортит.       – Хочешь сказать, мне не надо было вступаться за тебя? – с искренним любопытством спросил Сетт.       – Да, – сказал Афелий, вглядываясь в его бирюзовые глаза, похожие на океан, и прошептал: – За меня не надо вступаться. Я же не ребенок.       – Действительно, – кивнул Сетт.       – Ты понял, что я хотел сказать?       – Отчасти, – признал он.       – Я хочу узнать тебя получше. Но взамен я хочу, чтобы ты пообещал мне, что будешь держать под контролем свой гнев.       – Какая-то нечестная сделка получается. Пообещай мне что-нибудь тоже, – пожал плечами Сетт.       – Что пообещать? – вздохнул Афелий и сжал переносицу.       – Просто одно глупое обещание. Ничего особенного, – задумавшись, ответил Сетт.       После минуты тишины Афелий закатил глаза и нетерпеливо взмахнул руками:       – Ну так?       – Обещай, что… если мы подружимся, ты не будешь меня игнорировать и пропадать. Обещай, что не уйдешь без веской причины.       «Какое глупое обещание. Но хотя бы легкое. Зачем мне вообще кого-то игнорировать?» – подумал про себя Афелий.       – Договорились, – пожал он плечами и прошептал. Однако вдруг ему стало любопытно, и он решил спросить: – Это обещание как-то связано с твоими приступами гнева?       Очевидно, что этим он задел Сетта, потому что тот весь напрягся, будто бы защищая себя.       – Просто… проблемы с ебучим папашей.       – Проблемы… с ебучим папашей? – прищурился Афелий.       – Да ничего. Так ты согласишься на обещание или…       – Я расскажу тебе про свой голос, если ты расскажешь про своего отца.       Афелию всегда было трудно проявлять эмпатию в эмоциональных ситуациях, поэтому спросить Сетта о прошлом не казалось ему большой проблемой. Другой любой человек, вероятно, воздержался бы от такого вопроса, но, когда ему было что-то любопытно, ему хотелось это узнать.       – Тогда сначала ты расскажи про свой голос.       – Боже, как дитя малое, – закатил глаза Афелий и затем принялся объяснять: – Несколько лет назад у меня повредились голосовые связки. Мне сделали операцию, чтобы это исправить, но не помогло. Вот и все, – сказал он. Последние слова были наглой ложью, но он был не против солгать, чтобы сильно не углубляться в собственные проблемы.       – Тогда почему у тебя все еще есть голос?       – Потому что я не потерял голос, – грустно усмехнулся Афелий и объяснил, – я просто больше не могу петь. И мои голосовые связки быстро устают и... возможно... больше склонны к повреждениям, чем до операции. Поэтому я не разговариваю, если мне того не хочется.       – Так ты хочешь со мной разговаривать? – с нескрываемым любопытством спросил Сетт, Афелий видел это по его взволнованному выражению лица и подрагивающим ушам.       – Ну я же сюда пришел.       – Погоди... Ты говорил, больше не можешь петь? – выпалил Сетт, когда наконец до него дошли слова Афелия.       – Я такого не говорил, – покачал головой Фел и солгал.       – А.       – Я рассказал тебе свою депрессивную херню, – лениво указал он на Сетта и сказал: – Твоя очередь.       Сетт осторожно подошел, уселся на диван рядом с Афелием и неловко повернулся, взглянув на него. Не понимая его намерений, Афелию стало не по себе, потому что для него это выглядело так, будто бы Сетт собирался его поцеловать, а к такому он точно был не готов.       – Дай свою руку, – попросил Сетт.       Афелий нахмурился и непонимающе посмотрел на него, но все же осторожно поднял руку. Когда Сетт аккуратно взял ее, Фел почувствовал, что рука у него была большая, невероятно теплая и мозолистая. Он притянул ее к себе, останавливаясь на шраме на своем лице. Неловкий дискомфорт Афелия сменился пристальным вниманием к лицу Сетта: он начал замечать каждую ямку, каждую крошечную рану, каждый изъян на его коже, который окружал его большой шрам на переносице. Шрам, к которому он вел руку Афелия.       – Чувствуешь?       – Чувствую? Я этот пиздец вижу, – с сарказмом хмыкнул Афелий.       – Это мой папаша меня так.       Внезапно глаза Афелия широко раскрылись от удивления. Он пытался скрыть свою реакцию, но Сетт был слишком близко и все увидел.       – Твой отец сделал это? – прошептал Афелий. Сетт отпустил его руку, однако Фел продолжил неосознанно прикасаться к глубокому шраму.       – Ага. Он был психованным ублюдком. Из-за него я такой же психованный ублюдок.       – Он мертв? – поинтересовался Афелий. Это был чрезвычайно бестактный вопрос, но опять же ему всегда было трудно разделять границы того, что ему можно спросить.       – Не... Ну, я не знаю. Он ушел, когда я маленьким был.       – Поэтому ты попросил не оставлять тебя? – спросил Афелий.       – Думаю, да.       – Ты всех своих друзей об этом просишь?       – Э... нет. Не совсем, – прикусив щеку, ответил Сетт. На мгновение он замолк, после чего решил ответить взаимностью на сарказм Афелия и сказал: – А ты у всех своих друзей выпрашиваешь адрес без предупреждения?       – Ты первый.       Недолго поразмыслив, Афелий поднял свободную руку и нежно обхватил лицо Сетта, всматриваясь в его глаза и серьезно нахмурившись.       – Сперва пообещай мне, что будешь работать над своим гневом. Я не хочу дружить с человеком, который попадает в неприятности из-за всякой ерунды.       – Обещаю. Обещаю, что буду работать над этим.       Афелий закрыл глаза и глубоко вдохнул, а затем, открыв их и устало выдохнув, сказал:       – Тогда я обещаю, что не оставлю тебя.