Затерявшийся в мечтах

Проснулся Чонгук днем. Море к тому времени успокоилось, закончив своё беснование. Солнце вовсю прогревало остров. Погода стояла ясная и безветренная. Встряхнув головой, парень осмотрелся вокруг, с трудом воспроизводя картинки минувшей страшной ночи. На его удивление, он заметил корабль, который нещадно повредило море и выкинуло на мель, где он крепко засел в песок, накренившись на бок. Поднявшись на ноги, Чон еще раз оглядел все вокруг и понял, что быстро спуститься к морю не получится. Подойдя к краю утеса, он увидел, что стоит на верху бухты, которая глубоко врезалась в остров. Она была широкая и глубокая. Чонгук был искренне удивлен возможностями собственного тела, когда осознал, что вскарабкаться по скользкой скалистой стене было практически невозможно. Его били волны, впечатывая в мокрые камни, и он лишь чудом не сорвался вниз. Пройдя по верху метров триста, он нашел более удобное место и спустился. Первостепенно, ему необходимо было проверить, что уцелело на корабле. Судно больше никогда не поплывет, но для ночлега может сгодиться, если очередная буря не разобьет его окончательно. Отлив был таким сильным, что до корабля он шел по песку, встречая по пути мелких морских обитателей, которых так же, как его самого, не пощадила страшная стихия и выкинула на берег. Есть и пить хотелось сильно, и Чонгук молился, чтобы на корабле осталось хоть что-нибудь. Взобраться на него — та еще проблема. Он стоял на мели во всю высоту, а ухватиться было не за что. Обойдя его пару раз вокруг, Чон все же высмотрел канат, который был закреплен за люк. Допрыгнуть не получилось. Чертыхаясь и ругаясь, он стал думать, как на него залезть. Несколько раз падал, когда пытался ухватиться за треснутые доски на корпусе корабля, постоянно соскальзывая с них. Бесполезно. Нужен был какой-нибудь выступ, чтобы подняться выше. Бросив затею с прыжками, он решил сэкономить силы и смастерить подобие лестницы из подручных средств, что есть на острове. Пройдя по берегу в сторону джунглей, Чонгук заметил вдалеке что-то темное. Этим нечто оказалась шлюпка, на которой они пытались выжить, спустившись с корабля. Ускорив шаг, который быстро перешел на бег, он мчался в надежде, что кто-нибудь мог спастись. Подойдя ближе, парень осмотрел ее, а точнее только оставшуюся половину, разбитую волнами пополам. Чонгук нервно стал оглядываться по сторонам, стараясь увидеть следы. — Джооон! — крикнул он, надрывая связки. — Джоооон, кто-нибуууудь!!! Он звал что есть силы, с отчаянной мольбой в голосе, надеясь быть услышанным. Но единственными его слушателями были лишь местные джунгли и птицы, что летали наверху. Он разревелся, как ребенок, свалился на колени и стал кулаками биться в песок, не в силах унять накатившую истерику. — Пожалуйста, — проскулил он, — умоляю, хоть кто-нибудь… Сердце заныло. Стало ясно, что все они смогли бы выжить, если бы не испугались бури и не покинули судно. Нужно было только выждать, чтобы шторм прошел, и они все благополучно добрались бы до берега на корабле. И Чонгуку не пришлось бы бедствовать в этом забытом Богом месте совершенно одному. Если бы только он мог повернуть время вспять. Избавление от смертельной опасности уже не так радовало. Осознание, что на острове ему не выжить, стало угнетать. Переодеться было не во что. У него не было ни пищи, ни пресной воды, чтобы подкрепить свои силы. Все его мечты были обречены на провал, ровно как и его попытки на выживание. Какое будущее его ждет? Задавал он сам себе вопрос, лежа на песке, свернувшись калачиком. Либо он умрет от голода, либо его растерзают лютые звери. И что всего печальнее, он не мог охотиться за дичью, не мог обороняться от животных, так как при себе не имел никакого оружия, кроме складного ножа, который чудом остался висеть на поясе его штанов. При мысли о своем одиночестве Чонгук снова заплакал, но, вспомнив, что слезы никогда не избавляют от несчастий, решил продолжать свой путь. И во что бы то ни стало добраться до чертового каната и залезть на корабль. Вооружившись своим ножичком, он стал раздирать тонкие стволы бамбука, который рос как сорняк. Кинув с десяток таких стволов на песок, он рухнул рядом, выбившись из сил. Устал. Голоден. Напуган. С периодичностью раз в два часа он то и дело прекращал свою работу и, сотрясаясь, всхлипывал, проклиная все на свете. Надрав длинные стебли циперуса, он связал ими бамбук между собой на манер веревочной лестницы. Притащив свое творение к кораблю, он облокотил лестницу на борт и осторожно стал карабкаться вверх. На удачу он не свалился с нее, потрудившись прочно связать, и быстро смог залезть по канату в отверстие, которое пробило во время шторма. Трюм был залит водой, некоторая часть вещей плавала и была непригодна. Чонгук стал осматривать все, что попадалось ему на пути. Его так сильно мучал голод, что первым делом он направился в кладовую, где хранилась провизия. Еще одна маленькая удача улыбнулась ему, даря надежду, что он не умрет мучительной смертью. Кладовая оказалась не так затоплена, и большая часть еды уцелела. Расковыряв банку с маринованным мясом, Гук стал есть его прямо руками, наплевав на все нравственные нормы. Выцепив бутылку вина, он сбил у нее горлышко и жадно испил терпкий напиток. Жуя сочное яблоко, парень стал рассматривать корабль дальше, не теряя времени. Ему нужно было найти сухое место для ночлега. Пробравшись к каютам, он обнаружил, что та часть, что была наклонена вбок, оказалась полностью затопленной, а это значит, что когда будет прилив, ее зальет вновь. И тут как осенило: на судне ночевать нельзя, он может утонуть во сне, не заметив постепенного поднятия воды. Что-то продумывать времени не было. День близился к своему концу, заволакивая небо розовыми облаками. Было очень страшно устраивать себе ночлег на острове. Неизвестно, в какое время ночи дикие животные выходят на охоту. Но и на корабле поспать не получится, зная, что он может запросто захлебнуться. Выбор сложный. Растеряв весь настрой, Чонгука снова прорвало на жалобный плач. Он попросту выбирал, какой смертью ему покинуть этот недружелюбный мир. Осушив до конца бутылку вина, он стащил сырые одеяла и выкарабкался на верхнюю палубу. Расстелив все на самой высокой части корабля, парень полез за остальными вещами, что могут пригодиться, чтобы не севшее солнце хоть чуточку все просушило. Так и заночевал под россыпью мерцающих звезд и белоснежной луной. Второй день на острове начался рано, так же как и прилив. Вода постепенно омывала берег, все глубже пробираясь в сторону джунглей. После скудного завтрака, состоявшего из соленой свинины, вина и сухарей, Чон стал обдумывать свое жилище. Поначалу он про себя называл его временным, но позже, приняв тот факт, что он пробудет здесь долгое время, решил подойти к вопросу осмысленно и серьезно. Откопав на судне веревки, канаты, парусину и обломанные доски, он смастерил что-то вроде поддона и свесил его через борт. Допотопный «лифт» послужил ему хорошо. Он скидывал на него все вещи, которые ему понадобятся, и спускал их на мелкую воду. Главной находкой и откровенной радостью стал для него ящик с инструментами, который принадлежал плотнику. Чонгук рассмеялся сам с себя от того, что пила, молоток и коробочка с гвоздями доставляют больше восторга, чем самый дорогой подарок в его жизни. Выгрузив все на берег, он отошел от воды метров на двести, чтобы подыскать место для постройки жилья. Ему необходимо отгородиться четырьмя стенами от джунглей, поскольку он был уверен, что местные крупные хищники наверняка уже заинтересовались легкой добычей. Найдя маленькую ровную поляну, почти свободную от деревьев, Чон незамедлительно стал перетаскивать туда все доски, что смог забрать с корабля. Но для начала он задумал соорудить небольшую площадку на дереве, там, где до него не смогут добраться крупные хищные звери, в царстве которых он находился. Выбрав четыре ветвистых дерева чуть дальше, он вскарабкался наверх и перекинул канат через ветку. Таким образом он поднимал длинные доски и приколачивал их к стволу, формируя квадрат. Застелив все это дело широкими листьями, Гук улегся, выбившись из сил, и с трудом принял тот факт, что постройка приличного домика займет по меньшей мере две недели, так как с обычным полом он провозился почти весь день. Взгромоздив кусок широкой парусины, парень прикрепил ее еще выше, делая что-то вроде потолка, защищая себя от палящего солнца и возможного дождя. Вокруг летали и щебетали птицы с ярким оперением, похожие на попугаев, прыгали болтливые мартышки, с изумлением и любопытством следившие за появившимся в джунглях новым существом и за постройкой его странного гнезда. За весь день Чонгук не увидел и не услышал ни одного крупного хищника. Это немного успокаивало и дарило надежду, что на острове их вовсе нет. Потом в голову закралась мысль, что он должен найти источник пресной воды, ведь мелкие животные тоже в ней нуждаются, и, значит, где-то он все же есть. Дальше последовали вполне логичные вопросы: а какого размера весь остров? Или, может, это вообще материк? Живет ли здесь какое-нибудь поселение аборигенов? Не станет ли он для них жертвой и сытным ужином? Умение накручивать себя — десять из десяти. Чонгук натужно пережевывал сухари и запивал все вином, уставившись, не моргая, на горизонт. Надежда на мимо проплывающее судно все еще теплилась в груди. Пока солнце не село, он постепенно изучал близлежащую местность. Заглядывал в джунгли, углубляясь не дальше пятидесяти метров, в страхе наткнуться на опасность. Блуждая в округе, парень потихоньку перетаскивал относительно ровные камни к месту, где будет его жилище. Еще несколько раз он залезал на корабль. Теперь делать это было проще, из-за поднявшейся с приливом воды. Чон наткнулся на ящики с личными вещами матросов, вскрыл замки, вытряхнул от туда все и перенес пару штук в свое укрытие. В один из них он сложил съестные припасы, вино и рисовую водку, что нашлась в каюте капитана. Во второй сложил чистые уцелевшие вещи и часть инструментов, которая могла заржаветь. Несколько пистолетов с порохом, которые так же были найдены у капитана, он спрятал между одеждой, словно боясь, что кто-то их найдет. Вдалеке виднелся высокий и крутой холм, полностью покрытый густыми зарослями. Насколько он далеко, предположить было сложно. Чонгук решил дойти до него позже, чтобы осмотреть местность свысока. Для начала нужно закончить строение своего убежища. Перетаскивание вещей заняло весь остаток дня, и Чон устало улегся на просохшие одеяла на своем новом месте. Голову донимали бредовые мысли и заставляли его впадать в отчаяние. Он точно знал, что на корабле остались еще нужные вещи и перетащить их следует обязательно, так как остатки судна может окончательно разбить еще одна буря. За весь день он физически вымотался и, засыпая, чувствовал, как пульсируют от усталости конечности. Заснул крепко, правда, поспать долго не удалось. Посреди ночи его разбудил шум, что доносился из глубин джунглей. Мелкие мартышки кричали так сильно, что Чонгуку стало страшно. Он приподнялся и осмотрел остров свысока, насколько это было возможно глубокой ночью. Вопли обезьян не прекращались, но имея чуткий слух, парень понял, что животные передвигаются в его сторону, словно убегая от кого-то. Через непродолжительное время на берег выскочило несколько небольших мартышек, и они, оглядываясь назад, спрятались за ящиками, которые притащил Гук. Парень застыл на месте, когда увидел, как из того же места выходит просто огроменный тигр. Блеск его глаз в ночи пробирал до мурашек. Он шел медленно и уверенно, не оборачиваясь по сторонам. Чонгук закрыл руками рот и прижался к деревянному полу, наблюдая за зверем через мелкие щели. Бесстрашное животное обнюхивало вещи, петляя между сундуками и прочими предметами. Парень сильно пожалел, что не взял с собой пистолеты наверх, оставив их в сундуке. Не успел он успокоиться, как услышал громкий рык тигра и от страха чуть сознание не потерял. Все его тело резко похолодело, и до ушей донёсся стук собственного сердца. Парализованный от ужаса, он не мог шевелиться. Слезы непроизвольно текли по щекам, согревая лицо и удерживая сознание. Когда тигр ушел обратно, Чонгук так и остался лежать, не двигаясь, лишь стал чаще дышать. Пошевелиться смог только когда подул ветер и ему стало холодно. Он принял сидячее положение и с огорчением посмотрел на свои полотняные штаны. — Трус, — прошептал он сам себе вслух. — Какой же ты трус, Чон Чонгук. Он снял обмоченные штаны и откинул их в сторону, злясь на себя и на свою беспомощность. Слезть посреди ночи вниз за оружием так и не смог. Каждый шорох пугал его. Обезьянки убежали в джунгли сразу же, как заметили его наверху. Уснуть тоже не смог. Да и какой, к черту, сон, когда ты в двадцать с небольшим чуть не поседел за несколько минут. Зато теперь он знал, что строить дом внизу равносильно самоубийству. Вряд ли тигр оставит его в покое, пока не раздерет на мелкие кусочки. Утро наступило быстро. Чон сидел на своем месте, встречая рассвет. И он бы восхитился этой красотой в полной мере, если бы не был так сильно подавлен. Глаза припухли от слез, а щеки неприятно стянуло от соленой влаги. Плюнув на все страхи с сомнительной мотивацией «похер как умирать», он спустился вниз и пошел к морю. Полностью раздевшись по дороге, парень нырнул в голубую гладь, смывая с себя пот, грязь и последствия ночного страха. Обсохнув на солнце, он надел чистую одежду и уселся завтракать. Апатия, наконец, стала отходить на второй план, и он принялся в уме прикидывать, как будет выглядеть его домик на дереве. И снова начался день сурка. Гук много раз лазал на корабль, перетаскивая на землю практически все, что может унести пара человеческих рук. Успел разобрать лодку на доски, отодрав топором железки и гвозди. Навязчивая идея подняться на холм не отпускала, и он решил поторопиться с постройкой. Дни не тянулись монотонно, потому что он был вечно занят. Спустя неделю прибывания в гордом одиночестве, наверху уже красовался симпатичный…сарай. Не предел мечтаний, конечно, но зато стены крепкие и надежные. Единственное, в чем была сделана ошибка, это окно. Оно было маленькое и служило ему для того, чтобы в случае опасности из него можно было выстрелить и остаться незамеченным. Поэтому в скромных апартаментах быстро становилось душно, и приходилось открывать дверь для проветривания. Пару дней Чонгук шлялся по джунглям в поисках пресной воды, вооружившись ружьем. Это была еще одна прекрасная находка на корабле. Правда патронов было не много. Пить хотелось катастрофически. Вино уже не утоляло жажду в полной мере, а к рисовой водке он боялся даже притронуться. Запасы консервов тоже не бесконечны, поэтому вопрос о пропитании не заставил себя долго ждать. Пока гулял, вспомнил старого доброго капитана Уильяма и его рассказ о том, как тот так же жил на необитаемом острове. Гук усмехнулся такому совпадению и стал вспоминать подробности выживания капитана. У того не было под боком ничего. И как бы смешно не звучало, но парню даже повезло, что он мог пользоваться тем, что осталось на корабле. Увидев пальму с кокосами, Чон припомнил, как капитан объяснял ему правильность его разбивания. Что есть местечко, которым нужно стукнуть о камень, и орех разобьется. С трудом вскарабкавшись на пальму, он сбил пару кокосов. Подобрав их, он подошел к камню и принялся дубасить твердый строптивый плод. Ничего не вышло. Где не колоти, он не трескался. И где, спрашивается, это уязвимое местечко? Может, кокосы не доспели? Или у кого-то руки из жопы растут? Скорее второе. Бросив это гиблое дело, Чонгук зашвырнул кокос в джунгли, выругавшись на него, и собрался идти дальше. Сделав пару шагов, вдруг услышал шорох. Резко повернувшись в сторону звука, он выставил перед собой ружье, сглатывая ком, подкативший к горлу от страха. — Кто там? — пропищал он, как будто ему ответят. Шорох повторился, и Чонгук покрылся холодным потом. Простоял как дерево минут двадцать, вытаращившись на джунгли. Шорохов больше не было, и он несмело опустил ружье. Успокоив себя тем, что это могла быть обезьянка, которых оказалось немало в округе, он решил вернуться в хижину. Желание изучать местность пропало, хотя с оружием в руках он чувствовал себя увереннее, даже при условии, что ожидал встретить тигра. Уже приближаясь к дому, он издалека увидел движение и остановился, приглядываясь. — Ах ты!!! — вскрикнул Чон и со всех ног бросился вперед. Мелкая мартышка нагло воровала у него фрукты из сундука, которые он с таким трудом добыл. Чонгук схватил палку и, как самый настоящий абориген, бросился на маленькое создание. Гневно матерясь во весь голос, он махнул палкой, отгоняя воровку, зацепив ее по хвосту. От этого действия она закричала и со скулежом унеслась в джунгли. — СТЕРВА МОХНАТАЯ! — выругался он. — ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ЕЩЕ РАЗ СУНУТЬСЯ! Злой и разгневанный Гук принялся жадно есть бананы и манго, что нашел недавно в джунглях. Неслыханная наглость брать чужое, и ему абсолютно наплевать, что это сделало животное, а не человек. За неделю на острове он немного одичал, и от нехватки общения приходилось вести монолог с самим собой. Парень даже не замечал, как рассуждал о чем-то вслух при постройке хижины или при обыске корабля. Пару раз перекинулся словом с попугаем и даже рассмеялся, когда на какой-то незамысловатый вопрос птичка ему кивнула. И вот сейчас он ворчит, как старый дед на маленькую обезьянку, обвиняя ее во всех смертных грехах. — Сама себе пусть ищет еду, я что ей, раб? Смешно, обезьяна — воровка. Расхаживая вдоль моря, он попивал вино и доедал фрукты. Всматриваясь в горизонт, Чон уже сбился со счету, сколько раз тяжко вздохнул, постепенно теряя надежду на спасение. В тысячный раз вспомнил слова родителей и огорчился еще больше. — Прости, мама, ты была права. Я идиот. Но знаешь, я все же смог хоть как-то развиться. У меня своя плантация сахарного тростника, я не плохо заработал на этом. Бразилия удивительная и яркая страна. Мам, я бы хотел отвезти тебя туда. Но, черт возьми, я в Богом забытом месте и, наверно здесь и умру, — сорвался он на плач, жалея себя. — Я точно умру здесь. Или меня сожрет тигр, или я подхвачу какую-нибудь болезнь. Но знаешь что, мама? Я счастлив, черт побери, счастлив даже один. Я был в плену у пиратов больше года и не терял надежды на спасение. Вот и сейчас не потеряю! Я вернусь, слышишь? ВЕРНУСЬ! Закончив пламенную речь сквозь слезы, он проводил очередной закат и вернулся в хижину. Поднявшись по лестнице, Чонгук вновь замер. Прямо перед дверью лежал кокос. И нет, это был не тот кокос, который мог свалиться с пальмы. Нет! Вокруг его хижины вообще таких не было. Этот кокос был расколот пополам и аккуратно поставлен перед дверью. — Обезьяны умеют колоть кокосы? Осторожно приближаясь к ореху, Гук нервно осматривался по сторонам. В кокосе был сок, и он облизнул губы с диким желанием испить его. — Надеюсь, стерва не отравила его… Сам не понял, как обзывательство прилипло к мартышке, но менять это был не намерен. На свой страх и риск, он сделал глоток, промычав от удовольствия. Жадно выпив все без остатка, Чон достал нож и срезал изнутри мякоть. — Как вкусно. Спасибо. На самом деле, говоря все это вслух, он просто себя успокаивал. У него от страха тряслись руки, и он медленно зашел в свой домик, заперев его изнутри ящиком с инструментами. Припав к маленькому окошку, он стал вглядываться в джунгли и прислушиваться к любому шороху. То, что на острове парень не один, было очевидно! Но вот только вопрос: кто же это? В вечерних сумерках мало что разглядишь, и Чонгук до покраснения в глазах концентрировался на своих органах чувств, чтобы ничего не упустить из виду. Тело затекло стоять чуть согнувшись, и на улице уже совсем стемнело, но он уперто старался что-то увидеть или кого-то. Джунгли молчали. Испытывая и нервируя. Когда наступила кромешная темнота, он сдался. Накрылся с головой одеялом и стал убаюкивать себя. Утро следующего дня встретило Чонгука злобно. Вместо привычного жаркого солнца небо заволокло густыми тучами. Ветер, не жалея, бил по стенам его лачуги, норовя снести все к чертовой матери. Настил из широких пальмовых веток на крыше частично сорвало, и свежий воздух наполнил пространство. Дальше стало еще хуже. Начался сильный дождь. Крупные капли барабанили повсюду, заглушая все звуки вокруг. Гук кутался в одеяло, не в силах противостоять непогоде, и просто ждал, когда все закончится. — Вода, — внезапно подскочил он. Чон быстренько спустился вниз, игнорируя бушующий ветер, и принялся вытаскивать всевозможные ёмкости, в которые можно было набрать воды. Озябший и промокший до нитки, он уже собирался подняться обратно в свое укрытие, как увидел маленькую обезьянку, которая вжалась между сундуков и свернулась в калачик. — Ну что, стерва, не получилось своровать? Страшно? Чонгук подошел ближе, разглядывая мохнатую задницу. Шерсть обезьянки вся вымокла и слиплась в иголочки между собой. Животное дрожало и не смело двигаться, а может, и вовсе не услышало, как подошел Чон. Он вытянул руку, чтобы погладить ее, и только коснулся спинки, как та с визгом подпрыгнула на месте и больно цапнула его за палец. — Ай-яй! — заорал Чонгук, тряся пострадавшим пальцем в воздухе.— Ну и мокни тут! Разобидевшись на обезьянку, которая умчалась вглубь джунглей, он залез по лестнице в хижину и принялся осматривать свой несчастный палец. Ранка оказалась небольшой. Имея опыт в разборках с бездомными собаками, от которых у него на бедре шрам, это вообще царапина, не стоящая внимания. Однако Чонгук резко стал королевой драмы. Охая и ахая, как смертельно подстреленный, он обработал болячку рисовой водкой и замотал все куском ткани. — Чтоб тебе не спалось, маленькая пакость! — пробухтел он, стаскивая с себя мокрую одежду. Дождь поливал еще около пяти часов. Чон периодически выжимал тряпки, на которые капала с крыши вода, и сразу же выстраивал план по ее укреплению. Когда тучи, наконец, рассосались и появились солнечные лучи, парень вылез на улицу, вдыхая свежий воздух полной грудью. Он всегда любил смотреть на природу после дождя. В городе было совсем по-другому. Запахи, звуки, ощущения. Совершенно все иначе. Тогда, сидя дома, он сквозь стекло наблюдал, как дождь смывал пыль с дорог, как быстро передвигаются люди, шлепая по лужам и неуклюже сталкиваясь друг с другом зонтиками. Как постепенно оживает природа, наполняясь живительной влагой, выпуская свою зелень. Здесь же, Чонгук почувствовал себя частью этой природы. Она окутывала его со всех сторон. — Хорошо… — втягивая носом, чуть солоноватый, влажный воздух, прошептал он. — Теперь нужно придумать, как укрепить крышу. Не теряя ни минуты, он принялся за починку. Скинув все намокшие листья, он разложил их на песке, отбирая самые цельные. Притащил кусок паруса и принялся растягивать его, прибивая гвоздями к доскам. Следом шли сами доски, которые он додумался спрятать около бухты, и те не намокли от дождя. Трудился на совесть. В какой-то момент ему даже понравилось. Старался исключительно для себя и хвалить не забывал, когда выходило все так, как задумал. Перетащив обратно просохшие листья, он закончил, довольствуясь своей работой. Ополоснувшись в море и от души напившись драгоценной дождевой воды, Чонгук, вооружившись ружьем, пошел в джунгли в надежде, что сможет подстрелить себе на ужин какую-нибудь птицу. Неспешно и беззвучно крадясь по джунглям, он высматривал местную дичь. В пернатых он плохо разбирался и решил действовать наугад. Отметая местных попугаев, он прицелился в серо-коричневую, довольно крупную, неизвестную ему птицу и уже приготовился спустить курок, как неожиданно вздрогнул от звука другого животного. — Мееее — послышалось совсем близко. Чонгук крепче сжал ружье и медленно повернулся. Вокруг никого не было. Он стал медленно пробираться сквозь заросли джунглей, ориентируясь на блеяние, пока не вышел на небольшую поляну. Перед ним паслись козы, свободно разгуливая. Некоторые из них чуть подальше лазали по деревьям, что удивило Чона. — По-любому обезьяны научили, — пробубнил он, намереваясь подстрелить одну из них.— И зачем я буду ее убивать, если она может дать мне молоко? Опустив оружие, он быстрым шагом стал возвращаться к берегу, протаптывая себе дорогу и ломая ветки по пути. Добежав до дома, он взял моток веревки и рванул обратно. Связав петлю, он стал приближаться к козе, которая немного оторвалась от остальных. Легким движением руки он закинул петлю на животное и потянул веревку на себя. Животинке такое действие явно не пришлось по душе, и она, заблеяв со страху во всю глотку, рванула к своим собратьям. Чонгук еле успел перехватить веревку, чтобы не обжечь руки, уперся пятками в землю и стал тащить несчастную в сторону джунглей. Коза брыкалась и откровенно орала, распугав всех вокруг, а Гук, включив режим упертого барана, пер ее сквозь заросли. — Ну что ты так надрываешься? Я не буду тебя убивать, — парень безнадежно успокаивал козу.— Просто молока хочу. Тебе жалко, что ли? Либо рогатая смирилась со своей участью, либо поняла человеческую речь. Но уже через минуту Чонгук почувствовал, как натяжение веревки ослабло. Он повернулся назад, посмотреть на животное, которое перестало брыкаться, и не сразу понял, что происходит. Коза шла, пошатываясь, еле переставляя копыта, и в итоге просто рухнула на землю, высунув язык. — Мать твою! Придушил, — занервничал парень и тут же бросился развязывать петлю на шее. Не выдержав, он сел на корточки и перерезал веревку ножом, слушая, как хрипит бедное животное в попытке отдышаться. За всей этой картиной сверху наблюдала мартышка, которую заметил Чонгук. — Ну что смотришь? Я не специально. Мартышка смешно крутила головой, словно пытаясь разобрать, что ей говорят. Пока Чон оправдывался перед маленьким приматом, коза немного пришла в норму и, вскочив, со всего маху врезала ему рогами по лицу. Охренев от жизни, тот рухнул на задницу, ухватившись за пострадавший подбородок. Дальше цирк. Коза, решив удрать от похитителя, отошла на пару шагов назад, пока парень поднимался на ноги, и, разбежавшись, боднула его по причинному месту, откуда жизнь берет свое начало. Чонгук взвыл от боли, скрючившись пополам, наблюдая одним глазом, как удирает коза. Обида и злость взяли верх, и он, превозмогая острую боль, поднял веревку и кинулся за ней вдогонку, словно самый опасный хищник на этом острове. Мартышка подливала масла в огонь, издавая визги и вопли, только вот непонятно, от страха или же в целях поддержки. Нагнав парнокопытное, Гук с ревом напрыгнул на нее и ловко обмотал её шею веревкой. Шипя от новой порции ударов копыт и рогов и кряхтя в попытке утащить животину, Чонгук чувствовал себя самым настоящим дикарем. — Все, — выдохнул он, опираясь о пальму, к которой привязал козу.—Добро пожаловать домой, Матильда. Матильда фыркала и дергала головой, пытаясь высвободиться. Чон забрался к себе в убежище и завалился на пол, потирая все отбитые в борьбе места. Что ж, он, по крайней мере, добыл, что хотел. Осталось только дождаться молока. Немного отдохнув, он не смог больше игнорировать пустой желудок и открыл последнюю банку маринованного мяса. Вечер обещает быть томным, поэтому Чонгук позволил себе расслабиться и ничего не делать. Он просто сидел на краю лестницы, медленно закидывая кусочки местных фруктов, и наблюдал, как солнце уходит за горизонт.