Добро пожаловать в Дуат!

POV. Эвтида

Можно ли гордиться тем, что приноровилась ездить на сомнительного вида транспорте без попыток опустошить запасы в желудке? В моём случае — естественно. После поездок на колесницах лондонское метро покажется мне раем на Земле. Ливий подставляет сияющее личико под ультрафиолетовое излучение, не подозревая, что каждый новый лучик способен запустить необратимый процесс в клетках кожи. Невольно задумываешься, насколько проще жить, не зная о заоблачном количестве угроз со стороны внешнего мира. Точнее, угроз примерно столько же, но без бесконечных научных обоснований явно проще. Нет у моего нового круга общения представления о себе, как о бесполезной крошечной песчинке, которая эволюционирует не первую тысячу лет просто, чтобы размножаться. Круто жить и думать, что есть нехилый пантеон богов, от которых зависит абсолютно всё. Тебе достаточно тех уважать и подношениями не обижать. М-да, будто в современности мы отошли от подобных верований. Честно говоря, никакие знания в области точных наук ни черта мне не помогают. Всю ночь прокручиваю нелепый диалог с красноволосым. И имя знает, и про моё не совсем стандартное появление в курсе. «Свыклась с новой жизнью? Или со старой?» Мне эта фраза дыру в черепушке выскребет чайной ложечкой. Старая жизнь — жизнь Эвы, которую здесь все знают? Один мы человек или как? Допросить бы первого обладателя цветных линз поподробней. Однако в момент встречи такого рвения не было. Если мы предположим, что у каждого есть определённая аура, то и сë, почему от вида кого-то другого в этом мире мне не хотелось расщепиться на атомы? Да, Амен меня то пугает до чертиков, то притягивает лучше магнита, но не чувствую я рядом с ним первобытный страх. А незнакомец смахивал на воплощение древнего зла, от которого сама судьба велит подальше держаться. А если снова его встречу, смогу хоть что-то узнать? Вариант хороший, но есть вероятность, что летальный. От одного голоса в обморок грохнулась. На что ещё он способен? Я и про богов между делом вспомнила. Самое время уверовать. Красными глазами и гривой может похвастаться Сет. Допустим, голову осла египтяне нафантазировали, мистер Х несколько симпатичнее. Бывший защитник Ра, попавший в немилость из-за нескончаемых злодеяний и борьбы за власть. Бог войны, разрушений, хаоса. Под описание подходит. И что, решил поразвлечься и отправить ничего не сделавшую ему девушку в свою Вселенную? Или сделавшую. Явно же знает меня, черт доисторический. Не нравится мне тенденция разрастания вопросов в геометрической прогрессии. Ответа, напомню, я ни одного не нашла. И Исман молодец. Сколько не допытывай, а ответ один: Сиди потише, в любом случае всё узнаем. Я же вижу, недоговаривает, а сделать ничего не могу. Невозможно злиться на человека, которого так долго мечтала найти. Из-за свалившихся на меня событий и загадок до сих пор осознать не получается, что Исман в порядке. Приняла, как данность, и пошла в своих свитках копаться. На самом деле забить стоит на его тайны и просто поговорить. Приеду, украду позаимствую с кухни кувшинчик с пивом, уговорю брата на вечерние посиделки. До его исчезновения у нас была традиция: выбирались по выходным за город на его развалюхе, закупались снеками на остаток стипендии, обсуждали всех и вся, слушали самые дурацкие песни двухтысячных. Последний год я прокручивала, как заедающая пластинка, наши встречи, обижалась, злилась, проклинала, ненавидела. А теперь появилась возможность вернуть наилучшую часть жизни. И плевать на хаос вокруг. Кстати о хаосе, поездка проходит отвратительно. Останавливались трижды, а в чем суть неполадок, никто не объяснил. Колесницу в очередной раз начинает трясти. — Путь из Фив выглядел спокойнее, — я крепче хватаюсь за низкий бортик, обращаясь к Ливию. — Крайне наблюдательно, — лекарь выглядит таким же недовольным. Еще бы, столько попыток заснуть на солнцепеке, и все безуспешны. Парень собирается продолжить разбрасывать гневные реплики, но не успевает — резкое торможение откидывает его в противоположную сторону. Секунда, и он вылетит на вытоптанный песок. Подумать не успеваю и хватаю лекаря за кремовый рукав. Мир вокруг закручивается, перемешивая небо и песок в уродливый расплывчатый узор. Конечно, падаем мы вместе. — Ебаный ты блять! — родной английский мат выкрикиваю достаточной громко. С трудом сдерживаю пару пар подобных словечек. Лучше бы по мне колесница проехалась, кажется, она легче Ливия. — Ты цела? — брюнет успевает подняться, отряхнуться и подать руку. — Да, — ворчу и делаю попытку подняться, но отвлекает резкая боль в колене, — Нет, — я сильно морщусь, касаясь ноги. — Не двигайся, — легко сказать, как только Ливий дотрагивается до поврежденного участка, по пустыне проносится жалобный визг, который травник успешно игнорирует, продолжая осмотр. Куда же без зрителей, через минуту вокруг появляются знакомые лица. На одного из них я совсем не хочу поднимать взгляд, но приходится, когда Амен заговаривает: — На этот раз что? — вопрос не удивляет, потому как калечусь при эпистате я с завидной регулярностью. — Лекаря твоего драгоценного спасала, — слова перебивают возмущенные писки, так как Ливий давит на колено сильнее. — Если не дергала бы, остались на своих местах, — отлично, вот и вся благодарность. В следующий раз, хоть крокодилы его поедать будут, мимо пройду. — Как нога? — наши с Ливием препирания не особо интересуют охотника, задающего прямой вопрос. — Перелома нет, ушибла сильно, — вердикт парня вызывает облегчение, пока не вспоминаю, что не особо-то он квалифицированный врач. Рентгеновским зрением точно не обладает. — Идти может? — мог бы и у меня узнать. — Не советовал бы. — Советы себе оставь, — фыркаю и стараюсь перевернуться и ухватиться за его плечо. Выходит неважно, но останавливаться не собираюсь, и так достаточно развлекла местную публику. — Успокойся, — приказной тон эпистата меня тормозит. Окончательно в ступор впадаю, когда оказываюсь у него на руках. Одно движение, и я дышу в широкую грудь. Хвала его накидке, которая не позволяет увидеть наверняка шокированных лиц окружающих. Я мешкаю, не понимая, куда деть руки. Вариант один — его шея. Он не идет, плывет по песочной глади так, что я не сразу замечаю, в какую сторону направляется. — Куда мы… ты идешь? — оглядываться все не решаюсь, намного спокойнее утыкаться в фарфоровую кожу. — Ближе к берегу. Остановимся на ночь, — таким непроницаемым тоном говорит, будто каждый день девушек на руках таскает. — Из-за меня? — пресвященные кошки, как меня угораздило. — Нет, лошади неспокойные слишком. Две отбились. — Как до Фив доедем? — Недалеко здесь. Ёран до поселения доберется, приведет других скакунов, — отвечать я не стала. Оставшиеся охотники занимались сборкой небольших шатров. Даже Рэйммсу с Дией работу нашли — они переносили необходимые вещи из повозок. — Молчаливая, — констатирует Амен, говоря слегка тише. — Отвлекать не хочу. — Каждый день этим занимаешься, — голос эпистата сейчас кажется каким-то живым. Не всегда приказами занимается. Вскоре приземляюсь на тростниковую подстилку на окраине импровизированного лагеря. На плечи и голову падает воздушная накидка, от чего лицо приобретает непонимающее выражение. — Сгоришь на солнце, пока шатер поставят, — объясняет Амен, собираясь уходить. — А-а ты? — с альбинизмом в пустыне явно сложнее. — Другую возьму, — разглядываю его напоследок и подмечаю, что нет в нем привычного раздражения. Что-то доброе, теплое даже, непривычное.

***

Вечер сгущался над долиной неспешно, позволяя героям закончить разбивать места для ночлега. Эвтида получила от Ливия повязку, пропитанную медом и жиром, попричитала из-за не самого приятного запаха. Куда себя деть, девушка совершенно не представляла. Все заняты делом, даже друзья не смели отвлекаться от помощи, лишь изредка подбегали к ней, успевая пожаловаться на тиранию охотников. Лекаря она убедила найти ее сумку и решила перебрать содержимое. Смотрела на кривые иероглифы, в очередной раз сопоставляя смерть священного животного, стремительное развитие хвори, слова незнакомца. В детстве она часами собирала пазлы, иногда и весьма сложные. Десятки кусочков, на первый взгляд, совершенно не нужных, всегда складывались в ясную картинку. Но сейчас детальки совсем не хотели стыковаться. Быть может, это части разных картинок или рисунок меняется с каждой новой частью? Ужин прошел тихо. Ливий даже заподозрил лихорадку у девушки, что не проронила ни единой колкости или шутки в его адрес. Прихрамывая, она покинула компанию и вернулась на место, где ее оставил Амен. Нил шумел, заставлял всматриваться в темнеющие воды. Растерянная. Именно такой увидел ее эпистат. Который раз он наблюдал за хрупким силуэтом и сам не знал. Для чего теперь расположился рядом — не знал. С какой целью всматривался в каждый блик опасливых зеленых глаз — не знал. Нет, знал он многое. И об Эве, и о себе. Выдержка, контроль и хладнокровие стали его главными спутниками много лет назад. В работе, в отношениях с женщинами, в жизни, — всегда отдавал отчет в своих действиях, прикидывал возможности и выгоду. А с Эвой просчитался ужасно. Утром произошедшее станет для обоих жестокой проделкой Апопа, дитя мрака и ночи. Однако сейчас, в кромешной тьме, бледная рука окажется на изящной талии, притянет к огромной груди, жестокие губы встретятся со скулой, дойдут до подбородка и найдут другие губы — горячие и невесомые. Эвтида, не различая незнакомых чувств, придвинется ближе, и ничтожный шажок навстречу не оставит Амену шансов. На коленях у мужчины с растрепанными в тисках его рук кудрями сидела девушка, задыхаясь то ли от горящих прикосновений к нежной коже, то ли от желания, нового и неизведанного. Тонкие пальцы проходились по многочисленным шрамам на плечах и груди, и никакое масло не действовало так заживляюще, как ее касания. Амен ясно видел, Эва создана для этого, для него. Но только не сейчас, не в разгар преступлений и эпидемии, не в загнивающем месте. А может, не в этом мире? Одному Ра известно, чего стоило Верховному Эпистату остановить мучительно приятную пытку неопытного черномага. Удалился он быстро, оставив свое спасение и свою погибель в одиночестве. А Эвтида впервые выбросила из головы гнетущие вопросы. Что происходит? Зачем она здесь? Вернется ли? Неважно, совершенно значения не имеет. В тишине прохладной ночи ее волновало одно - чем закончится их история, если, конечно, начнется.