Маленькое сокровище

Шэнь Цинцю сделал первый привал ближе к обеду, когда А-Юаня уже начало клонить в сон. Они свернули к обочине дороги, где начинался лес. Привязав лошадь к дереву, Шэнь Цзю постелил на землю один из купленных плащей и усадил туда сына. Немного подумав, он достал из сумки паровые булочки и засахаренные фрукты. Кажется, в этом возрасте детям это уже можно? Шэнь Цинцю опустился на землю рядом с сыном. Юань умял почти половину бао, прежде чем его начало клонить в сон. Спустя несколько минут он уже мирно посапывал у Шэнь Цзю на руках. Бывший пиковый лорд прикрыл глаза, ощущая, как ребёнок у него на руках ворочается, устраиваясь поудобнее. Шэнь Цинцю жалел, что этот миг не может длиться вечно. Если бы так могло быть всегда, если бы он и дальше мог наслаждаться шелестом ветра в зелёной листве, пряным запахом трав, давно позабытым теплом от солнечных лучей. Наверное, он стал бы самым счастливым человеком на земле. Шэнь Цзю осторожно сменил положение, садясь так, чтобы солнце не светило Юаню в глаза и не мешало спать. А-Янь говорила, что детям нужен обеденный сон примерно до пяти лет и Шэнь Цинцю был намерен следовать этому правилу. На душе впервые за долгое время было светло. Словно кто-то выбил дверь во всеми позабытую комнату, открыл окна настежь, впустив свежий воздух, вымел пыль и отмыл вековечную грязь, обнажая то, что было скрыто под этим налётом. Шэнь Цзю мог сказать, что он... был счастлив? Это было странное и незнакомое чувство неизвестное ему ранее. Шэнь Цинцю даже позволил себе непозволительную раньше роскошь - надежду на хоть сколько-нибудь хорошее будущее. Если Ло Бинхэ не вернется, то у них появится шанс. Шэнь Цзю нервно облизнул губы. Это было бы чудесно. У Шэнь Цинцю не было семьи, но разве это значило, что он никогда не мечтал о своем доме? Доме, где его будет дожидаться любимый человек, где не будет места чужой ненависти и злости. Они бы просыпались с первыми лучами солнца, готовили завтрак на двоих, вместе убирались и вместе читали книги, сидя у камина. Шэнь Цзю обучил бы Юаня основам самосовершенствования, следя за тем, чтобы сын не наделал таких же ошибок как он. Он мог бы видеть, как его маленькое сокровище растёт день за днем, превращаясь сначала в нескладного подростка, потом в красивого юношу и наконец молодого мужчину. Он мог бы научить его всему, что он знал сам, терпеливо и медленно, так как никогда не учили его. Шэнь Цзю хотелось, чтобы у сына было то, чего он был лишен. Чтобы у Юаня было плечо, на которое можно опереться, и место, где можно отдохнуть. Шэнь Цинцю горько улыбнулся, если бы он только знал! Он никогда не пришел бы на Цинцзин, выбрав Лорда Ду* своим наставником. Наверное это была одна из самых больших ошибок в его жизни. Предыдущий пиковый лорд и учитель Шэнь Цзю не отличался ни добротой, ни состраданием, обладая воистину скверным нравом и исключительной любвеобильностью. Он приставал к собственным ученикам и ученицам, а если те не принимали его "ухаживания" то их ждали наказания. Лорд Ду в один момент становился раздражённым и злым, осыпая учеников заданиями непомерной сложности и наказывая за их невыполнение с удвоенной жестокостью. Шэнь Цзю вспоминал свое ученичество с ужасом. Лорд Ду невзлюбил его с первого взгляда, как и его шисюны. Не проходило и недели, чтобы он не получал новое наказание. Иногда ему доводилось переписывать по десятку свитков за ночь, иногда бегать сотню кругов вокруг пика, но чаще его наказывали кнутом, плетью или ферулами. Многие ученики шептались, что не так страшно попасть в лапы к демонам, нежели понести наказания от Лорда Ду и Шэнь Цзю был с ними согласен. - Мама? - А-Юань просыпался неохотно, сонно жмурясь. - Проснулся, моя прелесть? Хочешь поесть? - Нет, - Юань выпутался из рук родителя, садясь напротив - матушка уже кушала? У Шэнь Цинцю впервые за уже невесть сколько лет покраснели уши, а ведь он был уверен, что его кожа стала прочнее алмаза! Заметив это, маленькое сокровище задорно рассмеялось, сверкая хитрыми глазами. Шэнь Цзю сдержано фыркнул. - Матушка не хочет отвечать? У бывшего пикового лорда пробился нервный смешок. Мужчина представил себе, как он чинно восседает в какой-нибудь комнате, обставленной с безвкусной роскошью, на мягких подушках, одетый в замысловатый наряд. И А-Юаня зовущего его матушкой. Нет, всё же это слишком! - Если мама не ответит, то Юань продолжит звать ее матушкой. - А-Юань! - Шэнь Цинцю щёлкнул вредного мальчишку по носу - Ну хорошо, я сейчас поем. Мое сокровище, ты точно не голоден? - Нет. Шэнь Цзю улыбнулся. Кажется он кои-то веки понял почему люди заводят детей. Раньше ему казалось, что ребёнок лет так до шести, это малоприятное и громкое создание, не способное на осмысленный разговор. Но А-Юань никогда не был беспокойным, а уж тем более громким. Он был необычно умён для своего возраста, так говорила А-Янь и Шэнь Цинцю был склонен верить служанке, потому что в отличии от девушки, он никогда раньше не сталкивался с настолько маленькими детьми вплотную и не имел никакого представления, что нормально, а что нет. А-Юань сидел на плаще, подтянув колени к себе и положив на них голову. Он казался слишком сосредоточенным и серьезным для ребёнка. Синие глаза смотрели на Шэнь Цинцю, не отводя взгляд ни на миг. На улице было тепло, до конца лета оставался ещё примерно месяц и теплые солнечные лучи ласково касались лица родителя и его сына. Вокруг них на сколько видно простирались поля, а позади начинался дикий лес. По небу одна за одной проплывали белые пушистые тучи, а ветер шелестел в листве и среди зеленых трав. Шэнь Цзю блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь этими редкими мгновениями. Казалось, что все произошедшее ранее было страшным сном - затянувшимся кошмаром от которого никак не удавалось проснуться. Вот только то был не сон, а ужасающая реальность. И пускай вокруг столицы царило спокойствие, все это было лишь иллюзией, парадным фасадом за которым скрывались ужасающие руины полуразрушенного мира, обречёного на вечную агонию под пятой тирана. Раньше меж тремя Царствами царил некий баланс. Никто не мог возвыситься настолько, как это сделал Ло Бинхэ и не важно, был ли это человек, бог или демон. Сейчас же даже Небожители пали под его натиском, вынужденные скрываться в своих дворцах высоко на Небесах. Шэнь Цинцю горько улыбнулся - этот мир обречён, либо на замену зверю прийдёт кто-то другой, либо все Три Царства утонут в крови и сгорят в пламени Бесконечной Бездны. Шэнь Цзю отвлекся от размышлений и все же съел одну бао, пока А-Юань резвился вокруг него, собирая цветы. Это выглядело умилительно. Внезапно ребёнок подбежал к нему и весело хихикнув, украсил парочкой ромашек волосы родителя. - Теперь мамочка настоящая красавица! Самая завидная невеста! - А-Юань, прекрати вредничать! - Я не вредничаю, - Юань надул губки - я беспокоюсь о маме! - Сокровище мое ненаглядное, - Шэнь Цинцю вздохнул и покачал головой, а потом резко схватил сына, притянув его к себе и начиная щекотать. Подурачившись, Шэнь Цзю встал, достал карту из сумки и сверился с ней планируя дальнейший путь. Рядом постоянно крутился А-Юань, дёргая родителя за подол ханьфу. Бывший пиковый лорд неспешно уворачивался наблюдая за попытками сына схватить его за рукав. Положив карту обратно в сумку, он подхватил Юаня на руки и забрался в седло, направляя лошадь дальше на запад. Второй раз они остановились ближе к вечеру, когда уже начало темнеть, а солнце скрылось за горами появившимися на горизонте. Шэнь Цинцю свернул с дороги на обочину, к дереву с широкой раскидистой кроной. Рядом, всего в десятке шагов протекал ручей. А-Юань вертелся рядом, пытаясь помочь. Немного подумав, Шэнь Цзю попросил сына натаскать немного хворосту, а сам тем временем напоил лошадь и привязал ее к дереву оставляя пастись. Разведя костёр, Шэнь Цинцю расстелил на земле несколько плащей и усадил А-Юаня туда, а сам тем временем занялся ужином. Повесив котелок с кашей над огнём, бывший пиковый лорд сел к сыну, приобнимая его. - Мама волнуется? - Конечно нет, - Шэнь Цзю чмокнул А-Юаня в лоб. - А что мы будем делать, когда доедем? - А чего хочет мое сокровище? - Чтобы так было и дальше. Я не хочу обратно во дворец, там скучно и тесно. - Мы никогда больше туда не вернёмся. - Точно? - Я обещаю - Шэнь Цинцю прижал сына к себе, вслушиваясь в его мерное сердцебиение. Они ужинали почти в полной тишине, любуясь медленно садящимся солнцем окрасившим небеса в нежно розовый цвет. Было тихо. На небосводе одна за одной зажигались звезды. А-Юань, проголодавшись, умял целую тарелку каши и несколько кусочков засахаренных апельсинов. Несмотря на теплую погоду, Шэнь Цзю закутал А-Юаня в одно из купленных одеял и лёг рядом с ним. В голове было пусто, а сердце болезненно сжималось в груди. Шэнь Цинцю начал дрожать, чувствуя нарастающую панику. Ему казалось, что вот-вот кровяные паразиты придут в движение, причиняя невыносимую боль. Казалось, что вот-вот послышатся уверенные, громкие шаги и прозвучит ненавистная фраза - "Учитель скучал по этому ученику?" - произнесённая надменным голосом. Но ничего не происходило. Не было ни удушающего давления ци, ни загрубевших ладоней до хруста сжимающих бледную шею. Шэнь Цзю била крупная дрожь. Ему было страшно, но этот страх был абсолютно новым и неизведанным. Это был не страх смерти или боли, естественный для любого живого существа. Это был страх неизвестности. Больше всего на свете сейчас Шэнь Цинцю боялся услышать шаги своего бывшего ученика. Это означало бы конец - крах всех надежд и чаяний, возвращение в удушающую тесноту дворца, в место, давно пропитавшееся запахом крови и криками боли. Шэнь Цзю становилось тошно, когда он представлял, что его могут опять запереть в треклятой комнате или, что хуже, в Водной тюрьме, но теперь уже вместе с А-Юанем. С его маленьким прелестным сокровищем, невиновным ни в чём. И пусть сам Шэнь Цинцю был привычен к холоду, голоду и сырости темницы - он не имел права позволить втянуть Юаня в этот кошмар. Предложи ему кто и он бы обменял свою жизнь и свободу на счастье для сына не раздумывая, но кому взбредёт в голову предложить подобное ему? Беглому рабу, убийце и предателю, заклинателю давно павшей школы. Его жизнь никогда не стоила ничего, так разве что-то поменялось? Шэнь Цинцю заснул лишь ближе к рассвету, проспав какой то жалкий шичэнь, если не меньше. С утра он чувствовал себя разбитым и подавленным. Хотелось сжаться в комочек и забиться в тёмный угол, как он когда-то делал в далёком детстве. Но тогда у него была надежда, тогда рядом с ним ещё был Ци-гэ. Его милый Ци-гэ, который без слов и вопросов ложился рядом с ним, согревая, а потом вытирал кровь из разбитой губы и осторожно дул на царапины, облегчая боль. Но Ци-гэ мёртв, а Шэнь Цзю даже не знал куда идти, чтобы хотя бы поклониться его могиле. - Мама? - Да, мое сокровище? - голос дрожал, не желая слушаться. А-Юань выпутался из одеяла, поворачиваясь к родителю лицом. Он протянул свои, пока ещё совсем маленькие ручки к Шэнь Цинцю, приобнимая. - Мама боится? - Конечно нет, - Шэнь Цзю шмыгнул носом, пытаясь не дать слезам хлынуть из глаз. Он не может быть слабым, не сейчас. Юань прижался губами ко лбу родителя, так как это делал сам Шэнь Цинцю, когда желал успокоить сына. По щеке все же скатилась одинокая слеза, а за ней ещё и ещё. - Маме не нужно волноваться, когда я вырасту, то смогу защитить ее. - Не говори глупостей, А-Юань, тебе не нужно об этом переживать. - Но я волнуюсь за матушку! - Шэнь Цзю ласково щёлкнул сына по носу и прижал к себе, лихорадочно шепча. - Все хорошо, мое сокровище, все хорошо, - по впалым бледным щекам скатилось еще несколько слезинок. Спустя ещё несколько минут Шэнь Цинцю смог успокоиться и быстро умыл лицо в ручье. Позавтракав, они споро сложили вещи в сумку и забрались в седло, направляя лошадь на запад. Незаметно их побег превратился в своего рода приключение. В одном из городов Шэнь Цзю приобрёл гуцинь и теперь, останавливаясь в людных местах, они обязательно шли на площадь, чтобы немного подзароботать. Юаня это веселило, он всегда садился подле отца и затаив дыхание слушал его голос и нежное пение гуциня. Время текло неспешно, больше напоминая спокойное течение полноводной реки, нежели быстрый ручей. Империя же пылала в огне восстаний и мятежей. Шэнь Цинцю на это было плевать. Он уверенно держал свой путь на запад, стараясь затеряться. Если Ло Бинхэ не будет использовать кровяных паразитов, то чтобы найти пленника ему прийдётся хорошо постараться. Когда наступила середина осени, а вместе с ней пришли и холода, Шэнь Цзю решил обосноваться рядом с каким-нибудь городком. В конце-концов они выбрали Жунсюэ**, город больше похожий на большую деревню, расположившийся в окружении беловерхих гор и древних лесов. Они заняли небольшой домик, находившийся у окраины бамбуковой рощи. Юань казался счастливым. Ему нравилось абсолютно все: совместная готовка и уборка, учёба, походы на рынок в Жунсюэ. Все это медленно, но верно стало частью их тихой и неспешной жизни. По утрам Шэнь Цзю обучал детей горожан, получая за это немного денег, а вечера проводил с сыном. С наступлением весны, когда А-Юаню исполнилось два, Шэнь Цинцю разбил небольшой огород рядом с домом. Так что теперь, после обеда, они вместе ковырялись в земле, высаживая самые неприхотливые лекарственные травы и некоторые овощи. Так прошёл год, а за ним ещё один. Юаню исполнилось четыре и теперь он вместе с родителем посещал дома горожан, становясь причиной бурных восторгов. Он был спокойным и умным ребёнком для своего возраста, иногда даже слишком. А ещё маленькое сокровище отличалось исключительной вредностью. Сколько бы Шэнь Цзю не просил А-Юань, тот не переставал звать его мамой, только на людях называя Учителем. Со временем Шэнь Цинцю позабыл о своих страхах. До Жунсюэ доходили вести о многочисленных войнах и восстаниях, но они почти никак не влияли на мирную жизнь городка, позабытого и небожителями, и демонами. Даже спустя столько лет Ло Бинхэ не вернулся, а все его многочисленные дети и наложницы погибли во дворце. Чжучжи-лан же не сумел удержать власть, из-за чего некогда могучее государство распалось на множество княжеств. Шэнь Цзю был готов, наверное, впервые в жизни благодарить богов. Их с А-Юанем быт был прост. Они просыпались на рассвете, умывались и готовили завтрак, а потом отправлялись в город, посещая дома горожан. После обеда они шли на рынок, покупая продукты, чернила, пергамент и некоторые другие мелочи нужные для жизни. Возвращаясь домой они готовили обед, после чего Юань садился за каллиграфию, пока Шэнь Цзю хлопотал по дому. После они вместе убирались на огороде, играли на гуцине или в го, а по вечерам бывший пиковый лорд, сидя у камина по памяти зачитывал сыну поэмы времен династии Тан или пересказывал трактаты конфуцианских мудрецов. Изредка Шэнь Цинцю вырезал из дерева причудливые фигурки, которые А-Юань бережно хранил на прикроватной тумбочке, словно это были самые дорогие сокровища. Их с сыном жизнь была полна таких приятных мелочей. Юань таскал родителю простые цветочные венки или поделки из веточек. Но самым драгоценным подарком, несомненно, был расписанный неуверенной детской рукой бумажный веер, на котором черной тушью были нарисованы два священных карпа Кои резвящиеся в озере. Шэнь Цинцю не расставался с ним ни на мгновение, всегда нося его на поясе. А-Юань же никогда не расставался с купленной в столице подвеской из зелёного нефрита. В один из множества дней, наполненных теплом и уютом, Шэнь Цинцю сидел на веранде дома, вытачивая из дерева очередную забавную фигурку. Юань носился меж аккуратных грядок, иногда подбегая к невысокому забору, отделявшему их уютный мирок от бамбуковой рощи. Услышав возглас сына, Шэнь Цзю поднял голову высматривая, что его маленькое сокровище учудило на этот раз. Притащило очередную полудемоническую зверушку? Нашло новый цветок? Спустя несколько мгновений пред светлые очи Шэнь Цинцю предстал перемазанный в грязи по самые уши А-Юань, со стоящими дыбом волосами и счастливой улыбкой. В руках он держал такое же перемазанное землей, мяукающее нечто. - Кто на этот раз? Четырёхухий кролик? Или двуглавая ящерица? - Нет, - А-Юань прижал новонайденную зверушку к себе - это котёнок! - Ты уверен? - Точно-точно! Матушка, могу я его оставить? Ну пожалуйста! Юань скорчил умильную мордочку, смотря на Шэнь Цзю своими большими синими глазами. Странного вида нечто пронзительно мяукнуло. Вздохнув и мысленно закатив глаза, он наконец ответил. - Хорошо, но котёнок - это твоя ответственность, А-Юань. - Спасибо! Маленькое сокровище налетело на Шэнь Цинцю, едва не повиснув у него на шее, и пачкая одежду грязью. Отправив Юаня переодеваться, мужчина положил котёнка в корзину и отправился греть воду. Отмыв несчастное создание, Шэнь Цзю закутал его в полотенце и отдал сыну. А-Юань чмокнул родителя в щеку и сел рядом, тиская котёнка. - Как бы мне тебя назвать? - Может Лань***? - Сяо Лань, тебе нравиться твое имя? Котёнок пронзительно мяукнул и Юань довольно кивнул, приняв это за согласие, а потом перевёл взгляд на улыбающегося Шэнь Цинцю. За последние года мужчина немного пришел в норму. Исчезла нездорово бледная кожа и черные синяки под глазами. Исчезли и впалые щёки, и выпирающие рёбра, и даже вечные царапины на руках и ногах. К волосам вернулся красивый блеск, а зелёные, раньше, словно выцветшие от невзгод и горестей, глаза горели жизнью. От былой красоты остались только жалкие остатки, но Шэнь Цзю хотя бы прекратил напоминать ходячий труп. В этом была немалая заслуга А-Юаня, всё время крутившегося рядом с родителем и следящего, чтобы тот не пропускал приемы пищи и не засиживался слишком долго по ночам. Иногда, когда Шэнь Цинцю просыпался от очередного кошмара, к нему в кровать прошмыгивал сын. Это и правда успокаивало, давало точку опоры, за которую можно было схватиться в бесконечной и непроглядной тьме ночи, наполненной воспоминаниями и сожалениями. На следующее утро, когда Шэнь Цзю зашёл в комнату сына, он обнаружил Юаня на кровати спящего в обнимку с котёнком. Не удержавшись, бывший пиковый лорд фыркнул, уж больно эти двое были похожи - они даже сопели одинаково и одинаково недовольно смотрели на солнце, чьи лучи пробивались через неплотную ткань занавесок. День прошёл до скучного обыденно с той лишь разницей, что во время похода на рынок А-Юань приобрёл для котёнка зеленую ленточку, а после они зашли в закусочную дядюшки Гао, съев самые вкусные в мире шарики таро, обжареные в сладкой карамели. Жизнь в Жунсюэ проходила медленно и неспешно, а ее течение не нарушало ничто - ни смены династий, ни войны и восстания. Вечером они сидели у незажженного камина в гостиной и наслаждались чаем. Котёнок задремал у А-Юаня на руках, свернувшись в маленький белый клубочек. С наступлением весны городок оказался погружённым в облако из медленно опадающих цветов вишни и яблони. В воздухе летал пряный запах цветов, а ещё холодный ветер, толком не прогретый робкими лучами весеннего солнца, больно щипал открытые участки кожи. Но Шэнь Цинцю все равно нравилось сидеть на веранде и слушать шелест листьев бамбука, пока его маленькое сокровище увлечённо копалось на огороде. Юань обожал их маленький садик, отгороженный от остального мира невысоким забором. Он с удовольствием ухаживал за лекарственными травами, цветами и овощами, принося плоды своего труда Шэнь Цзю. Бывшего пикового лорда это забавляло и умиляло одновременно. Котёнок сонно мяукнул и выпутался из цепких детских ручек. Юань недовольно засопел. - Сяо Лань совсем не любит меня! - Сяо Лань просто очень самостоятельный, моя прелесть. Тебе же не понравится, если я все время буду таскать тебя на руках? - Но у него такие маленькие ножки, как он не устаёт? - Но ты же не устаешь целыми днями носиться то по дому, то по огороду? - Матушка опять вредничает и отвечает вопросом на вопрос! - Вредный тут только А-Юань, - Шэнь Цинцю отпил чай из пиалы, с улыбкой смотря на насупившегося сына. - Конечно, я ведь весь в матушку, - тихо буркнул он. Шэнь Цзю громко фыркнул и только покачал головой. Переспорить маленькое сокровище было почти невозможно. А-Юань был удивительно упрямым и вместе с тем милым из-за чего любые их споры кончались тем, что Шэнь Цинцю, не удержавшись, начинал тискать сына. Но разве можно было удержаться? В гостинной воцарилась уютная тишина, нарушаемая только мерным потрескиванием пламени. Несмотря на то, что на улице была середина весны, ночи все ещё были холодны и Шэнь Цзю опасался, что Юань может заболеть. За те несколько лет, что они жили в Жунсюэ такое происходило всего несколько раз, и пусть это была простая простуда, не больше, но Шэнь Цинцю каждый раз всё равно не находил себе места. Он помнил, что сироты на улицах и дети-рабы, особенно в таком раннем возрасте, не редко умирали всего за одну ночь, сгорая от лихорадки, хотя ещё с утра их донимал только слабый кашель и легкое недомогание. И Шэнь Цзю боялся такого исхода до дрожи. Возможно, это было эгоистично, но он не готов был отпустить единственного любимого человека за грань. Только не сейчас, только не тогда, когда их будущее больше не кажется таким мрачным и полным безнадёжности. Не тогда, когда они наконец свободны и счастливы. Юань незаметно подкрался к родителю, садясь у его ног. Шэнь Цинцю осторожно затащил сына к себе на колени, утыкаясь в чуть отросшие, чёрные волосы и вдыхая аромат чернил, бамбука и чая. - Твой день рождения через неделю, какой подарок ты бы хотел? - Парные веера, для меня и для мамы. - Хорошо, значит мы пойдем на рынок и выберем самые красивые. - А мы можем расписать их сами? Чтобы они были только нашими? - Конечно, все чего только пожелает мое маленькое сокровище. - Я не маленький, мне ведь уже почти пять! - Для меня тебе всегда будет четыре, А-Юань, и ты всегда будешь моим маленьким сокровищем, - Шэнь Цзю чмокнул сына в лоб. - Я тоже люблю матушку, - пробурчал Юань, утыкаясь носом в грудь родителя. *毒 - злой, жестокий, пагубное влияющий, созвучно с иероглифом 黩, что значит непристойный, развратный. Как вы понимаете фамилия у дяди говорящая **溶雪 - там, где тает снег ***琅 - белый, как нефрит