Маленькое сокровище

С наступлением ночи Шэнь Цинцю с трудом выгнал и сына и названого брата с комнаты, устав от их постоянных перепалок и споров на одну из, несомненно важнейших тем: кто укроет его одеялком и поцелует его на ночь. Юань едва ли не пытался придушить Юэ Цинъюаня, когда понял, что тот собирался сделать. Шэнь Цзю же чуть не надорвал живот от смеха, наблюдая за охеревающим Ци-гэ и мстительно посылая ему воздушные поцелуи, чем доводил сына до ещё большего бешенства. Кончилось это плачевно для обоих. Шэнь Цинцю незатейливо запустил в них парой подушек и пообещал сделать маньтоу из любого, кто явится к нему раньше, чем взойдет солнце. Юэ Цинъюань позорно ретировался, сообщив, что он приготовит на завтрак лапшу с молодыми побегами бамбука и напомнив, что обезболивающее стоит на тумбочке рядом с кроватью. - Если А-Цзю будет плохо, пусть он позовет меня или А-Юаня. Наши комнаты находятся рядом с твоей, поэтому мы услышим. Сладких снов, Сяо Цзю. - Если матушке будет плохо, пусть она зовет меня, а не дядюшку! - Юань недовольно надулся, но все же улыбнулся и подбежал к родителю, чтобы получить нежный поцелуй в лоб. - Идите уже. Шэнь Цзю фыркнул, он не сомневался, что эти двое придут к нему с первыми лучами солнца, но сейчас ему нужно было побыть одному. Все же он хорошо чувствовал подступающую к горлу истерику и не хотел беспокоить Ци-гэ и Юаня из-за этой глупости. Они оба наверняка бы страшно разволновались, суетясь вокруг него, как две курицы наседки, но бывшему пиковому лорду казалось, что он не достоин этого. Юэ Ци и так потерял из-за него столько всего. Шэнь Цзю был уверен, что он не имеет право обременять его такими мелочами. Ему ведь не привыкать душить всхлипы и крики, сжимая подушку до побеления костяшек и дрожать от страха. Он к этому привык, ему не составит труда перетерпеть еще одну ночь, тем более когда боль в ноге и спине почти не ощущается. Шэнь Цинцю сжался и прикрыл глаза. Почему Ци-гэ любит его? Это ведь неправильно, совсем неправильно! Как он может любить, такого отвратительного человека, как он? Он не заслуживает его любви. Юэ Ци достоин большего, чем калеки с уничтоженным самосовершенствованием, но все равно выбрал его. Возможно в этом и состояла разница меж ними. Ци-гэ всегда выбирал его, жертвуя ради него жизнью и даже собственной душой, а он так и остался неблагодарным предателем. Он ведь столько лет мучал брата своими паскудным характером, принес ему столько проблем, так почему он так ласков? Или это всего лишь затишье? Ведь и Ло Бинхэ, и Цю Цзяньло поначалу были ласковы, а потом насиловали, унижали и насмехались. Шэнь Цзю задохнулся от ужаса. Что, если это и есть любовь? Что если Ци-гэ так же запрет его в поместье и начнет наказывать за непослушание? Из глаз потекли слезы. Что, если он так же начнет бить его, обливая презрением и холодностью за малейший промах? Или он влюбится в кого то еще? И он точно так же, как и во Дворце, будет смотреть, как человек признавший себя его мужем, улыбается другим, не даря ему даже крохи тепла. Шэнь Цинцю затрясло, а ведь правда, любой или любая будет лучше него. Они хотя бы не будут напоминать ходячий труп, не будут трястись от беспричинной паники и смогут разделить с Юэ Ци ложе, подарив ему дитя. А он? Он человек, который возможно останется хромым, с уродливыми шрамами на руках, ногах и спине. Он вымаран в грязи по самые уши. Пол жизни он был подстилкой, раздвигая ноги перед людьми и демонами. Разве Ци-гэ не будет мерзко смотреть на него после этого? Как он вообще может касаться его кожи, если сам Шэнь Цзю мечтает содрать ее с себя? Он не имеет права привязываться, особенно, если любовь так ужасна. Возможно, тогда ему будет не так плохо, когда он доведет Юэ Цинъюаня до первой пощечины. Шэнь Цинцю прикусил губу до крови. Ему так хотелось опять ощутить забытое тепло, почувствовать себя любимым, что он был готов смириться со всем. Он всегда довольствовался объедками, ему хватит лишь их и сейчас. Ему хватит даже простой улыбки, даже мимолетного соприкосновения рукавов, чтобы стерпеть все: и возможные измены, и побои. Лишь бы Ци-гэ просто был рядом. Он станет лучшим супругом, никогда не скажет ни слова без разрешения, даже взгляда не поднимет, лишь бы Юэ Ци хоть немного был его. Шэнь Цзю с горечью осознал, что предателем все это время был он. Юэ Цинъюань жертвовал ради него всем, что имел, ставил на кон жизнь и репутацию, покрывал его до последнего, а он тем временем жил и упивался собственной, такой детской и глупой обидой. Он не имел права на любовь. Он грязный, отвратительный, неблагодарный ублюдок, изломанный и бесполезный, как кукла, поломанная разбалованным ребенком. Разве его можно любить? Нет, конечно, нет. Рано или поздно Ци-гэ прозреет и тоже возненавидит его. Что будет тогда? Он убьет его? Хотя нет, это слишком милосердно, слишком просто, он не заслуживает даже этого. Может быть. его просто выставят на улицу, продадут кому-нибудь или отдадут в Ивовый павильон. Хотя такого, как он не примут даже туда. В этом мире ему нет места уже давно, а он продолжает брыкаться и бороться за эфемерное счастье. Если бы он только подыскал для Юаня хорошую семью... Если бы он просто сдох, то не мучил бы близких людей. Юэ Ци бы переродился, а он сгорел бы в пламени Диюя, получив по заслугам. Шэнь Цинцю подтянул ноги к груди, наплевав на поломанную лодыжку. Сердце в бешенном ритме стучало в груди, а дышать было почти невозможно. Пропитанный запахом цветов воздух обжигал легкие, напоминая о застоявшемся зловонии Водяной тюрьмы. Мягкая постель казалась тверже камня. В висках пульсировала боль. Страх острыми когтями вонзался в сердце. В коридоре послышались шаги. Шэнь Цзю вздрогнул и быстро вытер слезы. В дверь осторожно постучали. - Матушка уже спит? - Нет, проходи мое маленькое сокровище. Шэнь Цинцю нацепил на лицо улыбку и поманил сына к себе. Юань быстро проскользнул к нему в кровать, утыкаясь носом в шею родителю. - Матушка чувствует себя хорошо? Может мне стоит позвать дядюшку? - Ци-гэ уже спит, моя прелесть, не стоит будить его ради такой мелочи. - Он не спит, - Юань прижался к отцу - а даже если бы он и спал, то от одного пробуждения посреди ночи ему бы ничего не было. Матушка пила лекарства? - Я чувствую себя достаточно хорошо. - Точно-точно? - Да, - Шэнь Цзю приобнял сына и тихо выдохнул. Он был рад, что потушил свечи, иначе бы Юань вполне мог бы заметить слезящиеся глаза и зареванное лицо бывшего пикового лорда. Шэнь Цзю незаметно перевел дыхание. Он едва удерживался от того, чтобы не разреветься в голос. Просто омерзительно. Насколько же он жалок? Двери приоткрылись и тонкая полоска желтоватого света осветила хорошо знакомый силуэт. - Мы с А-Юанем разбудили А-Цзю? - Ци-гэ не должен волноваться о такой глупости. - Это не глупость! - Юань и Ци-гэ выкрикнули это почти одновременно, сразу же неловко стушевавшись. - Я не хотел будить Сяо Цзю, просто Юань убежал и я хотел убедиться... - В чем именно хотел убедиться дядюшка? - Юань зашипел не хуже рассерженного котенка - Моя комната рядом с его! Так что дядюшка делает тут? - А-Юань, не ругай Ци-гэ, или тебе приходить ко мне можно, а ему нельзя? - Нельзя, нечего всяким к моей матушке среди ночи ходить. Юэ Цинъюань неловко замер на пороге. Шэнь Цзю поманил названого брата к себе. Тот подошел и осторожно присел на край кровати. Юань недовольно забурчал, обнимая отца всеми конечностями, словно осьминожка. Бывший пиковый лорд улыбнулся и потянул Ци-гэ к себе. Ничего не случится, если они один раз поспят вместе. Ребенок продолжил ворчать, но отодвинулся. Шэнь Цинцю тихо выдохнул и уткнулся носом в шею... кого? Возлюбленного? Слово звучало непривычно и странно. В голову закралась глупая мысль, что он мог бы называть Юэ Цинъюаня гэгэ, но это казалось еще более диким. Нет, ему требовалось что-то другое. Баобэй? Треклятья, о чем он вообще думает? Юэ Ци тем временем бережно приобнял его. Шэнь Цзю почувствовал острый приступ стыда, представив Ци-гэ в роли своего мужа. Это было так сладко, но боги, так невозможно! Подождите, то есть, если они поженятся, то он будет звать Юэ Цинъюаня мужем или супругом? А он его как? Тоже супругом? Или все же женой? У Шэнь Цинцю едва не повалил пар из ушей от таких мыслей. - С Сяо Цзю в порядке? - Угу... - Если тебе неприятно я уйду, хорошо? - Все хорошо, - Шэнь Цзю неохотно поднял глаза на Ци-гэ, ощущая, как пылает его лицо, и от стыда, и от слез - давай поспим сегодня так. - Тебе точно не плохо? Нога не болит? Если Циньцинь¹ хочет, я заварю успокоительное или обезболивающее. - Циньцинь? - Юань холодно сверкнул глазами и погрозил Юэ Цинъюаню кулаком - Если дядюшка еще раз так назовет матушку, то недосчитает конечностей! - Еще одно слово и я буду спать сам. Ребенок и взрослый почти синхронно скорчили обиженные мордочки. Шэнь Цзю закатил глаза, но всё же приобнял обоих, наслаждаясь родным теплом. Вскоре Юань заснул. Бывший пиковый лорд тоже прикрыл глаза, пытаясь погрузиться хотя бы в полудрему. Ци-гэ мягко гладил его по волосам, тихо напевая себе под нос. Было тепло. - Сяо Цзю, точно ничего не болит? - Нет. - Ты выглядишь бледным, - Юэ Цинъюань говорил шепотом, его голос звучал чуть хрипло - если тебе плохо, то терпеть не самое лучшее решение. Шэнь Цинцю тихо выдохнул и мстительно дернул брата за длинную черную прядь. Ци-гэ аккуратно отстранился и привстал, заглядывая ему в глаза, а потом и вовсе провел пальцем по щеке. Шэнь Цзю с любопытством следил за названым братом, пока до него дошло, что Юэ Ци догадался, что он плакал. Конечно, он ведь множество раз в детстве вытирал ему слезы и прекрасно знал, что когда Сяо Цзю рыдал, задыхаясь в истерике после очередного кошмара, то его лицо начинало гореть, становясь красным и горячим. Да и честно говоря, ему было до ужаса неловко за свои мысли, поэтому по цвету лица он вполне мог посоперничать со спелым гранатом - Нога? - Нет, - Шэнь Цинцю сделал последнюю слабую попытку отпихнуть Ци-гэ, но бывший глава Цанцюна, обычно позволявший таскать и бить себя, как было угодно его Сяо Цзю, не сдвинулся с места ни на цунь, с беспокойством следя за паникой, мгновенно проступившей на родном лице. Шэнь Цзю замер, в голове зазвучал глумливый голос Ло Бинхэ. Учитель, вы опять позорите этого господина! Учитель, должен принять наказание! Ну же, не двигайтесь, иначе я использую для этого что-то больше и длиннее рукоятки Синьмо! Учитель был одет неподобающе, стоит ли мне в наказание провести вас голым по столице, а потом отдать на потеху поселителям какого то борделя? Впрочем, вы слишком грязный даже для них. Я единственный, кто вообще будет любить вас! Бывшего пикового лорда затрясло в приступе страха. Ци-гэ испугано отпряннул, решив, что виной этому он. Шэнь Цинцю с ужасом почувствовал фантомные прикосновения к своему телу. Грубые широкие ладони оглаживали бедра, оставляя синяки и наливающиеся кровью царапины. Эти самые ладони, отвратительно горячие, почти обжигающие, сжимали шею и запястья, а длинные проворные пальцы толкались в горло, едва не разрывая ему рот. Шэнь Цзю слабо понимал где реальность, а где бред уже привычно царапая обломанными ногтями собственные ноги, цепляясь за ощущение боли, как за якорь. Тише, Учитель, если вы будете кричать я вырву язык не вам, а А-Юаню. Хорошая супруга не противится мужу. Ну же откройте ротик, иначе я сломаю вам челюсть. Что то отвратительно пульсирующее толкается между ягодиц. Боль отрезвляет, но одновременно с тем не дает провалиться в блаженную тьму. К теням со сверкающими алыми глазами. К Цю Цзяньло и лорду Ду, к их искалеченным гниющим телам, тянущим к нему острые когти. Сам Яньло-ван и все муки Диюя были лучше, чем жизнь с Ло Бинхэ. А жизнь ли? Живет ли он вообще? Учителю так идет мое семя... Шэнь Цинцю жмурится, чувствуя, как по лицу стекает вязкое семя. Ему противно. Ло Бинхэ не даст ему даже умыться, прежде чем выпихнуть из покоев. Еще одно унижение, ведь это Император должен навещать его павильон, а не наоборот. То, что делал Ло Бинхэ ставило его вровень с наложницами самого низкого ранга и рабынями. Шэнь Цзю ощущает жжение от пальцев, проникших внутрь растянутого отверестия. На шее наливаются черным новые синяки. Он еще легко отделался, ведь обычно Ло Бинхэ был более ненасытным, оставаясь бодрым до самого утра, хотя он к тому времени едва ли что-то понимал от усталости и боли. Учитель, обнимите этого господина, как положено верной жене. Дышать почти невозможно. Голос в голове невыносимым. Кто-то прижимал его к себе, держа так, чтобы бывший пиковый лорд не мог вцепиться руками в свои волосы или расцарапать кожу. По венам расползается тепло. Его ласково баюкают, шепча что-то на ухо. Рядом с ним кто-то тихо сопит. - Вот так, Сяо Цзю, все хорошо, тебе нужно дышать, - голос легко проникал в сознание - вдох-выдох, вдох-выдох. - Я... - Циньцинь должен дышать, - Ци-гэ прижал его к себе, давая возможность спрятать лицо, залитое слезами, помогая разобрать, где находится реальность, а где всего лишь тени прошлого - Циньцинь хочет пойти в сад завтра с утра? Или предпочтет остаться здесь? Тогда я принесу книг или лучше гуцинь? - Я не очень хорошо играю, пальцы постоянно дрожат, - Шэнь Цинцю всхлипнул, пряча лицо у брата в груди. От вас одни проблемы, Учитель. Сегодня вы опозорили меня перед генералами. Вы настолько бесполезны, что не можете даже сыграть на гуцине. Раз так, то вы лично поможете одется и приведете ко мне на ложе подареную мне наложницу, а потом простоите три шичэня на коленях в храме Предков и если я узнаю, что вы недостаточно хорошо выполнили мой приказ, то переломаю вам пальцы. - Ничего страшного, а что насчет книг? Какие хочет Сяо Цзю? - А можно выбрать несколько? - Хоть всю библиотеку, а если Циньцинь хочет, то я покажу ему дорогу к ней, она совсем недалеко. - Ци-гэ может выбрать что-то и принести сюда? Я не уверен, что устою на ногах. Шэнь Цинцю неловко улыбнулся, едва ли не вжимая голову в плечи. Это казалось такой непостижимой наглостью, но Юэ Ци ведь не против, верно? К тому же он не будет настаивать и пообещает быть осторожным с книгами, а если он случайно повредит что-то, то послушно примет наказание. Этого ведь хватит, чтобы убедить Ци-гэ принести ему хоть несколько? Юэ Цинъюань бережно провел рукой по спутаным прядям, пытаясь отвлечь любимого, сам меж тем отмечая, что волосы, раньше напоминавшие совершенейший шелк, потускнели, но глупо было думать, что они смогут прийти в норму всего за несколько дней. Юэ Ци сделал себе пометку в следующий раз купить шпилек, с надеждой, что это хоть немного отвлечет Шэнь Цинцю, в конце-концов, прежде ему нравилось ухаживать за волосами. - Я принесу несколько десятков книг на выбор, если тебе понравится, то мы оставим их здесь, хорошо? Сяо Цзю уверен, что не хочет принять обезболивающее? - Мне почти не больно. - Почти не пойдет, - Ци-гэ серьезно нахмурил брови в этот момент, до жути напоминая Шэнь Цинцю Юаня, когда тот размышлял какой веер подарить матушке - что именно болит? Если нога, то у меня есть обезболивающее и снотворное, если раны на спине, то я мог бы сменить бинты и попробовать нанести другую мазь, но только если А-Цзю непротив. - Не надо, - Шэнь Цзю тяжело смежил веки, в лунном свете его кожа приобрела сероватый оттенок, а щеки блестели, по ним одна за одной катились слезы, некрасиво скапливаясь у подбородка и падая на одежды. Шэнь Цинцю было страшно, что Юэ Цинъюаню не понравится то, что он увидит, если начнет обрабатывать раны. В конце-концов, от его хваленной красоты давно не осталось ничего, и казалось разумным, что вид искалеченой спины или, что еще хуже, многочисленных шрамов, пусть и едва заметных, вызовет у Ци-гэ омерзение. - Если А-Цзю неприятно, то я уйду, А-Цзю не должен мучать себя. - Все хорошо. - Если А-Цзю что-то беспокоит, он не должен молчать об этом, - Юэ Ци мягко переместил руку на спину, незаметно делясь ци, заставляя ее бежать по полууничтоженым меридианам - мы всегда можем все обсудить. Сяо Цзю не должен терпеть то, что ему не по душе. Шэнь Цинцю кивнул, чувствуя навалившуюся усталость. Голова гудела, но по телу расползалось приятное тепло. Юэ Цинъюань замер, совсем легко приобнимая названого брата. Сейчас отпихнуть его было по силам даже Шэнь Цзю. Бывший пиковый лорд хмыкнул, выходило, что Ци-гэ готов был терпеть все до тех пор, пока он не начнет причинять вред самому себе. Смешно. Прежде никому кроме Юаня не было до этого дела. Шэнь Цинцю невольно хихикнул. Это казалось забавным, но приятным, пусть он и боялся причинить неудобства родным своими капризами. От Юэ Цинъюаня исходило приятный жар. Рядом мирно посапывал Юань. - Тебе удобно? - Угу... - Сладких снов, Сяо Цзю. Ци-гэ целомудренно коснулся губами его лба и это прикосновение было настолько мимолетным и легким, что его и вовсе нельзя было назвать поцелуем. Шэнь Цзю улыбнулся, в голове было до приятного пусто, а сон манил блаженным покоем. Шэнь Цинцю проснулся поздно, от умопомрачительного запаха свежих баоцзы и лапши с молодыми побегами бамбука. Рядом вертелся Юань, злостно сверкая глазами на Юэ Цинъюаня. У дверей и кровати появились вазы со свежими цветами, окно было открыто нараспашку, впуская в комнату уже разогретый солнцем воздух. На прикроватной тумбочке возвышалась внушительная стопка книг. Ци-гэ суетился, расставляя столовые приборы и заваривая чай. - Сяо Цзю проснулся? Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? - Нет, все хорошо, - Шэнь Цзю привстал, улыбаясь. Он уже и отвык каково это просыпаться без боли в спине, пояснице и поломанной ноге. На душе было удивительно легко, несмотря на все произошедшее ночью. Солнечные лучи ласково касались лица, а тонкий шелк одежд приятно холодил кожу. Юань подлетел к нему, осторожно приобнимая. - Сяо Цзю позавтракает вместе с нами? - Конечно, - Шэнь Цинцю легко выпутался из одеяла, запахнув халат поплотнее. Юэ Цинъюань аккуратно перенес его за низкий стол и помог устроиться на мягких подушках. Юань поспешил к своей матушке, садясь рядом и показывая дядюшке язык. Ци-гэ тихо фыркнул, подкладывая в тарелку А-Цзю тушеных овощей, тихо бурча что-то про сбалансированное питание и необходимость купить сладости. Шэнь Цинцю ел неспешно, нежно поглаживая сына по голове и ярко улыбаясь. У него даже впервые за уже невесть сколько появился аппетит! Он и вспомнить не мог, когда ел нормально, не ограничивая себя пресным рисом. Наверное, это было еще в Жунсюэ, который сейчас казался недостижимо далеким. Было трудно вообразить, что когда-то, точно так же он сидел с сыном в их маленькой уютной гостиной и разрисовывал веера. - А-Юаню нравится здесь? - Очень, матушка обязана прогуляться по саду, оттуда открывается такой захватывающий вид! А еще здесь есть библиотека! Ребенок трещал без умолку, не стесняясь хватать родителя за рукава одеяний и пинать дядюшку, смевшего подливать его матушке чай! Шэнь Цзю глупо улыбался. Это было так странно, когда твои просьбы действительно выполняют, а о комфорте заботятся. А еще было жутко неловко и непривычно ловить полные теплоты взгляды, чувствовать легкие прикосновения и принимать чужое беспокойство. - Сяо Цзю, я бы хотел спросить не возражаешь ли ты, если я подберу хотя бы нескольких слуг или ты предпочтешь сделать это сам? - Наверное будет лучше, если этим займется Ци-гэ. - Хорошо, я подберу несколько девушек, но если они тебе не понравятся, то мы найдем кого-то другого. - Угу, - Шэнь Цзю кивнул, продолжая уплетать лапшу, делая вид, что не замечает, как Юэ Ци и Юань подкладывают ему лучшие кусочки. Ближе к обеду они переместились в сад, сильно отличный от того, который был во Дворце. Менее ухоженный, с бурно разросшимися розами и рододендронами, в зарослях, которых скрывались несколько изящных беседок. Из каждой открывался потрясающий вид на простирающиеся внизу леса, реки и белеющие в дали горные вершины. Чуть прохладный ветер трепетно перебирал травы и листву, извлекая из них мелодичный шелест и разнося пряный запах по всему поместью. Недолго думая Шэнь Цинцю выбрал большую беседку, объятую ветвями плакучей ивы. Ци-гэ и Юань натаскали туда кучу мягких подушек, парочку одеял, поднос со сладостями и фруктами, а еще множество-множество книг. Шэнь Цзю отнекивался, но кто бы его слушал? Было тихо. Юань продолжал обучаться каллиграфии, правда теперь уже с Юэ Ци. Сходство между этими двумя было очевидно. Чуть смуглая кожа, синие глаза, мягкие черты лица и почти одинаковые движения двух кистей. - Я люблю вас, - Шэнь Цинцю неловко покраснел, понимая, что это было излишним. - Я тоже люблю Сяо Цзю. Он самый лучший из людей, которых я знаю. - Не говори глупости... - Матушка самая лучшая, - упрямо повторил Юань. Шэнь Цзю почувствовал, как по щеке катится слеза. *** Ло Бинхэ барабанил пальцами по столу, наблюдая, как слуги убирают тела убитых генералов и чиновников. Император был в бешенстве. Восстание набирало обороты и что он узнает? Его курирует Юэ Цинъюань, человек, который должен быть уже сколько лет, как мертв! Но что еще хуже, Учитель опять ускользнул из его рук! А ведь он был как никогда близок к тому, чтобы сломаться! Шэнь Цинцю становился все покорнее и послушнее. Ло Бинхэ собирался перейти ко второй части плана, когда явился глава уничтоженного Цанцюна. Да где же он вообще шлялся столько лет? Император холодно осмотрел немногочисленных выживших, среди которых был и генерал Цяо, еще более бледный, чем обычно, в ханьфу, заляпаном кровью. Ло Бинхэ ухмыльнулся. Либо Учитель будет его, либо он лишит своего любимого супруга всего, обратив каждое дорогое ему место в пепел и заставив его убить собственными руками всех дорогих ему людей. 1 Циньцинь - родной любимый