По знакомству

      Испуганное сердце трепещет и плачет. И пусть она знает, что он рядом, что он в порядке, что любит ее столь же сильно, как и она его, но беспокойство так просто не выбросишь. Паша накрывает своими губами ее губы, встает с колен, нависает, вжимая в мягкость дивана. От него исходит болезненный жар, поцелуй становится требовательнее, напористее. С ее губ слетает короткий стон, а пальцы сильнее сжимаются на его предплечьях. Вдалеке хлопает дверь. Глубоко внутри скоблится совесть и вина.       Паша остывает так же быстро, как раскаляется. Отлепляется от ее губ и обессиленно падает на диван рядом с ней. Он выглядит совершенно замученным. И Оля знает, что виновата в этом. -Прости, - она даже не осмеливается касаться его, лишь виновато упирается лбом в напряженное плечо. Несколько минут в комнате царит напряженная тишина. А потом Паша вдруг усмехается. Брюнетка отстраняется, с тревогой вглядываясь в кривую улыбку. -Мне сегодня приснился, дурацкий, как большинство снов, если спишь среди дня, но такой живой, настоящий сон, - Оля нервно сглотнула -Что тебе приснилось? -Наша первая встреча, - она довольно легко вспомнила ее. Уставший парень с сигаретой в зубах, длинные волосы, пряди небрежно заправленные за уши. Оля посмотрела на парня перед собой и мысленно сравнила с тем, что было полгода назад. Паша сильно изменился, стал более серьезным, вдумчивым, логичным. В то время, как она сама превратилась почти в ребенка, с которым все время какие-то проблемы. Рыков продолжил. -Ты была такой красивой, предложила мне свою зажигалку, - Оля даже улыбнулась, правда все равно получилось натянуто. -Мы стояли и молча курили. Ты бросала на меня молчаливые взгляды, я на тебя. Я все чувствовал, как сильно хочу, чтобы ты мной заинтересовалась… и, кажется, предложил пойти куда-то, - рассказ все дальше уходил в дебри. Оля старалась слушать внимательно, но получалось только смотреть на него. По его лицу блуждали тени. -Все было хорошо, мы начали встречаться, все, как в жизни, было много хорошего, плохого, а потом…потом ты внезапно пропала. Помню, как ходил по квартире и звал тебя, а тебя не было, и я вдруг понял, что ты ушла, насовсем понимаешь? – в горле пересохло. Что он вообще рассказывает? Сон? Или явь? И тут он поворачивает голову -Вдумайся, Оля, я проснулся, а на столе записка. По-твоему это нормально? – до сих он терпеливо прощал ей почти что угодно. Может иногда осуждающе качал головой, но на ее виноватое «Прости» всегда таял и улыбался. Сейчас его задело. Настолько сильно, что она почти воочию видела язычки яростного пламени в его глазах -Не нормально, я просто сбежала, испугалась и сбежала, - словно завороженная песней дудочника она смотрела на него. Тяжело вздымалась грудь, руки подрагивали. Хотелось разрыдаться, но еще сильнее хотелось объясниться. Протянув руку взяла его большую в свою маленькую тщательно просовывая пальцы меж его. Затем сжала и посмотрела грустно-грустно. -Я трусливо сбежала, решая все за нас двоих. В тот момент – это казалось правильным. -А сейчас? – его голос хрипел от волнения. И тут Оля, наконец, осознала. Он все еще боится…боится, что она уйдет и из ее глаз все же хлынули слезы, а сама она неистово прижалась к нему, бормоча слова извинения -Прости, прости меня, я такая дура, я не уйду, никуда не уйду, больше никогда, - в какой момент его руки оказались на ее талии? Такие теплые и мягкие. Оля сама стянула с себя его толстовку вместе со спортивным топом. Пуговки с рубашки рассыпались по полу. -Не уйду никогда, ни за что, - Паша рвано выдыхает, когда ей перестает хватать просто поцелуев и в ход пошли зубы. Складывалось ощущение, что она собирается усеять все его тело красными пятнами, свидетелями ее отчаяния. Сквозь ткань его джинс заметно возбуждение, но он даже не пытается снять их, лишь низко рычит и трется о ее бедра. Шея, плечи, грудь. Кожа саднит и ноет. Это была не любовь, это были боль, тревога, смятение и болезненная необходимость чувствовать друг друга.       В крови все еще течет так много чувств, но у тела уже нет сил. Оля послушно подчиняется, когда Паша натягивает на нее толстовку и укладывает на свою обнаженную грудь. От рубашки теперь толку не будет. -Я не уйду, никуда не уйду, - вновь шепчет она, - И ты, пожалуйста, не уходи, - к нему снова возвращается нежность. Ласковые касания его рук возбуждают. Оля снова тянется снять с себя одежду, но Паша останавливает, лишь притягивает к себе ее лицо и целует.       Проходит целая вечность, когда веки тяжелеют, а поцелуй, такой долгий, прекращается. -Не уйду, - тоже шепчет он и обнимает за плечи. Он в отличие от Оли не спит. Просто не может. И, когда входная дверь все-таки хлопает, слышит неуверенные шаги и неразборчивые перешептывания. Сейчас кажется, что готов разорвать любого, кто только попробует приблизиться. Но это оказывается ее мама. Анна слабо улыбается. -Я постель расстелила, - как можно тише шепчет, стараясь не разглядывать Пашу слишком сильно. Он кивает, осторожно поднимается, забирая с собой и Олю. Все проходит в полнейшем молчании. И дверь закрывается также неслышно.       Они еще извинятся перед родителями, но это будет завтра. Оля закроется с папой в гостиной и выйдет заплаканной, но счастливой. Она расскажет. Кирилл поймет.