Мангуст и Шторм

      Получив зубные карты, Энн Макгоуэн подтвердила то, что и так уже понимала: Регина была права, в могиле лежал не Ральф. У Ральфа были такие идеальные зубы, как будто он за всю жизнь не съел ни одной конфеты и никогда не пропускал чистку, а у похороненного бедняги ни зуба не осталось без дырки.       Энн достала блокнот и наскоро набросала версии.       За рулём был кто-то другой? Маловероятно, потому что грузовик принадлежал Ральфу, Ральф пропал сразу после катастрофы, и свидетельница видела его на заправке за полчаса до крушения.       Что-то случилось с телом в морге? Наиболее вероятный вариант — перепутали тела. Возможно, второй парень тоже был индейцем или как минимум смуглым и с длинными волосами, поэтому так и вышло? Судмедэксперт писал заключение уже про другое тело, значит подмена произошла до экспертизы. Что ж, остаётся съездить в морг, узнать, кто работал в ту ночь, и как следует расспросить этих людей.       Энн встала из-за стола и окликнула самого покладистого из трёх детективов, с которыми делила кабинет — Стивена Хейза, огромного и добродушного голубоглазого красавца — и они вместе вышли из участка.       Впервые за последние три недели над городом нависли тучи, но прохладней не стало. Воздух стоял неподвижной душной массой, в которую пришлось нырнуть, как в вязкую тёплую овсянку. Когда Энн садилась в машину, где-то вдалеке заворчал гром.       По дороге она коротко рассказала Хейзу, в чём суть, и тот со своей неизменной флегматичностью хмыкнул:       — Не понимаю. Ну, похоронили одного индейца вместо другого, так что с того?       Энн промолчала, глядя на дорогу. Она не могла объяснить Хейзу, что теперь это её личное дело. Она должна была доказать самой себе, что не превратилась в циничного равнодушного полицейского, которому плевать на людей. И сделать хоть что-то хорошее для пожилой женщины, потерявшей сына, и молодого парня со смелым открытым лицом. Ей было больно смотреть на его фотографию, но Энн не убрала её куда подальше, а оставила на столе как напоминание о том, для чего она на самом деле поступила в полицейскую академию.       За стойкой регистрации в морге сидел немолодой пакистанец, который ел салат из пластикового лотка и ничуть не удивился, увидев жетоны детективов. Выслушав Энн, он отставил салат в сторону, полистал пухлую тетрадь до нужной даты и покачал головой:       — Пятое мая? Кошмарная ночка: сразу пять тел. Какие-то идиоты перепились на Синко де Майо и разбились на машине.       Энн с Хейзом переглянулись: если одновременно привезли нескольких мертвецов, то ничего удивительного в путанице нет.       — На каком этапе могли перепутать тела? С кем лучше поговорить по этому поводу?       Администратор опять полистал тетрадь:       — Да вот с санитарами. Они по двое дежурят обычно. Дэнни как раз сейчас здесь, а у второго выходной.       Администратор кликнул Дэнни — высокого темнокожего парня в синей униформе санитара — и детективы увели его в комнату отдыха — самую обычную комнату с кофемашиной, обеденным столом и парой диванов.       — Как вам тут работается? Не сахар работа, а? — доверительно начал Хейз, пока Дэнни делал кофе себе и детективам.       — Обычная работа, — пожал плечами санитар. — Вы тоже не цветочки нюхаете, да, офицеры?       — Расскажите, чем вы обычно заняты на ночном дежурстве. Вам привозят тело… Что дальше? — поинтересовалась Энн, открывая блокнот.       — Привозят тело, мы проверяем документы, принимаем вещи, вешаем бирку… — Дэнни протянул полицейским по чашке кофе и сам сел на диван. Держался он абсолютно спокойно: либо не знал за собой никакой вины, либо хорошо притворялся. — А если смена утром или днём, то помогаем экспертам со вскрытием: надрез делаем, череп сверлим, ткани на гистологию берём.       — Ночью не вскрываете, только принимаете тела? — уточнила Энн.       — Ага, эксперты по ночам спят, — ухмыльнулся Дэнни.       — А бывало у вас такое, что тела путали? — вмешался Хейз.       — Шесть лет работаю, пока не было такого.       — А теоретически такое возможно?       — Ну… наверное? Но маловероятно. Это надо, чтоб и тел было несколько, и чтобы бирки оторвались… — равнодушно протянул Дэнни, явно больше интересуясь своим кофе, чем расспросами.       — Может, помните ночь с пятого на шестое мая?       — Ещё как помню! — оживился он. — Сразу шесть тел!       — Шесть? — переспросила Энн, поднимая на него взгляд. — Администратор говорил, что зарегистрировано только пять.       Дэнни недоумённо пожал плечами:       — Может, перепутал что? Но у меня в памяти осталось, что шесть каталок стояло. И в разговорах вроде звучало — шесть, шесть…       — Расскажите подробнее: что в ту ночь случилось?       — Да что рассказывать? Привезли нам кучу работы. Все переломанные, ну хоть не гнилые, свеженькие…       Энн с Хейзом переглянулись, но комментировать «свеженькость» тел никак не стали.       — …мы как обычно всё делали. Даже не знаю, что рассказывать. Хотя… — он замолчал и задумался.       — Хотя? — повторил Хейз, настораживаясь, как добродушный, но упорный сенбернар.       — …хотя Мэйсон — это напарник мой — пропал в какой-то момент, может, покурить свалил или что, и застрял. Мне одному, что ли, тела в холодильник таскать?       — И вы таскали?       — Нет, ждал его. Ну, он потом пришёл, мы с ним сделали что нужно, а он и говорит — в качестве извинения: иди поспи, а я тут подежурю. А я что — я, конечно, пошёл. Слава богу, до конца смены больше не дёргали…       — И часто у Мэйсона такое благородство просыпается?       — Первый раз, честно говоря, — откликнулся Дэнни.       Энн взглянула на напарника и закрыла блокнот. Чутьё подсказывало ей: тут что-то не так, второй санитар не зря избавился от Дэнни. Но зачем и с какой целью? Вот это пока было не понятно.       Взяв контакты Дэнни и попросив его никуда не выезжать из города, они вернулись к стойке администрации. Энн была твёрдо намерена прямо сегодня повидаться со вторым санитаром и подробно его расспросить.       Администратор выдал адрес Мэйсона, и они вышли на улицу. Тучи сгустились, солнце едва пробивалось, освещая всё вокруг странным потусторонним светом. Гром то и дело прокатывался по небу, а когда детективы сели в машину, на крышу упали первые капли дождя, которого город так жаждал.       Мэйсон жил в трущобном районе, в многоэтажном доме из красного кирпича, по которому зигзагами спускались пожарные лестницы. Из узких переулков несло помойкой.       — Так себе платят санитарам морга, — заметил Хейз, пока они поднимались по грязной лестнице, где сильно пахло куревом и дешёвым пивом.       — Ну а ты бы хотел в морге работать?       — А что? Мертвяки хоть спокойные, в отличие от живых.       Они поднялись на третий этаж и после тщетных попыток найти звонок постучали в хлипкую дверь. Послышались шаги, и мужской голос спросил:       — Кто там?       — Полиция.       За дверью послышался испуганный возглас, потом всё стихло. Хейз снова постучал в дверь. Никакого результата. Прислушавшись, Энн услышала тихие крадущиеся шаги: кто бы ни прятался за дверью, он решил отойти подальше.       — Мэйсон! Откройте дверь, мы просто хотим с вами поговорить! — крикнула она. Из квартиры послышался грохот, будто что-то упало, но дверь так и не открылась. Энн постучала ещё — безрезультатно. Она прислушалась к шумам, что доносились из-за тонкой двери, и вдруг поняла: Мэйсон открыл окно.       — Пожарная лестница! — осенило её. — Хейз, стой тут, а я на улицу!       Перепрыгивая через несколько ступеней, она понеслась к выходу и выбежала на улицу одновременно с мощным раскатом грома. Энн обогнула дом и свернула в переулок как раз вовремя: грохоча по железным ступеням, вниз бежал невысокий щуплый человек.       — Мэйсон! Стоять!!       Она подбежала к лестнице, подпрыгнула, схватилась за перекладины и запрыгнула на площадку. Мэйсон взмахнул рукой — она инстинктивно пригнулась, и над головой пролетело что-то тяжёлое. Потом он схватился за перила, перемахнул через них и прыгнул прямо на неё. Энн рухнула на площадку, придавленная чужим весом; Мэйсон попытался ударить её кулаком в лицо, она едва успела увернуться. Он размахивал руками, как ветряная мельница, и ей всё-таки прилетело по скуле, прежде чем она смогла согнуть ноги, упереться коленями ему в зад и швырнуть его через себя.       Раздался вопль и звук падения. Энн не подумала, что противник свалится с лестницы. Вскочив на ноги, она посмотрела вниз, опираясь на перила: он приземлился прямиком в мусорный бак, чьё содержимое смягчило падение. Пока он не выбрался, она повисла на перекладине лестницы, захлопнула крышку бака ногами и села на неё сверху, пытаясь отдышаться.       По крышке застучали, приглушённый голос завопил:       — Выпусти меня! Сука! Выпусти!       — Заткнись, — устало сказала она.       Громыхнуло, и на раскалённый город наконец-то пролился дождь, приятно охлаждая разгорячённую кожу. Энн подставила каплям лицо, чувствуя, как пульсирует боль в скуле.       Из-за угла наконец-то вырулил Хейз и неспешно направился к ней.       — Ничего, приятный дождичек, — одобрительно сказал он. — Одна тут отдыхаешь?       И оперся локтем о крышку бака, не обращая внимания на несущиеся оттуда вопли.       

***

Энн вместе с Хейзом стояли у зеркального окна в допросную и смотрели на задержанного. Мэйсон, растрёпанный темноволосый парень с трёхдневной щетиной, сидел сгорбившись и обхватив голову руками. От звонка адвокату он отказался, но и общаться не спешил: отказывался отвечать на вопросы, утверждая, что принял Энн за грабителя. Они оставили его помариноваться и подумать о своём поведении, и теперь он казался воплощением отчаяния.       — Вряд ли его побег связан с перепутанными телами, — сказал Хейз. — Рыльце у него в пушку, это уж точно. Но морг тут ни при чём. Может, он наркотой подторговывает?       — Вот и выясним, — мрачно отозвалась Энн. На скуле у неё уже оформились очертания будущего синяка, и она жаждала крови.       Она снова вошла в допросную и села напротив Мэйсона, встретив отчаянный взгляд его тёмных беспокойных глаз.       — Значит так, красавец. Дела твои плохи, — она сразу взяла быка за рога. — Сопротивление сотрудникам полиции — раз, — Энн хлопнула рукой по столу, чтобы подчеркнуть вес своих слов. — Препятствие осуществлению деятельности сотрудников полиции — два, — ещё один хлопок по столу, от которого Мэйсон дёрнулся. — Нападение на сотрудника полиции. Причинение вреда здоровью — а я чувствую, что моему здоровью причинён очень сильный ущерб… Если адвокат будет хороший — то, может, отделаешься штрафом… Тысяч в сто долларов! Позволит твоя зарплата такие расходы?       Мэйсон ничего не ответил, только нервно сглотнул.       — А если не повезёт, — зловеще продолжила Энн, — то отправишься в тюрьму лет эдак на пять. Будь уверен, тебе не понравится…       — Ну погоди, — утешающим тоном заговорил Хейз, подхватывая на ходу, — зачем же так сразу? Мэйсон умный парень. Он ответит нам на вопросы. И тогда, может, ты поймёшь, что не такой уж сильный ущерб был нанесён твоему здоровью?       — Ну не знаю, — Энн покачала головой. — По-моему, у меня сломаны рёбра. Может, ещё внутренние органы повреждены… Кажется, я чувствую внутреннее кровотечение… из почки!       — Уф-ф, — Хейз покачал головой. — Да, это плохо. А надзиратели тюрьмы не любят тех, кто нападает на полицейских. У нас с ними вроде как братство.       — Что там произошло с тем парнем, который избил полицейского? Ну, ты помнишь… — она защёлкала пальцами, и Хейз подхватил:       — Да, конечно, помню! Ох, бедняга. Даже жалко его было. Кажется, они на нём плясали, пока…       — Хватит! — не выдержал Мэйсон. — Что вам от меня надо?!       Энн наклонилась через стол и заглянула ему в лицо.       — Морг. Пятое мая. Синко де Майо. Пять или шесть тел. Расскажи, что случилось, и, возможно, мои рёбра срастутся, а внутреннее кровотечение из почки прекратится. Может, я вообще забуду, что ты на меня напал.       Тёмные глаза, бегающие, как два жучка, на мгновение остановились на одном полицейском, потом на другом… Мэйсон вздохнул и закрыл лицо руками. Энн и Хейз молча ждали, тишину нарушало только гудение лампы дневного света под потолком.       — Можно кофе? — спросил наконец задержанный.       Получив свой кофе, он заговорил и первым делом спросил, знают ли детективы, что такое вариация.       — Мутанты?       — Ну, мы их называем «Ви», вариация человека. Они разные бывают — с лишними органами, с необычными органами, с кожей бывают всякие варианты… И есть один тип, он их изучает. У меня с ним договор. Если привозят «Ви», я беру образцы тканей, крови, телесных жидкостей, описываю тело подробно — и отправляю ему.       — Бескорыстно и в целях науки?       Мэйсон фыркнул и ничего не ответил.       — А что было пятого мая? — спросила Энн, подавшись вперёд.       — Ну, привезли тела. Несколько. Допраздновались…       — Сколько тел? Пять или всё-таки шесть?       — Шесть.       — И один из них, как ты говоришь, «Ви»?       Мэйсон повертел в руках стаканчик кофе, не поднимая глаза. Потом кивнул.       — Что дальше? Ну?       — Понимаете… Он был мёртвый. У меня на руках было подтверждение от «скорой» и от коронера. Ну и… я с ребятами поговорил, кто его привёз, так из кабины его пришлось буквально вырезать ножницами по металлу, там ни одной целой кости не осталось.       Он снова замолчал, и Энн облизнула пересохшие губы. Почему-то сердце забилось сильнее. Она понимала, что речь идёт про Ральфа, и вся превратилась в слух, не желая упустить ни единой детали.       — …но я заметил что-то странное. Какие-то звуки… как будто… Как будто он дышал. Я решил глянуть. Мало ли что. И я понял… Вы мне не поверите, — Мэйсон нервно облизнулся и бросил на Энн и Хейза быстрый взгляд. — Но я понял, что тело… восстанавливается. Кости срастаются. Чуть ли не на глазах. Я это сам видел! Он… Он был жив, понимаете?! Он ожил и исцелялся!       Энн почувствовала, как мельчайшие волоски на теле встали дыбом. Хейз смотрел скептически, но она почему-то сразу поверила, что Мэйсон говорит правду. Может, конечно, потому что она хотела в это поверить.       — …и я понял, что тот тип может заинтересоваться таким феноменом. Я сразу ему позвонил и описал ситуацию. Он чуть из штанов не выпрыгнул, сказал, что образцов ему недостаточно. Потребовал всё тело. Ну, мы договорились, он отправил своего человека. Я отправил напарника поспать, а сам вывез тело через служебный выход и передал, кому надо. А потом из книги администратора вымарал запись о шестом теле. Из тех пяти один был без документов, и я подумал, может, его не хватятся…       — И в скорую не позвонил? — уточнил Хейз.       — Ха! За каким хреном ему скорая, если парень выжил после того, как ему грудную клетку нахрен раздавило?!       Энн интересно было, сколько Мэйсону заплатили, но она решила, что это выяснит позже.       — Что за тип, с которым ты договаривался? Как его зовут?       Мэйсон покачал головой:       — Я не знаю. Только телефон. Кстати, в справочнике его нет, я проверял — тоже интересно было, что за хрен.       — А посредник? Как его зовут?       — Тоже не знаю. Рыжий такой. Лыбится всё время. У меня от него мурашки по коже…       «Это говорит тип, который послал еле живого, израненного человека на какие-то исследования и эксперименты, вместо того чтобы позвать врачей», — подумала Энн, однако снова не стала озвучивать свои мысли — сейчас были дела поважнее.       — Может, что-то вспомнишь? Что угодно, что поможет нам на него выйти?       Мэйсон долго думал, растирал ладонями уши и тяжело вздыхал, но в конце концов неуверенно пробормотал:       — Рыжий приезжал в фургоне, похожем на фургон «Скорой». С надписью «Психиатрическая клиника профессора…». Какого-то, в общем, профессора, фамилию не вспомню.       Энн решила, что этого для неё достаточно. Она прочешет все телефонные справочники, найдёт все психиатрические клиники всех профессоров, и провалиться ей сквозь землю, если она не добудет Ральфа живым или мёртвым!       Лучше, конечно, живым, раз уж есть такая возможность.       

***

В отполированном до зеркального блеска полу отразились жёлтые подошвы резиновых кроксов, надетых на босу ногу. Выше кроксов располагался синий комбинезон огромного размера, а внутри комбинезона помещался огромный лысый санитар, чья макушка едва ли не касалась потолка с лампами.       Санитар неторопливо вышел из комнаты для персонала. Рикки и Ральф остановились, будто налетев на препятствие, а санитар добродушно посмотрел на них и пробасил:       — Ну, побаловались — и хватит. Давайте вернёмся в палаты.       Ральф и сам был немаленького роста, но рядом с этим типом показался бы школьником. Нечего было и думать справиться с ним врукопашную!       «Пожарный выход! В другую сторону!» — прозвучало в голове, и он, не задумываясь, развернулся и побежал в направлении, в котором указывали зелёные стрелки на стенах.       — Всему персоналу — на второй этаж! — продолжали надрываться динамики, и гулкий звук, отлетая от стен и потолка, лупил по ушам и подгонял. Тонкие подошвы больничных тапок скользили по полу, сзади надвигался человек-гора, неторопливо шлёпая своими кроксами. Он знал, что деваться беглецам некуда.       Они завернули за угол и на полном ходу едва не врезались в дверь пожарного выхода. Рикки вцепился в ручку, задёргал, налёг на дверь плечом — не поддалась!       — Чёрт!! Чтоб вас!! — заорал Ральф, ударив кулаком в закрытую дверь. Она ведь должна быть открыта!! Пожарная безопасность, сукины вы дети! Хотите, чтобы все тут подохли, если вдруг пожар?!       Чёрта с два они его удержат, чёрта с два!!       А что, если?..       Взгляд его упал на красную коробку пожарной сигнализации.       Если на двери автоматический замок, то он должен открыться в случае сигнализации, так? А даже если нет: приедут пожарные, эвакуируют всех из здания, будет шанс спастись!       И он нажал кнопку.       Истеричное верещание сирены перебило голос из динамика. Завыла вентиляция, нагнетая воздух. Ральф налёг плечом на дверь, она поддалась, и они вывалились на лестницу…       Только для того, чтобы лицом к лицу столкнуться с тремя санитарами: двое бежали снизу, второй торопился с третьего этажа.       Ральф оглянулся по сторонам, взгляд его упал на огнетушитель. В теории — мысль хорошая, на практике — одной рукой не удержишь. Он не успел даже подумать о том, чтобы рассказать об этой идее Рикки; едва перед глазами мелькнула картинка, как тот уже снял огнетушитель со стены и направил на тех двоих, что бежали снизу.       — ПОЖАР!! — закричал он, перекрикивая сирену, и нажал на курок. Из огнетушителя ударила мощная белая струя порошка, санитары попятились, отворачиваясь и закрывая лицо руками.       «Скорее! Его хватит только на десять секунд! Закрой глаза и не вдыхай!» — Ральф схватил Рикки за локоть и потянул за собой. Вслух говорить ничего не понадобилось: они понимали друг друга без слов.       Проскочив мимо ошеломлённых санитаров, которые кашляли и пытались прийти в себя, они поскакали вниз по лестнице, освещённой мигающими аварийными лампочками. Последняя лестница вниз, а за ней — выход, неужели всё будет так просто?!       Но внизу лестницы их уже ждал человек-гора. И больше он не улыбался.       Чистейшая, злобная ярость затопила Ральфа и хлынула через край. В памяти мелькнул образ мамы: она едва доставала до отцовской груди макушкой, но это не помешало ей одолеть его даже со сломанной рукой!       Он схватил огнетушитель и швырнул в человека-гору, целясь в голову. Тот успел поймать снаряд, но отвлёкся ровно на то мгновение, которое потребовалось Ральфу, чтобы прыгнуть через несколько ступеней и ударить в единственное место, не защищённое могучими мышцами.       — Прости! Я обычно так не делаю! — выкрикнул он, когда санитар охнул и согнулся, а потом завопил от боли, когда огнетушитель упал ему на ногу.       «Парень просто выполняет свою работу…» — мелькнуло у него в голове. Но времени на размышления не было. Рикки в два прыжка нагнал его, они налетели на дверь пожарного выхода и наконец очутились на улице. Свежий ночной воздух, запах мокрой земли — прошёл дождь? — цветов и листьев бросился на него, как старый друг, давно ждавший встречи. Ральф жадно вдохнул…       И увидел охранника, который целился в них из пистолета. В красном свете аварийной лампочки охранник выглядел особенно зловеще.       — Ну-ка быстро руки! Руки вверх!!       Ральф шагнул вперёд, закрывая Рикки собой.       — Ну давай! — заорал он. — Стреляй, сукин ты сын! Я твою пулю прожую и выплюну!!       Чистейшая ярость снова плеснула в нём обжигающей волной, от которой единственная рука сжалась в кулак, а в голове не осталось ничего, кроме ненависти дикого животного, загнанного в угол.       — Если убьёшь меня с первого выстрела — просто выиграешь время, — прошипел он, медленно двигаясь вперёд. Охранник вздрогнул и попятился, а потом вдруг вскрикнул, бросил пистолет и отскочил от него на пару шагов. Ральф быстро нагнулся и подобрал оружие.       — Ого, ты видел, как я его…       Он обернулся и увидел, что Рикки пошатывается, а из носа у него медленно течёт кровь, почти чёрная в этом освещении. «Это он заставил охранника бросить пистолет!». Ральф бросился к нему и обхватил свободной рукой, не давая упасть.       — Машина! — рявкнул он, направляя дуло на охранника. — Быстро веди нас к своей машине!       — Это же змея! — пробормотал охранник, в ужасе глядя на оружие.       — Ага, и она тебя очень больно укусит, если не пошевелишься!       Дверь запасного выхода распахнулась, наружу выбежали санитары — некоторые были засыпаны белым порошком — и Ральф отступил, размахивая пистолетом и продолжая поддерживать Рикки, который тяжело навалился на него и что-то еле слышно бормотал.       — Только подойдите! Я вас всех нахер перестреляю! Назад!!       Он выстрелил в воздух, и санитары всосались в больницу так же сноровисто, как вывалились из неё.       — Ну?! — Ральф повернулся к охраннику. — Быстро!!       Охранник отвёл их на парковку и отдал ключи от неприметного чёрного «Форда». «Как вести машину одной рукой? Да уж как-нибудь постарайся!» — сказал себе Ральф, усаживая полубессознательного Рикки на пассажирское сиденье и заводя мотор.       Поблизости уже слышалось завывание сирен. Пожарные на подходе! Что ж, у персонала больницы будет весёлая ночка.       Он нажал на газ, выруливая на подъездную дорожку. Фары «Форда» осветили двух мужчин — один в чёрном, другой в синем. Охранник вместе с санитаром пытались вручную закрыть ворота, которые автоматически открылись после срабатывания пожарной сигнализации.       — ДА ПОШЛИ ВЫ!! — заорал Ральф и вдавил педаль газа в пол. «Форд» взревел и прыгнул вперёд, как тигр. Охранник с санитаром бросились в кусты по разные стороны от ворот. Раздался скрежет металла о металл, на мгновение «Форд» застрял, завыл, как баньши, но в следующий момент прорвался, выскочил на свободу и вылетел за ворота. Завизжали тормоза — Ральф развернулся и направил «Форд» на дорогу.       Мимо них на полном ходу промчались две пожарные машины с включёнными сиренами.       — I`m in Love with My Car! — слабым голосом пропел Рикки с пассажирского сиденья, а потом залился сатанинским хохотом. Ральф хотел было спросить, что такого смешного он нашёл во всей этой дикой ситуации, но уже через секунду захохотал сам. Чёрт побери, они это сделали! Они сбежали! Ярость внутри него переплавилась в сумасшедшую радость, и он начал подпевать Рикки, хотя мог бы поклясться, что не знал эту песню раньше.       «Форд» ехал в ночь, и из него неслась I`m in Love with My Car, которую пели на два голоса, изредка прерываясь на истерический смех.       

***

На третьем этаже клиники Кори сидела в кресле возле постели Джозефа Окленда и читала детектив при свете настольной лампы. Ей вовсе необязательно было дежурить у постели старика: с ним никогда ничего не происходило, и обычно она уходила спать в соседнюю комнату – если что, её разбудил бы писк аппаратов. Но сегодня её увлекла книга, поэтому она пока не ложилась. Частный сыщик обнаружил, что клиентка, загадочная томная блондинка, проникла к нему в квартиру и теперь лежит совершенно голая у него в постели. Кори полезла за очередным печеньем, не отрываясь от книги: что же сделает детектив, воспользуется ситуацией или же бросит блондинке свой плащ, велит прикрыться и устоит перед соблазном?       Но Кори не успела выяснить, как же будут развиваться события, потому что в этот самый момент услышала голос из динамиков:       — Внимание-внимание! Чрезвычайная ситуация!..       Кори вздрогнула и отложила книгу, прислушиваясь к сообщению. Побег пациентов?! Как будто они в приключенческом фильме! Она толком не видела других пациентов клиники, хотя знала, что их очень мало. В основном она говорила себе, что это не её дело. Главное, что ей хорошо платят.       Рассудив, что сбежавших и без неё поймают, она тихонько подошла к двери и закрыла замок. Не хватало только, чтобы кто-нибудь ворвался в палату и повредил бедному мистеру О!       В коридоре было тихо. Что бы ни происходило в клинике, оно происходило на втором этаже. Кори собиралась уже вернуться в кресло и выяснить дальнейшую судьбу томной блондинки, когда пронзительно заверещала пожарная сигнализация, и почти сразу за ней запищал прикроватный монитор.       У мистера Окленда участился пульс и сердцебиение.       Кори круглыми глазами уставилась на монитор. Она не сталкивалась с таким ни разу за всё то время, что работала с мистером О. Его состояние было стабильным — он ни на что не реагировал и был спокоен, как и полагается человеку в глубочайшей коме. Может, это сбой в аппаратуре, но что, если нет?! Что, если фантастическая сыворотка профессора, в которую она не верила, всё же сработала?!       Кори подошла к постели и села рядом, взяла иссохшую, лёгкую руку старика в свои и заговорила:       — Не волнуйтесь, мистер О, всё будет в порядке! Я останусь с вами, никуда не уйду.       В больнице несколько раз проходил тренинг по пожарной безопасности, и Кори чётко знала, как нужно действовать. Её долг — оставаться рядом с пациентом, пока не прибудут пожарные и не помогут эвакуировать беднягу, который не может дышать самостоятельно и прикован к аппаратам.       — Больница построена из негорючих материалов, — убеждала она старика, поглаживая пергаментную ладонь. — И тут повсюду такие двери, которые закрываются, чтобы огонь не распространялся. А через пятнадцать минут здесь будут пожарные. Всё будет хорошо! Дверь палаты изолирована специальным материалом, если снаружи будет огонь, то этот материал разбухнет, закроет все щели, и сюда не проникнет дым. Не беспокойтесь!       Говоря всё это, она смотрела на монитор и не верила своим глазам.       Сердечный ритм старика успокаивался, пульс становился ровнее.       Нет, это не сбой. Мистер О возвращается в мир живых.       Кори перевела взгляд на своего пациента и вскрикнула от неожиданности: прямо на неё смотрели внимательные серые глаза.       «Надо рассказать профессору!» — мелькнуло в голове. В этот момент иссушенная ладонь старика слегка сжалась; кажется, он потянул её к себе. Повинуясь этому жесту, испуганная и удивлённая Кори наклонилась поближе. Губы мистера О беззвучно шевелились, и она, секунду поколебавшись, отвела кислородную маску в сторону.       — Никому… не… говори… жди… — прошептал он еле слышно. В следующий момент сморщенные веки сомкнулись, тонкие губы бессильно приоткрылись: обессиленный старик лишился сознания.