Только потом Ральфу пришло в голову, что проще было вообще не выходить из дома. Притвориться, что никого нет — рыжий бы и уехал. Но один вид этой сволочи рядом с маминым домом взбесил так, что мозг подключиться не успел: всё застила злость.
Наконец-то можно сукиному сыну отомстить за всё, что он сделал! За то, что не дал сбежать, за то, что лапал, за то, что говорил мерзкие слова, за то, что так быстро нашёл их… И одной руки хватит, чтобы врезать по наглой улыбающейся морде.
Ральф дождался, пока нежданный гость подойдёт к двери, а потом резко открыл. Жалобно звякнул колокольчик, охнул рыжий, получивший дверью в лоб. Ральф не стал долго ждать: пнул его в голень, но от удара в лицо рыжий ушёл. Вместо того, чтобы отстраниться, наоборот бросился вперёд, вцепился в Ральфа, и они свалились наземь; покатились, ломая и сминая цветы.
— Да погоди! — пропыхтел рыжий, пытаясь сбросить Ральфа с себя или хотя бы удержать его руки. — Я… поговорить…
Было и преимущество у культи: выдрать её из чужой хватки оказалось проще, и Ральф с наслаждением ударил рыжего в нос. Тот вскрикнул, схватился за лицо, отпустив противника; Ральф воспользовался моментом и перевернул его, уткнув лицом в землю и заломив ему руку за спину.
— Сукин сын! Ну что, будешь теперь языком трепать?!
Рыжий невнятно что-то промычал. По его руке заплясали голубые искры; Ральфа тряхнуло и отшвырнуло в сторону. Он приземлился на спину и услышал треск ломающихся кустов. Дыхание перехватило, в глазах на мгновение потемнело, а когда зрение прояснилось, рыжий уже встал коленом ему на грудь. Глаза у него светились нестерпимо ярким, электрически-синим светом; по рукам, потрескивая, плясали искры, воздух гудел от напряжения, как трансформаторная будка.
— Детка, я люблю пожёстче, но только по согласию! — прошипел рыжий и склонился ниже. Ударить гада головой в лицо! Ральф только примеривался, как…
— ПОШЁЛ ВОН ОТ МОЕГО СЫНА!!
БАБАХ!
Рыжего как ветром сдуло. Ральф сел и увидел на пороге дома маму с ружьём, ствол которого ещё дымился.
— Следующий выстрел будет в тебя! — рявкнула мама рыжему.
Тот смотрел на неё, не отрываясь, с выражением искреннего восхищения на лице.
— О боже. Красивая И храбрая?! — воскликнул он.
Он что, пытается к ней подкатить?.. Жаль, не удалось посильнее его отпинать!
— Не заговаривай мне зубы, — отрезала мама. — Ты кто вообще такой?!
— Меня зовут Джейсон, — он поднял руки, пытаясь, видимо, продемонстрировать свою безобидность — хотя какая там безобидность, если он может в любой момент шандарахнуть молнией?! Теперь Ральф понял, как рыжий остановил его побег…
— …мне надо поговорить с вашим сыном!
— Ральф? Ты хочешь с ним разговаривать?
— Разговаривать?! — Ральф поднялся наконец на ноги и оглянулся, чтобы оценить ущерб. Поломанные кусты, смятые и раздавленные цветы… Всё из-за этой сволочи! — Не о чем нам разговаривать!
— Ты слышал его? — мама направила ствол дробовика на Джейсона. Тот обернулся к Ральфу:
— Послушай, — быстро проговорил он, — это в твоих же интересах! И в интересах блондинчика…
Ральф не верил ему ни на йоту. Всё, что делал этот гад, было в его собственных интересах или в интересах бородатого доктора. Будь его воля — он бы с рыжим никаких дел не имел, но тут вмешался Рикки. Выглядывая из-за спины Регины, как осторожный жираф, прячущийся за внушительным носорогом, он сказал:
— Ральф? Давай с ним поговорим.
Повисла пауза. Рыжий послал Рикки воздушный поцелуй, и у Ральфа снова зачесался кулак.
Может, он скажет что-то полезное. Он ненавидит бородатого.
Уловив чужую мысль, Ральф стиснул зубы. Рыжий нагло ухмылялся. Чего с ним разговаривать?.. Но Рикки считает, что надо…
Рикки гораздо умнее, чем может показаться на первый взгляд, и тоже имеет право голоса. Что, если рыжий может подсказать, как разделаться с бородатым доктором?
Ральф глубоко вздохнул и разжал кулак.
— Ладно, — с отвращением сказал он.
Через минуту они втроём сидели в комнате Ральфа. Регина с дробовиком осталась в гостиной.
— Если мне покажется что не так — я вхожу и стреляю, — предупредила она, в ответ на что Джейсон и ей послал воздушный поцелуй.
Оказавшись в своей комнате, Ральф привалился спиной к двери и скрестил руки на груди, Рикки сел на кровать, а Джейсон, оглянувшись и не найдя других мест, присел на край старого письменного стола, то и дело прижимая носовой платок к окровавленному носу.
Разговор он начал с места в карьер:
— Хочешь свою руку обратно?
— Ч… что?!
— Знал, что ты заинтересуешься, — Джейсон осклабился, отводя платок от лица. — Короче: они твою руку сохранили. Хранят прям как в лучших домах, при нужной температуре, все дела. И я слышал, они говорят, что там нервные окончания живы. Эксперименты проводят, ток пускают, а она дёргается, прям как в семейке Аддамс…
И хотелось сказать ему, чтоб заткнулся, но сплохело — голова закружилась, замутило, и Ральф прикрыл глаза. К счастью, вмешался Рикки:
— Замолчи, — на удивление жёстко и сухо сказал он Джейсону. — Ральф? Ты как?
Он глубоко вздохнул, сглотнул вязкую слюну и сказал:
— Всё нормально.
Рыжий скалился, как ни в чём не бывало.
— …они считают, что её можно пришить, и она приживётся. Как тебе такое, мой агрессивный друг?
— Ты просто хочешь заманить нас обратно, — сказал Ральф. — Хочешь, чтобы мы сами с тобой поехали.
— И ты абсолютно прав! — Джейсон театрально взмахнул окровавленным платком.
— Кстати, как ты нас нашёл?
— Проще простого. Я же забирал твоё полумёртвое тело из морга, заодно и вот это забрал.
Джейсон залез во внутренний карман пиджака и достал… бумажник. Кожаный бумажник Ральфа. Внутри было и водительское удостоверение, и записка с номером телефона мамы, чтобы именно ей звонили в случае чего…
— Они, — Джейсон так произнёс это «они», что сразу стало понятно, о ком речь, — даже и не видели твоих документов, им неинтересно было. Только я знаю, где вы.
Он кинул бумажник Ральфу, пришлось ловить единственной рукой, да ещё и левой. К счастью, Ральф ухитрился не ударить в грязь лицом.
— Ты чего-то хочешь, — утвердительно произнёс Рикки. Он смотрел на Джейсона, сдвинув брови, будто пытался что-то понять.
— Конечно, ангелочек, — нежно ответил Джейсон. — Я чего-то хочу. Я хочу… — тут его улыбка превратилась в настоящий злобный оскал, обнажающий зубы; лицо стало почти безумным. — Я хочу убить этого ублюдка профессора и сплясать на его трупе. Я хочу отрезать ему голову, выварить, из черепа сделать кубок и…
— Ты псих! — не выдержал Ральф, проверяя, на месте ли деньги: как ни странно, оказалось, что из кошелька ничего не пропало. Рыжий недовольно поморщился и повернулся всё с той же противной улыбочкой:
— А ты индеец с одной рукой. Ну что, будем друг другу очевидные истины повторять или о деле поговорим? — и, не дав ответить, тут же продолжил: — Ладно, деточки, пошутили и хватит. Сначала мне нужно избавиться вот от этого, — и он щёлкнул себя по пластиковому ошейнику, который Ральф заметил только сейчас.
Едва речь зашла об ошейнике, Рикки болезненно поёжился и обхватил себя руками за плечи; взгляд у него снова стал беспокойным и слегка безумным, как в клинике. Джейсон посмотрел на него понимающе.
— Да, ангелочек, ты знаешь, о чём я.
— Я зато не знаю, — напомнил о себе Ральф, ощутивший укол ревности от мысли, что Джейсон и Рикки уже знакомы и посвящены в тайны друг друга.
— А я так и не понял, зачем… — тихонько откликнулся Рикки.
Джейсон вздохнул, и улыбка исчезла с его лица, как макияж с лица актёра после спектакля. На мгновение он повторил позу Рикки и обхватил себя руками, хотя в следующий момент опомнился и сел прямо.
— Ладно, деточки, послушайте поучительную историю. Пару лет назад я влип в неприятности с полицией, и мне хватило глупости применить свои способности. Ну, вы знаете… — он поднял руку, и между пальцев заплясали синие искры. — Я сто раз об этом пожалел, но было поздно: шестерёнки завертелись, серьёзные люди заинтересовались. Меня стали уговаривать подписать контракт с военными. Ну как — уговаривать… Скорее грозили, что я из тюрьмы не выйду, если не подпишу. А потом появился он, профессор. Сначала запугал, что если я к военным попаду, то живым не выйду, а потом сказал, что может меня вытащить. При условии, что я буду ему помогать в экспериментах. Что мне оставалось делать — я согласился. Для начала он меня исследовал вдоль и поперёк, чтобы понять природу моих способностей. Распотрошил меня, как рыбу.
Джейсона передёрнуло, но он снова быстро пришёл в себя и заухмылялся:
— Хотите, шрам покажу?
— Нет! — хором ответили Рикки и Ральф.
— Господи, да какие ж вы скучные! — он закатил глаза и оставил в покое рубашку, которую потянул было из штанов. — В общем, когда я после операции пришёл в себя, и он мне начал рассказывать, какой такой необычный орган он у меня внутри нашёл, я понял, что меня это достало, и как только очухался — свалил. И что вы думаете?! — Джейсон попытался изобразить театральное возмущение, но искренние чувства — злость, испуг, отвращение — проглядывали слишком явно.
— …Через сутки меня хватает патруль на границе с Мексикой и доставляет обратно профессору… и он надевает на меня вот эту срань. Его гениальная, уникальная, экспериментальная разработка. Чуть что — он жмёт кнопку на своих часах, и… — голос прервался, Джейсон замолчал, на этот раз не справившись с гримасой, исказившей лицо. Рикки поймал недоумённый взгляд Ральфа и тихонько пояснил:
— Очень сильная боль. Невыносимая.
Джейсон кивнул:
— Снять силой нельзя — я пытался, слишком больно. Уехать подальше — расстояние не помеха. Нападать, угрожать — бессмысленно, он говорит, там код надо ввести на часах, чтобы ошейник снять: будет код вводить — нажмёт кнопку, да и всё. Так я и начал служить дьяволу…
— Сколько пафоса, — не выдержал Ральф.
— Что ты сказал? — развернулся к нему Джейсон. Верхняя губа у него подрагивала, ноздри раздувались, что усиливало удивительное для такого красивого парня сходство с диким животным.
— Я сказал, что ты такой же преступник, как и он!
Джейсон соскочил со стола и подошёл почти вплотную, глядя снизу вверх своими безумными голубыми глазами:
— А что бы ты на моём месте сделал?! — прошипел он. — Подписал бы контракт с военными? Или сдох бы прямо там от боли? А?!
— Не нарушал бы закон! — рявкнул Ральф в ответ, отпихивая рыжего подальше от себя.
— А, у тебя, наверное, машина времени есть, чтобы я в прошлое вернулся и сделал всё как надо?!
— Просто не пытайся выставить себя жертвой! Из-за тебя невинные люди пострадали!
— Как же ты меня бесишь! — прошептал Джейсон почти с наслаждением, глядя на губы Ральфа. — Не знаю, чего я больше хочу: ещё раз тебе врезать или трахнуть тебя?
Кровь бросилась Ральфу в лицо; он шагнул вперёд, ещё чуть-чуть — и ударил бы рыжего, но тут Рикки шагнул между ними, бледный, нахмуренный, и веско сказал:
— Хватит.
Джейсон мгновенно заулыбался, схватил его руку и поцеловал со словами:
— Ангелочек, как всегда, прав…
— Не делай так! — Рикки отдёрнулся и почти брезгливо встряхнулся, чем пролил бальзам на сердце Ральфа. Рыжий прижал руку к груди и издевательски поклонился.
— Давай к делу, — холодно сказал Ральф. — Зачем тебе мы?
— «Вы»? Не вы, а он, — ухмыльнулся Джейсон, кивая на Рикки. — Малыш тут единственный, кто может справиться с профессором.
Видя их растерянность, он продолжил:
— Да бросьте. Ещё не поняли? Приезжаем, ангелочек гипнотизирует профа, заставляет его ввести код моего ошейника, гипнотизирует ещё кого-нибудь из персонала, заставляет пришить руку обратно, и мы валим! Простой, надёжный, красивый план!
Ральф не верил ему ни на йоту, но сомнение всё же в сердце шевельнулось: а что, если?..
Что, если он и впрямь сможет вернуть руку? Что, если ему необязательно оставаться инвалидом?
Но рисковать свободой и жизнью? Нет, лучше уж инвалидность!
А профессор? Выходит, он тогда останется безнаказанным, раз жаловаться в полицию страшно: могут не поверить или сдать на опыты? А раз профессор останется безнаказанным, Рикки и Ральфу придётся всю жизнь провести в страхе и вздрагивать от каждого звонка в дверь, каждого прохожего подозревать! Возможно, Рикки и впрямь единственный, кто может с ним хоть что-то сделать. Хоть как-то его наказать.
Что же делать?..
— Ну? Согласны? — настаивал Джейсон. — Ангелочек, тебе тоже кое-что перепадёт!
— Что? — рассеянно переспросил Рикки, подходя ближе к Ральфу и прижимаясь к его боку, словно для того, чтобы спрятаться от рыжего. Не стоило делать так на глазах у этой сволочи, но Ральф всё равно обнял его за талию и вызывающе посмотрел на Джейсона, который округлил глаза и присвистнул:
— Знаю, о чём сегодня буду думать перед сном… Ну да ладно, вы просили ближе к делу: так вот, я расскажу ангелочку, кто он такой, как его зовут и где его семья. Ну что? По рукам? Моя свобода — в обмен на руку и информацию! По-моему, шикарная сделка! — он поцеловал кончики пальцев и выжидательно уставился на Рикки и Ральфа.
Ты можешь проверить, не врёт ли он? — подумал Ральф, надеясь, что удастся донести мысль до Рикки. Удалось: тут же в голове раздался ответ:
Это сложно. Я могу слышать мысли, показывать картинки, но узнать, правда ли, неправда ли — трудно, если это спрятано глубоко.
Может, всё-таки попробуешь? Я не знаю, какое решение тут правильное. Всё зависит от того, можем ли мы ему доверять…
Джейсон подозрительно следил за ними, прищурив глаза, и наконец сказал:
— Вы чего там делаете? Давайте без вот этих телепатических фокусов!
Я попробую, — услышал Ральф, после чего Рикки обратил свои широко раскрытые глаза на Джейсона. Но тот не обмяк, как хозяин мотеля, за которым Ральф наблюдал; наоборот — вздрогнул, весь напрягся, оскалился, по пальцам забегали синие искорки… В следующий момент Рикки вскрикнул и спрятал лицо у Ральфа на плече. Джейсон широко улыбнулся:
— Ну что, детка? Ещё разок?
— Что случилось? — встревоженный Ральф держал Рикки в объятиях, бросая злые взгляды на осклабившегося Джейсона. — Что он тебе сделал?
Рикки поднял голову; скулы его порозовели, словно он увидел что-то непристойное.
— Он сопротивляется, но я попробую ещё раз, — сказал он с несвойственной ему злостью.
На этот раз ухмылка исчезла с лица Джейсона. Он отступил, шагнул назад, будто в поисках опоры; глаза его закатились, тело сползло на пол, как у безвольной тряпичной куклы.
— Не… надо… — прошептал он, и Ральф впервые почувствовал к нему что-то, похожее на жалость.
Но себя было всё-таки жальче. Он покрепче обнял Рикки, застывшего в неподвижности, и стал ждать.
***
Он не помнил, чтобы раньше лазил кому-то в голову. Всё, что ему могло понадобиться, обычно лежало на поверхности и выплёскивалось наружу, где Рикки и подбирал все эти мысли и чувства, как разноцветные бусинки. Кто-то беспокоится о родне, кто-то думает, что нужно было ответить в споре два года назад, кто-то не может отделаться от песенки, и она застревает в мозгу, как муха в меду… Тут даже усилия не нужны, наоборот: надо постараться, чтобы весь этот мусор из чужих мыслей, фантазий и желаний не сыпался безостановочно.
Если нужно кого-то заставить что-то сделать, то можно показать картинку или послать быстрый импульс, будто крикнуть в ухо: ТВОЙ ПИСТОЛЕТ — ЭТО ЗМЕЯ, СКОРЕЕ БРОСЬ!! Потребуются усилия, потом будет раскалываться голова, но по крайней мере, он это умел и делал не раз.
Но вот влезть в голову, копаться в хитросплетениях мотивов, выдвигать ящики с воспоминаниями, чтобы найти нужные? Такого он за собой не помнил. Как будто нужно полезть без фонаря в тёмный подвал. В чужой тёмный подвал. Может, там сломанная лестница или шныряют крысы!
Но сейчас это было необходимо, и Рикки решился. Рядом был Ральф — удержит, если что. Он взглянул Джейсону прямо в глаза и нырнул в его голову.
В его подвал.
Сначала возникло странное чувство, будто прыгаешь с большой высоты. Потом — темнота, громкая музыка, от которой вибрирует всё тело; вспышки неонового света, танцующие люди…
И отчётливый шёпот: «Я знаю, что ты делаешь».
Ночной клуб исчез, Рикки оказался в обычной комнате. Прямо перед ним в кресле…
Он на мгновение зажмурился, забыв, что это не поможет: картинка была прямо у него в голове.
В кресле сидел обнажённый Ральф — точнее, более порнографическая, длинноволосая, мускулистая, обмазанная маслом версия Ральфа. А у него на коленях, спиной к нему, раздвинув ноги, запрокинув голову, вцепившись руками в подлокотники, сидел он сам — Рикки. Его внешность тоже изрядно отличалась от того, что показывало зеркало: длинные кудрявые волосы рассыпались по плечам, вместо неуклюжей долговязой угловатости — плавные красивые линии изящного тела. «Рикки» двигался на коленях «Ральфа», то опускаясь, то поднимаясь; одна смуглая рука скользила по его бледной груди, лаская соски, другая обхватывала возбуждённый член.
«Тебе нравится?»
Джейсон, тоже обнажённый, стоял у стены и лениво дрочил, приоткрыв рот и глядя на пару в кресле. Потом он перевёл взгляд на Рикки и глянул ему прямо в глаза, ухмыляясь.
«Нравится?»
Нет. Это всё ложь. Он может с ним справиться. Надо только пройти дальше, дальше этой иллюзии! Рикки нажал, толкнул — изображение померкло, на мгновение мелькнуло что-то иное — и тут же заменилось другой картинкой.
На этот раз «Рикки» и «Ральф» оказались на кровати. «Рикки» стоял на четвереньках, пока «Ральф» быстро и жёстко трахал его, запустив руку ему в волосы, заставляя запрокинуть голову. Джейсон на этот раз очутился под «Рикки», лаская его член.
Он повернул голову и снова ухмыльнулся.
«Нравится?»
И Рикки вынырнул, всплыл на поверхность, как поплавок, и поскорее отвернулся от рыжего и его ухмылки, прильнув к Ральфу — настоящему, не порнографическому, такому хорошему Ральфу, который обнял его, сразу взял под защиту и грозно спросил, что сделал Джейсон.
— Он сопротивляется, — ответил Рикки, поднимая голову, — но я попробую ещё раз.
Он пытался входить в этот подвал осторожно, как гость, а надо было врываться, как отряд спецназа. Выбить дверь, велеть всем лечь на пол, врубить прожекторы, чтобы осветить все самые тёмные уголки.
Он обещал папе, что никому и никогда не причинит боли своими способностями, но папа не знал, с чем — точнее, с кем — ему придётся столкнуться. Папа простил бы.
Раз-два-три-четыре пять, я иду правду искать. Хочешь ты или нет, а я вытрясу ответ.
Рикки знал, кого Джейсон увидел, когда отступил с таким испуганным видом. Не долговязого безобидного пациента клиники, а тонкую нарисованную фигуру с длинными чёрными волосами. Эти волосы оплели Джейсона, запутали и закрутили его, как в паутину, обездвижили, лишили сознания и воли. Рикки шагнул в его голову, сломив сопротивление, отбросив все защиты, которые тот пытался применить.
Доктора Джекилла они могли обескуражить, но сейчас в гости пришёл мистер Хайд. Мистер Хайд не церемонится.
Что у нас тут?
Он нетерпеливо отбрасывал в сторону картинки, что перед ним всплывали. Всё не то, не то! Секс, много самого разного секса, с мужчинами, с женщинами, с мужчинами и женщинами одновременно... Ночные клубы, ночные гонки, полицейский толкает лицом на машину, пинком заставляет раздвинуть ноги — не то! Множество лиц — хмурых, весёлых, искажённых удовольствием или злостью — не то!
А тут что?
Высокий молодой парень в коротком пиджаке, клетчатых брюках и ярко-синих ботинках стоит у витрины книжного магазина. Волосы у парня кудрявые и светлые, как овечья шерсть. С виду он безобидный и забавный, кажется немного рассеянным, наверняка любит декламировать стихи и читать. Может, даже сам что-то сочиняет. Это не мысли Джейсона: это то, что знает сам Рикки.
На этом воспоминании стоило задержаться.
Рикки нырнул глубже и нашёл себя в машине.
Нет, в машине сидит рыжий. Он, Рикки, у него в голове — смотрит его воспоминание.
Джейсон смотрит на фотографию. На ней — тот же парень, что у витрины: те же светлые кудрявые волосы, то же впечатление рассеянной безобидности, та же лёгкая эксцентричность в одежде. Да, это тот, кто ему нужен.
Джейсон выходит из машины. Громко хлопает дверца. Джейсону не нравится то, что нужно сделать; он зол, встревожен и напуган, но пытается этого не показывать. Он думает: «Главное, чтобы он не начал кричать. Если он закричит… Нет, надо всё сделать быстро. Запихну его в машину — даже пикнуть не успеет».
Но он не успевает и шага сделать — кудрявый парень оборачивается. На нём розовые очки сердечками. Он смотрит испуганно и удивлённо.
— Простите, что вы сказали?
Вопрос подогревает тревогу Джейсона.
— Я ничего не говорил, приятель, — отвечает он, лихорадочно соображая, что делать.
— Нет-нет, вы точно сказали: запихну его в машину, — говорит кудрявый парень. — Вы хотите меня ограбить? Давайте я просто так отдам вам деньги: не выношу физического насилия. У меня с собой всего сотня, которую я собирался потратить на книги, но…
«Он такой же, как и я, — думает Джейсон. — Он вариация».
Кудрявый не успевает прочитать его мысли, потому что Джейсон не думает: он бьёт его током. От мощного разряда тело парня выгибается дугой, потом сползает на землю; такой удар парализует и почти отключает мозг.
Джейсон поскорее затаскивает его в машину, пока кругом никого нет. Кое-как запихивает всё его длинное тело на заднее сиденье, а сам садится на переднее.
Глаза у парня открыты, по щеке течёт слеза, и Джейсон стискивает зубы, чувствуя себя омерзительно. Последним дерьмом он себя чувствует.
— Думаешь, мне это нравится? — говорит он, желая хоть немного оправдаться. — Сдавать себе подобных?
Ответа, конечно, он не получает, поэтому бьёт по рулю изо всех сил, чтобы хоть так выразить всё, что накопилось.
По крайней мере, он спасёт парню жизнь: скажет, что он телепат. Что они с ним тогда сделают? Он не знает, но что угодно лучше, чем смерть, за которой нет никакого будущего.
Джордж Харрис должен умереть, хоть Джейсон и не знает, почему. Но раз он телепат, то у него есть шанс.
— Может, когда-нибудь и ты мне поможешь, — говорит он и заводит мотор.
***
Прошло не меньше десяти минут, показавшихся Ральфу часами, прежде чем Рикки пошевелился в его объятиях, заморгал и прижал тыльную сторону руки к носу, вытирая кровь. Взгляд его упал на Джейсона, который неподвижно полулежал на полу, опираясь спиной о письменный стол, и немедленно наполнился ужасом.
— Что я наделал… Я его убил? — прошептал Рикки.
— Вряд ли, — хмыкнул Ральф.
Они подошли, и Рикки осторожно коснулся его плеча.
— Если не решили, кто будет делать мне искусственное дыхание, то делайте по очереди. Массаж сердца можете заменить массажем простаты, — слабым голосом сказал Джейсон и открыл глаза. Он пытался бодриться, но выглядел бледным и замученным, будто после тяжёлой физической нагрузки.
— Тебе было больно? — спросил Рикки дрожащим голосом.
— Больно?.. Нет, но… — он поднёс трясущуюся руку к голове. — Ты мне мозг наизнанку вывернул, малыш.
— Прости.
— Ангелочек… — пробормотал Джейсон и сжал его пальцы. — Дай я тебе кое-что расскажу. Однажды я решил напасть на профа и снять с него часы. Я думал: сейчас я их заполучу, а потом выбью из него код. Но ничего не вышло, он успел нажать на кнопку и держал… Очень долго. Я думал, сдохну. А потом он сказал, что меня ждёт наказание: каждый день по минуте в течение двух недель. Больше минуты, сказал он, уже может меня убить.
Губы его кривились; теперь он буквально выталкивал из себя слова:
— Он... так и сделал. К концу первой недели я ползал у него в ногах и умолял прекратить. Я обещал сделать всё, что он скажет, только чтобы он прекратил. Он не прекратил. Довёл наказание до конца. Две недели. Каждый день.
Голос его упал до шёпота, веки сомкнулись, и из-под них вытекли две слезы.
Ральф помнил всё, что рыжий натворил, но почти против собственной воли испытал сострадание. Никто не должен с таким сталкиваться. Будь Джейсон распоследним мерзавцем, он и то заслуживал бы гуманного обращения.
— …Хуже всего была даже не эта минута. Я чувствовал почти облегчение, когда он снова жал кнопку, потому что это значило — у меня есть ещё сутки. Хуже всего было, когда проходило полдня, и я начинал думать: у меня есть ещё двенадцать часов! Одиннадцать… Десять. Я только об этом и думал.
Он открыл глаза и посмотрел прямо на Рикки:
— Ты, конечно, пару неприятных минут мне доставил, но... Зато теперь я знаю, что у нас точно есть шанс против профа.
Рикки, не отнимая ладонь от его плеча, поднял взгляд на Ральфа и горестно заломил брови, а Ральф неожиданно для себя сказал:
— Давай поможем ему подняться и уложим, пусть отдохнёт.
Они так и сделали, и Джейсон со вздохом облегчения вытянулся на кровати.
— Вы что-нибудь решили? — спросил он.
Ральф глянул на Рикки:
— Пойдём пройдёмся. Не вздумай тут ничего натворить, — предупредил он Джейсона, прежде чем выйти из комнаты.
— Что, по-твоему, я могу сделать? — крикнул ему вслед Джейсон. — Украсть твои старые трусы?
Ральф только глаза закатил.
Мама с дробовиком на коленях сидела в гостиной и встрепенулась при их появлении.
— Ну что? Что вы узнали?
— Пока не знаю. Посторожи его, пожалуйста. Если попытается сбежать — можешь выстрелить ему в колено, я возражать не буду, — ответил Ральф.
Они вышли к озеру и пошли вдоль берега. От воды веяло прохладой, под ногами шуршала галька, припекало солнце. Рикки обнял Ральфа за талию и положил голову ему на плечо.
— Я хочу поехать, — сказал он.
— Ты уверен?
Они остановились, и Ральф заглянул ему в глаза. Рикки ответил встревоженным, испуганным взглядом.
— Я не уверен, что справлюсь. Я уверен, что нужно поехать. А ты?
— Я бы не поехал только ради руки, — медленно проговорил Ральф, на ходу осознавая, что он думает на самом деле. — Но вот ради того, чтобы хоть как-то его наказать, раз мы не можем законно этого сделать… Я, конечно, не стал бы его убивать, — поспешно прибавил он.
— Отобрать у него помощника, — пробормотал Рикки. — И вывернуть ему мозги наизнанку.
Холодок пробежал по позвоночнику от таких слов.
— А ты сможешь?
— Рикки-Тикки-Тави должен охотиться на змей. Это в его природе.
Ральф глубоко вздохнул и притянул его к себе:
— По крайней мере, — сказал он, — мы никуда не поедем, пока у нас не будет чёткого и понятного плана.
***
Детектив Энн Макгоуэнн вышла из здания федерального суда, села в машину и так хлопнула дверцей, что весь автомобиль содрогнулся.
— Чёрт!! — рявкнула Энн и ударила обеими руками по рулю. — Чёрт, чёрт, чёрт!!
Вчера она послала заявку, чтобы получить ордер на обыск психиатрической клиники, где, по её мнению, держали Ральфа Сильный Шторм. Сегодня судья вызвал её и сказал, что доказательств недостаточно.
— У вас там только показания свидетеля, которые звучат довольно странно. Что, если он от них откажется? Если я не ошибаюсь, вы применили силу при задержании? Профессор — уважаемый, известный человек. Вас ждут большие неприятности…
— Речь идёт о возможном похищении, — настаивала Энн, но судья только покачал головой:
— Соберите побольше доказательств, а пока я отклоняю ваше ходатайство.
Вот почему она вылетела из здания суда, как фурия, и сидела сейчас в машине, которая успела раскалиться за такое недолгое время, хоть и стояла в тени.
Энн опустила стекло и выглянула наружу. Светило яркое солнце, по площади перед зданием суда расхаживали голуби, на них охотилась полосатая кошка. Мирная, уютная картина. А в это же время где-то в клинике насильно удерживают молодого парня, который никому ничего плохого не сделал…
Оставить всё как есть? Плюнуть? Ну уж нет. Энн вставила ключ в замок зажигания и завела мотор.
Она лично поедет в клинику и посмотрит, что сможет выяснить. Надо действовать осторожно: спугнёшь негодяев — и они избавятся от всех улик.
Конечно, она не будет делать ничего незаконного. Но обязательно попадёт в клинику. Так или иначе.
