Часть 5
16 ноября 2023 г. в 17:05
Джуди виснет на Ви, наверное, добрых полчаса, крепко обнимая. Так крепко, что трещат слабые человеческие рёбра. А может это трещит съезжающая в очередной раз крыша. Они никогда не обнимались до этого, но жест не выглядит странным. Ви и сам с удовольствием сгребает её в охапку и чуть приподнимает над землёй, пока та искренне смеётся ему в ухо, отчего душу прошибает золотыми всполохами счастья, вселяя приятную дрожь и тепло. Мир сужается до них двоих на небольшое мгновение, погружая в чистую и светлую радость долгожданной встречи. Ви не верит, что может позволить себе радоваться, но Джуди решает всё за него и просто говорит, что ужасно скучала.
Ви чувствует себя примерно так же, как при первой встрече с Керри, спустя два года в коме: хочет то ли восторженно выть, то ли разрыдаться от едкой грусти в груди. Ему хорошо и плохо одновременно. Но уже не так плохо, как раньше. Потому что именно Керри вытащил его из ощущения непрошибаемой безнадёжности положения, в котором Ви оказался, вернувшись в Найт-Сити. Даже с примерным планом действий и выставленными по постепенности целями — сплошной мрак. Так ему казалось, будучи удручённым отсутствием понимания куда ему податься.
Но теперь Ви чувствует себя нужным и важным. И даже ничтожной крупицы жгучей мысли не остаётся о том, что всё лишено смысла. Потому что не только Керри показал ему, что Ви нужен и важен, но и Джуди, которая решительно берёт его ладонь и утягивает в дом, куда он немного неуверенно ступает, вертя головой.
Он, если честно, представлял себе какую-нибудь многоэтажку — очередной муравейник, которыми был застроен весь Найт-Сити. Высокую и серую. Питтсбург, представляющий из себя людный мегаполис, завоёванный всё теми же корпорациями, коррупцией и более приземлённым по масштабам разбоями, чем в том же Найт-Сити, в целом, подходит под представления Ви. По крайней мере, именно такую картину он себе нарисовал, пока летел в самолёте с мирно сопящим Кером сбоку.
Так что, да, пожалуй он никак не ожидал увидеть домик посреди леса, напоминающий самое настоящее ранчо из старых фильмов. Вот она — сказка, о которой так душевно отзывалась Альварес. Такая уютная и тихая. Позволяющая дожить до старости в мягкой скорлупе семейной атмосферы. Ви рад, что Джуди нашла своё место в жизни. Потому что достойна именно такой сказки; достойна спокойствия и стабильности.
Ви с осторожностью принимает в руки дочь Джуди и Бьянки, выворачиваясь наизнанку в клокочущем на душе чувстве умиления и радости, когда малютка Ева лупит на него своими огромными глазами, а затем неуверенно косится в сторону родителей. Счастливых родителей, наверняка, сквозь пот и усталость, выстроивших эту самую сказку вокруг себя и своего будущего.
Ви объедается до отвала и с чувством непомерного удовлетворения наблюдает, как Альварес суетится на кухне — совсем по-домашнему и правильно. Она сильно изменилась. Не только внешне, но и душой. Ви всё равно узнаёт в ней ту самую бойкую и непоколебимую натуру, когда Джуди совершенно по-семейному спорит с Бьянкой на тему того в какую из комнат лучше всего устроить Ви и Керри. А Ви лишь думает о том, что просто счастлив оказаться в этой сказке хоть ненадолго, что его вообще к ней подпустили и приняли с распростёртыми, крепкими объятьями.
Ви с лёгкостью на душе обнаруживает, что Бьянка просто замечательная и принимает на себя всё её внимание, как к ценному и желанному гостю. Бьянка не стоит в стороне, не отмалчивается — говорит Ви, что рада его видеть и, наконец, лично познакомиться; делится с ним, как они живут и как жили. Удивлению нет предела. Приятно знать, что Джуди о нём рассказывала, что не забыла и не оставила в болезненном прошлом.
Ви не без тёплой улыбки наблюдает, как Керри совершенно наглым образом выпрашивает добавки и снова становится главной душой компании, не изменяя своему статусу мировой звезды. Но не распаляется, а просто приятно проводит время. Тоже по-семейному. Каким был в «Эль койоте кохо». Каким он всегда старается быть, когда они с Ви проводят время только вдвоём: открытым. Кер завлекает Бьянку в разговор о её прикольной барабанной установке в одном из помещений, переоборудованной в подобие студии. Очевидно, заинтересованный Евродин предрекает долгий разговор о музыке, тем самым, давая Джуди возможность утянуть Ви на улицу, чтобы остаться наедине и обсудить всё в тишине позднего вечера.
Будто сговорились.
— Знаешь, когда ты упомянул, что с кем-то встречаешься и у вас всё серьёзно, я никак не ожидала увидеть на месте этого кого-то Керри Евродина. — задумчиво говорит Джуди, опираясь спиной о перила на террасе возле дома. — Как вы познакомились?
Ви точно так же опирается о перила, но локтями, чтобы узреть перед собой бескрайний желтоватый лес. Природа — живая и честная — огромная редкость в их время. Тем более, в Найт-Сити, где одно ничтожное деревце или кустик больше ощущается, как игра воображения и выбивается из общего формата города вырвиглазным пятном. Уничтоженная индустриальным прогрессом планета жалобно и задушенно выла, сменяя свой прообраз на бетон и хром. От той самой природы из года в год остаётся всё меньше жалких выжженных человечеством огрызков — приятно увидеть, что хоть где-то по-другому.
В Питтсбурге зимой намного холоднее, чем в Найт-Сити. И даже та самая убитая атмосфера не мешает почувствовать порывистую и кусачую зыбь ветра. Свежий, сука, воздух, без примесей и гари. От него первые секунды кружится голова и кажется, что невозможно надышаться. Джуди не прогадала с этим местом — словно специально подыскала именно этот удалённый от всего остального неугомонного мира уголок, чтобы отстроить светлый кусочек потаённой сказки.
Здесь тихо и спокойно. Умиротворённо. Как будто в другой, забытой вселенной. Ви даже не чувствует себя лишним, довольно пропуская через себя и ночной холод грубой зимы, и молчание густого леса перед глазами.
И чувствует он себя сейчас живым, сука, как никогда.
— Жизнь наёмника полна загадок и многообразия. — шутит Ви, не поднимая взгляда на Джуди. Потому что не в силах оторваться от этой красоты. — «Самурай», конечно уже почти никто не помнит, но в те времена Джонни и Керри были друзьями. И именно Джонни выдал гениальную идею пробраться в резиденцию Евродина. Хотел с ним повидаться, убедиться, что всё в порядке и вспомнить лихие деньки.
— А потом всё завертелось, я так понимаю? — догадливо подводит выводы Джуди и чуть поворачивается к нему, одаривая всем своим вниманием.
— Бешенным вихрем. — смеётся Ви, припоминания абсолютно пизданутую историю их знакомства и последующие приключения. Оторва Керри втягивал его в разного рода авантюры. А Ви и не смеет забыть, на самом деле. Потому что это было весело. Потому что греет душу и по сей день. — А вы с Бьянкой? Вообще, всё прекрасно видно и так, но должен спросить: как тебе семейная жизнь?
Ви, наконец, поднимает голову к Джуди, ловя зрительный контакт, и видит в её взгляде какое-то странное удовлетворение. Хотя, в таком-то месте сложно чувствовать что-то иное.
— Мы познакомились в кафе. Совершенно случайно столкнулись у выхода. Я пролила на неё кофе и потом долго извинялась даже спустя полгода после знакомства. До сих пор смешно вспоминать. — тоже смеётся Джуди, неловко заправляя прядь непривычно длинных волос за ухо. Интересно, это мода нынче такая? За два года не только жизнь и идеалы меняются, но и стиль. Даже Кер отрастил. — С ней просто потрясающе. Никогда не думала, что смогу быть так счастлива. Это действительно какая-то сказка, Ви. Ты очень меткое слово подобрал тогда.
Понимающе кивнув, Ви думает о том, что всецело разделяет её чувства. Только со своим человеком. С Керри он тоже бесконечно счастлив. И даже не важно, что они могут надолго расставаться и не видеться. Не важно, будет ли там свадьба, семейный уголок и общий ребёнок. Об этом вообще слишком рано думать. Хотя в такой атмосфере невольно, блять, задуматься можно. Благо, Ви не настолько пропащий мечтатель, каким Джонни его однажды назвал. За этим как раз таки к Евродину нужно обращаться. С него романтика прёт вперёд паровоза.
— В самом лучшем жанре ромкома, да? Всё, как я люблю. — улыбается Ви и уже привычно тянется за пачкой сигарет в карман куртки, разыскивая взглядом пепельницу.
Джуди подхватывает пустую банку из под ни-колы со столика на веранде и ставит рядом. Изобретательно.
Прикуривая, Ви неожиданно осознаёт, что, возможно, когда-нибудь тоже хотел бы вот так — бросить всё и стартануть с места в таинственную неизвестность. Непроглядную или же наоборот светлую. Даже думал об этом всерьёз, когда оказался в выгребной яме падшей не свершившейся Легенды. Теперь у него есть планы и всё идёт в гору, но потом... Кто знает, верно? Он ведь и в завтрашнем дне не может быть уверен. Не имеет значения, при смерти или в достатке — мир не прощает ошибок, Керри правильно сказал. Мир всё ещё может пережевать его и выплюнуть.
Если же ничего не получится, бросай всё и отправляйся за горизонт. Там всегда будет то, к чему стоит стремиться.
Так он тогда думал. Или он думал. Ви не может сказать наверняка. До сих пор не может хоть как-то охарактеризовать то безумие, которое творится у него в башке — отголоски, тени и демонов, плотно заселившихся под черепной коробкой. Да и уже как-то решил, что не стоит мутить и без того мутную воду, чтобы не провалиться в болото снова. Возможно, безвозвратно. Ёбнуться и помешаться окончательно.
Взглянув на притихшую Джуди, теперь точно так же задумчиво разглядывающую пейзаж перед ними, Ви легко касается плечом к её плечу и немного неуверенно кивает на пачку, предлагая сигарету.
— Спасибо, Ви, без меня. — немного грустно улыбается Альварес и чуть качает головой.
— Бросила?
— Новая жизнь — новые привычки. Даже чуточку полезные.
У Ви тоже новая жизнь. Но привычки старые. Пронесённые сквозь года. Навязанные или приобретённые самостоятельно. Этого он тоже не всегда понимает.
— Уважаю. — кивает он, — А для меня, наверное, пока рановато.
С долей угрюмости уставившись на огонёк тлеющей сигареты, зажатой в пальцах, Ви немного думает и делает вывод, что будет честно отказаться от этого ненадолго — делает последнюю затяжку и тушит только начатую в банке. Из солидарности, разумеется.
— Ви? — наблюдая эту картину, Джуди улыбается уже не так грустно, но смотрит на него внимательно, будто готовясь раскрыть ему тайну мироздания. — Как жизнь? Вообще. Ты не много по телефону рассказал. А мне правда хотелось бы узнать, что с тобой... Случилось.
— Почему я больше не выгляжу, как борг, а как протеиновый раскаченный амбал из «Животных»? — Ви передёргивает плечами. Такой вопрос вполне закономерен. И рожей Ви может всё ещё тот же — он окончательно пришёл в себя: без болезненной худобы и тёмных отёков под глазами, с привычной стрижкой и здоровым цветом кожи. Но вот форма тела у него заметно переросла и эволюционировала. Раньше любой недочёт скорости, силы или выносливости компенсировались теми или иными имплантами. Хрома больше нет и Ви пошёл по иному пути, усилив программу максимум по самосовершенствованию. Чтобы иметь возможность дать в рожу, догнать и перегнать или же выстоять в любой драке.
— Я, конечно, заметила отсутствие имплантов, но мне интересно и остальное. — Джуди усмехается в ответ, весело и легко толкая его плечом. Как ни странно, Ви, хоть и пиздец как нервничал перед встречей, не ощущает робости или замешательства, как было с Керри в их первую встречу через два года. А Джуди, так и вовсе не обладает тем же шармом и харизмой. Её темперамент о другом — о неприступности, о своенравности. Она тоже всегда говорила с ним честно и слушала внимательно, а потом, порой, замыкалась в себе, борясь с собственными демонами. Но, как оказалось, им даже есть о чём помолчать спустя столько времени.
Возможно, потому что Джуди единственная, кто действительно высказала готовность поддержать его тогда: в первый день после выхода из комы.
Возможно, потому, что их, в отличии от взаимоотношений с Керри, связывала только дружба. Дружба довольно крепкая и пройденная не через одну, сука, общую войну. И, если серьёзно подумать, у них не было ни одной общей беззаботной и весёлой истории. Только болезненные и грустные. Зато бок о бок.
— Тебе долгую душераздирающую историю или же кратко, но не менее душераздирающе?
— Я хочу знать всё. — с готовностью и решительно кивает Альварес, а Ви только вздыхает. Диалог в любом случае состоялся бы. И только от него зависит насколько близко он хочет её подпустить к этому.
Её — Джуди, которая от него не отступилась, как от чумного, в отличии от того же Ривера. Джуди, которая впустила его в свой дом, к своей семье и теперь внимательно смотрит на него. Принимает и дарит кусочек тепла. Не темнит, не скрывается. Просто смотрит и ждёт.
Для них этот разговор с глазу на глаз о многом скажет в будущем. Смогут ли они снова стать друзьями, к примеру. Ведь новая жизнь Альварес вполне может знаменовать расхождение интересов. Хотя даже так они могут сохранить близкие отношения. Чужая душа — потёмки. А Ви готов изучить эти потёмки заново, если потребуется. Потому что друг, как бы далеко он не находился, в каком бы уголке света не жил — такой друг, как Джуди — важен и необходим. Тот, кем не разбрасываются; тот, о ком помнят. Может с болью и обидой, но помнят. Обида эта детская, подкреплённая исключительно растерянностью и всё той же несправедливостью жизни. И Ви до сих пор таит в себе небольшую частичку этой обиды, но она уже нихрена не имеет никакого значения, потому что здесь и сейчас они рядом. И готовы узнать друг друга ещё раз, стать частичкой жизни друг для друга.
Потому что Джуди без сомнений и колебаний тоже назвала его хорошим другом. И сама хочет стать ему другом снова.
Разговор длится долго. Ви в очередной раз повторяет заученную мантру о боли и страхе, но не так как для Керри: тогда всё было подчистую и до самого конца. Ви, разумеется, не говорит об отголосках Джонни Сильверхэнда в голове — об этом вообще не единая душа не знает, кроме его психиатра. Не рассказывает о том, как его пидорасило пару месяцев назад и, порой, по сей день пидорасит. И не посвящает в подробности горького разочарования в жизни, когда его все бросили и забыли.
Так как, как минимум, последние два пункта уже пройденный этап. Через разрывающую голову мигрень и тотальное отвращение к самому себе. Через отрицание, гнев, торг и депрессию. Последняя стадия — стадия принятия — уже маячит на горизонте, предрекая возможность облегчённо выдохнуть и смириться. Успокоится и обрести на душе покой. Чтобы продолжить ебашить дальше и встречать разбитой многотонным кулаком судьбы сущностью новые повороты и приключения.
Да и сам он просто не хочет, чтобы его жалели, не хочет казаться никчёмным. Хотя сожалений там, как не постараться увильнуть, много. Целое, мать его, дохуя и маленькая вагонетка.
И вряд ли Ви когда-нибудь перестанет сожалеть.
Но это навсегда останется его и только его бременем.
— И правда душераздирающе. — задумчиво и хрипло произносит Джуди, когда Ви довершает свой рассказ более светлой вишенкой о нынешних делах. Ведь теперь, когда он оклемался, появляется шанс покорить всё те же старые высоты и искать новые возможности. Этим он, собственно, и занимается. — Но я рада, что всё налаживается. Тяжело, наверное, осознать мир, пропустив два года?
Будучи не совсем готовым ответить на данный вопрос из-за его неопределённой философии, Ви ненадолго замолкает — думает, перебирая пальцами жетоны на шее. Вспоминает, каким он был потерянным, неуместным, но скорее не потому, что всё вокруг так заметно изменилось, а потому, что сам изменился. Вспоминает, как слепо озирался по сторонам, продвигаясь по осколкам прежних принципов, чтобы нащупать новые. Найти, блять, себя и найти себе место.
— Отчасти да, отчасти нет. Мир всё такой же ебанутый. — говорит Ви без тени шутки, поскольку это чистая правда, как о ней не отозваться. — Сейчас я понимаю, что не мир другой, а я сам. Возможно, это две стороны одной монеты. Взаимодополняющие переменные. В любом случае, мне всё таки пришлось учиться жить заново.
— Ты имеешь в виду без имплантов?
— Без знакомых лиц рядом, без ощущения безопасности и уверенности в завтрашнем дне. — добавляет Ви, задумчиво уставившись перед собой. В подобной атмосфере, в спокойной тишине в округе не получается говорить нечестно. Как будто само место вселяет в душу желание открыться и поделиться с этой тишиной своими переживаниями. — Без имплантов в частности. Пиздец, как тяжело было сначала, но я постепенно решаю эту проблему, посредством эволюционирования в протеинового раскаченного амбала.
Джуди невесело усмехается и придвигается ближе, шурша курткой, чтобы положить голову ему на плечо в поддерживающем жесте. Ви легко обнимает её за плечи одной рукой. Они уже давно перебрались на диван, расположенный на террасе, потому что диалог и правда был долгим. Альварес столько вопросов задавала, что он не смог темнить, даже если бы захотел.
В обнимку становится теплее. Во всех смыслах.
— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это. — грустно и тихо говорит Джуди, а Ви только качает головой, разумеется, ожидая подобной реплики. Почему-то именно это каждый считал нужным сказать.
Как будто всего этого можно было избежать. Только если бы Ви по какой-то причине отказался от заказа Декстера ДеШона. Всё ведь началось с этой жирной скотины.
"Тихая жизнь или смерть в лучах славы".
Где теперь Ви и где ДеШон. Он-то, в отличии от Декстера, выбрался с той свалки. Умер и переродился заново. Чтобы послать судьбу нахуй. Но если бы не судьба — Ви здесь не сидел бы.
Сожаление всё ещё бремя Ви. Его вина, его ответственность за принятые решения.
— Не нужно жалеть, Джуди. Где мы только не были, а что нас не убивает — делает сильнее. И, пожалуй, только это истина. — комментирует Ви, грустно улыбнувшись усилившемуся шуршанию того самого вентилятора из «Пистис Софии», который периодически тихо урчит где-то в висках, взывая, направляя мысли в правильное русло. Будто Джонни всё ещё пытается что-то сказать ему с того света. А может, блять, так оно и есть. — Я не был бы собой, если бы не нашёл способов извернуться. Днём планирую показать тебе одну крутую штуку, которая заменила мне сканер. А ты похвастаешься своими крутыми виртами.
— Договорились. — охотно принимая желание Ви сменить тему, Джуди без особого успеха давит зевок и потирается ухом о его плечо, устраиваясь удобнее.
И даже расходиться не хочется, не смотря на то, что они оба остались морально выпотрошенными после поднятых тем, обнюханных со всех сторон. Не хочется теряться в ночи и снова наблюдать кошмары, которые из-за разворошённого кусачего улья воспоминаний, наверняка всплывут сегодня вновь. А кошмары у Ви всегда громкие, бесконтрольные — он ещё ни раз пугал сонного Керри, стонами и приглушёнными криками ужаса и боли.
Потому что во всех этих кошмарах снова и снова проходит через войну. Свою и чужую.
Джуди, конечно, поймёт, если это неизбежное мероприятие случится; поймёт и Бьянка. Вот только после всех речей о том, что у него всё налаживается, перспектива встретить утром сожалеющие и грустные взгляды станет фееричным провалом. Да и в доме невинный младенец, сон которого — святое.
Хотя, есть ещё вероятность, что Ви отрубится прямо сейчас — в обнимку с Джуди, с которой было хорошо и просто помолчать, сонно наблюдая безмолвный тёмный лес и грезя о бесконечном, блять, вечном.
О красоте, что никогда не исчезнет.
Мечтатель.
Ви безропотно соглашается и протяжно выдыхает. Мечтатель, который, несмотря на свои принципы, хотел бы такой вот тихой жизни. Магия этого места притягивает, тушит любой огонь в груди и умоляет успокоиться, принять. Будто именно этой поездки Ви как раз и не хватало, чтобы пройти последню стадию.
Хотя, куда более вероятно, он просто устал за этот насыщенный на события день.
Улавливая мутным взглядом тлеющие огни большого города за кронами деревьев, Ви лениво поворачивает голову в сторону двери дома, которая открывается слишком тихо, чтобы заметить — но Ви не был бы профессиональным соло, если бы не был натаскан на безупречную реакцию.
Керри, вышедший, видимо, покурить, лениво потягивается и хлопает по карманам. Прикуривает с тихим щелчком и ссыпает пепел в ту самую банку из под ни-колы. А Ви, не спеша обращать на себя внимание, тупо и молча любуется им — в ореоле умиротворения, безмятежности; в тишине единения с природой. Любуется полупрофилем, освещённым огоньком сигареты и блёклой луной.
Вот она — та самая красота, которая греет душу Ви.
По какой-то причине эта песня «Самурая» стала любимой для Ви. В ней есть всё: агрессивная любовь, нежелание принимать неизбежное и обещание. Скорбящая боль.
И, вероятно, это была боль Джонни об Альт, которую он не успел спасти.
Но, чем творчество и прекрасно, так это тем, что оно даёт возможность созерцающему искать в нём что-то для себя: личное и проникновенное.
Ви находит только что-то чистое — идеал, который стал для многих кумиром и объектом одержимости. Бесконечно близкое и душевное. Того, кто умел с лёгкостью разогнать мрак и сомнения; поддержать. Того, кого хочется любить и никогда не терять.
Может Ви действительно любит.
— Красиво до безумия. В классном всё таки месте они гнёздышко себе отгрохали. — тихо произносит Кер, чуть поворачивая голову в сторону Ви. А он сам как-то и не понимает, в какой момент Керри заметил их с Джуди присутствие. С другой стороны, где бы ещё им обоим быть? Из дома они под шумок сбежали, в желании поговорить наедине, но не от кого не скрывались, разумеется.
— Вдохновляет? — тоже тихо спрашивает Ви, чтобы не беспокоить притихшую и мирно сопящую у него на плече Джуди. Задремала она быстро и легко, абсолютно уверенная в чистосердечии тёплых объятий Ви. И это отчего-то тоже приятно: знать, что она до сих пор доверяет.
— Не без этого. — кивает Керри согласно, вновь переводя взгляд на лес, освещённый луной. Дикий, неприступный. Ви уже ожидает новую песню в исполнении Евродина: о чём-нибудь таинственном, но надёжном. У Кера вообще часто случались приливы вдохновения. Он мог творить сутками, не смыкая глаз и питаясь исключительно кофе. И Ви в такие моменты восхищался столь неподдельной и чувственной преданности любимому делу. — Спать-то пойдём?
Он кивает на спящую у него на плече Джуди и задумчиво рассматривает их обоих, будто только что заметил эту умиротворяющую уютную картину, а затем достаёт из кармана телефон и наставляет на них камеру.
— Долбоёб? — уточняет Ви, чувствуя себя в этот момент максимально неуютно. И ведь не шелохнуться даже без риска разбудить Джуди. Хотя всё равно придётся, чего уж там. Но поворчать ему никто не мешает.
— Цыц! — всё так же тихо восклицает Кер и сразу после этого раздаётся приглушённый щелчок сделанного снимка. Ви только глаза после этого закатывает, рассчитывая, впрочем, что не будет выглядеть на фотке чрезмерно уж возмущённым. — Это на память. Буду смотреть и вдохновляться.
— Долбоёб. — заключает Ви и не сдерживает улыбки.
Кер, что совершенно не удивляет, обожает фиксировать происходящее в своей жизни на телефон. И с завидной периодичностью слал Ви всякие селфи или просто фотки: из студий, из гримёрок перед очередным интервью, Нибблза, если Ви долго не бывало дома и шикарные тарелки с красивой едой из не менее шикарных и красивых ресторанов. Слал провокационные сообщения с фотографиями в зеркало сразу после душа или же полу-нюдсы, дразня и показывая, что безгранично доверяет, потому что любой другой ебанутый вполне мог бы слить нечто подобное в интернет или продать за баснословные эдди.
Обожает фоткать и Ви, делать с ним неимоверную кучу, блять, селфи и печатать, чтобы потом совершенно очаровательно повесить на стенку или засунуть в фоторамку — выставить на самое видное место.
Потому что Керри всё ещё остаётся беспросветным романтиком.
Но, разумеется, с умом выкладывает в социальные сети — с Ви до сих пор ни разу. Репутация и успех являются самыми огромными пунктиками Евродина. Правда, не то что бы Ви очень хочет, чтобы Кер что-то афишировал. С голодными и резвыми до скандальных новостей СМИ подобные порывы унесут в самое пекло: Ви наслушался и начитался на несколько лет вперёд. А его самого и без того на улицах теперь без труда узнают. Слава соло ему куда более привлекательна. Без караулящих за углом репортёров.
Стоит, сука, представить...
— О чём задумался? — внимательный Керри посылает ему немного насмешливый взгляд, облокотившись задницей и локтями о перила террасы, совершенно по-блядски, сука, и провокационно изогнувшись.
В этом есть весь Кер — в свободной и хозяйской манере демонстрировать свою непринуждённость и развязность. Жестами и словами демонстрировать абсолютную самоуверенность. В любой обстановке.
— О том, какой ты у меня красивый, блять. — с некоторой язвительностью, но честно отзывается Ви, хитро оскалившись.
— Вдохновляет? — возвращает ему его же слова Кер в качестве подъёбки, элегантно притянув уже почти докуренную сигарету к губам и затянувшись. Засранец хорош, восхитителен, пиздат и красив собой. Засранец прекрасно об этом знает и способен довести Ви до белого шума в ушах и отказа работы мозга. Ему даже не нужно много для этого делать.
С одной только этой эстетики можно писать картины и пускать слюни. А на невозможное сочетание грациозности и нахальной фамильярности откровенно дрочить, если бы Кер вдруг внезапно стал асексуалом — что в принципе невозможно.
— Иди нахер, Кер. — отрезает Ви, уже понимая, что весь этот спектакль был задуман заранее с точностью до мелочи. Но не трахаться же им, сука, в чужом доме.
— Попозже. — легко соглашается Евродин коротко, но ёмко. И подмигивает, продолжая в наглую дразнить.
Поддерживает в тонусе, значит.
Тушите свет и гаситесь, суки. В этом, пожалуй, тоже есть своя притягательность — рискнуть оказаться услышанными и спалиться. Хотя Ви никогда не слыл извращенцем. Это всё засранец-Кер, подбивающий его на импульсивные поступки.
А кто Ви вообще такой, чтобы отказывать?
Ви только сокрушённо качает головой и с трудом отрывает от Керри взгляд, чтобы остановить эту разгорающуюся бурю желания в груди. Потому что каким бы самоконтролем он не обладал, каким бы стойким не был — Евродин всегда добивается своего.
— Эй, Джудс. — знакомо тянет Ви, легонько потряхивая Альварес за плечо, чтобы, наконец, разбудить и разойтись. Он, конечно, не против хоть до утра здесь просидеть, но они оба рискуют отморозить что-нибудь жизненно важное. — Пойдём в дом.
Контрастно мягко, забывая о недовольстве, заселённым в разум подстрекательством Керри.
Джуди сонно моргает, потирая пальцами глаза, и осоловело осматривается, тут же неуютно дрогнув, видимо, от холода. Смотрит на Ви и немного задумчиво хмурится. Принимает решение явно нехотя и лениво выползти из объятий.
— Бьянка показала вашу комнату? — спрашивает она у Керри уставшим и охрипшим голосом, поднимаясь на ноги. А Евродин уже принял более человеческое и приемлемое положение тела в пространстве, так как этот спектакль был, естественно, исключительно для одного единственного зрителя, которого, судя по всему, по-кайфу дразнить.
— Конечно, милая. — мягко заверяет её Кер и спешно тушит сигарету в банке. — Спи и не о чём не волнуйся. Не потеряемся.
Само очарование.
— В таком случае, спокойной ночи. — Джуди всё так же сонно улыбается и поплотнее запахнув куртку, спешит скрыться в доме.
— Добрых снов, Джуди. — возвращает ей Ви вдогонку, прежде чем дверь захлопнется под тягой морозного сквозняка.
А затем Ви переводит тёмный и жадный взгляд на Керри, который с ухмылкой сложив руки на груди, уже ожидает развязки.
Или же наоборот — завязки.
Само очарование, блять.
Протестовать против необходимости сиюминутно же облапать Керри, вжаться и в очередной раз расплавиться в горячечном эротическом, мать его, бреде — сложно. Да Ви и не собирается: с медленным предвкушением надвигается на Евродина и просто прижимает его к этим злоебучим перилам, расставив руки по бокам. Будучи совершенно неуверенным в том, что сможет вовремя остановиться и не зайдёт дальше банальных зажиманий.
Но в конце-то концов: из них двоих именно Кер зрелее, опытнее и вроде как мудрее. Так что ему и возмещать, в случае чего.
Ви нескромно забирается холодными пальцами под пояс джинсов Керри, чтобы ответить на столь наглые ухищрения чем-то вот таким — неприятным и приятным одновременно. И, гранича на периферии спутавшихся мыслей и одной конкретной потребности, целует Керри жадно и кусаче. Грубо, как им обоим нравится, властно. Отбирает вкус никотина и довольно выдыхает в его губы. Керри отвечает не менее жадно — царапает его кожу на шее, кое-как пробравшись пальцами через высокий ворот куртки, забирается другой ладонью, такой же холодной, под футболку, испепеляя раскалённую кожу на спине жгучим морозом.
Оставляет пламенные свои собственнические пятна на шее, когда спускается ниже и совершенно беспардонно вгрызается куда-то под подбородок. Чтобы явно и заметно.
И Ви бесконтрольно низко стонет прямо Керри — такому обнаглевшему и раскрытому — в ухо, недвусмысленно вбивая колено прямо между ног Евродина.
— Пойдём в кровать. — охрипло и жарко вносит нотку здравомыслия Кер в разгорающееся безумие. — Я уже не настолько молод, чтобы в порыве страсти соглашаться морозить задницу даже ради ахуенного секса.
Капитулировать и отстраняться Ви не спешит, пускай нотка эта вполне справедливая и разумная: носом проводит от щеки к виску Керри, зарываясь в волосы, не в силах им надышаться. Никогда не надышится.
И всегда будет мало.
— А для ахуенного секса на горящей яхте и последующему заплыву в чём мать родила по токсичным и грязным водам — достаточно?
— Впечатлить хотел. — всё так же охрипло усмехается Кер. И звук этот возбуждает сильнее любого, блять, самого откровенного прикосновения.
Пиздец, кажется Ви реально пропал.
— Пойдём. — уже более уверенно командует Кер, когда Ви сглатывает вязкую слюну и буквально сжирает его голодным взглядом вожделения. Как всегда: хочется моментально, без промедления.
Шансы на сон без снов прямо сейчас увеличиваются процентов так на восемьдесят.
И уже лёжа в кровати, после сложных и тихих притираний друг к другу, в абсолютно тупой, но вроде как успешной попытке не выдать лишнего звука, Ви довольно отрубается. Сытый, блять, и, разумеется, удовлетворённый.
Отрубается с мыслью, что завтра его ждёт не менее удивительный день.
В голове проявляется какая-то блёклая и мерцающая плёнка, как будто кто-то забыл выкрутить чёткость и замылил цвета в какой-то яркий фильтр, обработанный ебанутой нейросетью. Сон без снов Ви всё таки не сулил. Но в этом Ви не слышит огрызающейся яростью бомбёжки, не чувствует запаха крови. Только блики приглушённого облаками солнца и вечно счастливый Керри, который теперь является ему и во снах. Они стоят рядом, как и стояли когда-то, на балконе высотки, — на вершине мира — купаясь в неоновых огнях Найт-Сити, устланный под их ногами.
Не говорят. Просто стоят и созидают.
Бесконечно.
И бесконечно не хочется просыпаться, пускай Кер тут — рядом. Сопит и умиротворённо греется на его груди. Ви чутко вслушивается в это мерное и глубокое дыхание, когда просыпается, как всегда, раньше него.
И томится в безграничной любви.
Пока запах долбанных пекущихся панкейков с нижнего этажа не заставляет их выпутаться из под одеяла безвольными ленивыми тюленями и явить миру свои довольные, выспавшиеся рожи, предвкушая ахуенный завтрак.
Уже днём Ви, как и обещал, с гордостью демонстрирует Альварес свою крутую и новёхонькую приблуду, которая приводит её в неописуемый детский восторг.
— Это вообще как? — спрашивает Джуди, с благоговейным энтузиазмом бережно рассматривающую инфовизор.
И Ви уже видит тот самый профессиональный интерес в срочном желании аккуратненько и со вкусом разобрать «Херовину» на части, чтобы изучить каждый винтик и плату.
Но, к сожалению, Ви не может позволить ей этого сделать, как бы не был уверен в способностях Джуди. Потому что хрен его знает, чем это всё закончится.
— Я бы сказал, но не знаю. Охарактеризовали тупо как «магия». Моей была лишь задумка, а реализовали чужие умелые ручки. — Ви неопределённо трясёт пальцами, наблюдая, как Бьянка, не без не менее жгучего интереса, пробует просканировать что-нибудь инфовизором. — Тонну эдди за эту магию отвалил.
— Да ладно, разберёмся, если поковыряемся...
Да, Ви её всё ещё отлично знает.
— Не-не. Я тебе, конечно, доверяю, но там сказали чёт про чувствительную калибровку... Короче, мне главное, чтобы работало. — чуть посмеиваясь, Ви неловко трёт шею и уже завидев прищуренный взгляд Джуди, спешит разрулить ситуацию. — Давай, лучше начинай хвастаться своими виртами. Ты обещала.
— Ну ты сам напросился.
Грозно так, с хитрой усмешкой и сложив руки на груди, Джуди будто сейчас подписывает ему то ли смертный приговор, то ли страдания до скончания веков.
И сложно сказать, чего ждать.
Кер, наблюдая этот диалог со стороны и с невозмутимым видом попивая свой уже тысячу раз остывший кофе, незаметно показывает ему большой палец. Как будто вот именно он знает, чего ждать.
А ждать нужно было самого худшего. Уже когда Джуди привычно подключает его к фильтру контроля нейронов и регулировки синапсов через затылочный разъём. Ви на секунду думает, что всё это мероприятие вполне способно поджарить ему мозги. Пускай обычный и стандартный брейнданс не сравнится с выходом в Киберпространство.
Ви откидывается в кресле, слушает звук загрузки записи и порывисто выдыхает, надеясь, что Джуди будет благосклонна.
Но надежда, как всегда, умерла последней — Джуди посчитала необходимым показать ему брейнданс не какого-нибудь ограбления, незапланированного толком от среднестатистических долбоёбов «Мусорщиков»; не какую-нибудь отвлечённую хуйню, как вылет в космос, к примеру.
Нет, в понимании Джуди, открывшей для себя новые горизонты, это, видимо, было недостойным внимания, сил и времени — цветочки. Глупые и бессмысленные.
Ви наблюдает какой-то несусветный поток чуши. Горячечный бред без сомнений слитый в единый вихрь, закручивающийся в настоящий водоворот. Сюжеты — несуразные и анекдотические, коих не бывает в реальной жизни — то резко сменяют друг друга, то плавно перетекают из первого в следующий. То повторяются со странной периодичностью, позволяя наблюдать от первого лица тотальный абсурд. Долгие бесконтрольные падения в бесконечность, от которых хочется дёрнуться всем телом, чтобы проснуться. Странные бесформенные тени, пляшущие вокруг прогорклым давящим ощущением никчёмности. Как у него выпадают зубы и ломаются несуществующие импланты, выкручивая конечности в совершенно неадекватные углы. Как безликие и незнакомые люди вокруг смеются и тычут в него пальцем из-за того, что Ви с нихуя пожаловал в школу голым...
Что-то счастливое и лёгкое, неосязаемо плещущееся в голове шумом волн и напекающее палящим солнцем. Что-то мутное и тёмное, рычащее на него сразу со всех сторон.
Моментально вспоминается та дебильная корова посреди коридора школы и тошнотворная зацикленная мелодия во снах «Питера Пэна», записанных на точно такой же брейн.
И только после этого Ви осознаёт, что его желание проснуться не так далеко от правды — это всё были сны. Сны повторяющиеся, но сны разных людей.
Длится это недолго, а Ви уже начинает подташнивать от бесконечного водоворота закрученных до бессмысленной какофонии голосов, звуков, цветов и, естественно, многогранных эмоций.
— Ты как, Ви? — на всякий случай уточняет Джуди, осторожно хлопнув по плечу, когда после последнего сюжета, его ослепляет знакомым белым софитом прямо в глаза. Уточняет непонятно зачем, потому что сама прекрасно видит сигнатуру его нейронов на своём экране.
Ви хочет вывернуть утренние панкейки из собственного желудка обратно в мир, но исключительно из-за протянутых красной нитью воспоминаний о Рэнди и той блядской, кромешной ферме по выкачиванию из невинных пиздюков жизни, которым крутили тот тупой мультик про корову до ебучего сумасшествия.
А в остальном это был бы крутой опыт. Правда, крутой. Как и всё, что делает Джуди.
— Это было странно, но... Интересно. — он невольно кладёт руку себе на грудь, будто в попытке унять разбушевавшееся сердцебиение. — Я правильно понял: это сны разных людей?
Джуди кивает, улыбнувшись уголками губ.
— Представляешь? Абсолютно разным людям из разных сословий и разных категорий возрастов снятся одинаковые сюжеты. Пришлось собрать фокус-группу из тридцати человек и на протяжении года фиксировать показатели, записи и реакции. Но в итоге... Это того стоило. Хотя бы для того, чтобы узнать как окружающий мир и события влияют на наше подсознание. — теперь Джуди улыбается широко и мечтательно, откинувшись в своём кресле. — Исследование купила «Травма», чтобы использовать в выявлении каких-либо отклонений или расстройств у определённых пациентов. В частности, киберпсихоза.
Ви проглатывает этот мерзкий ком в горле и отгоняет чучело ненавистной коровы обратно на задворки сознания, где ей и место.
— Ты крутая, Джуди. Как и всегда. — он смотрит на гордую собой Джуди и не может сдержать ответной улыбки. — И ты большая молодец. Меня, конечно, наизнанку вывернуло в какой-то момент от такой разной палитры чужих эмоций, но это правда было круто.
Он надеется, что в голосе не сквозит что-то, кроме честности, но либо Альварес не замечает, либо и правда не сквозит.
Джуди только довольно кивает и протягивает ему новую порцию кофе.
— Да, понимаю. Эта какофония любого с толку собьёт. Даже самого опытного монтажёра.
— Поэтому с меня пока, пожалуй, хватит. — заключает Ви, решительно поднимая — отдирая — свою тушу из этого кресла.
Джуди вопросительно поворачивается к Керри, но тот только отрицательно поднимает ладонь, качнув головой.
— При всём уважении. Насмотрелся уже много всякого. Не для меня это.
Хитрый засранец.
— Тогда предлагаю экскурсию на свежий воздух. — вклинивается Бьянка своевременным лучиком, желающим разогнать нависающее послевкусие горечи.
Ви, конечно же, согласен сейчас на любой движ, кроме, как говорится, голодовки. Резко хочется сменить обстановку и действительно просто подышать. Где-нибудь в отдалении от гудящих системников и змеящихся под ногами проводов.
И они — всей своей комичной и почти идеальной гейско-лесбийской кампанией — отправляются в мини-поход прямо в лес.
То и дело оступаясь на скользкой после дождя гальке, Ви вертит головой по сторонам, жадно вдыхая влажный лесной воздух. Пялится в серые дождевые тучи и просто кайфует от вот этого бесспорно волшебного ощущения свободы. Здесь и сейчас. Вне доступа к внешнему миру, далеко от проблем и важных дел. Среди такой тупой, но отчего-то важной в своём наличии слякоти под ногами, сокрытый тенью грузных деревьев и редким щебетанием шустрых птичек.
Он ведь никогда не лицезрел столь близко такую необыкновенную, ни с чем несравнимую красоту, контрастно безобразную в своей неаккуратности, несовершенстве и грязной честности о том, что не идеальна даже первозданность.
Ви, прожигаемый внимательным и нежным взглядом Кера, давится этой странной философией и с каким-то исступлённым наслаждением ловит кожей каждую каплю накрапывающего дождя, задрав лицо к небу.
Отсюда вдруг не хочется уезжать.
Но уже через день они с Керри вернутся обратно — в серость бетона и уродство кровавой бани на улицах города.
И Ви будет бесконечно охранять и беречь этот сказочный волшебный отзвук той вот тихой жизни, которая у него самого никогда не случится. Потому что сам он грезит совершенно об ином. Ви пока не готов изменять привычкам и стилю жизни. Это уж как водится — хорошо там, где нас нет.