Гальтарские Свитки Online

На душе было невыносимо тяжко, в груди ядом разлилась горечь безысходности. В горле комом стояли слезы, да вот сколько ни плачь, ничего этим уже не изменить… А ведь только утром все было совсем по-другому — невольные воспоминания о прошедшей ночи, немного смущающие, но такие сладкие, радующая взгляд изумрудная веточка мяты в сливочном соусе, мысли о Росио, что нежится за чтением «Серебряной Сотни» в мягкой постели в своей черной шелковой пижаме, три маленькие пуговицы ее расстегнуты так, что можно любоваться изящно выступающими ключицами… Всего каких-то полтора часа, и идиллия эта с жалобным звоном разлетелась на мелкие хрустальные осколки. Окделл тяжело вздохнул и окинул спальню тоскливым взглядом. За темным окном лил дождь, капли его глухо барабанили по подоконнику. В камине дотлевали последние бревна — жарко топить больше не нужно. Стильный кожаный чемодан Росио лежал открытым на кровати, здесь же была его одежда. Ричард опрятно свернул роскошный джемпер цвета индиго с молнией, что был на Рокэ в тот день, когда улетели в Надор. Он всегда так соблазнительно закатывал рукава на три четверти, обнажая изящные тонкие запястья... До чего же удачно получилось рассчитать дозу «Леригипнола», характерную горечь которого скрыла касера, Рокэ ни кошки не понимал, но был вполне в сознании, таксист и сотрудники аэропорта думали, что он просто напился перед полетом, ведь многие боятся летать… Закатные твари, как же он испугался в лесу!.. Обернулся на голос, в ужасе распахнул синие глаза, застыл гальтарской статуей, не в силах вымолвить и слова… А потом… потом… Ричард опустил голову и стиснул в руках нежную кашемировую ткань. «Дикон, не надо, пожалуйста! — сколько же беспомощного отчаяния было в его крике… — Не делай мне больно, я больше не буду пытаться сбежать, я сделаю все, что ты хочешь!..» Снова подступили слезы. Окделл рвано выдохнул и бережно уложил темно-синий свитер в чемодан. С Алвой все пошло не так с самого начала. Когда обратился заказчик, Ричард согласился, едва лишь взглянув на сумму, даже ничего не разузнал про Рокэ. А когда увидел увидел его лицо, самое прекрасное лицо в Золотых Землях, его глаза, с которыми не сравнятся самые драгоценные сапфиры Кэналлоа, понял, что пропал, погиб… «Жизнь моего эра — моя жизнь… Смерть моего эра — моя смерть…» Пусть и принес эту клятву Кэнналийскому Ворону только лишь в игре, став оруженосцем Первого Маршала Дома Ветра, но… «Тверд и незыблем» — так написано на машинах и значках полицейских Надора. Ричард с юных лет видел в этом знак судьбы, ведь это — девиз его древнего рода, девиз Дома Скал, а значит, Создатель предначертал ему судьбу воина, что должен защищать и оберегать. Матушка заламывала руки, Айрис презрительно фыркала, обе в один голос твердили, что служить полицейским — совершенно неподобающее, неслыханное для потомственного герцога Окделла занятие, ему пристало заниматься бизнесом или политикой, но уж никак не этим! Искренне хотел защищать и оберегать от похитителей, насильников, маньяков… А кем, в итоге, стал?! «Тебе заплатили, да? — в голосе Росио был лед, он безучастно смотрел на распахнутую дверь подвала и ящик для транспортировки. Окделл бросил полученный на почте длинный широкий ящик на пороге подвала, как есть, увидев открытое окно кухни и недавно сломанные ветки пожелтевших кустов. Ведь сразу понял, что сделал Алва, и отправился по его следам, вот ящик там и остался. — И кто? Август Штанцлер? Спрошу из чистого любопытства, сколько же я стою?» Спокойствие такое наступает после сильного удара. Парализующее ледяное спокойствие, отстраненность, будто все это происходит с кем-то другим… На душе невыносимо жгло мучительным чувством вины и стыда. Ричард потянулся к тумбочке, взял опустошенную на четверть бутылку касеры и, не морщась, сделал большой глоток прямо из горла. Аккуратно сложил одежду Росио в чемодан, осталась только его пижама тончайшего черного шелка, на котором играли отблески дотлевающих дров. Окделл потянул к себе нежную ткань рубашки, уткнулся в нее лицом, вдыхая сладкий аромат мраморно-белой кожи Рокэ, от чего память взорвалась яркой картиной, как ласкал через мокрый шелк… Как же хотелось оставить себе хотя бы эту частичку сладких воспоминаний!.. Но нельзя. Нельзя... — Вот и все… — едва слышно произнес Окделл, бережно уложил пижаму и медленно застегнул чемодан.