***
— Какого чёрта?! Гарри со всей силы ударил папкой по столу. Его трясло от злости. — Да что с тобой такое? — воскликнул Роджерс, отъезжая назад на стуле — подальше от Гарри, пышущего злостью. Его пухлые щёки покрылись румянцем, а глаза расширились от удивления. — Что это? — Дело номер сто тринадцать дробь девяносто восемь, — сквозь зубы выдохнул Гарри, опираясь ладонями о край стола и наклоняясь ближе к Роджерсу. — Драко Люциус Малфой, проклятие на крови. Ничего знакомого? Роджерс нахмурился и потянулся за папкой. С опаской покосившись на продолжавшего нависать над ним Гарри, он открыл её, бегло пробежался взглядом по строкам и закрыл обратно. Она была совсем тонкой — внутри лежало всего два пергамента. Заявление потерпевшего и отчёт о проделанной работе. Вернее, непроделанной. — И? — Роджерс вскинул брови, вновь подняв взгляд на Гарри. — Да, я помню это дело. Откуда ты его вытащил и чего разорался на весь офис? Гарри медленно втянул носом воздух, задержал дыхание на несколько секунд и так же медленно выдохнул — просто чтобы не наброситься на Роджерса прямо сейчас. На них и так уже с любопытством поглядывали проходившие мимо сотрудники. Парочка даже украдкой заглянула в кабинку — Гарри видел мелькнувшие алые мантии краем глаза. — Проблема в том, — ледяным тоном ответил Гарри, — что вы ничего не сделали, Роджерс. Ни-че-го. Роджерс громко фыркнул и скрестил руки на груди. Он больше не отодвигался назад, но его щёки пылали всё ярче. — Гарри, ты вообще читал заявление? Что, по-твоему, мы могли сделать? Он предоставил нам одно воспоминание, на котором ничего толком не видно. — Вы могли хотя бы посетить место преступления! — рявкнул Гарри, вновь сорвавшись на крик. — Оторвать свои задницы и поговорить с возможными свидетелями, а не сидеть в офисе, рассуждая о том, что дело безнадёжное! — Какие, к чёрту, свидетели?! — Роджерс тоже повысил голос, цветом лица начав напоминать переспелую малину. — Нам нужно было найти каждого прохожего, по-твоему?! — Вы могли поговорить с Малпеппером! Всё произошло у витрины его аптеки, он мог видеть что-то через стекло! Напротив лавка Олливандера и магазин мётел, они тоже… — Гарри, — перебил его Роджерс, — я не понимаю, чего ты так завёлся. Это было полтора года назад и, поверь мне, искать тут нечего… — Да? — процедил сквозь зубы Гарри, чувствуя, как от гнева трясутся руки, которыми он продолжал упираться в стол. — А теперь скажи-ка мне, Роджерс, не повлияла ли личность потерпевшего на ваше с Энтони нежелание лишний раз вытащить свои задницы из офиса? Роджерс лишь гневно засопел. Гарри выдохнул, сжимая ладони в кулаки, борясь с желанием разнести стол коллеги в щепки. Он уже открыл было рот, чтобы высказать Роджерсу всё, что о нём думает, как послышался спокойный голос Линдси: — Что за крики? Гарри рывком обернулся. Линдси выглядела совершенно не впечатлённой его яростным взглядом — она стояла, прислонившись плечом к перегородке, отделявшей столы Роджерса и его напарника, Энтони, от остального офиса, и надувала пузырь из розовой жвачки. Раздувшись до предела, тот лопнул, сменив цвет на голубой, и Линдси тут же втянула липкую массу обратно в рот. — У своего напарника спроси, — буркнул Роджерс, явно обиженный тоном Гарри. — Откопал старое дело и набросился на меня… — Старое дело, на которое вы наплевали только из-за фамилии потерпевшего! — вновь завёлся Гарри. — Ты хоть знаешь, что с ним сейчас происходит?! — Так, — цепкие пальцы легли на его плечо, оттаскивая от стола уже вконец побагровевшего от возмущения Роджерса. — Пойдём-ка, расскажешь мне всё. — Я тут ещё не закончил! — возмутился Гарри, пытаясь вырваться, но Линдси, несмотря на свой хрупкий вид, была достаточно сильной, чтобы вытащить его за пределы кабинки. Там Гарри пришлось прекратить сопротивление — он и так устроил шоу, пойдя на поводу эмоций. Линдси молча протащила его через офис, не оглядываясь на коллег, провожавших их заинтересованными взглядами, и втолкнула Гарри в комнату отдыха. Та в разгар рабочего дня пустовала. Линдси плотно притворила за собой дверь, прошла к продавленному кожаному дивану, обивка на котором истёрлась ещё пару поколений авроров назад, и уселась на него, закинув ногу на ногу. — Ну? — спросила она, смеряя Гарри изучающим взглядом. Тот вновь попытался провернуть штуку с дыханием — глубокий вдох, задержка, медленный выдох. Помогало слабо. Всё ещё кипя, он подошёл к столику с кофейником и опёрся о него, мрачно глядя перед собой. Линдси молчала, терпеливо ожидая, пока он успокоится. — Драко Малфой, — наконец, выдохнул Гарри, оборачиваясь к ней. Её лицо оставалось спокойным, и он продолжил: — Драко Малфой был проклят в Косом Переулке полтора года назад. И никто ничего не сделал. Ничего, Линдси. Они даже не посетили место преступления — кинули на стол Робардса отчёт об отсутствии значимых сведений, и тот это проглотил. — Малфой? А ты откуда знаешь о том, что с ним случилось? Гарри немного помолчал, нервно запустив руку в волосы. Он по-прежнему не слишком хотел посвящать Линдси в то, что происходило с ним пятый месяц кряду. У него не было повода сомневаться в ней, но он был уверен, что вся эта история лишний раз разворошит её старые раны, а толку от этого не будет никакого. Тем не менее, врать ему хотелось ещё меньше, чем рассказывать правду. Линдси ждала ответа, и цепкий взгляд её светлых глаз говорил о том, что у Гарри не получится так просто от неё отделаться. — Дело в том, — вздохнул он, оборачиваясь к Линдси всем телом, — что я, вроде как, общаюсь с Драко. — Вроде как? — она вскинула бровь. Гарри скованно кивнул, а затем рассказал ей всё по порядку — про палочку, заклинание, сны, письма и небольшое исследование Тео и Гермионы. Линдси слушала внимательно, ничем не выдавая своего удивления. Лишь её губы поджимались всё больше, образовывая напряжённую линию. — Зачем ты это начал? — спросила она, когда он закончил. — Ты нарушил устав. — Я знаю, ладно? — раздражённо ответил Гарри; меньше всего ему хотелось выслушивать лекцию на тему правил. — Но это мелочь. Никто бы ни о чём не узнал. Мне просто нужно было найти его — для миссис Малфой. — Она могла бы обратиться в Аврорат самостоятельно… — И она обращалась, — перебил её Гарри. — Но он ушёл сам. Никто не будет открывать дело о пропаже взрослого человека, который всех предупредил о своём отъезде, да ещё и писал письма первые полгода. Должно пройти пять лет, и ты знаешь это. Линдси устало потёрла глаза, качая головой. Волнистая прядь, выбившаяся из высокого хвоста, упала ей на лоб. — И всё же ты не должен был бросаться на Роджерса, — заявила она, вновь взглянув на него. — Судя по тому, что ты описал — дело и правда глухое. Мы с тобой тоже сейчас сидим, как два беспомощных щенка, и ничего не делаем. — Но это не так! — воскликнул Гарри, вновь заводясь. — Мы перебрали уже столько этих чёртовых документов, что у меня в глазах рябит, проверили алиби двух десятков сквибов, шарились по этим переулкам, квартирам, этому клубу… Мы в тупике, и я знаю, тебя это бесит не меньше, чем меня, но мы пытаемся. Роджерс и Энтони даже не вышли из офиса. Это разные вещи, Линдс. Она вздохнула — непривычно тяжело и устало. — Слушай, я не хочу оправдывать Роджерса, но я могу его понять. Гарри, ты… Тебя не было в Хогвартсе в тот год. — О, простите, что я прохлаждался, пытаясь достать одного ублюдка, который всё это заварил, — ядовито ответил он. — Да я не это имела в виду! — Линдси всплеснула руками, глядя на него с досадой. — Я пытаюсь объяснить тебе, как это работает для всех остальных. В тот год мы… Это было сложно. Все эти чистокровные слизеринцы, ты не видел, как они себя вели. Не видел, как они пытали младшекурсников, когда Кэрроу приказывали им заняться этим. — Хочешь сказать, Малфой тоже так делал? — спросил он, чувствуя, как неприятно холодеет сердце. — Я не знаю, — она пожала плечами. — Он же на год старше. Но это не имеет значения, он был с ними. И Энтони тоже всё это видел. А у Роджерса в те годы убили младшую сестру, если ты не знал. — Я в курсе, — сухо ответил Гарри, тоже скрещивая руки на груди. — Но, знаешь, я тоже могу перечислить всех, кого потерял на войне. И, к сожалению, имён будет много. Но всё это не имеет отношения к Малфою. Лично он никого не убивал. — Он был Пожирателем, — упрямо ответила она. — Он был пешкой — как и я. Просто с другой стороны. Если ты не читала стенограмму моих показаний на суде, то я могу повторить — на мне висит больше грехов, чем на нём. Я пытал Кэрроу, Линдси. Я использовал Империус, чтобы ограбить чёртов банк. Я лгал, воровал, и делал много, очень много неприятных вещей. Можешь оправдать это некогда любимой фразой Дамблдора — ради общего блага и всё в таком духе, — но это правда. На Малфое едва ли лежит столько же грехов, сколько на мне. Она нахмурилась, внимательно разглядывая его. Гарри стало неуютно — эта пристальность обычно предназначалась преступникам, а не ему. Но он не подал виду, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза. — Не думала, что ты считаешь его хорошим человеком, — наконец, сказала она, склонив голову к плечу. — Я не знаю, что он за человек, — честно ответил Гарри. — В школе, ещё до войны, он был ужасен. Мы ненавидели друг друга. А потом… Потом всё стало другим. Он спас мне жизнь — косвенно. Я спас ему жизнь — напрямую. Защитил его в суде, потому что счёл это правильным. Сейчас же… Всё совсем иначе. Он сожалеет о своём прошлом, знаешь. А даже если бы и не сожалел, разве заслуживает он такой страшной участи? Забыть всех, превратиться в ничто, а затем умереть в муках? Это неправильно, Линдси. И я должен что-то с этим сделать. Светлые глаза вновь пробежались по его фигуре, задержались на лице, будто бы цепко запоминая каждое выражение, что скользило на нём, а затем Линдси отвела взгляд и пожала плечами. — Ладно, Гарри. Я, конечно, не собираюсь ничего докладывать Робардсу, но и помогать тебе тоже не буду — до тех пор, пока это дело не ляжет на мой стол и не станет официальным расследованием, в котором меня задействуют. Прости. — Я знаю, — спокойно ответил он. — И я не прошу тебя о помощи. Просто хочу, чтобы ты поняла меня. Она кивнула и поднялась с дивана. Затем слабо улыбнулась — самым уголком губ — и сказала: — Полагаю, сейчас мне нужно будет сделать вид, что ты вовсе не собираешься пролезть в хранилище улик, чтобы просмотреть воспоминание, к которому по всем правилам не имеешь права прикасаться. Гарри весело фыркнул — раздражение медленно отпускало его, уступая место немой благодарности. Картинно уставившись в потолок, он протянул: — Да, полагаю, всё так и будет. Я совершенно точно не пойду ни в какой архив. — Что ж, тогда я могу остаться здесь, выпить кофе и оставить тебя без присмотра. Он даже смог улыбнуться, наблюдая за тем, как Линдси взмахивает волшебной палочкой, чтобы нагреть кофейник заклинанием. — Спасибо, — просто сказал Гарри и пошёл к двери. Когда он взялся за дверную ручку, собираясь выйти в коридор и тенью скользнуть в хранилище, Линдси окликнула его. Он обернулся, вопросительно глядя на неё через плечо. — Что у тебя с ним? — неожиданно спросила она. — Ничего, — Гарри нахмурился. Линдси продолжала молча смотреть на него, и он отвёл взгляд, уставившись на дверную ручку. Пальцы крепче сжались вокруг прохладного металла. «Ничего», пожалуй, не было честным ответом, но он не понимал, какими словами можно описать то, что он чувствовал к Драко. Они не были ни друзьями, ни врагами, ни приятелями. Что-то связывало их — невидимое и тайное, — но Гарри не мог подобрать этому названия. Он вспомнил хрупкую фигуру на фоне ночного неба, и его сердце знакомо сжалось. Эта сцена не уходила из его головы с тех пор, как он проснулся этим утром. Она была яркой и полной чего-то странного, почти нежного. Гарри задержал дыхание и качнул головой, отгоняя видение. — Я не знаю, — честно ответил он и поспешил выскочить в коридор.***
В хранилище улик было сумрачно и тесно от нагромождения стеллажей, уходящих к потолку. Когда-то небольшую комнатушку постоянно магически расширяли — только на памяти Гарри это делали дважды, — но места всё равно катастрофически не хватало. Зайдя внутрь, он честно расписался в журнале, отметив, что пришёл ещё раз взглянуть на окровавленную пижамную куртку Норднайта и смятый чек, найденный при Гойле, после чего принялся пробираться вглубь архива. Чихая от пыли и подсвечивая себе дорогу Люмосом, Гарри проходил между стеллажей, водя пальцем по табличкам с датами и номерами дел. В коробках, которыми были заставлены полки, по его опыту можно было найти что угодно — от проклятых шкатулок, моргающих врезанными в них человеческими глазами, до вполне безобидных личных дневников (впрочем, последних он по привычке опасался не меньше). Гарри пришлось потратить добрых десять минут, прежде чем табличка с номером сто тринадцать дробь девяносто восемь попалась ему на глаза. Он погасил Люмос, зажёг ближайший к полке светильник и принялся за работу. В издевательски большой коробке лежала всего одна вещь — фиал с клубящейся внутри него серебристой лентой воспоминания. Забрав сосуд, Гарри дошёл до врезанного в стену омута памяти и вылил его содержимое в чашу, отчего-то затаив дыхание. Опёршись руками о резные края омута, он опустил голову, ныряя в воспоминание Малфоя. Косой переулок как всегда пестрел яркими красками и шумел голосами волшебников, снующих туда-сюда по узкой аллее. Гарри сразу заметил Драко — тот стоял у аптеки, склонившись над пыльной витриной. Полы строгой тёмной мантии вились вокруг его ног, обеспокоенные летним ветром. Гарри подошёл ближе, по привычке лавируя между прохожими, и встал рядом с ним, с неожиданной для себя жадностью оглядывая заострённое лицо. Драко, ожидаемо, выглядел намного лучше, чем во снах — не такой худой и бледный, правда, всё равно омрачённый тенью печали. «Словно всё время что-то искал, но никак не мог найти» Гарри заглянул ему за спину, но, конечно, ничего толком разглядеть не смог — прохожие сливались в безликую толпу, идущую вперёд, и до тех пор, пока Драко стоял к ним спиной, выделить хоть кого-то не представлялось возможным. Малфой слегка нахмурился и склонился ближе к витрине, пытаясь разглядеть ценник, прилепленный к банке с какой-то чёрной массой. Он потянулся вперёд, по всей видимости намереваясь смахнуть пыль с витринного стекла, и в этот момент за его спиной мелькнула чёрная тень. Гарри подобрался и отошёл в сторону, тщетно пытаясь разглядеть нападавшего, но у него ничего не вышло — глубокий капюшон оттенял лицо. Впрочем, даже не будь его, у Гарри бы всё равно ничего не получилось, раз хозяин воспоминания стоял к этому человеку спиной. Коротко мазнуло светлое пятно худой руки, и красные всплески опустились на спину и плечи Драко. Гарри смутно расслышал латынь — пара певучих слов, — а затем невысокая фигура скользнула в людской поток. Малфой рывком обернулся, дотронулся до шеи, на которой осталось несколько капель крови, и тут же последовал в толпу, крутя головой. Гарри невольно оценил его реакцию — всего пара секунд промедления. Мысль о том, что Драко, вероятно, всё время ожидал нападения, когда выходил на люди, отдалась омерзительным привкусом на корне языка. Гарри направился за ним, проходя прямо сквозь спешащих по своим делам людей. Вытягивая шею, он пытался не выпустить из вида фигуру в чёрном. В какой-то момент Драко почти догнал её, приблизившись на расстояние нескольких футов. Он протянул руку вперёд, бесплодно пытаясь ухватить край развевающейся мантии, и в этот момент из дверей кафе Фортескью высыпала целая толпа детей и взрослых. Впереди, белой вспышкой, мелькнул жемчужный браслет, охватывающий тонкое запястье, а затем фигура нырнула в поворот на Лютный переулок. Малфой, выбравшись из людского потока, рванул следом, Гарри побежал за ним, но за углом уже никого не было. Драко остановился в сумрачном проходе, тяжело дыша, и на его лице возникло столь отчаянное, паническое выражение, что у Гарри в грудной клетке всё отяжелело. Воспоминание развеялось, и он вынырнул из омута памяти. Продолжая опираться руками о край чаши, Гарри мрачно уставился на поверхность её спокойных вод, где тускло переливалось воспоминание Драко. Он чувствовал себя откровенно паршиво — его надежды на то, что Малфой, намеренно или случайно, что-то упустил в своём рассказе, не оправдались. Вместе с оборвавшимся воспоминанием рассыпалась ещё одна идея, на которую ставил Гарри — он полагал, что сможет объединить убийцу детей Пожирателей и человека, который проклял Драко, в одну и ту же личность. По всему выходило, что это не так: на Малфоя напал кто-то низкорослый и хрупкий, кто-то, кто при всём желании не смог бы единым движением вручную перерезать глотки Гойлу и Норднайту. Разве что убийц было двое. Эта теория казалась Гарри совершенно притянутой за уши, но он сделал себе мысленную пометку, не став её исключать. После пары минут раздумий он вновь опустил голову, ныряя в воспоминание. Гарри просмотрел его ещё десять раз, пытаясь вычленить новые детали, но, к своему огромному раздражению, так и не заметил ничего стоящего. В последний раз спустившись в омут, он уже ничего не искал — просто стоял напротив Драко, разглядывая его. Это уже не имело никакого отношения к расследованию, и он не стал даже пытаться убедить себя в обратном.***
В Харроу, где жил Дадли, Гарри никогда не был, поэтому ему пришлось аппарировать в ближайший к пригороду район Лондона, а оттуда добираться уже на автобусе. Он не возражал против этой небольшой прогулки — магловский транспорт давал возможность вволю поплавать в своих мыслях, разглядывая проносящийся за окнами пейзаж. Мысли, правда, крутились одни и те же — тупиковые убийства и Драко. Из документов Гарри узнал, что чары, наложенные на Малфоя, назывались проклятием исчезновения. Вдоволь покопавшись в библиотеке Блэков, он выяснил, что догадки Тео и Гермионы оказались верны — ритуал исцеления был до безобразия простым, но требовал добровольно отданной крови проклинавшего. Сообщив об этом Нотту, он изо всех сил старался не впасть в отчаяние. Строго говоря, во многом благодаря попыткам убежать от чувства безнадёжности, Гарри и оказался в автобусе, что катился в сторону Харроу. На его долю всё-таки выпал выходной (Мерлин, он был не против не брать их вовсе, но Робардс с Линдси так не думали), и меньше всего на свете ему хотелось оставаться на площади Гриммо. Конечно, Гарри мог бы наведаться в гости к Тео или пропустить пару стаканчиков пива с Роном, но слова Драко о том, что «ещё успею» может стремительно перейти в «уже поздно» грызли его — совсем чуть-чуть, и всё-таки довольно ощутимо. Он ощущал себя в некотором роде обязанным Малфою, хотя, конечно, это было глупо. Едва ли новость о том, что Гарри всё-таки решился навестить кузена, показалась бы Драко стоящим поводом для радости. Харроу оказался тихим и спокойным местом, полным стройных рядов домов, чьи стены были выкрашены белой краской. Он неприятно напоминал Гарри Литл Уингинг, хоть и не отличался такой же строгой вылизанностью. Сам он ни за что не стал бы жить в подобном месте, но легко мог представить, почему люди выбирали подобные районы — зелёные, тихие, они казались идеальными для спокойной жизни в окружении молодых семей и пенсионеров. Выйдя из автобуса, Гарри немного поплутал по одинаковым улочкам, сверяясь с выписанным на клочок бумаги адресом, и остановился перед очередным двухэтажным домом со всё такими же белыми стенами. За невысоким забором из штакетника виднелся аккуратный газон, и Гарри невольно хмыкнул, вспомнив аккуратные клумбы тёти Петуньи, между которыми он так часто валялся летом перед пятым курсом, прячась от Дурслей и изнывая от жары и нехватки новостей. На несколько долгих секунд им овладело желание повернуть обратно — таким чужеродным он ощутил себя посреди этой идеальной улицы. Но это было глупо; Дадли с семьёй ждали его с минуты на минуту, и, что более важно, он в некотором роде обещал Драко сделать это. В какой момент обещания, данные Малфою, стали значить так много, Гарри предпочитал не задумываться. Решительно толкнув перед собой калитку, он прошёл по мощёной дорожке и взбежал на крыльцо. Садовый гном, стоявший возле ступенек, чем-то напомнил ему жутковатого лепрекона, всё ещё пылившегося в ящике чёртового комода, с которого всё и началось. Входная дверь распахнулась практически сразу после того, как Гарри отнял руку от кнопки звонка. Он тут же понял, что успел забыть о том, какой Дадли огромный — ему пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядами. Всё такие же маленькие глазки кузена сияли радостью, столь добродушной, что Гарри едва не поперхнулся — ни разу в своей жизни он не видел на лице Дадли подобного выражения. — Гарри! — воскликнул тот, протягивая вперёд массивную ладонь. — Ты всё же приехал! — Э, да, — отозвался Гарри, отвечая на крепкое рукопожатие. Он всё ещё был немного выбит из колеи таким воодушевлением кузена. — Я же обещал. Привет, большой Д. — Проходи, проходи. Мы как раз закончили накрывать на стол. Дадли посторонился, пропуская Гарри в коридор. Пока он снимал кроссовки, стараясь не ступать с полосатого придверного коврика на блестящие чистотой полы, из-за поворота с робким любопытством высунулась маленькая девочка. — О, Катарина, иди сюда, — позвал её Дадли, махнув рукой. — Это и есть дядя Гарри. Та слегка нахмурилась, сведя тонкие брови к переносице, но послушно вышла в коридор. Когда она ступила в пятно света, отбрасываемое круглой лампой, висевшей под потолком, Гарри к своему удивлению заметил, что её волосы оказались рыжими — точно такими же, как у Лили в воспоминаниях Снейпа. Улыбка, появившаяся на его лице при виде девочки, стала ещё шире. — Привет, — поздоровался он, опускаясь на корточки. — У тебя такое красивое имя. — Это в честь бабушки Кэндис, — быстро пояснил Дадли. — Она была немкой. — Звучит прекрасно, — Гарри поставил перед собой яркий пластиковый пакет и кивнул всё ещё застенчиво мнущейся на своём месте Катарине. — Я тебе кое-что принёс. Девочка вытянулась на носочках, машинально расправляя оборки нежно-жёлтого платья, а после, так и не сумев со своего места разглядеть содержимое пакета, подошла к Гарри. — Я не знал, что ты любишь, — честно сказал он, передавая ей подарки, — поэтому купил куклу и конструктор. Надеюсь, что-то из этого придётся тебе по душе. — О, будь уверен, ей всё понравится, — Дадли махнул рукой, с ласковой улыбкой глядя на дочь. — Она, по-моему, со всем играет — от моделек самолётов до плюшевых собак. Катарина осторожно заглянула в пакет и, словно в подтверждение слов отца, расплылась в довольной улыбке. Она подняла на Гарри широко распахнувшиеся голубые глаза, призрачно шепнула что-то, напоминающее слово «спасибо», и тут же унеслась в сторону лестницы на второй этаж. — Она очень стеснительная, — с долей неловкости пояснил Дадли, когда Гарри распрямился и принялся расстёгивать куртку. — Дай бог, к концу ужина выйдет к тебе снова. — Дети, сам знаешь, — он по-прежнему улыбался. — Она очаровательна. Волосы как у… — Дорогой! — перебил его звонкий голос, донёсшийся из глубины дома. — Дорогой, где кувшин для… Девушка, вышедшая в коридор, осеклась при виде гостя. Кэндис, лицо которой Гарри уже видел на присланной кузеном свадебной фотографии, оказалась ростом футов в пять. На фоне Дадли, оставшегося всё таким же массивным, она выглядела совсем маленькой и хрупкой. — Ох, простите, я не слышала звонка, — сказала она, всплеснув руками. — Как нехорошо вышло, я вас даже не встретила… — Всё нормально, — поспешил заверить её Гарри. — Я только зашёл. — Проходите скорее, — она улыбнулась и нервно заправила за ухо прядь тёмных волос, а затем обернулась к Дадли, резко посерьёзнев: — Где кувшин для лимонада? Я всё обыскала. — На заднем дворе? — неуверенно отозвался тот. — По-моему, я оставлял его на столике вчера. — Когда ты перестанешь разбрасывать вещи… Она махнула рукой и, не переставая причитать, отправилась вперёд по коридору. Дадли только весело фыркнул и приглашающе махнул Гарри рукой. Ужин шёл на редкость неплохо. Усаживаясь за стол в уютной гостиной, Гарри опасался, что большая его часть пройдёт в неуверенном молчании, но этого не произошло — Кэндис болтала за троих. Она совершенно не напоминала тётю Петунью — отчего-то Гарри казалось, что Дадли выберет себе в жёны кого-то похожего на свою гиперопекающую и во всех отношениях неприятную мать, — и слушать её оказалось действительно интересно. Еда тоже была отличной, о чём Гарри не преминул сообщить. — Пастуший пирог прекрасен, Кэндис, — сказал он, отложив вилку. — О, это не ко мне, — она рассмеялась. — Готовит в основном Дадли. Всё, на что я способна — это запечь макароны под сыром. — И то они пригорят, — поделился Дадли, накладывая себе в тарелку пудинга. — Именно так. — Да? — вырвалось у Гарри, и ему тут же сделалось неловко — удивление, пробравшееся в голос, было слишком уж явным. По крайней мере, Дадли точно его уловил — судя по робкой улыбке, что скользнула на его розовощёком лице. Обернувшись к Гарри, он пояснил: — Я был ужасно бесполезен на кухне, но потом врач сказал, что мне срочно нужно худеть, если я не планирую умереть от инфаркта к тридцати пяти. Пришлось научиться готовить, чтобы не есть что попало. Он пожал плечами и ковырнул ложкой кусочек пудинга. Кэндис взглянула на него с такой нежностью, что Гарри почти позавидовал ему. Даже напрягая память, он не смог бы сказать, когда кто-то в последний раз смотрел на него так же. Может быть, Джинни — ещё в школе, до того, как война разлучила их. Одиночество, от которого он всё время пытался бежать, остро кольнуло его. — Гарри, вы полицейский? — спросила Кэндис, наклоняясь через стол, чтобы плеснуть ему в бокал вина. — Дадли упоминал об этом пару раз. — Да, — кивнул он, запоздало подумав о том, что им с Дадли стоило продумать более-менее стройную легенду о его жизни. — А в каком участке? У меня есть друг из департамента в Илинге, может быть, вы знакомы… — О, нет, не думаю. Я служу в Корнуолле, — бегло соврал Гарри в попытке избежать любых пересечений с реальностью. — Но это же так далеко, — растерянно ответила Кэндис, усаживаясь на место. Гарри едва удержался от того, чтобы хлопнуть себя по лбу — расстояния в волшебной жизни не имели большого значения. Привыкший пользоваться аппарацией и летучим порохом, он совершенно не подумал о том, как далеко находится прибрежный округ. Гарри назвал его просто потому что они с Джинни когда-то думали о переезде туда — в спокойное место, где можно будет растить детей и приятно проводить время. Тогда они ещё думали, что из них выйдет настоящая семья. — У меня дела в Лондоне, — отозвался он, крутя бокал. — Приехал на пару дней и решил заглянуть к вам. Дадли давно меня звал. — Ах, вот оно что, — Кэндис, по виду, осталась удовлетворена ответом, и Гарри немного расслабился. — Так, может, останетесь сегодня у нас? Уже поздно, а вам ещё ехать… — Ничего страшного, — он махнул рукой. — Автобус ходит до часа ночи, я проверял. — Дадли отвезёт вас, — отрезала она, даже не оглянувшись на мужа. Затем, опёршись локтями о стол, переплела пальцы и одарила Гарри заинтересованным взглядом. — Так что же в Корнуолле? Кто-то ждёт вас дома? — Нет, — он слабо улыбнулся. — Разве что пыль под стеллажами. У меня была невеста, но мы разошлись вскоре после окончания вой… В смысле, после школы. — Ох, простите, я иногда лезу не в своё дело. Давайте лучше о… Ну, например, ваша школа. Дадли упоминал о ней, как же она… Ховарц? — Хогвартс, — поправил он, про себя молясь о том, чтобы Кэндис свернула на какую-нибудь более безопасную дорожку. — Точно, Хогвартс! Никогда о ней не слышала. Расскажете? Гарри замаскировал тяжёлый вздох, поднеся бокал к губам. Выиграв себе таким образом паузу, он покосился на Дадли, но тот только пожал плечами, предоставив ему выкручиваться самостоятельно. Мысленно Гарри отвесил кузену хороший пинок и пустился в обтекаемый рассказ о совершенно непопулярной, но замечательной частной школе в Шотландии. Кэндис пришла в восторг — впрочем, она, по ощущениям, из него и не выходила. На улицу Гарри вышел уже при свете фонарей. С наслаждением вдохнув свежий ночной воздух, он обернулся к крыльцу, с которого спускался Дадли. — Меня не надо никуда везти, — негромко сказал Гарри, когда кузен подошёл ближе. — Честно говоря, мне просто нужен какой-нибудь безлюдный проулок, чтобы я мог аппарировать. — Аппа… Что? — растерянно переспросил Дадли, уже нашедший в кармане ключи от машины. — Мхм. Телепортироваться или что-то вроде того, — пояснил Гарри, подняв ладонь в прощальном жесте — Кэндис махала им вслед из-за оконного стекла. — А-а-а, — растерянно протянул Дадли. — Да, конечно, я и не подумал. Тут неподалёку есть пустырь, подойдёт? — Ага. Лишь бы там не было никого. — Ночью не будет. Пойдём, отвезу тебя туда. Он приглашающе кивнул в сторону синего «Форда», припаркованного сразу за штакетником, и Гарри оставалось лишь последовать за ним. — Спасибо за ужин, — искренне поблагодарил он, усевшись на пассажирское сиденье. — Было здорово. — Тебе спасибо, — ответил Дадли, вставляя ключ в замок зажигания. — Что приехал, да и вообще что отвечал на все эти открытки. Я не был уверен, что тебе это надо, честно говоря. Ты знаешь, после всего. Он неловко пожал плечами и весь как-то съёжился, умудрившись стать меньше. Гарри оглядел его лицо, на котором вдруг расцвели розовые пятна, и нашёл в себе силы для ещё одной улыбки: — Да ладно, большой Д. Мы расстались на неплохой ноте. — Это точно, — Дадли кивнул. — Мама с папой не одобряют моё желание общаться с тобой, но, знаешь, мне как-то всё равно. Он завёл мотор и плавно тронулся вперёд. Гарри не сводил с него удивлённого взгляда — уже который раз за вечер Дадли приятно поражал его. Минут пять они двигались по сонным улочкам Харроу, а затем Дадли, как и обещал, свернул на небольшой пустырь, с двух сторон огороженный обветшалым забором из рабицы. Неподалёку стояли дома, но все они выходили к пустырю глухими стенами. Гарри выбрался из машины, оглядываясь. Дадли последовал за ним. — Пойдёт? — неуверенно спросил он, и Гарри кивнул. — Да, отлично. Что ж… — он протянул кузену руку. — Тогда до встречи. — До встречи, — Дадли улыбнулся ему, энергично потрясая ладонь, и Гарри заметил его заинтересованный взгляд. — Не жди фейерверков магии, — предупредил он, отходя на пару шагов назад. — Я просто исчезну, если что. — Просто исчезну, — буркнул Дадли. — Это тоже фейерверк магии, вообще-то! Гарри рассмеялся и качнул головой, вынимая из кармана волшебную палочку. Он уже успел закрыть глаза и сосредоточиться на образе площади Гриммо, как Дадли вдруг окликнул его. — Да? — спросил он, неохотно распахнув веки. Всё его тело прошивала усталость — он был переполнен едой, вином и разговорами, и мечтал поскорее оказаться дома. Дадли ненадолго замялся, подогрев в Гарри интерес. Затем, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, он выпалил: — А все эти способности… Ну, магические… Они могут передаться через поколение или типа того? — Могут, — Гарри удивлённо моргнул. — Да хоть через два. А что? — Понимаешь, я… — Дадли неловко огляделся по сторонам, словно кто-то мог их подслушать, и лишь затем продолжил: — Мы тут с Катариной были в антикварном магазине, и она случайно разбила вазу. Прямо на моих глазах. Но когда я моргнул… Когда я моргнул, ваза стояла на месте, целёхонькая. Катарина утверждает, что та просто склеилась обратно, а я не знаю, может, мне к врачу пора? Она вообще может колдовать? Ей только четыре года… Гарри почувствовал, как его губы тянет улыбка — такая же широкая, как и та, что возникла, когда он впервые увидел рыжеволосую девочку. Приятное тепло опустилось на него, тёплым воском обняв сердце. — Ну, к врачу ты, конечно, можешь сходить, но, думаю, через шесть лет можете ждать письма. До встречи, Дадли. Теперь ещё и на платформе девять и три четверти. И, ничего больше не поясняя, он с хлопком аппарировал, оставив кузена недоумённо смотреть ему вслед.***
Гарри думал, что уснёт сразу по прибытии домой, но сон не шёл — в голове крутилось слишком много мыслей. Они шли по кругу, одни и те же; Драко, одиночество, чужие семьи, в которых люди были так счастливы, снова Драко. Отчего-то он возвращался к образу Малфоя снова и снова; его фигура на фоне звёздного неба, редкий смех, сорвавшийся с тонких губ, пока Драко лежал на траве, сжимая в кулаке трепещущийся снитч; серьёзная сосредоточенность его лица, когда он склонился над витриной аптеки. Одиночество. Так много одиночества пронизывало жизнь Гарри, но он никогда не ощущал его во сне. Сначала Малфой слишком поглощал его очередной загадкой, теперь же… «Что у тебя с ним?» Гарри застонал и закрыл лицо подушкой. — Я не знаю, — буркнул он, обращаясь к самому себе, а затем решительно выбрался из кровати. Налив себе чаю, он, по-прежнему в пижаме, устроился на кресле в гостиной. Инсендио полыхнуло в камине, обхватив стопку ожидавших там своего часа дров, и Гарри бездумно уставился в огонь. В третьем часу ночи, допив чай и отставив кружку на журнальный столик, он задремал. — Гарри! — громкий голос Линдси ворвался в его уши, заставив подскочить на месте. — Гарри, проснись! Он разлепил сонные глаза и уставился в камин, где, в языках пламени, виднелась голова его напарницы. На щеке Линдси проглядывал след от подушки, но взгляд её казался совершенно бодрым. И, что хуже, мрачным. Гарри скатился с кресла и рухнул на колени перед камином, потирая саднящие глаза. — Что случилось? — хрипло спросил он. — Труп на Мун Стрит. Девушка, перерезанное горло. — Буду через две минуты, — мрачно бросил он, мигом растеряв остатки сна. Линдси, кивнув, исчезла.