На цепи Системы

Глава 1. Проснитесь и пойте, Мистер Фримен.

Тело ломило от боли. В голове невидимыми иглами роились тысячи бабочек, раздирая сознание. -АААГГГГРРР, — я простонал, посильнее стискивая зубы, понимая, что резко усилившаяся боль начинает отступать. Полежав ещё… Минуту? Две? Три? Я открыл глаза и моментально сморщил их, пытаясь привыкнуть к яркому дневному свету, падающему на землю сквозь рваные клочья серых туч, заполняющих небо. Сел, опираясь рукой на землю, размял затекшую шею, огляделся, пробежался взглядом по поляне, окружённой деревьями, на которой я собственно и разлёгся. Попытался вспомнить, где я и кто я нахожусь. Нет, ни так… Мысли путаются. Не могу сформулировать предложение. Сложно. Я Аристарх. Да, Аристарх. Это моё имя. Я родился… Российская империя, да? Нет, рано. Россия? Да, точно. Что ещё? Не помню. Не могу, не хочу помнить. Не понимаю. Мысли путаются, когда я пытаюсь ухватиться за свои воспоминания. Чуть помутневший взгляд уловил между деревьями старую хижину с покосившейся от времени крышей. — Её ведь раньше не было? Не было ведь, да? — мой скрипящий голос отдавал металлом. Собственно, на что я надеюсь? На ответ? Я тут один. Вроде как… Чтож, пойдём, посмотрим, куда нелёгкая занесла нашу бренную тушку. Подобравшись, побрёл к этой хижине, неловко перебирая своими ногами, по ощущениям набитыми ватой. Тк, тк, тк. — Я постучал в старую деревянную дверь, поросшую мхом. -Не заперто. Входи, Аристарх. — Голос из-за двери пугал до дрожи, пробирал до костей. Подавив волевым усилием дикое желание свалить отсюда подальше, я открыл дверь и протиснулся в помещение, которое по наполнению больше напоминала типичную советскую квартиру в хрущёвке, нежели старый деревенский дом на отшибе леса. В центре комнаты, в одном из двух потёртых кресел, весь покрытый белоснежной сединой, сидел темнокожий мужчина. Солидный возраст сидящего дополнялся, в противовес креслу, словно только из ателье, белым классическим костюмом. — Здравствуй, Аристарх. Проходи, садись. В ногах правды нет. Я непонимающе уставился на мужчину. Что-то в нём не давало мне покоя. Как-будто я встречал его десятки, сотни раз до этого. Голову не покидало ощущение, что я стою перед давно забытым старым другом, смотрящим на меня осуждающим взглядом, расстраиваясь, что его визави не может вспомнить его имя. Хмммм, — старик задумчиво посмотрел на меня, поднял руку и щёлкнул пальцами. В глазах на секунду потемнело и я оказался во втором кресле напротив старика. — Что за х… — мой рот, не заканчивая предложения, онемел и губы склеились между собой. Темнокожий с осуждением посмотрел на меня. — Не выражайся, Аристарх. Тебе не к лицу. — Вновь щёлкнув пальцами, он сложил руки в замок. — Наверное тебе интересно, что тут происходит, да? Хотя погоди. По глазам вижу — понимаешь. Ну, тем меньше мне нужно объяснять тебе. — Старик не отводил от меня взгляд. — Да, мальчик. Ты умер. Счастливого тебе дня смерти, так-сказать. Да-да-да, я твой бог, бла-бла-бла, всеотец, триединый, Яхве. Давай ты поскорее задашь тонну своих вопросов, как и положено смертным и мы продолжим, хорошо? — Почему ты чёрный? … — Старик завис, расцепил руки из замка и от души… Заржал. - ХААХАХАХХАХАХАХАХА. — Он начал стучать рукой по столу, второй держась за живот. Отсмеявшись, он улыбнулся и смахнул слезу рукой. — За это я и обожаю вас, смертных. Вы непредсказуемы до ужаса. Пути Господни неисповедимы? Ошибка одного мальчика стала кредо всей моей паствы. Вы интересны и непредсказуемы. В этом весь смысл, Аристарх, именно поэтому я вас так люблю. Я создал вас, но одновременно с этим дал вам величайший дар — возможность самим определять свою судьбу, быть непредсказуемыми и не просчитываемыми для меня. Именно поэтому мои любимые дети — вы, а не Ангелы. -Так почему чёрный-то? — Философствования старика начали меня порядком утомлять. … — Старик опять на секунду завис. — Ты ведь ничего не помнишь, Да? Это хорошо. Значит моя блокировка твоих воспоминаний сработала правильно. Резко бросаю своё тело вперёд и с разворота бью старику в челюсть. Эта. Сука. Посмела. Забрать. Мою. Память. Замахиваюсь рукой для второго удара, секунда темноты и я вновь оказываюсь в кресле перед улыбающимся Яхве, потягивающим какую-то разноцветную лабуду через соломинку. — Ударить бога. Ты как всегда полон сюрпризов, Аристарх. Не скажу, что разделяю твои прижизненные методы, но совру, если скажу, что за тобой было не интересно наблюдать. — Старик бросил взгляд на простой обеденный стол, разделяющий нас. — Как ты это сделал? — я поёрзал на кресле. — Всего лишь немного поменял линию вероятностей на ту, где наша беседа с момента твоего входа в комнату шла немного по другому. — Яхве снова бросил взгляд на столик. — Ты будешь допивать свой «Чёрный Русский»? Я с удивлением посмотрел на стоящий передо мной полупустой стакан для виски, наполненный темной жидкостью. Поднёс к лицу, принюхался и сделал аккуратный глоток. На вкус всё та же водочно-кофейная бурда, напоминающая о… — из глаза потекла слеза. Не напоминает, не помню. Не люблю. Люблю. Мысли снова путаются. На лицо наползает кровожадный оскал. Пустой стакан летит в стену, наполняя помещение треском разлетающихся осколков стекла. — ВЕРНИ ИХ, СУКА. — Яхве вновь щёлкает пальцами и я снова сижу в кресле напротив, не в силах пошевелиться или открыть рот. Старик тянется к кипе бумаг, лежащих перед ним на столе. — Я думал, образ твоего любимого актёра успокоит тебя, заставит чувствовать доверие ко мне. Но снова ошибся, прими мои поздравления, Аристарх. Ты четыре раза удивил Бога. До тебя это удавалось лишь одному из моих сыновей, но среди смертных ты первый. — Старик перевёл взгляд на первую страницу бумаг, и начал, по-видимому, монотонно зачитывать их содержимое. — Я не смогу вернуть тебе воспоминания, Аристарх, как и позволять тебе затягивать, наш разговор. — Свободин Аристарх Николаевич, 36 лет, холост. С 19-ти лет круглый сирота, без единого живого родственника. Анархист, псих, убийца. «Бешеный пёс», «Чудовище», «Инугами», как ты сам себя именовал отправляя записки в газеты. Более 1700 подтвержденных жертв со смертельным исходом. Самый разыскиваемый в мире террорист. — Он перевёл взгляд на меня. — Я не понимаю тебя, Аристарх. Зачем? Ни одно убийство, по крайней мере мирного населения, не доставило тебе удовольствие. Я не понимаю твоих действий, объяснишь? … — Я промолчал, смотря ему в глаза. — Ты ведь не псих, мальчик мой. Ты знаешь это. Я чувствую твою вину, но её… словно и нет, понимаешь? Ты непонятный, Аристарх. У тебя более тридцати эпизодов в которых я совершенно не улавливаю никакой, даже самой извращённой логики. — Он провёл сморщенной рукой по волосам. — Захватил в заложники автобус с детьми-сиротами, скрылся в неизвестном направлении, полученный от государства выкуп анонимно пустил на спонсирование их же детского дома. Зачем? — Одна из воспитанниц сказала мне, что их плохо кормят. — Мой голос звучал тихо и прерывисто. — Хорошо, допустим. Совершил налёт на «Warner Bros. Entertainment, Inc», взял заложников, через час скрылся не выставив требований. Объяснишь? — Они задерживали выпуск сольника Лекса Лютора. Им нужна была мотивация, чтобы поторопиться. — моё не выражающее эмоций лицо смотрело прямо на него. — Ладно, даже здесь я могу постараться понять смысл твоих действий. — Старик откинул часть бумаг, оставив в руках всего один листок. — У меня остался лишь один вопрос, Аристарх. Майкл Пол Рокфеллер. Десятилетний сирота, которого ты похитил. Последний из живых Рокфеллеров, наследник многомиллиардной империи. Ты скрывался с ним шесть долгих лет. Воспитывал как собственного сына. И в один день, просто…. Отпустил? Ни взяв ни цента? Зачем, Аристарх? На моё лицо упала тень от моих ладоней. Время тянулось, я же в свою очередь обдумывал свой ответ. — Всем нужна семья. — мои губы произнесли тихую фразу, заставляя каждую клеточку тела наполняться фантомной болью. — Видишь? Ты не чудовище, Аристарх. — Голос старика, сокрытого моими ладонями, прозвучал прямо у меня под ухом. — Я знаю, что ты запутался. Не понимающий, что делать дальше. Потерявший семью. Потерявший дом. Потерявший весь свой взвод. Не знающий ценности человеческой жизни. Стремящийся помогать одним, не считаясь с жизнями других. Спасающий судьбы, идя по головам. — Тёплые, кажущиеся такими родными, руки старика легли мне на плечи. — Я знаю кто ты, Аристарх. Злодей. Герой. Антигерой. Террорист. Убийца. Маньяк. Благодетель. Ты всё вместе, но при этом ничего из этого. Я не собираюсь судить тебя. Увы, час страшного суда уже никогда не настанет. Мир разрушен, загробной жизни больше нет. Отсчёт идёт на часы, Аристарх. — Всмысле разрушен? — Меланхоличный настрой спал и у меня отвисла челюсть. — Буквально разрушен, Аристарх. Земли больше нет. Нет ни рая, ни ада, ни чистилища, ни моей паствы. Ты последняя душа, не сожранная ей. — Ей? — я откинулся на кресло. — Сейчас это не важно, Аристарх. Важно то, что я тебя продал. — Яхве грустно посмотрел мне в глаза. — Что значит продал? Кому? — У меня скрипнули зубы. — У него много имён. Его имена, в той или иной форме встречаются у каждого разумного народа во всём множестве мультивселенных. — У меня снова скрипнули зубы. — Мультивселенных? Всмысле? — Я посмотрел на него, слегка наклонив голову. — Не перебивай меня, Аристарх. — Он снова сложил руки в замок. — Где-то ему поклоняются как богу, где-то знают как абстрактную концепцию, а где-то он часть культуры, нечто, во что люди не верят, используют как развлечение. Первый Трикстер. Игра. Иустан. Естественный отбор. Противоборство. Пожирающий судьбы. Система. Он заинтересовался тобой и предложил мне огромную цену, Аристарх. За тебя он отдал целый мир, полный паствы без Пастуха, сокрытый от её взора. Он сказал, что Земля занимает особое место в его сердце и последний человек должен быть кем-то особенным. Он понимает тебя, Аристарх. Он даст тебе то, что ни даст любое другое существо, обещаю. Его сила пугает. Могущество безгранично. А цели непонятны. Но за службу он даст тебе всё, что ты захочешь. Новое приключение. Возможности. Удовольствие. Развлечения. Опасность. Каждый шаг, пройденный так, как захочет он, будет приближать тебя к самым твоим заветным желаниям. Он вернёт тебе память, вернет близких, даст силу, чтобы их защитить. Ты потеряешь свободу, но твой поводок будет длиннее, чем у кого-либо другого в этом мире. Он разрешил мне проводить тебя. Дать тебе право выбора. Решайся, Аристарх. — На столе перед ним появился мой родной восемнадцатизарядный «Грач». Повертев его в руках, я понял, что это именно тот «Грач», который я таскал с собой почти всю осознанную жизнь. Я знал на нём каждую царапину. Каждый скол. — Так что, Аристарх? Ты примешь его игру? — Голубые глаза старика смотрели прямо на меня. Щёлкнул предохранитель. Пистолет взметнулся к моему виску. На лицо наполз улыбающийся оскал. — Ты обещал мне приключение, Старик. — Звук выстрела в кромешной тишине окропил стену комнаты алым.