You'll Never See Us Again

      Часть I              Люди думают, что мы полностью отличались от детей в реальном мире, и в некотором смысле так оно и было. Наше воспитание не было нормальным. Мы были изолированы. но многое из того, что мы делали, отражало поведение детей в обычной среде. Нам было любопытно, и мы задавали вопросы, и мы хотели знать, откуда мы пришли и почему существуют определённые правила, а затем мы начали задавать вопросы. Я понимаю, людям было легче видеть в нас в лучшем случае безмозглых дронов, в худшем — неуравновешенные неудачники человеческого творения — каждого, созданного с единственной целью, без автономии или понятия о свободной воле. но никто из нас не был таким. мы были буквально просто детьми.                     -----              Домашние дела были важной частью повседневной жизни в Марселин, из-за которых они в детстве ворчали, но теперь это стало такой же второй натурой, как чтение и письмо. Для них было важно содержать в чистоте свои комнаты, но не менее важно время от времени помогать в огороде или на кухне.              Отец Дейв был тем, кто научил Йена и остальных сажать всевозможные растения — базилик, помидоры, а иногда даже летние кабачки.              Когда Йен был в третьем классе, он вспомнил, как его впервые привели на огород с другими мальчиками его года и вручили маленькую красную лопатку. Отец Дейв стоял перед ними, одетый более небрежно, чем они привыкли.              — Сегодня вы будете учиться сажать помидоры, — объявил он.              Садоводство и посадка овощей. Этим занимались старшие классы, и, наконец, они разделят основную тяжесть ответственности.              — Йен и Уинстон будут отвечать за рытьё ям, — сказал отец Дейв.              Он также дал задание всем остальным мальчикам. Джейми и Остин сажали стебли; Мэтью и Беннетт обрывали нижние листья, затем Микки утрамбовывал и поливал. Это была не та задача, которая требовала такого количества рук, но отец Дейв настоял, чтобы они учились вместе, чтобы ему не приходилось учить их по отдельности.              Мальчики есть мальчики, но прошло совсем немного времени, прежде чем один из них закричал. В земле извивался пухлый розовый червяк, и Йену было интересно, пока Беннетт не протянул руку и не поднял его голыми руками.              К тому времени все мальчики это увидели — за исключением Микки, который был дальше со своей лейкой — и предвкушали, что сделает Беннетт. Йен заметил вспышку блеска в глазах Беннетта и испугался худшего, готовый сделать шаг назад на всякий случай, если произойдет то, о чём он думал.              Но вместо того, чтобы размахивать червяком перед его лицом, Беннетт заглянул Йену через плечо.       — Эй, Микки! — крикнул он. И червяк взмыл ввысь, шлепнувшись о предплечье Микки, прежде чем упасть обратно на землю.              Микки почти не отреагировал, только слегка вздрогнул, хотя в то время он был известен своими вспышками гнева.              — Эй, эй, эй! — отец Дейв кричал. — Уважайте червей. Они полезны для почвы.              Все мальчики смеялись над Микки, хотя было ясно, что они надеялись на реакцию. Если бы Микки крикнул или заплакал, возможно, было бы брошено больше червей.              Йен нашёл всё это немного отвратительным, но в конце концов почувствовал облегчение, что это был не он.              -----              Тот день в лесу стал откровением, и всё, о чём Йен мог думать с тех пор, это как рассказать об этом Микки, предложить вернуться снова.              За обедом он подумал о том, чтобы перелезть через забор с Микки после футбола и вместе полистать журнал, но он не смог набраться смелости, чтобы сделать это, потому что у Микки всё ещё было плохое настроение, и он отворачивался от Йена сразу же, как только ложился спать.              — Йен, ты меня слышал?              Его вывели из грёз звуки, когда Уинстон щёлкнул пальцем у него перед лицом.              — Прости, что? — спросил Йен.              — В следующем году, — сказал Уинстон. — Думаешь, они позволят нам снова жить вместе в 12-м классе?              — Зачем им это делать? — спросил Йен.              — Проживание в одной комнате с Микки было просто наказанием. Несправедливо переносить это на 12-й год.              — Хм, — сказал Йен, осознав, что ему всё это безразлично. Он больше не ненавидел делить комнату с Микки.              — Остин неплох, — сказал Уинстон. — Но это отстой, что тебе приходится жить в одной комнате с Микки.              Другие мальчики за их столом кивнули. Небольшая вспышка гнева Микки после того, как он повалил Йена на пол из-за украденного цветного блока, была замечена многими, и вся работа, которую Микки проделал, чтобы над ним меньше издевались, казалось, пошла прахом после этого инцидента.              — Он не так уж плох, — сказал Йен, тут же пожалев об этом.              Джейми оторвался от своего сэндвича и ухмыльнулся.       — Да, если тебе нравятся кошмары.              Все смеялись, хотя это было не так уж смешно. Они всегда так делали с Джейми, и это начало его раздражать.              — Вы, ребята, такие злые, — сказала Аманда, хотя к этому замечанию следовало отнестись несерьёзно.              Йен вспомнил день, когда они втроём слушали музыку в подвале, и как Аманда сначала немного колебалась рядом с Микки, но к концу она обняла его за плечи, покачивая бедрами из стороны в сторону, чтобы подразнить его, и как он просто позволил ей.              Когда он снова отвлекся от своих мыслей, тема разговора перешла к следующей.               я провёл здесь так много времени, пытаясь понравиться Джейми и его друзьям, и теперь я просто понимаю, что даже не знаю, нравится ли мне кто-нибудь из них. я не знаю, наверное, просто в последнее время я чувствую себя совсем по-другому. многое изменилось, и иногда они просто ведут себя как дети, хотя сейчас мы учимся в 11 классе. это просто немного раздражает меня, но я, наверное, переживу это       -----              Йен изо всех сил старался сосредоточиться на футболе, но это было трудно, когда Микки сидел на травянистом склоне рядом с Амандой и Даниэллой, время от времени отрываясь от своего блокнота, чтобы посмотреть игру.              Он чувствовал себя неловко, когда пропускал гол или неумело отдавал пас. Он не был уверен почему. Раньше его никогда не смущали подобные вещи.              -----              Когда последняя игра дня подошла к концу и поле начало пустеть, Йен стоял рядом и пинал траву.              — Я приду позже, — сказал он, когда мальчики спросили, собирается ли он принять душ.              На улице всё ещё было довольно солнечно, хотя через пару часов начнёт смеркаться. Он взглянул на Микки, который всё ещё сидел на противоположном конце поля, положив голову Даниэллы себе на колени. Аманда и Джули начали собирать свои блокноты, и когда Йен начал приближаться, он с облегчением увидел, что Даниэлла подняла голову и Аманда притянула её к себе, а три девушки захихикали.              — Хорошая игра, Йен, — крикнула Аманда.              Йен кивнул ей, подойдя ближе, но тут же перевел взгляд обратно на Микки, который нахмурился в ответ и сказал:       — Пропустил половину своих голов там.              Итак, он обратил на это внимание.              — Я бы хотел посмотреть, как у тебя получится лучше. — Он ухмыльнулся, но выражение лица Микки не изменилось.              Аманда закатила глаза, прежде чем обнять Даниэллу и Джули за плечи.       — Давайте, девочки, сегодня наша очередь помогать на кухне.              Сердце Йена заколотилось в груди, теперь он точно знал, что должно произойти. Микки не пошевелился, даже когда Даниэлла посмотрела на него так, словно спрашивала, пойдёшь с нами? Но поскольку она, очевидно, уже привыкла к его грубости, она только пожала плечами, когда он отмахнулся от неё, и позволила Аманде увести себя, в то время как её парень остался сидеть на траве.              Когда они были вне пределов слышимости, Йен легонько пнул Микки по ботинку.       — Хочешь прогуляться по лесу?              -----              Микки всю дорогу молчал, но шёл быстрым шагом, неловко оглядываясь на Йена, который шёл следом. Он был скрытным, скрывал своё волнение. Но Йен видел всё это по легкому блеску его глаз и напряжению челюсти. Это придало ему немного уверенности, в которой он нуждался, зная, что Микки нервничает.              — Я хотел сделать это снова. С того самого дня, — признался Йен.              Он увидел, как уши Микки почти сразу же стали ярко-красными.              Они добрались до полого ствола дерева, и Микки снова заколебался, как делал это раньше. Йен дал ему время перевести дух и достать тот чудесный журнал, о котором он думал целую неделю. Так же, как и в случае с музыкой, было намного лучше пережить её по-настоящему, намного лучше, чем запирать её в своем сознании, пытаясь запомнить каждую частичку, каждую незначительную деталь на случай, если она исчезнет навсегда.              Микки пролистал несколько вырванных страниц и вытащил ту, в которой Йен узнал мужчину на пляже.       — Я, э-э, я возьму этот, — сказал Микки, передавая Йену остаток журнала.              — Возьмёшь это куда? — спросил Йен.              — Просто туда, — ответил Микки, кивая головой в сторону, куда он уходил раньше.              Йен открыл рот, чтобы заговорить, но обнаружил, что это оказалось труднее, чем он думал.              Микки просто стоял там, ожидая, что Йен что-нибудь скажет. Солнце медленно приближалось к горизонту и теперь заливало лес ярким оранжевым светом, придавая тёплое сияние Микки, все его маленькие детские волосики были видны в отблесках пламени. От этого он выглядел как-то мягче.              — В этом нет ничего особенного, — наконец сказал Йен. — Все мальчики мастурбируют вместе. Мы с Уинстоном занимались этим постоянно.              Хотя он покраснел, когда сказал это, и, хотя удобно умолчал правду — которая заключается в том, что они делали это порознь, вне поля зрения, даже если это было в одной комнате, — он внезапно почувствовал непреклонность в том, что это было то, чего он хотел, и он воспользовался бы шансом, если бы Микки позволил это.              — Да? — сказал Микки.              — Да, — сказал Йен, пожимая плечами, хотя его сердце билось так быстро, что он чувствовал, как оно подступает к горлу.              -----              Они сидели в той же позе, что и раньше, хотя Микки слегка отвернулся. Совсем чуть-чуть.              Йен был уже наполовину возбуждён, от одной мысли о том, что они собирались сделать, у него слегка кружилась голова.              Страница была развернута между ними, на ней было то же изображение двух мужчин, смеющихся в обтягивающих плавательных шортах, один из которых с намёком касается другого. Микки, должно быть, был немного смущён подтекстом этого снимка и перевернул страницу на фотографию просто обнажённого по пояс мужчины, загорающего под пляжным зонтиком, загорелого и знойного.              Микки пошарил вокруг, запустил руку в углубление в нависающем стволе дерева и достал маленькую баночку с лосьоном, которая таинственным образом пропала из душевой комнаты мальчиков пару месяцев назад.              Они действительно больше ничего не скрывали, их намерения были на виду — Микки в значительной степени подтвердил, что пришёл сюда не только посмотреть на фотографии.              — Мне не очень нравится делать это без этого, — пробормотал он.              — Да, — сказал Йен. — Хорошая мысль. Умно.              Ему захотелось отшлёпать самого себя.              Микки бросил на него взгляд, но прежде, чем Йен успел это заметить, он уже отвел его, скосив глаза на лосьон и облизнув губу.              — Ты собираешься подрочить сам или просто будешь пялиться на меня? — спросил Микки.              Йен быстро отвел взгляд. Несмотря на туманное свечение, смягчающее черты Микки, и несмотря на интимность того, что они делали, он всё ещё был Микки. Он не мог забыть этого.              Они оба начали расстёгивать ширинки, пытаясь преодолеть неловкость и перейти прямо к делу. Йен подумал, не совершил ли он ошибку, предложив им сделать это вместе, что, возможно, Микки был немного раздражён этим или он мог бы потом пожалеть об этом.              Но потом он увидел, как Микки брызнул лосьоном на руку и начал поглаживать себя, даже слегка откинувшись, и это вызвало прилив крови к его члену и покалывание в животе. И вскоре его разум был слишком затуманен, чтобы думать о позоре, который может последовать за этим.        что ж, мое желание сегодня отчасти сбылось, и это было странно. мы с микки кое-что сделали вместе в лесу, и, честно говоря, я не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь прочтёт это, поэтому я просто скажу это. мы мастурбировали вместе. и он был немного странным, когда я увидел его член, хотя я вроде как видел его раньше в душе. но я думаю, что видеть его так — это другое. я знаю, это странно, но мне вроде как понравилось, что он увидел мой. это вызвало у меня трепет. я видел, как он посмотрел на него несколько раз, а потом притворился, что смотрит на фотографию.              -----              Тяжёлое дыхание и сдавленные стоны заглушались шелестом ветра и щебетом птиц. Для Йена в этом было что-то безумно мистическое.              Они сделали то, о чём никто из них никогда не смог бы никому рассказать, что-то настолько грязное, уязвимое и интимное. И они должны были просто встать, вернуться в столовую и съесть свой ужин из картофельного пюре и капусты, как в любой другой день. Как будто время и пространство только что не были полностью искажены, каждая иллюзия нормальности разрушена.              Йен кончил первым, но вскоре за ним последовал Микки.              — Твоя девушка знает об этом? — спросил Микки, когда они оба застегнули молнию на брюках и отдышались.              — Насчёт этого? Нет. О других вещах? Может быть.              Микки кивнул, его глаза смотрели вперёд.              — А твоя? — спросил Йен.              — Ни хрена.              Йен хотел сказать ещё кое-что. Хочешь повторить это завтра?              — Скоро прозвенит звонок на ужин, — вот что он сказал вместо этого.              Они с Микки встали, и он наблюдал, как Микки кладёт лосьон в углубление, а журнал — в полость дерева. Их маленькое секретное место.                     Часть II                     Вопреки распространённому мнению, мы читали книги из внешнего мира, хотя я предполагаю, что они были подобраны таким образом, чтобы не давать нам никакой информации, которая шла бы вразрез со всем, чему нас учили. Я помню, мы читали много детских книг. Но позже были книги с несколькими главами, такие как «Повелитель мух», которые заставили меня вспомнить о джейми и беннетте, потому что мальчики в книге иногда вели себя как они. в основном мы просто читали истории, так или иначе связанные с богом или библией, но дети всегда хотят большего, и они увлечены, поэтому иногда какой-нибудь ребёнок писал свою собственную историю — с персонажами, похожими на студентов марселина, — и её передавали по кругу и обсуждали. итак, мы обошлись без неограниченного доступа к материалам для чтения. потому что мы были творческими.                     -----              Большинство детей предпочитали уроки рисования с мисс Эйприл, потому что теперь, когда они стали старше, она редко давала настоящие уроки. Это был класс, где они могли поболтать, порисовать и устроить небольшой беспорядок, если только убирали его перед уходом на обед.              Йен, однако, предпочитал уроки чтения с мисс Ханной. Ему нравились истории, которые она им рассказывала, и ему нравилось обсуждать свои чувства по этому поводу после, даже когда некоторые другие ученики засыпали. Так он чувствовал себя, сколько себя помнил, с нулевого года до 11-го.              Конечно, сестра Грейс была той, к кому они обращались, когда у них возникали вопросы о Боге, половом созревании или сексе. Но мисс Ханна была честна по-другому. В нежной, успокаивающей, материнской манере, которая заставила Йена захотеть довериться ей во всем, что он чувствовал.              — Мисс Ханна, — сказал он перед началом урока, когда ещё никто не пришел. — Вы действительно не читаете наши дневники?              — Большинство из вас ничего не пишут, — ответила она.              — Я пишу в нём каждый день. Вам даже в голову не приходило посмотреть?              Возможно, ему было бы всё равно, если бы она узнала об этом раньше, но сейчас ему нужно было знать, держа в руках свой дневник с самой новой записью — обжигающим признанием о своём лесном приключении с Микки, горячим в его руках.              — Конечно, нет, — сказала она.              — Но почему? — спросил Йен. — Я имею в виду, вы могли бы. Если бы вам было интересно.              Она улыбнулась, и он заметил морщинку в уголках её глаз, которая с годами становилась всё заметнее.       — Потому что у тебя есть право на личную жизнь.              Эта концепция была ему чужда, он имел на что-то право.              — Почему это? — спросил он.              — Это именно то, на что люди имеют право, — заявила она. — Если вы уважаете кого-то, вы уважаете его частную жизнь.              Йен крепко сжал дневник в руках.       — Так вы действительно обещаете, что не будете читать мои записи в дневнике?              — Да, — сказала она без паузы. — Только у тебя есть ключ от этого ящика. Я обещаю.              Йен действительно доверял мисс Ханне. На самом деле, больше, чем кому-либо другому. И он подумал о докторе Вайсе и его реакции, и о том, как он обещал никому не рассказывать и как, казалось, сдержал это обещание. И, что ж, он доверял мисс Ханне больше, чем врачу, которого посещал всего раз в месяц.              — Что-то не так, Йен? — спросила мисс Ханна.              К тому времени начали приходить дети, поэтому он покачал головой.       — Нет, мисс Ханна. Мне просто интересно. Вот и всё.              -----              У них не было выделенных мест, но они более или менее всегда оказывались на одном и том же месте. Йену нравилось сидеть в среднем ряду, рядом со своими друзьями, которые заняли задние места, но не слишком далеко, чтобы он не мог видеть классную доску.              Микки был учеником на заднем сиденье — на уроках рисования и изучения Библии с сестрой Грейс, или в любое время, когда было собрание или месса, он был где-то сзади. Но из инстинктивного желания избегать Джейми, Беннетта и всей этой группы, он оказался в первом ряду в классе мисс Ханны, всего за одной партой по диагонали от Йена.              Было странно думать, что он никогда по-настоящему не заботился о нём раньше, но теперь он как будто не мог остановиться, затылок Микки, как магнит, притягивал его мысли, заставляя смотреть. Йену приходилось прилагать сознательные усилия, чтобы сфокусировать взгляд на классной доске, но он ловил себя на том, что постоянно переводит взгляд на Микки.              К счастью, урок в тот день был несложным. Мисс Ханна раздавала книги и заставляла их всех следить за тем, пока каждый ученик зачитывал абзац. Холли, которая сидела за самым первым столиком в первом ряду, вышла первой.              Йен едва обращал внимание на историю, пока она не дошла до Микки, который стал намного лучше читать, но всё ещё испытывал трудности со своей уверенностью и часто бормотал слова, пытаясь разобрать более длинные так, что некоторые мальчики хихикали.              У него всё было хорошо, пока он не застрял на слове. Озорной.              У него действительно почти получилось, пока Джейми не прервал его из глубины комнаты.       — Урок в четвёртом классе по утрам, Микки. На случай, если ты хотел знать.              Немного рассеянного смеха.              Йен повернул голову. — Не будь таким мудаком, Джейми. — Его лицо сразу вспыхнуло после того, как он это сказал, он был шокирован тем, что только что сказал, и осознал, что весь класс слышал, включая Микки.              Джейми потерял дар речи, но всего на несколько секунд.       — Боже, вы двое теперь лучшие друзья?              С таким же успехом он мог бы сказать «бойфренды».              Йен знал, что его лицо покраснело, и теперь все взгляды были прикованы к нему и Джейми.       — Заткнись, — пробормотал он, поворачиваясь обратно. Глаза Микки на секунду встретились с его глазами, прежде чем он тоже повернулся вперед на своём стуле, и Йен не был уверен, какое у него было выражение лица. Не то чтобы Микки улыбался, но и злым он не выглядел. Его было трудно понять.              — Хорошо, давайте вернёмся к делу, — сказала мисс Ханна, снимая напряжение. — Теперь ты старше. Хватит об этом.              -----              Йен нерешительно подошёл к обеденному столу и занял свое обычное место рядом с Амандой. Джейми поднял на него глаза, но ничего не сказал, вернувшись к своему разговору с Дианой. Другие мальчики почувствовали напряжение, но тоже никак это не прокомментировали, и в конце концов всё вернулось на круги своя. По большей части. Джейми вёл себя тише и ни разу не обратился к Йену.              Йен понял, что его это вполне устраивает.              Когда обед подошёл к концу и мальчики заговорили о том, чтобы поиграть в футбол позже, именно Джейми спросил:       — Ты будешь играть, Йен?              Он кивнул. Именно так парни всегда мирились после ссоры, и это не было похоже на то, что они на самом деле ссорились, но это было проявление прощения Джейми, и Йен принял его. Но он всё ещё не мог выкинуть Микки из головы, больше всего на свете надеясь, что он снова будет там, чтобы посмотреть футбольный матч.              -----              Микки там не было, и из-за этого Йен должен был лучше сосредоточиться на своей игре, но обнаружил, что отвлекается ещё больше.              После этого Уинстон похлопал его по спине.       — У тебя всё хорошо в эти дни?              — Да, — сказал Йен. — Почему?              — Я думаю, мы просто мало разговаривали. С тех пор, как ты был вынужден поменять комнату.              Йен действительно чувствовал себя немного виноватым из-за этого, но у него действительно больше не было сил ни для кого, кроме Аманды или Микки. Аманда, потому что он мог быть с ней более откровенным во всем, а Микки, потому что, ну… Он просто не был похож ни на кого другого, и поскольку Йен чувствовал, что перерастает своих друзей, именно с Микки он хотел проводить время, даже если он был загадкой.              — Да, я думаю, я проводил всё своё время с Амандой, — ответил Йен. — Ты всё ещё влюблен в Джули?              Уинстон рассмеялся.       — Почему все думают, что между мной и ней что-то происходит?              Прошло совсем немного времени, прежде чем они вернулись к своим старым шуткам, возвращаясь в душ, как делали всегда, разговаривая и смеясь так, как Йен хотел бы, чтобы это получалось у него с Микки.              -----              Когда Йен вернулся в свою комнату позже той ночью, чтобы лечь спать, он не ожидал, что Микки заговорит с ним или расскажет о том, что произошло на уроке чтения, поэтому он не был удивлен, когда Микки только поднял взгляд от своей тетради, не сказав ни слова.              — Привет, — сказал Йен, скорее как обычное приветствие, чем прелюдия к разговору, забираясь в постель.              Он привык к тишине, к скрежету карандаша Микки по бумаге.              — Ты берёшь Уинстона в лес? — внезапно спросил Микки, когда Йен начал закрывать глаза.              — Что? — спросил Йен.              — Мне просто интересно, вот и всё.              — А?              Они уставились друг на друга со своих кроватей. Неожиданный вопрос из ниоткуда потряс Йена, и Микки выглядел не менее смущённым реакцией Йена.              — Просто ответь на грёбаный вопрос, — сказал Микки, переходя от замешательства к раздражению, как будто кто-то повернул выключатель. — Ты ещё кому-нибудь показываешь это дерьмо?              — Какого чёрта я должен это делать, Микки?              Микки поджал губы, проанализировал выражение лица Йена, затем пожал плечами.       — Мне просто интересно.              Йен обдумал это. Думал ли Микки, что, рассказывая ему о мастурбации с Уинстоном, он имел в виду именно это? И если да, рассматривал ли Микки их время в лесу как нечто выходящее за рамки платонических отношений, за рамки того, что «просто мальчики есть мальчики»?              — Уинстону нравятся девушки, — сказал Йен.              И это было странно, потому что они вместе ходили к фотографиям полуобнаженных мужчин, но именно это действительно всё укрепило. Йен был ближе всего к тому, чтобы сказать это вслух, что ему самому не нравятся девушки. По крайней мере, не в этом смысле.              Микки просто издал тихий урчащий звук, в очередной раз изображая безразличие.              — Я бы никогда не рассказал ему об этом — ни за что на свете, — продолжил Йен. И он сглотнул, прежде чем сказать следующее. — Это только между нами.              Он клялся, что видел, как Микки заметно расслабился.              — Ты завтра после обеда играешь в футбол? — спросил Микки, всё ещё не отрывая взгляда от своего блокнота, явно нервно рисуя несколько линий.              — Всего пара игр, наверное, — сказал Йен.              — Круто, — сказал Микки.              Больше сказать было особо нечего. Йен повернулся в своей постели лицом к стене и позволил себе улыбнуться.               я действительно надеюсь, что они не переведут меня обратно в комнату с уинстоном в следующем году. я не думаю, что они это сделают, если кто-то из нас не поднимет шум по этому поводу, так что я скрещиваю пальцы. я думаю, что микки мне действительно нравится, но каким-то странным образом, я не могу объяснить. например, иногда мне просто хочется протянуть руку и дотронуться до его торчащих волос, а иногда мне хочется повалить его на землю                     Часть III                     Когда мы были моложе, у нас было несколько уроков математики. Только основы, такие как сложение и вычитание. мы едва касались умножения или деления и определённо ничего сверх этого. даже сейчас мне трудно делать элементарные вещи, требующие математики — проценты и всё такое. не то что микки, у которого всегда были мозги для таких вещей. Я думаю, он действительно затмил бы всех, если бы мы должным образом изучили это, но я понимаю, почему нас не учили ничему, кроме основ. Не похоже, что они ожидали, что нам когда-нибудь понадобятся эти знания.                     -----              Это стало рутиной. И это было не каждый день, но два-три раза в неделю Микки сидел на поле с девочками и рисовал в своём блокноте, а Йен знал, что после этого он пропустит душ, чтобы пойти расслабиться вместе.              Казалось, что Микки больше не ходил один, по крайней мере, Йен был в этом уверен. Это определённо было то, что они делали вдвоём. Вместе.              Обычно они мало разговаривали, ни до, ни после, но Йен начал склоняться к болтовне.              — Где ты находишь все эти вещи в своём сундуке? — спросил однажды Йен, когда они уже закончили и шли обратно к забору.              — Обычно дальше, — ответил Микки. — Хотя в наши дни найти особо нечего.              Новизна образов начала понемногу исчезать, и Йену захотелось чего-то большего.              — Как далеко ты когда-либо заходил? — спросил Йен.              Микки пожал плечами.       — Я не знаю. Однажды я дошел до металлического забора и вынужден был повернуть назад.              — Правда?              Йен знал, что внешний мир существует. Учителя говорили об этом открыто, они смотрели фильмы, а он видел картинки на тех открытках. Но от мысли, что Микки подошёл к этому так близко, у него мурашки пробежали по спине.              — Ты мог бы увидеть что-нибудь за ним? — спросил он.              — Не-а, — сказал Микки. — Просто деревья, трава и запах дыма.              — Дыма?              — Да. Как будто еду готовят.              Йен размышлял над этим. Внешний мир действительно был ближе, чем ему казалось, сразу за металлическим забором. Кто бы там ни жил, он даже перелезал через этот забор бесчисленное количество раз, чтобы оставить странные предметы на своей стороне леса.              Это была информация, которая вывела бы всех из себя. Он был бы в центре внимания на несколько недель, если бы рассказал об этом другим мальчикам. Но это больше не привлекало его, и ему нравились секреты, которыми он делился с Микки. То, что мисс Ханна говорила о личной жизни, было правдой. Йен действительно хотел уважать Микки, даже когда тот раздражал.              -----              Йен набирался смелости спросить доктора Вайса во время очередного медицинского осмотра о сексе между мужчинами — чего следовало ожидать, как это на самом деле работает, какие ощущения? Но когда он вошёл в лазарет, там был человек, которого он никогда раньше не видел, со стетоскопом на шее.              — Привет, — сказал мужчина, заглядывая в свой планшет. — Йен.              — Где доктор Вайс? — спросил Йен.              — Он уволился, — сказал мужчина. — Я доктор Роланд, и с этого момента я буду проводить медицинские проверки. Не могли бы вы встать на весы, пожалуйста?              Йен чувствовал, что его мир рухнул. Доктор Роланд был отстранённым и беспристрастным, не вёл светскую беседу, как доктор Вайс. Иногда Йену казалось, что с ним обращаются как с куском мяса, тычут и тычут пальцем без всякой заботы.              — Вы здоровы, — сказал новый врач в конце осмотра. — Отлично.              -----              После этого он лежал на своей кровати, чувствуя себя ленивым в этот солнечный день. И он даже толком не думал, когда засунул руку под боксеры и просто начал нежно поглаживать себя. На самом деле это ни к чему не приведёт, подумал он и почувствовал, что вскоре задремлет, просто наслаждаясь ощущением лёгкого притяжения.              Но Микки вернулся раньше, чем ожидал, и его руки выскользнули из боксеров, очевидно, недостаточно быстро.              — Не останавливайся из-за меня, — сказал Микки с дразнящей интонацией в голосе, которая не совсем соответствовала его апатичному выражению лица.              Он рухнул на свою кровать и, к удивлению Йена, начал расстегивать брюки, стаскивая их и бросая на пол. Не говоря ни слова, Микки засунул руку в свои боксеры и начал лениво поглаживать себя точно так же, как это делал Йен несколько минут назад.              Это был первый раз, когда они делали это вдали от леса, и им нечем было отвлечься, кроме собственных мыслей.              Йен слушал, как дыхание Микки становилось тяжелее, чувствуя, как его член слегка подергивается каждый раз, когда Микки издавал звук, едва слышное ворчание или вздох. Он чуть не потерял самообладание, когда Микки потянулся к их общему прикроватному столику и намазал лосьоном свои руки, затем опустил руку и нанёс на себя ещё больше.              Чёрт возьми, подумал он, и сделал то же самое. Не то чтобы это сильно отличалось от совместной дрочки в лесу.              Он не знал, когда осознал это, но в какой-то момент они смотрели не в потолок и не вниз, а друг на друга. Глаза Йена сфокусировались на руках Микки, Микки сосредоточился на руках Йена.              Его предплечье двигалось вверх-вниз, на нём блестел пот. Йен подумал, что может умереть. Ему хотелось протянуть руку и просто схватить его, просто почувствовать мышцы — просто прикоснуться к коже.              — Ты близко? — спросил Микки.              И Йену пришлось подавить стон, закусив нижнюю губу и отвести взгляд, устремляя его в потолок.       — Да.              -----              На следующий день Йен гулял с Амандой по полю, держась за руки. Он наслаждался этими моментами рядом с ней, и иногда ему казалось, что он действительно хотел бы любить её, потому что с ней ему было так комфортно.              К этому моменту она прекрасно знала о его незаинтересованности в девушках, но не настаивала на его возможном интересе к мальчикам.              — Ты занималась с парнями вещами, которые не были сексом, верно? — спросил Йен.              — Что, ты имеешь в виду, типа ручная работа?              — Конечно.              Она пожала плечами.       — Пару раз. Парням нравилось, когда я им сосала.              — На что это было похоже?              — Довольно мерзко, — призналась она. — Один из двенадцатиклассников попросил меня засунуть палец ему в задницу, пока я это делала.              Йен немного съежился при этих словах, но остановился, чтобы подумать.       — Это приятно?              — Для парня, — сказала она. Она прищурилась, глядя на него. — Почему ты хочешь знать?              — Я не знаю, — сказал он. — Мы узнали о сексе между девушкой и парнем, но ни о чём другом. Как ты думаешь, два парня или две девушки могут заниматься сексом друг с другом?              — Конечно, — сказала она. — Если бы это зависело от меня, секс всё равно был бы в основном ртом или руками.              Они прошли ещё немного в тишине.              — Кто-нибудь тебе нравился в последнее время? — спросила она.              Йен подумывал отрицать это, но ему до смерти хотелось кому-нибудь рассказать, и он знал, что никогда, ни за что на свете, не сможет признаться, что ему нравится Микки. Но, конечно, он мог сказать Аманде, что ему нравится кто-то, просто чтобы поговорить об этом с кем-то, кто не был его дневником.              — Вроде того, — сказал он. Его взгляд нервно переместился на неё. — Парень.              Затем она сжала его руку.       — В каком году он учится?              — Я тебе этого не скажу.              — Это Уинстон?              Йен сморщил нос, услышав это.       — Боже, нет. — Он не знал, почему у него была такая негативная реакция на её предположение, что он влюблён в Уинстона, потому что, вероятно, такой была бы реакция любого другого на его признание в чувствах к Микки.              Черт возьми, если бы кто-то сказал ему, что он захочет обхватить член Микки руками несколько месяцев назад, он бы послал их нахуй. Сейчас он едва мог признаться в этом самому себе.              — Будь осторожен, — сказала она. — Я имею в виду, типа, ничего не предпринимай, если не знаешь наверняка, что он чувствует то же самое, понимаешь?              Йен знал, что она имела в виду. Никто никогда не делал этого в Марселине, насколько знал кто-либо из них, но последствия не могли быть хорошими. Он не знал, как их накажут, если накажут вообще. Но одно он знал наверняка — это насмешки, которые последуют.              — Я не знаю. Я думаю, он знает, и его это устраивает.              — Это десятый год, не так ли? — спросила Аманда. — Я не могу вспомнить ни одного парня в нашем классе, который мог бы это сделать.              — Может быть, — рассмеялся Йен, оставив её гадать.               я рассказал аманде о своих возможных чувствах к микки, не называя его имени, и теперь каждый раз, когда я разговариваю с парнем за едой, она смотрит на меня, шевеля бровями, пытаясь понять, в кого я влюблён. я не думаю, что жалею о том, что рассказал ей, но я должен быть очень осторожен с микки, потому что, если она поймет, что это был он, и он каким-то образом узнает об этом, я думаю, он убьёт меня       -----              Скоро похолодает, и они перейдут в 12-й класс. Йен гадал о том, что произойдёт, когда погода начнёт становиться серой и дождливой, как это всегда бывало осенью, а за ней обычно следовали зимние холода и снег. У них больше не было бы своего лесного уголка, журнал определенно был бы испорчен, но Микки был непреклонен в том, что никогда не заберёт его с собой.              Йен подумывал спросить об этом, но было странно думать так далеко вперёд. Как только они закончат школу и их отправят работать в реальный мир, увидит ли он Микки когда-нибудь снова?              На самом деле он не планировал этого делать, но он обнаружил, что идёт по коридорам, пока не добрался до классной комнаты, где у них проходило изучение Библии. Сестра Грейс, как обычно, в это время сидела за своим столом.              — Чем я могу тебе помочь, Йен? — спросила она, когда он нервно приблизился.              — Могу я попросить вас кое о чём, сестра Грейс? О том, как мне жить в следующем году?              — Ах, — сказала она. — Ты хочешь вернуться в свою старую комнату?              — Вообще-то, нет, — сказал он, стараясь говорить небрежно. — Я думаю, что мне больше нравится то, как обстоят дела сейчас. Вы скажете Уинстону, что не станете менять его обратно, если он попросит?              Не то чтобы сестра Грейс что-то заподозрила, но она приподняла бровь, зная, насколько близки были Йен и Уинстон, а у Микки репутация довольно трудного человека.              — Полагаю, я смогу, — сказала она.              Он не мог поверить в то, что делает.       — Спасибо, сестра Грейс.              Прежде чем он успел уйти, она крикнула:       — Только одна вещь.              Он обернулся.       — Да, сестра Грейс?              — Пожалуйста, будь добр к нему, Йен. Бог знает, что мальчику нужно руководство.              Он кивнул.       — Конечно, сестра Грейс.              Если бы только она знала.              -----              Йен действительно всё ещё немного побаивался Микки, боялся разозлить его или сделать что-то, что отпугнёт. Он всегда дважды проверял, правильно ли запер ящик стола после того, как убрал свой дневник, и никогда не говорил Аманде ничего, что намекало бы на Микки.              Единственные разы, когда Йен чувствовал себя непринуждённо, это сразу после того, как они вместе мастурбировали, потому что обычно именно тогда Микки был наиболее уязвим.              Они начали делать это чаще, как будто Микки тоже понимал, что с приближением осенних и зимних холодов это станет невозможным.              -----              Это было во время футбольного матча, когда Микки сидел на поле, 12-классник по имени Эрик, пытаясь сделать пас, ударил по мячу под странным углом, отправив его за пределы поля. Йен наблюдал, как мяч полетел в сторону Микки, и как тот поднял руку, чтобы блокировать его. Мяч ударился о его запястье, и он поморщился от боли.              — Извини! — крикнул Эрик, подбегая за мячом.              Было ясно, что мяч причинил больше вреда, чем он думал, и Микки сидел, схватившись за руку, явно испытывая боль.              Йен побежал к нему, следуя за Эриком.              — Чёрт, — сказал Эрик. — Ты в порядке?              Микки кивнул, но было очевидно, что ему нужно в лазарет.              — Тебе стоит дать это осмотреть, Микки, — сказал Йен.              — Я разберусь, — сказал Эрик, обнимая Микки за спину и поднимая его. — Действительно сожалею об этом, чувак.              Йен сделал шаг вперед, чтобы помочь, но Эрик крикнул остальным: — Я отведу его в лазарет. Просто играйте без меня!              На самом деле он мало что мог с этим поделать, кроме как смотреть и чувствовать странную тяжесть в животе при виде руки Эрика, обнимающей Микки за плечи. На самом деле только потому, что Эрик чувствовал себя виноватым из-за этого, и, поскольку он был в 12 классе, у него действительно не было мнения о Микки, что повлияло на его поведение по отношению к нему. Тем не менее, Йен чувствовал себя так, словно его ужалили.              Микки так и не вернулся на поле, хотя Эрик в конце концов вернулся. Йен чуть было не спросил, как дела у Микки, но передумал. Он был разочарован тем, что его планы с Микки после игры, вероятно, были отменены, но был удивлён, что он также искренне беспокоился о благополучии Микки.              Позже той ночью на его руке был гипс.              — Просто перелом запястья или что-то в этом роде, — сказал Микки, когда Йен спросил, всё ли с ним в порядке. У него была повреждена правая рука, и поэтому он больше не мог делать большинство вещей, по крайней мере, в течение следующих нескольких недель.              Следующие пару дней Йен наблюдал, как Микки пытался рисовать левой рукой, но в отчаянии сдался.              -----              Примерно неделю спустя Микки, наконец, вернулся посмотреть игру, сидя дальше на холме, чем обычно. Даниэлла была рядом с ним, рисуя сердечки на его гипсе красным маркером. Аманда своим чёрным маркером тоже развлекалась, нацарапывая забавные слова.              Йен продолжал оглядываться, надеясь, что Микки останется до конца.              И, конечно же, он это сделал.              Казалось, что это всё та же старая рутина. Игра заканчивалась, мальчики шли в душ, а девочки помогали на кухне. Казалось, никто на самом деле не обращал внимания на Йена и Микки, которые оставались на поле.              — Ты сможешь перелезть через забор с этим? — спросил Йен, указывая ногой на гипс Микки.              Тогда Микки поднялся с травы.       — Не волнуйся за меня, петарда. Я в порядке.              -----              Оказывается, ему действительно нужна была помощь. Йену пришлось немного приподнять его, но верхняя часть тела Микки оказалась сильнее, чем он думал, и он смог перебраться на другую сторону без особых хлопот.              Когда он схватил журнал и развернул его на случайной странице, Йен чуть не рассмеялся. Журнал больше не был той пищей, которая ему была нужна, вместо этого он обнаружил, что получает удовольствие, наблюдая, как Микки кончает. Он не мог сказать наверняка, но, похоже, сам Микки в половине случаев больше интересовался Йеном, чем журналом.              Теперь это было не более чем любезностью.              Микки ворчал, пытаясь расстегнуть ширинку единственной свободной рукой, причём не доминирующей.              Йен, почувствовав себя смелее, протянул руку и помог ему расстегнуть молнию, чувствуя, как жар приливает к лицу от волнения.              — Я понял, — сказал Микки, хотя он не совсем отдернул руку, но мог бы.              — Просто пытаюсь быть полезным.              — Да? — довольно агрессивно сказал Микки. — Хочешь заодно подрочить мой член?              Йен знал, что он имел в виду сарказм. Но всё равно его лицо покраснело, а дыхание сбилось.              — Ты бы не смог с этим справиться, — сказал он, когда отдышался. Ему захотелось сказать это, но у него был какой-то незнакомый импульс — потребность — бросить вызов Микки, не позволить ему издеваться над собой.              Микки недоверчиво посмотрел на него и движением, которое шокировало его самого, протянул руку и схватился за выпуклость в расстегнутых брюках Йена. Он делал это так уверенно, абсолютно без колебаний.       — Да, я так и думал, — сказал Микки, комментируя то, каким твердым стал Йен в его руках.              Затем Йен придвинулся ближе, протянул вперёд правую руку и схватился за эрекцию Микки через боксеры, пока они оба просто не остались сидеть, глядя друг на друга, призывая другого продолжить первым.              В конце концов, именно Йен просунул руку под пояс боксеров Микки и почувствовал покалывание, пробежавшее по позвоночнику до кончиков пальцев ног от ощущения члена Микки в своём кулаке.              И Микки быстро сделал то же самое. Это было странно, потому что они оба просто сидели, держа член другого в руках, на самом деле не двигаясь и ничего не начиная, как будто боясь причинить другому боль.              — Лосьон, — сказал Микки, нарушая тишину.              И это действительно было всё, что нужно было сказать, чтобы начать. Они оба набрали по ложечке себе в руку, снова опустили руки и начали поглаживать, почти сразу же возбуждаясь от нового и волнующего ощущения, когда им дрочит кто-то другой.              Вскоре они уже громко и тяжело дышали, их руки усердно работали, чтобы довести дело друг друга до конца, журнал под ботинками Йена был почти забыт.              -----              После этого они просто сидели, тяжело дыша. Боксеры Йена теперь были мокрыми изнутри, как и у Микки. Им придётся неловко возвращаться в свою комнату, чтобы переодеться перед ужином.              Но пока они просто сидели, ни один из них пока не хотел возвращаться.              Йен пристально посмотрел на Микки, который сидел с закрытыми глазами, прислонившись головой к стволу дерева. Он осмотрел изгиб его носа и надутые губы, такие мягкие и полные.              Микки, должно быть, почувствовал это, потому что открыл глаза и взглянул на Йена, и тот на этот раз действительно выглядел застенчивым.              Черты его лица освещало то же мягкое свечение, и, не раздумывая, Йен начал немного наклоняться вперёд, наклоняя голову под углом.              Микки, мгновенно уловив это, повернул голову.       — Не надо, блядь… — начал он. — Ты не обязан заниматься этим дерьмом. — Вот так чары рассеялись, и он встал, застегивая ширинку и брюки. — Нам пора возвращаться.              Йен почувствовал, как его лицо вспыхнуло от отказа, чувствуя себя самым уязвимым за весь день. Он встал, чтобы сделать то же самое, не в силах больше смотреть Микки в глаза.              Он просто надеялся, что на этом всё не закончится… просто надеялся, что не окончательно отпугнул Микки.