You'll Never See Us Again

      Часть I       Знаете, что забавно. Люди часто говорят мне, что мы, по сути, оказались в ловушке, не имея права голоса в том, какую работу нам получить или где мы в итоге окажемся. И это, очевидно, было правдой, но действительно ли это так отличается от внешнего мира? Я встречал обычных людей, которые выросли в неблагоприятных обстоятельствах, в результате чего оказывались на улице или выполняли грязную работу за нищенскую зарплату, не имея другого выбора, кроме как продолжать. Ужасно, чему люди подвергают друг друга, когда всё это просто так… излишне.                     -----              Когда Йен был в третьем классе, Холли создала сборник про всех детей их года, чтобы поделиться историями. Было интересно посмотреть на все рисунки, которые она сделала с ними.              Для Йена она использовала ярко-красный карандаш для волос и тёмно-зелёный для глаз, которые не совсем подходили, но, тем не менее, ему это понравилось.              Её история была о том, как все они победили монстра в лесу, который вышел напасть на них во время футбола. По сюжету Джейми обладал магической сверхсилой и ударил по мячу, по сути, убив монстра, который был нарисован в виде уродливого тролля с острыми зубами и растрёпанными тёмными бровями.              Никто по-настоящему не замечал, что Микки был единственным персонажем, не упомянутым в истории, пока Аманда громко не спросила, где его изображение.              Холли была удивлена, хотя сделала это не намеренно. Она выглядела искренне извиняющейся.              — Микки — лесной монстр, — смеялся Уинстон.              Весь класс захихикал.              — Уинстон, — сказала мисс Эйприл, бросив на него предупреждающий взгляд. Затем она повернулась к Холли. — Ты можешь добавить сюда несколько рисунков Микки, чтобы было честнее?              — Хорошо, мисс Эйприл, — сказала Холли, пока Микки смотрел в пол, желая, чтобы никто вообще не заметил его отсутствия в этой истории.              Конечно, Холли так и не добавила Микки, потому что сборник вскоре был забыт, и все двинулись дальше.              -----                     Несколько дней спустя Йен проснулся, осознав, что прижимается своей эрекцией к заднице Микки, и впервые его тело показало конкретный признак того, что оно приходит в норму.              Он подвинулся в кровати, чтобы дать Микки немного пространства, чем только разбудил его, и тот потянулся, прежде чем протереть глаза и повернуться к Йену. Теперь это было просто частью их рутины — валять дурака, спать в одной постели и просыпаться на следующее утро без какого-либо смущения или стыда, которые они, возможно, когда-то испытывали.              — Эй, — прошептал Йен, отметив время и решив, что у них его более чем достаточно, чтобы пошалить до того, как зазвонят колокола. — Ты хочешь…              И они никогда не делали того, что делали в этот час, привыкнув к атмосфере и настроению мягкого света их лампы в полночь, но Йен был твёрд — наконец-то — и утренний аромат Микки только усложнял задачу.              — Прямо сейчас? — спросил Микки своим хриплым утренним голосом.              Йен под одеялом потянулся руками к боксерам Микки и начал лениво поглаживать его промежность. Он больше всего ожидал, что взаимные утренние ласки начнут день, но внезапно Микки заёрзал и забрался под одеяло, Йен едва осознавал, что происходит, пока не почувствовал, как кто-то потянул за пояс его боксеров, а затем почувствовал тепло и влажность рта Микки.              Он должен был это предвидеть. После нескольких ночей отсасывания у Микки, при этом ничего не требуя взамен, казалось, Микки стал более настойчивым в этом.              И после того, как Йен так долго обходился без какой-либо стимуляции, даже не мастурбируя неделями, он задёргался под Микки меньше чем за минуту.              — Мик, я близко, — сказал он, слегка сжимая затылок Микки, осторожно, чтобы не дёргать, но так сильно желая ощутить волосы Микки между пальцами, что почти ничего не мог с собой поделать.              Он совсем не удивился, когда Микки не сделал ни малейшего движения, чтобы отстраниться. Это то, что они делали сейчас, не так ли — позволяли другому закончить вот так.              — Ты не обязан, если не хочешь, — сказал Йен между прерывистыми вдохами, давая Микки понять, что он ничего не обязан делать.              Микки остановился, чтобы посмотреть на Йена из-под одеяла.       — Я хочу, — сказал он. И когда Йен наконец пролил жидкость в рот Микки, он понял, насколько это здорово — насколько это было интимно, — и подумал, что может снова сорваться, когда Микки проглотил и слизнул то, что осталось на кончике.              — Вау, — мечтательно произнёс Йен, откидываясь на матрас. Микки поднял бровь, глядя на него, как бы говоря: «видишь?»       — Чёрт возьми, — сказал он, разжимая пальцы, чтобы вместо этого погладить Микки по затылку.              Это было лучшее утро в жизни Йена.              -----              Казалось уместным, что было воскресенье и после того, что они с Микки только что натворили, их согнали в часовню под пристальный взгляд всех святых наверху.              Он ничего не мог с собой поделать, кроме как быть абсолютно возбуждённым во время всей мессы, надеясь, что Бог не умеет читать мысли, а если и умеет, то у него были бы более серьёзные причины для беспокойства, чем какой-то рыжий с буйным воображением.              Йен не был наивным. Он более или менее знал, как работает секс между мужчинами. Хотя у него всё ещё оставались вопросы, он знал, что анальный секс — это нечто, даже если это немного пугало его. Он видел эти фотографии в журнале Микки. Несмотря на искусную цензуру, было ясно, что один из мужчин делал с другим в постели. Сама Аманда говорила, что встречала парней, которые говорили, что им приятно ощущать её палец там.              Вероятно, это было единственное, о чём он никогда не смог бы рассказать Микки. Единственное, из-за чего его наверняка вышвырнули бы из постели и с ним больше никогда не разговаривали, но ему нравилось думать об этом — мысль о том, что Микки возьмёт это сзади; Йен будет тем, кто даст ему это. Конечно, у Микки могли быть точно такие же фантазии о нём, и ни один из них не хотел быть получателем. И это было бы неловко.              На самом деле не было никакого естественного способа спросить, да и Йен не обязательно хотел этого. Он ничего не знал о таком виде секса, и что-то в нём казалось экстремальным и опасным, возможно, болезненным.              Он понял, что должен перестать думать об этом — обо всех мыслях о заднице Микки и о том, что он хотел с ней сделать, — прежде чем принимать евхаристию с заметной выпуклостью перед отцом Дейвом.              -----              У сестры Грейс были для них новости. Это было то, чего они все ожидали с того момента, как перешли в 12-й класс — их трудоустройство и предстоящая экскурсия. Прошлые двенадцатиклассники говорили об этом, им показывали внешний мир и работу, которую они будут выполнять в деревнях.              — На следующей неделе вас всех отправят в однодневную поездку по разным местам, чтобы посмотреть, где вы сможете лучше всего приспособиться после того, как покинете Марселин, — объяснила сестра Грейс. — Вы покажете им навыки и знания, которые вы приобрели здесь, чтобы произвести впечатление.              Это было то, чему Йен радовался с тех пор, как впервые узнал об этом на четвёртом году. Теперь это заставляло его нервничать. Призрак неизвестного.              Сестра Грейс всё ещё объясняла процесс, хотя все они были немного осведомлены, поскольку слышали эти объяснения бесчисленное количество раз от учеников 12-го класса и видели, как они суетятся из-за своих решений.       — Не каждое место, которое вы увидите, захочет взять вас к себе в качестве работника, но найдется хотя бы одно для каждого, — объяснила она.              Йен знал правила игры. Некоторых ребят выбирали на нескольких местах работы, и им приходилось принимать решение, в то время как других выбирал только один работодатель, и у них не было выбора. Лучший способ расширить свои возможности — это быть квалифицированным, прилежным и трудолюбивым. Он знал, что был неплохим садовником, проведя много дней на огороде, и он был достаточно силён для того вида ручного труда, для которого всегда выбирали самых опытных 12-классников. Кроме этого, он действительно не знал, чего ещё ожидать и как произвести впечатление.              Его интересовали и другие вещи.        на самом деле я немного нервничаю по поводу трудоустройства. я определённо хочу поселиться где-нибудь с микки, а также с амандой… на самом деле меня не так сильно волнует кто-то ещё. в прошлом году у 12-классника была девушка, и они были безумно влюблены друг в друга, и я помню, как они оба много плакали, когда их выбрали в разных местах. я думаю, его отправили на какое-то кукурузное поле, а её — на молочную ферму. на самом деле не знаю подробностей, но всем было очень жаль их. теперь я вроде как понимаю их, и это действительно разрушительно              -----              Микки почувствовал себя комфортно рядом с Амандой, как только стало ясно, что она сохранила его секрет и никогда, ни разу не воспользовалась шансом помучить его по этому поводу. И Йен был доволен развитием событий, получив возможность наслаждаться воскресными вечерами в сарае с инструментами с двумя своими любимыми людьми.              — Знаешь, у Уинстона и Джули был секс, — сказала Аманда совершенно без всяких намёков.              — Когда? — спросил Йен.              — Вроде на прошлой неделе.              — Это заняло у них достаточно много времени, — пробормотал он.              — Отстой, правда? — сказала она. — Им потребовалось так много времени, чтобы сделать это, и теперь они могут расстаться.              Йен избегал смотреть на Микки, который сидел в плетёном кресле со своим блокнотом возле деревянного стола, за которым сидел он сам. Аманда прислонилась к стене, не подозревая, что только что посеяла панику в Йене.       — Они влюблены друг в друга примерно сколько? С 4 класса?              — Да, — засмеялся Йен. — Сумасшедшие.              — Вероятно, его отправят на кукурузные поля или что-то в этом роде. Хотя я не могу представить её работающей там, — продолжила она.              Аманда была популярна среди мальчиков постарше, и они много рассказывали ей о том, что видели, и она всегда была вовлечена в драму, которая, казалось, происходила среди двенадцатилетних, когда были распределены места. Казалось, что тем, кому приходилось принимать решения о том, куда идти, порой приходилось сложнее, чем тем, у кого не было выбора.              — Всё это так быстро подходит к концу, — сказала Аманда. — Тебе грустно уезжать?              — Наверное, да, — ответил Йен. Хотя, честно говоря, сейчас он этого боялся.              — А как насчёт тебя? — спросила Аманда, поворачиваясь к Микки, который в основном молчал.              — Что насчёт меня? — спросил Микки.              — Тебе будет грустно уезжать?              Он на мгновение задумался.       — Не-а.              Аманда издала хриплый звук, как будто могла понять, куда он клонит.       — Ты собираешься работать на нефтяных вышках или что-то в этом роде, Мик?              — Да, меня, вероятно, отправят туда, — сказал он.              Йен почувствовал, как у него упало сердце. Он слышал истории о нефтяных вышках. Они в основном брали любого, кто был готов на них работать, и обычно большинство учеников, у которых был выбор, отказывались. Те немногие мальчики, которые всё-таки шли туда, были теми, у кого не было других вариантов. Он бы пошёл, если бы пошёл Микки, но ему не хотелось представлять себе такую жизнь.              — Слышала, всё не так плохо, как люди представляют, — сказала Аманда, хотя её игра всё ещё была немного неуверенной, а подача неубедительной.              Йен не мог признаться в этом даже Аманде, но он представлял, что они втроём будут жить в одном и том же месте после Марселин. Где-нибудь в тихом месте, где работа не была бы слишком сложной. Он представлял, как делит комнату и кровать с Микки и может разговаривать с ним, когда захочет, прикасаться к нему, когда захочет. Его почти уничтожило то, что Микки был так безразличен к тому, увидит ли он Йена когда-нибудь снова после расставания с Марселин.              Аманда бросила быстрый взгляд на Йена, пытаясь оценить его реакцию на всё это. Но Йен оставался стойким и невозмутимым, стараясь не показывать, что это его беспокоит.              -----              Микки потребовалась целая вечность, чтобы согреться, в отличие от Йена, которого не беспокоило понижение температуры, и который спал в той же рубашке с короткими рукавами и боксерах, в которых был летом и весной. Ему нравилось использовать этот предлог, чтобы прижиматься к Микки всем телом по ночам, хотя он и не собирался останавливаться, когда пронизывающий холод сменялся более тёплым ветром.              После ночного разговора их взаимодействие стало более естественным, более плавным и не таким натянутым, как раньше.              — Я подумываю о том, чтобы написать мисс Ханне письмо, — сказал Йен, забираясь в кровать Микки той ночью. — Чтобы отдать ей перед нашим отъездом, понимаешь?              — Что ты собираешься в нём написать? — спросил Микки.              — Я не знаю. Просто как прощальное письмо, чтобы поблагодарить её и сказать, что она была моей любимой учительницей.              — Я тоже должен это сделать, — ответил Микки.              — Да? — спросил Йен. — Дай мне знать, если тебе понадобится помощь в написании.              Микки усмехнулся.       — Я умею писать, чувак.              — Нет, это не то, что я… — начал Йен, прежде чем понял, что Микки добродушно улыбается и не обиделся на это.              Он приподнялся, чтобы плюхнуться на Микки, прижимая его за руки и оседлав. Микки выпустил струю воздуха и слегка улыбнулся, зная, к чему это приведёт.              Вместо того, чтобы протянуть руку и прикоснуться к нему, Йен начал тереться о него, тонкая ткань их боксеров была единственной преградой между их растущей эрекцией.              — Это нормально? — спросил Йен.              — Да, неважно, — сказал Микки с придыханием.              — Я имею в виду, тебе это нравится? — спросил Йен, потираясь сильнее. — Ты хочешь, чтобы я продолжал это делать?              — Если хочешь.              Йен почувствовал, как на него нахлынула смелость, почувствовав, каким твёрдым становится Микки. Он прекратил свои лёгкие толчки и опустил голову, глядя Микки прямо в глаза.       — Скажи мне, что ты этого хочешь, — прошептал он.              Зрачки Микки, казалось, слегка дрогнули, а рот приоткрылся, когда он встретился взглядом с Йеном. Это был тот застенчивый, нервный взгляд, который у него иногда появлялся.              — Я хочу этого, — наконец сказал Микки почти шёпотом.              Вскоре они сняли боксеры, и Йен толкался и терся о Микки, их члены были скользкими от предварительной спермы, они никогда раньше не делали ничего подобного. Йен взял в руку их члены и погладил их вместе, когда Микки ахнул, одна рука запуталась в простынях, другая на талии Йена, крепко сжимая.              — Чёрт, — громко простонал Микки в какой-то момент, что заставило их обоих на секунду напрячься и посмотреть в сторону двери на случай, если кто-то проходил по коридору и услышал. Когда стало ясно, что все крепко спят, они посмотрели друг на друга и неуверенно рассмеялись.              Это был первый раз, когда они кончали вместе, смеясь; первый раз, когда один из них потом лежал в постели, обмениваясь взглядами и снова разражаясь смехом.              Тогда Йен понял это. Микки не смог бы притвориться, даже если бы попытался. Йен нравился ему так же сильно, как Йену нравился Микки.              -----              Снега оставалось не так уж много, и скоро он растает, чтобы освободить поле. Тем временем ученики Марселин пользовались ситуацией и проводили свои дни, играя в снежки, а не в футбол.              Йен снова был в хороших отношениях с мальчиками, но всё изменилась, и вне игры он обнаружил, что тратит время, которое когда-то тратил на разговоры с ними, на общение с Амандой или Микки. Дошло до того, что мальчики знали об их новой дружбе, и им почти нечего было сказать, несмотря на то, что поначалу им было немного любопытно.              Прошёл час, пока они швырялись друг в друга снежками, когда Йен отправился на поиски Микки. Сначала он проверил их комнату, затем подвал, затем комнату рисования. Его нигде не было, остался только сарай с инструментами.              Когда Йен медленно открыл дверь, он сразу почувствовал присутствие Микки, и ему показалось, что он вернулся домой.              — Привет, — сказал Йен, заходя внутрь. Его щеки всё ещё были красными от холодного воздуха и всех снежков, которые попали ему в лицо, и он стряхнул снег со своих ботинок, прежде чем подойти к Микки, который сидел в углу.              Йен думал, что Микки рисует, но, подойдя поближе, увидел, что у Микки копия «Алисы в Стране чудес».              — Ты читаешь? — спросил Йен, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком удивлённо.              Микки пожал плечами.       — Типа того.              Йен опустился на колени и прополз вперёд, чтобы занять место рядом с Микки, прислонившись к стене.       — Это моя любимая книга, — сказал он.              — Да, я не знаю, — сказал Микки. — Я просто пытаюсь разобраться с этим.              Йен заметил, что Микки подчеркнул пару слов на странице, на которой он был.       — Для чего эти подчеркивания? — он спросил.              Микки поджал губы.       — Слова, которые мне трудно прочесть.              — О, — сказал Йен. Он указал на одно из них. — Здесь написано «ёжик».              К его удивлению, Микки потянулся к блокноту и записал слово, внимательно разглядывая его.       — Ёжик, — пробормотал он, написав его ещё три раза. Он поднял глаза и увидел любопытный взгляд Йена. — Пытаюсь улучшить правописание, — признался он.              — Хочешь, я помогу? — спросил Йен.              — Да? — спросил Микки.              — Да, — сказал Йен. Он мог бы придумать и худшие способы провести пасмурный день.              -----              Сначала Йен попросил Микки почитать вслух, и тот сначала смутился и что-то пробормотал, пока не понял, что стесняться особо нечего. Он был достаточно приличным читателем, спотыкаясь о слова со странными сочетаниями согласных или уникальным написанием — слова, с которыми, как помнил Йен, он сам боролся несколько лет назад, когда с ними столкнулся.              Они составили список сложных словарных единиц, и Йен устроил Микки тест по правописанию. Это было весело, и он справился с большинством из них правильно. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был повод провести день вместе, а не что-то похожее на настоящий урок.              Когда всё, казалось, подошло к своему логическому завершению и Йен почувствовал, как у него свело спину, он посмотрел на Микки, чьи глаза остекленели на лице Йена. И он не ожидал этого — на самом деле, это произошло так быстро, что на мгновение он подумал, что ему показалось, — но как раз в этот момент Микки наклонился и быстро чмокнул Йена в губы, после чего его лицо сразу же покраснело.              Йен только смотрел в ответ широко раскрытыми глазами, собираясь что-то сказать, когда Микки пришёл в себя первым и потянулся к ширинке брюк Йена, быстро расстёгивая её и возясь с боксерами Йена. Казалось, что он двигался со скоростью света, и вскоре Йен оказался глубоко у него во рту, чувствуя, как язык облизывает его самые чувствительные места.              — Мик… — сказал Йен, наконец осознав, что Микки поцеловал его.              Микки продолжал сосать его член с большей энергией, чем когда-либо прежде.              — Э-э, — сказал Йен, чувствуя головокружение от миллиарда мыслей, проносящихся в его голове, просто пытаясь справиться с физическим ощущением того, что с ним происходит.              Когда он предупредил Микки, что он близко, Микки погладил его основание с большей силой, как будто для того, чтобы подстегнуть его. И когда он, наконец, кончил, и Микки слез с него, вытер рот тыльной стороной ладони и привалился спиной к стене рядом с Йеном, не было ничего, кроме тишины.              — Думаю, я пойду помогу на кухне, — сказал Микки, прерывая Йена как раз в тот момент, когда он собирался открыть рот, чтобы что-то сказать. — Увидимся.              С этими словами Микки вскочил на ноги и вышел за дверь, оставив безмолвного Йена в сарае для инструментов.               микки поцеловал меня сегодня. это произошло так быстро, но я всё ещё чувствую его на своих губах. я ненавижу себя за то, что не поцеловала его в ответ сразу, но он действительно не дал мне шанса. он просто исчез от меня, и я беспокоюсь, что он паникует из-за этого, хотя не должен                     Часть II              К тому времени, как наступил день поездки, ни один из них не заговорил о поцелуе. Прошла целая неделя, а этого как будто никогда и не было. На самом деле, Йен каждую ночь лежал без сна рядом с Микки, убеждённый, что всё это ему приснилось. Если бы не внезапная неловкость Микки, он бы в это поверил.              Позже, за ужином, Йен сел за стол Микки и попытался завязать разговор, и было ясно, что Микки пытался вести себя непринуждённо, но он так сильно краснел и запинался, что Аманда, сжалившись над ним, взяла разговор под контроль и направила его в более естественное русло.              Той ночью Йен попытался заговорить о поцелуе, но Микки уже начал что-то сексуальное и сразу после этого уснул. К тому времени, как взошло солнце, казалось, что прошло слишком много времени, чтобы заговорить об этом органично.              Теперь они садились в серый автобус в предвкушении того, что их ждёт снаружи. Йен занял своё место рядом с Амандой, а несколькими рядами дальше Микки сел с Даниэллой.              В воздухе витало нервное напряжение, слышался возбуждённый шепот и дрожащие ноги.              — Ты выглядишь встревоженным, — заметила Аманда.              — Думаю, да, — сказал Йен, выглядывая в окно. Они ещё не покинули территорию школы, но всё это казалось слишком скорым, слишком реальным. — Могу я спросить тебя кое о чём?              — Конечно.              Йен повернулся к ней и перевёл взгляд на Микки, который был погружён в свои мысли, уставившись в своё окно, пока Даниэлла о чём-то тараторила.              — Что значит, если кто-то целует тебя, а потом ведёт себя так, будто этого никогда не было? — тихо спросил он.              Аманда бросила на него многозначительный взгляд.       — Когда это было?              — Неделю назад.              — Что это был за поцелуй?              Йен скривил лицо. — Я не знаю. Быстрый? Есть разные типы?              — Конечно, есть. Ты ответил на поцелуй?              — На самом деле у меня не было времени.              Она легонько шлёпнула его.       — Ты же знаешь, что он чувствительный.              Он оценил её закодированный язык, не то чтобы кто-то обязательно подслушивал, но никогда нельзя быть уверенным в присутствии учеников Марселин. Но он не был уверен, что правильно её понял.              — Чувствительный?       — Да, — сказала она. — Все эти вспышки гнева в детстве, капризы, слёзы по пустякам. Чувствительный.              — Так что же мне делать? — спросил Йен, снова переводя взгляд на Микки.              — Я думаю, просто наберись терпения.              Йен не хотел быть терпеливым, он хотел схватить Микки за воротник и прижиматься губами к его губам, пока тот не перестанет дышать. Он хотел агрессивно трясти Микки, пока тот не станет податливым в его руках, естественным образом растворяясь в его прикосновениях, вместо странной динамики «толкай и тяни», которая у них часто была.              — Кто вообще знает, что с нами будет, когда мы уедем, Йен, — тихо сказала Аманда. Она нежно положила голову на плечо Йена, и его успокоил её реалистичный подход к жизни; в конце концов, он всегда склонялся к идеализму. Но несмотря на то, что сказанное ей было правдой, это напугало его больше всего на свете.              Когда они наконец выехали со стоянки и миновали железные ворота, Йену показалось, что весь его мир скоро может быть охвачен пламенем.              -----              Было раннее утро, и после двадцати минут, когда они не видели ничего, кроме деревьев и открытых полей, больше половины учеников заснуло. Йен сидел без сна, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь признак океана вдалеке, но всё, что, казалось, окружало Марселин, были акры и акры ничего, кроме равнины.              Когда они наконец подъехали к чему-то, напоминающему деревню, это был всего лишь ряд кирпичных домов с видом на бесконечное кукурузное поле.              — Первая остановка — Голден Эйкрс, — объявила сестра Грейс.              Это всё? Йен чуть не сказал это вслух. Местность казалась почти пустынной, ничего, кроме земли. Он даже не смог разглядеть работников в поле. Это был пасмурный день, так что, возможно, именно поэтому.              Выйдя из автобуса, Йен огляделся и сразу понял, что это не то место, где он хотел бы жить, даже если это было всего лишь временное место работы до пожертвований.              — Доброе утро, — сказал пожилой мужчина в бежевой парке и комично большой соломенной шляпе. — Добро пожаловать в Голден Эйкрс, позвольте мне провести для вас экскурсию.              — Я — Род, — сказал он. — Я управляю этим кукурузным полем со своей женой Харлин. Это место — наша жизнь и кровь.              Он продолжал болтать о своей кукурузе и своей жене, пока они все тащились за ним.       — Вот здесь вы останетесь, если придёте к нам работать, — сказал он, указывая на пару кирпичных домов. — Мы любим вас, дети из Марселина. Настоящие трудяги.              Было странно, но все остальные ученики, казалось, внимательно слушали, пытаясь произвести хорошее впечатление. Они не закатывали глаза и не переглядывались, чтобы похихикать над весёлым старичком. Ну, кроме Аманды, которая натянуто улыбнулась Йену, когда их взгляды встретились.              Он заметил, что Микки подошёл близко к мужчине, страстно кивая, когда тот затронул тему влажности почвы. Если бы он не знал его лучше, Микки не хотел работать на нефтяных вышках.              -----              На кукурузном поле их накормили завтраком: каким-то супом из сладкой кукурузы и яиц. После этого их отвели на большой склад, где заставили стоять за столами с бочонками кукурузных початков, чтобы научить очищать их от кожуры. Мужчина продемонстрировал правильный способ очистки внешних листьев, как аккуратно отделить их от кисточек, а затем куда их поместить, когда они будут готовы.              Это была простая работа, но через некоторое время она стала немного изнурительной.              Йен не слишком старался, хотя был склонен к соперничеству и не хотел быть худшим. Мужчина прошёл мимо него и одобрительно кивнул.       — Не знал, что они делают рыжих, — сказал он.              Он не знал, что на это ответить, поэтому просто улыбнулся.              ——-              Он почувствовал облегчение, вернувшись в автобус, но тут же пришёл в ужас, когда подслушал, как сестра Грейс говорит отцу Дейву, который был за рулем автобуса, ехать на нефтяные вышки, чтобы успеть туда к обеду.              — На очереди нефтяные вышки, — пробормотал Йен Аманде, когда они заняли свои места.              — О, так это может быть хуже, чем кукурузные поля.              ——-              Йен не знал, как выглядит нефтяная вышка, и был поражён, когда пейзаж начал меняться, и он заметил вдали мерцание — водоём.              — Это океан? — спросил он.              Аманда выглянула наружу.       — Может быть.              В воображении Йена это было прекрасно, как аквамарин Венеции, Италия, но когда они приблизились, он не увидел ничего, кроме гигантских скал и мутной воды, а вокруг деловито бродили мужчины в неоново-жёлтых ветровках и касках.              — Это океан? — спросил он сестру Грейс, выходя из автобуса.              — Конечно, — сказала она, как будто это ничего не значило.              Вдалеке над водой возвышалось гигантское сооружение со всевозможными механизмами и кранами. От резкого порыва ветра Йену стало очень холодно, и он взглянул на Микки, который кутался в шарф.              Йен медленно подошёл и положил руку на плечо Микки, как это делали все остальные мальчики друг с другом. Микки напрягся, и на его лице промелькнула паника, но затем расслабился, когда увидел, что волноваться не из-за чего. Йен принял это к сведению — Микки не привык к такому типу товарищества, как другие мальчики. Если бы он сделал это с Уинстоном, Беннеттом или кем-либо ещё, они вряд ли сочли бы это чем-то необычным.              — Вы из Марселин? — спросил дородный мужчина в чёрных очках. У него был раскатистый голос, который пробивался сквозь шум океанского ветра.              — Да! — сестра Грейс закричала.              — Пойдёмте со мной, — сказал он, ведя их к причалу, к которому были привязаны две большие лодки.              Все дети переглянулись, встревоженные перспективой впервые в жизни сесть на лодку.              — Как эта штука держится на плаву? — спросила Даниэлла, её ноги примёрзли к земле.              — Беспокоиться не о чем, мисс! — сказал мужчина. Затем он усмехнулся: — С вами, дети, такое случается каждый год. Поверьте мне, она никогда не утонет!              Они осторожно поднялись на борт, почувствовав мгновенное облегчение, когда лодка под ногами оказалась более прочной, чем они ожидали. Йен убрал руку с плеча Микки и мягко прижал ладонь к его пояснице, чтобы безопасно провести его на борт, поскольку расстояние между причалом и лодкой было самой страшной частью этого испытания. Он был удивлён, когда Микки повернулся и протянул Йену руку, чтобы тот тоже забрался на борт.              Они были разделены на две группы, так как лодки были недостаточно большими, чтобы вместить их всех сразу, и довольно скоро их класс направили к гигантской платформе, которая, казалось, возвышалась над водой.              -----              Аманда отчасти была права: нефтяные вышки были не так плохи, как говорили люди. Это не означало, что Йен сразу влюбился в них, но они были чуть менее унылыми, чем кукурузные поля. Например, вокруг было больше рабочих, и все они, казалось, шутили друг с другом.              Он обнаружил, что это было похоже на целый город на берегу океана, за исключением того, что большинство его жителей были мужчинами.              Дородный мужчина, которого, по словам рабочих, которые окликали его во время экскурсии, звали Базз, показал им платформу, объяснив все различные части буровой установки и выполняемую там работу.              — Вон там наш ведущий инженер Янсен, — сказал человек по имени Базз, указывая на мужчину, который ел сэндвич на скамейке. Они неловко помахали мужчине, который помахал в ответ, бросив на Базза странный взгляд.              — Что касается вашей работы, нам всегда нужны хорошие разнорабочие — вы знаете, генеральная уборка и техническое обслуживание. Я уверен, что вы привыкли к этому в Марселине, — объяснил он.              Затем Базз посмотрел на Джейми.       — Конечно, иногда, если кто-то показывает, что у него есть сила, мы берём его в бурильщики.              Они продолжали следовать за Баззом по всей платформе, даже в каюты, где он показал им комнаты, в которых были кровати, диваны и даже телевизор.              — Это не такое уж плохое место. У нас плохая репутация, но, честно говоря, когда вы здесь, вы для нас как семья.              Йен не смог удержаться и снова посмотрел на Микки, который, казалось, проявлял живой интерес к тому, что говорил мужчина.              Их накормили ланчем в каком-то кафетерии: сэндвичами с огурцом и чипсами. Йен протиснулся рядом с Микки и боролся с желанием спросить его, что он думает об этом месте. Он испугался, что Микки влюбился в это.              — Довольно странно, что мы сейчас над океаном, — сказал Йен.              Микки издал хм звук согласия и набил рот.              -----              Их заставили работать так же, как на кукурузных полях. Это была работа по уборке, которая включала в себя много чистки и изучения того, как удалять ржавчину с металлических инструментов. И дело было не столько в том, что работа была сложной, сколько в постоянном шуме сверления наверху, который начал раздражать.              Он увидел, как Базз направился к Микки, который скрёбся гаечным ключом, и они обменялись несколькими словами. Йен навострил уши, пытаясь уловить, о чём они говорят, но едва мог расслышать собственные мысли из-за грохота машин вокруг.              Базз пробрался вперёд и начал перечислять несколько имен.       — Джейми, Остин и Микки! Пойдёмте со мной!              Джейми, Остин и Микки были тремя сильнейшими мальчиками в своём классе. Йен, честно говоря, не знал, откуда Микки черпал силу, но мускулы на его руках вызывали зависть у таких парней, как Уинстон, которые были сложены как палки.              Троих из них вывели, оставив остальных убираться и удивляться.              Они вернулись примерно через полчаса, и именно тогда сестра Грейс объявила, что они должны отправиться в следующее место. Йен был в восторге от того, что убрался оттуда ко всем чертям.              — Что это было? — спросил Йен позже, когда лодка возвращалась на берег.              — Он просто заставил нас поработать буром и всякой такой ерундой, — ответил Микки.              — Тебе понравилось? — спросил Йен.              Микки просто пожал плечами.       — На самом деле это не имеет значения, не так ли?              -----              Следующие две остановки были относительно короткими, но такими же унылыми.              Одна была на молочной ферме, которая вызвала у Йена отвращение, и он заметил, что большинство работников там были женщинами. Он ненавидел образ всех этих коров, выстроившихся в ряд в своих вызывающих клаустрофобию загонах, и сильную вонь, которая сопровождала это. Его даже затошнило, когда ему поручили промыть вымя одной коровы раствором йода. Больше всего на свете он испытывал сильную жалость к коровам и их жалким жизням, и ему было ненавистно смотреть им в глаза, когда он приближался.              Следующая была в большой промышленной прачечной, где все работники говорили на том же языке, на котором, казалось, говорили мисс Альма и остальной кухонный персонал в Марселине, хотя Йен не был полностью уверен. Это было, безусловно, самое чистое место и пахло лучше всего, а работа была достаточно простой — они всё должны стирать. Но условия жизни были плачевными и тесными, многие работники ютились в одной комнате под прачечной, у них были общие ванные комнаты и общая кухня.              К тому времени, когда они направлялись к своей конечной остановке, Йен стал циничным и потерял всякую надежду на жизнь вне Марселина, которая была бы приятной. Микки, вероятно, отправился бы на нефтяные вышки, Аманду отправили бы либо на кукурузные поля, либо на молочную ферму, а Йен, вероятно, последовал бы за Микки и в конечном итоге занимался уборкой, пока Микки бурил скважину, и они бы каждую ночь ложились спать в своих отдельных комнатах, продолжая тот же фарс, что и каждый день в Марселине, за исключением того, что на этот раз рядом были бы мужчины постарше и пострашнее.              Вот почему, когда автобус остановился перед причудливым жёлтым домом, Йен был приятно удивлён. Он увидел, что это настоящая деревня, и все дома были выкрашены в яркий цвет, который напомнил ему богато украшенный сарай для инструментов у огорода в Марселине, который он так любил.              — Последняя остановка — Яйцеферма Эрл Виллидж, — объявила сестра Грейс. — Мы поужинаем здесь после вашей экскурсии.              Йен почти выпрыгнул из автобуса и немедленно начал искать Микки, чтобы оценить его реакцию. Он видел, как Микки оглядывался вокруг с таким же благоговением, и ему захотелось схватиться за сердце или встать на колени и молиться Богу, чтобы они оба оказались там.              Их приветствовала женщина в огромном вязаном свитере с вышитыми цветами по имени Селеста. У неё были длинные ниспадающие каштановые волосы и зубастая улыбка. Йен не был уверен, что это за место, когда она вела их мимо большого красного сарая к обширному полю, заполненному курами.              — Мы одна из немногих яйцефабрик в округе на свободном выгуле, — объяснила она. — Важно, чтобы у этих кур было пространство и свобода для прогулок. Мы верим, что счастливые курицы приносят счастливые яйца.              Йен был в восторге, когда она наклонилась, чтобы схватить курицу за шею, и увидел, что та уткнулась в неё носом, как мог бы уткнуться человеческий детёныш.              Он сразу понял, что ему это нравится. Ему понравилась атмосфера, лёгкий характер Селесты, коттеджи и даже тот большой красный сарай с дверями в деревенском стиле. Он был ещё счастливее, когда обнаружил, что работа состояла в уходе за курами: кормлении их, поддержании чистоты в условиях их жизни и даже в некотором садоводстве рядом с коттеджами.              К ним присоединился мужчина по имени Генри, который, по-видимому, был парнем Селесты. Он был немного замкнутым по сравнению с ней и, казалось, внимательно присматривался ко всем, расхаживая с планшетом и делая таинственные пометки.              Йен хотел произвести хорошее впечатление и заметил, как другие студенты устали после целого рабочего дня. Он подошёл к курице и обнаружил, что она дружелюбна и ей нравится, когда её гладят. К нему начали подходить другие курицы, и он не мог удержаться от смеха.              — Ты хорошо управляешься с курами, — сказал Генри, и Йен почувствовал, как его лицо вспыхнуло от радости.              Когда он увидел Микки, разгуливающего с руками в карманах, его снова охватил ужас.       — Эй, Микки! — крикнул он, жестом приглашая Микки присоединиться к нему с курами, чтобы Генри тоже обратил на него внимание.              Микки подошёл, но, похоже, не очень стремился подходить слишком близко к этим существам.              — Здесь мило, правда? — спросил Йен.              — Да, это так, — сказал Микки, пиная грязь.              — Я хочу, чтобы меня поместили сюда.              — Вероятно, так и будет.              Йен чувствовал, что тонет, желая ещё раз встряхнуть Микки, сказать ему, только если ты тоже будешь здесь.              Их отвели в дом побольше в конце деревни, где в центре комнаты стояли два длинных стола, на которых были красиво разложены корзиночки с хлебом и маленькие тарелочки с кусочками масла. Все бросились занимать свои места, изнывая от физической работы, которую они выполняли в тот день, и разволновались ещё больше, когда принесли подносы с яичницей, запечённой с луком, жареным картофелем с подливкой и нарезанной индейкой.              Йен занял своё место рядом с Микки, который почему-то стал ещё более молчаливым во время поездки и просто грыз хлеб.              — Итак, что ты думаешь? — спросил Генри, садясь напротив Йена.              Йен ухмыльнулся.       — Мне здесь нравится. Я действительно могу, эм, увидеть здесь себя.              Генри кивнул.       — Мы не берём много учеников только потому, что у нас уже есть много работников, которые любят то, что они делают. Но я вижу, что вы уже установили связь с курами, и я слышал от вашего учителя, что у вас есть опыт ухода за огородом.              — Да, — сказал Йен. — У меня и Микки у обоих есть опыт. Нас учили выращивать помидоры и кучу других овощей с самого детства.              Генри мельком взглянул на Микки при упоминании Йена о нём, но, похоже, не был особо заинтересован в том, чтобы затевать дискуссию между ними тремя.              — Итак, — начал Генри. — У нас около 300 кур, и каждая несёт примерно по яйцу в день, а затем мы продаём коробки по 12 штук на местных рынках.              — 25 коробок яиц в день? — спросил Микки.              Генри сделал паузу, чтобы обдумать это.       — Да, — сказал он. — Ты прав. Примерно столько.              — В любом случае, — продолжил Генри. — Мы надеемся увеличить наше стадо до 500, чтобы остаться на плаву. В настоящее время мы продаём каждую коробку примерно по три доллара…              — Вы, ребята, зарабатываете 75 долларов в день? Это… — Микки сделал паузу. — Я не знаю, 900 долларов, которые вы получаете каждую неделю? Это много?              Йен был озадачен внезапной сменой настроения Микки. Казалось, он искренне интересовался яичным бизнесом, и, что ещё лучше, Генри, казалось, сразу же заинтересовался Микки.              — Ты хорош в цифрах, — сказал он. — Большинство детей, которых я встречал из Марселина, никогда не имели формального математического образования.              — Мы этого не делали, — вмешался Йен. — Микки просто действительно хорош в таких вещах.              — Да? — спросил Генри. — Приятно это знать.              После этого Йен и Микки обменялись застенчивыми взглядами, прежде чем возобновить ужин. И к тому времени, как они сели в автобус обратно в Марселин, а небо вокруг них начало темнеть, он почувствовал, что вселенная наконец-то встала на его сторону.               боже милостивый, если ты читаешь это, мне нужно, чтобы исполнилось ещё одно желание. отправь меня и микки на яичную ферму и, может быть, даже аманду, если я не слишком многого прошу.                     Часть III                     Вы знаете, как обычные дети сходят с ума из-за колледжа в Америке? По сути, именно такими были для нас рабочие места. У нас был первый выбор и второй выбор ещё до того, как мы ступили на этот путь. Мы просто знали из уст в уста, куда лучше всего пойти и чего по возможности избегать. Мне нравится думать, что если бы я рос обычным ребенком, я, возможно, был бы одним из тех детей, которые с нетерпением ждут письма от своего первого выбора, и кто знает, может быть, я бы даже поступил.                     -----              Места были распределены уже на следующий день. Когда все они сидели на занятии по изучению Библии с сестрой Грейс, она вошла со стопкой конвертов. Все они знали, что в них.              Пока она ходила по кругу, кладя на каждый из столов по конверту с их именами, все они нервно заглядывали внутрь, медленно вытаскивая листок бумаги, в котором рассказывалась их судьбах.              Классу потребовалось всего несколько мгновений, чтобы разразиться болтовней, пытаясь выяснить, куда поместили их ближайших друзей, а те, кому предложили несколько должностей, бросились определять, куда им следует пойти, исходя из того, куда направлялись их друзья.              Йен не спешил доставать свой, затаив дыхание и надеясь увидеть яичную ферму свободного выгула. Но он также надеялся, что нефтяная вышка тоже была там, на случай, если Микки не выбрали на яйцеферму.              У него перехватило дыхание, когда он увидел, что ему предложили должности в трех местах: на нефтяной вышке, на кукурузном поле и, каким-то чудом, на яйцеферме свободного выгула. Поскольку он был завален информацией от своих друзей, казалось, что никого из них не поместили на яйцевую ферму.              Он повернулся к Джейми, который был непривычно тих.              — Куда тебя поместили, Джейми? — спросил Йен.              Джейми удрученно перевернул свою карточку, не говоря ни слова. Йен увидел только одно указанное место: нефтяная вышка.              — О, — сказал Йен. — Это место выглядело довольно круто. Возможно, я и сам подумываю об этом.              Он увидел, как Джейми слегка оживился при этих словах.       — Да, было бы здорово, если бы ты был там.              Он быстро повернулся, чтобы найти Микки, который всё ещё сидел за своим столом. Ему потребовалось всё его мужество, чтобы не спросить, опасаясь, что он начнёт рыдать, если они не размещены в одном и том же месте — хотя он знал, что весьма вероятно, что так оно и было, по крайней мере, на кукурузных полях и нефтяной вышке.              В итоге он отправился к Аманде.              — Молочная ферма? — с надеждой спросила она.              Йен покачал головой.              — Ну и дерьмо, — сказала она.              -----              Только перед сном, когда Йен уютно устроился под одеялом Микки, у него хватило смелости наконец спросить.              — Куда тебя поместили, Микки?              — Нефтяная вышка, — ответил он, но прежде, чем Йен успел перейти в режим паники: — И яйцеферма.              — Правда?              — Да?              — Я тоже.              Йен надеялся, что Микки воспримет это как очевидный сигнал о том, что они отправятся туда вместе. Тем не менее, Микки всё ещё часто было трудно понять.              — Э-э, — сказал Йен, когда Микки не ответил. — Ты собираешься выбрать яичную ферму, верно?              — Да, я не знаю, — сказал Микки. — Вероятно, мне придётся подумать об этом.              Так или иначе, это было более разрушительно, чем если бы Микки вообще не получил предложения работать на яичной ферме.              — Что, нефтяные вышки? Серьёзно? — недоверчиво спросил Йен.              Микки пожал плечами.       — Я просто пока не знаю.              В Йене было много борьбы, но теперь он хотел замкнуться в себе. Почему всё должно было быть так сложно?              Их окончательное решение ожидалось через два дня, и Йен задавался вопросом, блефовал ли Микки или как-то шутил над ним. Яйцеферма была очевидным выбором для любого, никто, кроме Йена и Микки, не был выбран. Мало кому так повезло.              — Да, может быть, я тоже пойду работать на нефтяные вышки, — сказал Йен, разоблачая блеф Микки.              — Да, если хочешь, — сказал Микки, разозлив Йена ещё больше.              — Пошёл ты нахуй, Микки, — сказал Йен, поворачиваясь на бок, отвернувшись от него. — Иди на грёбаные нефтяные вышки. Я пойду на яичную ферму. Посмотрим, будет ли мне, блять, не всё равно.              Микки лежал молча. Йен подумал, что на этом их разговор закончился, поскольку Микки предпочёл проигнорировать его маленькую вспышку гнева и пошёл спать с всё ещё упрямо включённой лампой. Но затем Йен почувствовал лёгкую дрожь и сотрясение и был сбит с толку происходящим, пока не услышал, как Микки шмыгнул носом.              Когда он повернулся, из глаз Микки текли слёзы.              — Микки, что случилось? — спросил Йен, поворачиваясь к нему и обхватывая левой рукой щёку Микки. Он ненавидел то, каким мягким он мог стать по отношению к Микки, даже когда был зол.              Микки не сказал ни слова, просто позволил слезам тихо катиться, пытаясь сдержать всхлип.              Тогда Йен сдался ему, внезапно поняв, что все стены, которые он воздвиг, однажды рухнут, если он будет просто терпелив, как просила Аманда.              — Перестань смотреть на меня, — сказал Микки грустным, дрожащим голосом, от которого сердце Йена разорвалось надвое.              — Господи, Микки, — только и смог сказать Йен. Он протянул руку и, схватив салфетку, прижал её к носу Микки. Он заставил Микки высморкаться в неё, хотя тот пытался вывернуться из рук Йена. — Боже, Микки, просто позволь мне сделать это для тебя.              Когда Йен избавился от заполненного соплями комка салфеток и повернулся обратно к Микки, всё, чего он хотел, это прижаться к нему, что он и сделал, пока Микки лежал на спине неподвижно, как камень.              — Чувствительный, — прошептал Йен в висок Микки, почти прижимаясь к нему поцелуем, но решив этого не делать.              Микки издал приглушённый смешок.       — Заткнись.              Йен позволил себе погладить Микки по щеке большим пальцем, осторожно, чтобы в конце концов вытереть слезу.              — Ты можешь делать всё, что захочешь, Микки, — наконец сказал Йен. — Но я хочу быть там, где ты.              Микки закрыл глаза и кивнул, но по-прежнему не сказал ни слова. Вместо этого он протянул руку и слегка сжал запястье Йена, которое теперь лежало у его плеча, обхватив его голову сбоку.              Йен понял, что было глупо вести себя так, будто ему всё равно, когда осталось так мало времени. Он бы провёл остаток своей жизни, сожалея об этом, если бы не был откровенен в том, чего хотел.              — И я хочу, чтобы ты поцеловал меня ещё раз.              Он увидел, как Микки вздрогнул на этих словах, но затем его глаза медленно распахнулись, и он посмотрел на Йена широко раскрытыми глазами.              — Эм, — сказал он, ёрзая на своей половине кровати.              Йен заметил, как Микки мгновенно почувствовал себя неловко, и подумал, что, возможно, он зашёл слишком далеко и поторопился.              Наконец Микки заговорил, и это развеяло все страхи Йена.       — Ты можешь сделать это первым?              Он был застенчив. И Йен тоже. Для него было безумием, что они оба хотели одного и того же, но не могли найти слов, чтобы сказать это. Будут ли они когда-нибудь похожи на тех мужчин в журнале, которые были такими открытыми в своей привязанности, такими беззаботными?              Йен очень этого хотел, поэтому он наклонился вперёд, слегка улыбнувшись, когда Микки наклонился к нему всем телом и вздёрнул подбородок. В отличие от момента в сарае для инструментов, который наступил и прошёл быстрее, чем Йен успел моргнуть, на этот раз всё происходило медленно, весь мир остановился только для них.              Когда он наклонился вперёд и прижался губами к губам Микки, запустил пальцы в его волосы и передвинул ногу, чтобы переплести её с ногой Микки под одеялом, где он почувствовал мягкое прикосновение его руки к своей талии, в голове не было ни одной мысли. Только помехи и белый шум. Он как будто потерял зрение, обоняние и слух, и всё, что существовало — это прикосновение. Просто прикосновение.              У Микки были мягкие руки и ещё более мягкие губы, и ни один из них не хотел отстраняться первым, когда поцелуй становился всё глубже и глубже, губы Йена приоткрылись первыми, чтобы добраться до верхней губы Микки и просто попробовать его на вкус. Рука Микки поднялась по спине Йена, притягивая его крепче, они крепко обнялись, потирая ноги друг о друга, не в силах насытиться друг другом.              Йен отстранился всего на несколько секунд.       — Пойдём со мной на яичную ферму, Микки, — прошептал он, губы Микки были всего в дюйме от его собственных.              — Хорошо, — просто сказал Микки.              Затем они вернулись к поцелуям, на этот раз более ритмичным: голова Йена прижималась к голове Микки, их языки скользили друг по другу. То, что когда-то могло быть отвратительным для Йена, теперь наполнило его теплом, и всё, чего он хотел, — большего.              После этого всё никак не могло вернуться на круги своя. Он этого не допустит.               мы с микки отправляемся на яичную ферму. только мы вдвоём. джейми и остин отправляются на нефтяные вышки. аманда, даниэлла и джули отправляются на молочную ферму. некоторые другие девушки собираются в прачечную, я думаю, например, диана. они с джейми расстались несколько месяцев назад, но я думаю, что им обоим всё ещё грустно расставаться. что касается остальных, я думаю, они отправляются на кукурузные поля. я чувствую себя самым удачливым из них.