You'll Never See Us Again

                   Часть I                     Хорошие вещи никогда не случаются в туалетах заправочных станций. Это должно стать поговоркой. Факт жизни, и я могу его подтвердить. Худшая ночь в моей жизни состояла из пары таких туалетов, и даже по сей день я ненавижу заезжать в них из-за всех плохих воспоминаний, которые они вызывают.              -----              Одно из любимых воспоминаний Йена было из лета, перед тем как они с Микки навсегда покинули Марселин, когда было решено, что они вместе поедут на яйцеферму, и они проводили оставшиеся летние дни, нежно целуясь по утрам или строя планы встретиться позже в сарае для инструментов, просто чтобы побыть вместе.              Это был особенный день в середине августа, когда погода была идеальной для долгих футбольных матчей. Джейми был назначен дежурить на кухне вместе с Микки, и, хотя он в основном преодолел свои склонности к травле, он всё ещё громко жаловался на то, что ему приходится пропускать футбол, чтобы резать овощи, заявляя, что это несправедливо.              — Я заменю тебя, — предложил Йен.              На тот момент это мало кого удивило. Йен не так часто присутствовал на футбольных матчах, особенно с тех пор, как они с Микки стали близкими друзьями.              — Правда? — спросил Джейми. — Спасибо, Йен!              И когда Йен позже в тот день зашёл в кладовую, выражение приятного удивления на лице Микки было всем.              — Я сказал Джейми, что возьму его смену, — проговорил Йен.              Микки застенчиво улыбнулся.       — Круто.              Йен подошёл к бланку, чтобы посмотреть, какие задания были перечислены на обед в этот день. Кажется, нужно было приготовить какое-то овощное рагу.       — Картофель или овощи? — Йен спросил, имея в виду, кто из них почистит и разрежет пополам картофель, а кто нарежет морковь, розмарин и свежий тимьян.              — Я возьму картошку, — сказал Микки, что было более трудоёмкой задачей. Картошка, которая была на складе в школе, всегда была гигантских размеров, и чистка её часто занимала часы.              Итак, когда Йен справился со своими задачами намного быстрее, он подошёл к рабочему месту Микки и молча начал чистить картошку вместе со своим соседом по комнате. И когда Микки посмотрел на него так, словно хотел сказать Йену, что он не обязан оставаться и помогать, Йен легонько чмокнул его в макушку.              Он практически услышал, как в тот же миг у Микки перехватило дыхание.              — Эй, возможно, это самый последний раз, когда нам приходится работать на этой кухне, — заявил Йен. — Странно об этом думать.              — Ты будешь по этому скучать? — тихо спросил Микки.              — Возможно.              Они продолжали чистить в тишине, пока Микки не коснулся руки Йена и не положил голову ему на плечо. Это длилось всего несколько секунд, но ощущение осталось на весь день. Йен столько всего хотел сказать, но у него не хватало смелости.              Вместо этого он дразняще подтолкнул Микки локтем.       — Я просто надеюсь, что нам никогда больше не придётся есть так много овощей.              — Хочешь знать, что я делаю? — спросил Микки, игриво приподняв брови.              — Что?              — Я беру один из этих пластиковых контейнеров, прячу его под столом и, когда никто не видит, выплёвываю в него овощи. Позже я выбрасываю их в мусорное ведро или спускаю в унитаз.              Йен был ошеломлён.       — Ты — гений, Микки.              -----              Одно дело идти по холоду, когда циркуляция крови согревает тело настолько, что можно идти дальше. Совсем другое — спать на холоде, когда стук зубов и постоянная дрожь не дают расслабиться даже в состоянии крайнего истощения.              Стоянка, на которую они наткнулись, была ярко освещена и потому пугала. Микки заставил Йена подождать в ближайшем переулке, а сам зашёл и купил им обоим горячий кофе.              Они не могли рисковать в другом мотеле, и их возможности были ограничены. Йен понял, что они стали теми людьми, которых он видел возле гей-квартала, те, что просили денег и которым некуда было пойти. Он удивлялся, как кто-то может так долго выживать на улицах, задавался вопросом, как они справляются с холодом в такие ночи, как эта. Это была даже не самая холодная ночь в году, и каким-то странным образом им повезло, что не было дождя или снега.              Единственное, что согревало их, — горячий бумажный стаканчик в руках и тело другого, когда они пытались устроиться поудобнее рядом с грязным мусорным баком. Прошло совсем немного времени, прежде чем они допили свой кофе и сразу же заскучали по его теплу.              Микки рассмеялся, хотя его била дрожь.       — Ты когда-нибудь думал в те далекие времена, что мы будем именно здесь?              Йен не мог сказать, что когда-нибудь смог бы предсказать нечто подобное. Он и подумать не мог, что ему придётся столкнуться с такими трудностями. От пронизывающего холода у него болела голова, а кирпичное здание, к которому они прислонились, мало помогало облегчить боль.              Несмотря на это, они прислонились друг к другу и позволили себе закрыть глаза, ища утешения там, где его почти не было.              — Мы умрём здесь, Микки, — прошептал Йен примерно через минуту. Но всё же он слишком устал, слишком окоченел, чтобы двигаться. Единственной причиной, по которой он, наконец, смог подняться с земли, был стук зубов Микки и зарождающееся осознание того, что даже если они переживут эту ночь, им будет невероятно плохо. — Мы должны найти более тёплое место, — сказал он.              Микки всё ещё сидел, съёжившись, на земле, укрытый своим огромным пальто. Его глаза были закрыты, но движение головы взад-вперёд, пока он пытался согреться, говорило Йену, что он всё ещё не спит.              — Чёрт, — выругался Йен себе под нос, оглядываясь в поисках идеального решения, которое могло бы прийти ему в голову. К сожалению, в пределах пешей досягаемости были только круглосуточный магазин и заправочная станция. Однако сбоку от заправочной станции были две двери в туалет, и Йен подумал, что в кабинке туалета заправочной станции было бы удобнее, чем в темном переулке. — Давай, Микки, — сказал он, используя остатки энергии, чтобы поднять брюнета.              Микки поднял руки и обхватил ими плечи Йена, когда тот вернул его в исходное положение, почти хныча, отчего сердце Йена разрывалось на части. Он всегда переносил холод лучше, чем Микки, и, если он думал, что его уши отвалятся от пронизывающего мороза, он не мог представить, какой дискомфорт испытывал Микки.              Он знал, что у них не было других вариантов, но, оглядываясь назад, было до смешного нелепо, что кто-то из них думал, что сможет провести ночь на улице, не имея ничего, кроме зимних пальто и ботинок, чтобы согреться.              Микки изо всех сил старался идти рядом с Йеном, наполовину согнувшись, хотя ему было трудно держать глаза открытыми, а мысли ясными. Йен чувствовал себя Иисусом, несущим крест вверх по горе, но надеялся, что его конец не будет таким жестоким.              Тяжёлые рюкзаки, которые они несли, тоже не слишком помогали, и Йен задавался вопросом, какой от всего этого прок, если они не взяли с собой хотя бы лёгкое одеяло или шарф.              — Куда мы идём? — пробормотал Микки, ошеломлённый и дрейфующий между сном и сознанием.              Мысли Йена невольно вернулись к ресторану, в котором они были ранее тем вечером, где было тепло и красиво, с неограниченным количеством чая и зажигательной музыкой, где он держал Микки за руку через стол и видел, как их пальцы слились, как две свечи под ярким пламенем. Он страстно хотел вернуться туда.              — Не волнуйся об этом, Микки, — сказал Йен, когда они приблизились к туалету на заправке. — У меня есть идея.              -----              Свет в сортире, казалось, мерцал и тускнел, непредсказуемо трещал и гудел. Но здесь было немного теплее, чем снаружи, и они были защищены от ветра.              Йен запер за собой дверь, надеясь, что никому не захочется воспользоваться именно этой уборной посреди ночи.              Когда он посмотрел на пол, ему стало интересно, когда его в последний раз мыли, и обнаружил, что даже зеркала были забрызганы странными и неизвестными жидкостями. Он на мгновение задумался, прежде чем поставить свой рюкзак на пол у стены и сесть на него, прислонившись к грязным кафельным стенам. Микки последовал его примеру, и, хотя спать сидя было не самой удобной вещью в мире, они были слишком измотаны, чтобы морщиться или жаловаться, и сочли это более предпочтительным, чем растянуться на липком полу.              Так они и уснули: голова Микки на плече Йена, голова Йена поверх головы Микки; неритмичный гул и жужжание лампочек вокруг них походили на самую трагическую в мире колыбельную.              -----              Всего пару часов спустя Йена разбудил стук в дверь. Через маленькое окошко в углу уборной он увидел, что всё ещё ночь, и протёр глаза, когда стук становился настойчивее.              Эй? раздался раздражённый голос с другой стороны. Ты там закончил? Я жду уже двадцать грёбаных минут!              Комната на секунду закружилась вокруг Йена, когда он попытался встать на ноги, обнаружив, что был слишком потрясён, чтобы даже осознать сложившуюся ситуацию, и в диком оцепенении начал открывать дверь только для того, чтобы прекратить стук и крики. Мужчина с другой стороны был измождённым, в круглых очках, которые увеличивали его глаза до карикатурных размеров, и они смотрели прямо на Йена с неприкрытым отвращением.              — Привет, — неловко сказал Йен. — Извини.              Мужчина, который всего несколько мгновений назад пытался вышибить дверь, действовал не так срочно, как раньше. Вместо этого он просто уставился на Йена своими большими выпученными глазами, не делая никаких движений, чтобы войти в открытую дверь.              — Эй, — внезапно раздался хриплый голос Микки из-за спины Йена. — Мы как раз уходили, чувак. Сортир в твоём распоряжении.              Йен оглянулся и увидел, что Микки проснулся и теперь стоит, надув щеки и сонно смотря поверх его плеч на мужчину.              — Вы двое здесь спали? — спросил мужчина, глядя на их огромные рюкзаки, явно узнавая хриплый тон их голосов и заляпанные грязью куртки.              — Тебе-то что? — рявкнул Микки. — Давай, Йен. Пошли.              Мужчина, однако, преградил им выход.       — Вам, детишки, нужно где-то переночевать?              — У нас всё в порядке, — сказал Микки. Но даже тогда Йен почувствовал холодный порыв ветра, врывающийся в дверь, и понял, что готов сделать что угодно, обратиться к кому угодно, лишь бы не возвращаться на улицу.              Мужчина покачал головой и рассмеялся, неожиданно дружелюбно.       — Послушай, я не урод, я водитель грузовика. Долгие одинокие ночи в дороге, знаешь, как это бывает. — Он пожал плечами. — В моём грузовике есть отопление и всё такое. Кстати, куда вы, ребята, направляетесь?              — На север, — быстро сказал Йен, вспомнив, что Тереза была где-то там.              — Да? Я направляюсь туда, по I-74.              Йен посмотрел на Микки, который скрестил руки на груди, с сомнением глядя на мужчину.       — Ну же, Микки, — взмолился Йен.              Микки избегал пристального взгляда Йена, скорее всего, чтобы тот не сдался немедленно. Вместо этого он кивнул подбородком в сторону мужчины.       — У тебя есть телефон, который мы можем одолжить?              — Да, — сказал мужчина, доставая свой телефон. — Пользуйся, пока я не отолью. — С этими словами он бросил телефон Микки и протиснулся мимо них к писсуару.              Это был массивный чёрный телефон-раскладушка, с которым Микки относительно легко управлялся. Йен видел, как он набирает номер Терезы, и посмотрел на время в верхнем углу телефона, зная наверняка, что это будет второй раз, когда они будят её неудобным телефонным звонком.              Терезе потребовалось несколько гудков, чтобы взять трубку, её голос был таким же хриплым, как и у них. Однако на этот раз она не была раздражена.              — Ты в порядке? — сразу же спросила она.              — Да, — сказал Микки. — Послушай, водитель грузовика предлагает подвезти нас по федеральной трассе. Похоже, единственный другой вариант — спать на полу туалета заправочной станции или замерзнуть до смерти на улице.              Воцарилась холодная тишина, когда звук мочи, ударяющейся о грязный фарфор, эхом разносился вокруг них.              — На каком грузовике он ездит? — Тереза наконец спросила.              — Не знаю, — ответил Микки. — Эй, на каком грузовике ты ездишь? — он спросил мужчину, который сейчас застёгивал ширинку.              — Такой, какой мой босс велит мне водить, — просто ответил тот.              — Такой, как велит ему его босс…              — Понятно, — сказала Тереза. — Я имею в виду, что он возит?              Мужчина забрал свой телефон и прижал к уху.       — Я не знаю, кто вы, но я нашёл этих детей, запертых в каком-то богом забытом общественном туалете у чёрта на куличках, выглядящих так, словно они прошли войну. Кажется, они направляются на север, поэтому я предложил подвезти их в отапливаемой машине, так в чём проблема?              Ни Йен, ни Микки не могли слышать ответа Терезы, но выражение лица мужчины не изменилось.              — Ну, послушайте, леди, либо они идут со мной, либо им понадобится медицинская помощь в течение часа из-за такой температуры. Кажется, стоит рискнуть, не так ли?              Йен протянул пальцы, чтобы коснуться пальцев Микки, прежде чем переплести их руки, сразу заметив, какой холодной на ощупь была кожа Микки, всё тепло и влага высосаны, как могла бы ощущаться рука трупа. Несмотря на это, он сжал её.              Казалось, что и Микки, и Тереза с опаской отнеслись к предложению этого человека, хотя их обстоятельства очень затрудняли поиск альтернатив. Всего лишь час сна, который им удалось выкроить, дезориентировал их ещё больше, чем раньше, и стоило только мужчине предложить им сигарету, как Микки вздохнул и позволил отвести себя к грузовику.              -----              Грузовик был большим, но водительское отделение по сравнению с ним было маленьким, так высоко, что Йен чуть не потерял равновесие на ступеньке, ведущей к двери. Микки, однако, уже влез в кабину и схватил Йена за запястье, чтобы втащить его внутрь.              Находясь высоко над землёй, Йен задавался вопросом: каково это — быть ещё выше — например, в самолёте.              Йену не понравилась атмосфера, которую излучал дальнобойщик, но он вряд ли мог жаловаться, особенно когда тёплый воздух из вентиляционных отверстий заполнил салон, и грузовик с рёвом ожил с услужливым незнакомцем за рулём.              — Вы, детишки, отдохните немного, поездка будет долгой, — сказал мужчина, включив радио и пролистывая станции, пока не наткнулся на ту, где играл фолк. Мужской голос пел о любви всей его жизни, изменяющей ему, звуки струн сопровождали его южный акцент.              Йен почувствовал, что им овладевает сон, и вскоре его голова прислонилась к окну, а левая рука незаметно накрыла правую Микки.              В последующие дни, недели, месяцы, годы Йен оглядывался назад и ужасался их наивности, их непоколебимому доверию к совершенно незнакомому человеку, забравшему их в кабину грузовика, где у него была вся власть. Но даже в этом случае Йен никогда не мог по-настоящему винить себя или Микки, потому что они были в отчаянии и лишены сна. И точно так же, как можно утопить плодовых мушек в красном вине, они полетели прямо в ловушку, не получив ничего, кроме обещаний тёплого места для сна.                     Часть II                     Казалось, той ночью ни одному из них не суждено было нормально выспаться, потому что всего час спустя Йен проснулся от странной боли в тонкой коже своей ладони, осознав, что Микки сильно ущипнул его за это место. Он чуть было не спросил, что происходит, пока не увидел, как тот бдительно смотрит в лобовое стекло, и не понял, что в голове его парня закрутились колесики, а скрываемая им паника сразу предупредила Йена о том, что что-то здесь не так.              Йен медленно выпрямился на своём сиденье, а Микки успокаивающе потёр место, которое ущипнул, словно извиняясь. Именно тогда Микки заговорил; не с Йеном, а с водителем грузовика.              — Мы съехали с федеральной трассы, — сказал он таким небрежным тоном, что только Йен мог услышать скрытую осторожность за этим.              — Я выбрал другой маршрут, — ответил водитель грузовика. — Я предпочитаю шоссе поменьше.              Этот ответ удовлетворил бы Йена, но он не знал того, что знал Микки. И в столь нехарактерном для себя поступке Микки громко зевнул и потянулся за своим рюкзаком, который лежал прямо под ногами Йена, заявив дальнобойщику, что у него пересохло в горле и ему нужно немного воды.              Йен мог только нахмуриться, сбитый с толку странной переменой в поведении Микки, осознавая, что в рюкзаке Микки не было воды. Что он задумал?              Однако ответ на его вопрос был получен, казалось, за доли секунды, когда в руке Микки внезапно появился пистолет. Йен непроизвольно выдохнул, что привлекло внимание водителя грузовика, но только для того, чтобы мужчина оказался лицом к лицу с дулом старого пистолета Генри.              — Мы направляемся на юг уже больше часа, — сказал Микки. — Скажи нам, что происходит, или я разнесу твою черепушку по всему этому ёбаному грузовику.              -----              Со стороны Йен видел, что Микки может показаться жёстким и закалённым молодым человеком — таким, который мог выкрикивать ругательства, как будто они ничего не значат, и держать пистолет, как будто это просто продолжение его самого.              Даже когда они были детьми, Йен в какой-то степени относился к Микки именно так. Микки был ребёнком, который нарушал правила, совершал импульсивные поступки и перечил старшим; он регулярно и бесстыдно воровал из кладовки и казался совершенно невозмутимым, когда ему делали выговор или наказывали.              С тех пор точка зрения Йена изменилась. Он знал, что Микки не был таким человеком, по крайней мере, не по своей сути. Кем они были, в любом случае, если не продуктом своего окружения?              Теперь, когда дуло пистолета было приставлено к виску водителя грузовика, который продолжал мчаться по шоссе, Йену ничего не оставалось, как сидеть сложа руки и наблюдать за развитием событий, моля Бога, чтобы у человека за рулём не хватило ума понять, что пистолет не заряжен.              Мужчина не сказал ни слова, и все в грузовике знали, что Микки не стал бы стрелять в человека на водительском сиденьи, пока грузовик мчался по длинной дороге. Это убило бы их всех.              — Сверни на ближайший съезд, — сказал Микки, убирая пистолет от виска мужчины и вместо этого приставляя его прямо к его промежности. — И езжай по I-74 на север. Или ты можешь попрощаться со своими грёбаными яйцами.              — В любом случае, ад ждёт вас на севере? — спросил мужчина, проносясь мимо съезда. — Награда за ваши головы объявлена по всей стране, парень. Можешь ли ты винить меня за попытку подзаработать?              — О чём ты, нахрен, говоришь? — спросил Микки только для того, чтобы мужчина взглянул на него и рассмеялся.              Йен собирался что-то сказать, умолять этого человека сжалиться над ними, сказать ему, что они не заслуживают смерти, что-нибудь. Как вдруг грузовик с визгом затормозил, и Микки, находившийся посередине, где у него не было ремня безопасности, полетел вперёд.              -----              Всё происходило как в замедленной съёмке. Йен помнил, как закричал, его руки мгновенно потянулись, чтобы не дать Микки улететь слишком далеко вперёд, но он всё равно отлетел, сильно ударившись головой о приборную панель, когда пистолет упал на пол.              Между Йеном и водителем грузовика должна была произойти безумная схватка за оружие. Однако Йен был так обеспокоен кровью, стекающей с волос Микки, что водитель грузовика схватил пистолет и теперь целился прямо в них.              — Тупые грёбаные дети, — пробормотал дальнобойщик.              — Эй, эй, эй, — быстро сказал Микки, прижимаясь спиной к Йену, словно защищая его. — Какого хрена ты себе позволяешь?              Они оба знали, что пистолет пуст, что всего один холостой выстрел, и водитель грузовика сам это поймёт. Йен не знал, как в это играть, поэтому просто взял пример с Микки, который, очевидно, заключался в том, чтобы действовать так, будто им угрожал какой-то неминуемый выстрел в голову.              — Ты не собираешься в нас стрелять, — сказал Микки. — Они хотят, чтобы мы вернулись живыми, идиот.              Водитель, глаза которого, казалось, всё больше и больше напоминали глаза насекомого, скопировал движение Микки, за исключением того, что на этот раз он направил пистолет ему в ногу.       — Это тебя не убьёт, но, чёрт возьми, будет больно. — Другой рукой он порылся в карманах и вытащил раскладной телефон, пальцами набрав три цифры.              Буквально через несколько мгновений на другом конце провода послышался ответ оператора 9-1-1.              — Да, у меня есть информация о сбежавших донорах, которая, я думаю, будет весьма полезной. — Затем он усмехнулся Микки, глядя на него сверху вниз, как на заражённую чумой крысу. — Они сейчас со мной, в…              Именно тогда Микки выбил у него пистолет и сильно ударил водителя грузовика локтем в лицо, заставив того вскрикнуть от боли. Йен остался прикованным к двери, поскольку ничего не мог поделать, кроме как наблюдать, как кулак Микки раз за разом опускается на лицо дальнобойщика, звуки странного треска и скрежета наполняли салон.              Йен лихорадочно огляделся по сторонам, но в это ночное время дороги были пусты. И хотя казалось, что Микки одержал верх в драке, теперь используя пистолет, чтобы несколько раз ударить водителя грузовика, который яростно отбивался, Йен не мог не запаниковать.              — Йен! — Микки закричал. — Другая сторона!              Йен мгновенно насторожился, выскочил за дверь и спрыгнул на землю, чтобы перебежать на другую сторону грузовика, как ему приказал Микки. Когда он открыл водительскую дверь, тело дальнобойщика чуть не вывалилось наружу. Йен видел, что его лицо было в крови, очки треснули, но он тяжело дышал и пытался пнуть Микки.              Йен сделал единственное, что пришло ему в голову — схватил водителя грузовика за волосы и разбить его лицо о металлическую раму двери, после чего удары прекратились и воздух, казалось, замер вокруг них.              Микки посмотрел вниз, когда голова мужчины откинулась с края сиденья, свисая с двери, где кровь с его лица капала на белые кроссовки Йена.              — Чёрт возьми, — прошептал Йен, глядя вниз на водителя грузовика. — Он мёртв?              Микки положил два пальца на запястье и подождал.       — Не-а, — наконец ответил он. — У ублюдка всё ещё есть пульс. Мы должны бросить его и убираться отсюда к чёртовой матери.              И когда они вдвоём вытаскивали тело мужчины из грузовика, Йен посмотрел вниз и увидел открытый раскладной телефон, лежащий рядом с педалями, всё ещё на связи с оператором 9-1-1.              -----              — Они знают, где мы, — сказал Микки, когда они оттаскивали тело водителя на обочину дороги, за заросли кустарника. — Полиция может отслеживать звонки.              — Что нам теперь делать? — спросил Йен.              — Мы должны уехать как можно дальше на север.                     Часть III                     Ущерб был нанесён. Полиция шла по их следу, а дальнобойщик увёз их ещё дальше от Терезы, усугубив положение. Микки обнаружил, что управлять грузовиком такого веса и размера намного сложнее, чем старым пикапом землевладелицы.              В конце концов, им пришлось бросить грузовик и бежать, надеясь, что на этот раз они пройдут дальше, чем ранее.              Тёмное ночное небо служило своего рода прикрытием, но Йен мог видеть слабые намёки на более бледную синеву, медленно проступающую на горизонте, и знал, что утро близко.              Только взглянув на Микки, он понял, что они не могут так идти. Микки был весь в крови, и Йен не мог определить, какая попала на него, а какая — из раны на голове.              — Нам нужно где-нибудь отмыть тебя, Микки, — сказал Йен, когда они отошли подальше от дороги. — Ты в порядке? У тебя всё ещё идёт кровь.              Микки протянул руку, чтобы дотронуться до линии роста волос, и поморщился от боли.       — Всё будет хорошо, — ответил он. — Я уже чувствую свертывание крови. Накладывать швы не потребуется.              Они продолжали идти молча, не зная, куда им двигаться дальше. Как только наступит рассвет, всё станет намного сложнее, и им нужно будет связаться с Терезой как можно скорее.              — Я думаю, мы проезжали бензоколонку дальше по дороге, — сказал Микки. — Мы можем смыть кровь там.              Йен не хотел комментировать череду неудач, произошедших в последний раз, когда они понадеялись на безопасность общественного туалета на заправке. Он кивнул, но всё же знал, что им потребуется чудо, чтобы провернуть это.              -----              К тому времени, как они добрались до ближайшей заправочной станции, луна была почти невидима на небе, поскольку сливалась с бледно-голубым. Их видели один из рабочих и женщина средних лет у насоса, но никто не окликнул их и не погнался за ними; они просто в ужасе смотрели на окровавленное лицо Микки, прежде чем вернуться к своим обязанностям.              Йен запер за собой дверь и сразу же пошёл намочить бумажное полотенце, а Микки молча стоял и наблюдал. Они оба проигнорировали отдалённый вой сирен, слабо надеясь, что это не они, хотя и зная, что это ни в коем случае не могло быть не так.              — Давай уберём кровь с твоего лица, Микки, — нежно сказал Йен, прижимая бумажное полотенце к одной из щёк Микки, наблюдая, как она становится красной.              Кровью было залито не только лицо Микки, но и его пальто и белая рубашка под ним.              Пока Йен тщательно вытирал лицо Микки, стараясь не потревожить рану на голове, Микки смотрел на него слезящимися глазами. Йен видел, что он был травмирован тем, что только что произошло, и даже чувствовал себя виноватым.              — Ты сделал то, что должен был, Мик, — сказал Йен. — Ты спас нас.              — Не говори так, — ответил Микки надтреснутым голосом. Казалось, сирены приближались, и это действовало им обоим на нервы. — Эй, — позвал Микки через несколько секунд. — Так и не сказал тебе спасибо за всё.              Йен на мгновение перестал вытирать кровь с лица Микки и нахмурился.       — Спасибо за что?              Даже в разгар такого хаоса Микки, казалось, покраснел.       — За то, что был со мной, думаю. За то, что был моим лучшим другом и всё такое.              Это были приятные слова, но Йен не мог понять, почему они были произнесены именно в этот конкретный момент их жизни.              — Зачем ты всё это говоришь? — спросил Йен, когда его внезапно осенило. — Ты думаешь, это конец.              Микки ничего не ответил, вместо этого взял Йена за руку и пристально посмотрел на него.       — Я не знаю, что будет дальше, Йен, но если это всё для нас, я просто хотел сказать, что рад, что мне хотя бы удалось испытать всё это с тобой, понимаешь?              Йен покачал головой.       — Нет, — сказал он. — Нет. Мы не сдадимся, Микки. Мы выполним план.              К этому времени сирены были так близко, что Йен мог слышать визг шин, когда полиция въезжала на парковку заправочной станции. Мягкость в глазах Йена исчезла, когда он сорвал пальто, его захлестнул прилив адреналина.              — Поменяйся рубашками со мной, — сказал Йен, уже расстегивая рубашку Микки под пальто. — И отдай мне пистолет.              ----              Йен никогда не представлял, что выйдет на улицу с оружием в руках, но ему нужно было устроить отвлекающий манёвр. Чтобы Микки смог сбежать.              Снаружи послышались крики, звук того, как кто-то — предположительно, работник заправочной станции, который заметил их ранее, — сообщает полиции об их местонахождении. Не прошло и минуты, как полиция объявила о своём присутствии, потребовав, чтобы они вышли с поднятыми руками.              Йен повернулся, чтобы посмотреть на себя в зеркало, на нём была белая рубашка Микки, залитая кровью, мешки под глазами сильно выделялись. Вопрос больше не в том, как мы сюда попали? но как, чёрт возьми, нам из этого выбираться?              — Мы справимся, Микки, — сказал Йен. — Они не будут в нас стрелять.              Микки кивнул.              Йен видел, как дрожат кулаки Микки, костяшки его пальцев покрыты засохшей кровью.              — Тебе больно? — спросил Йен.              Микки снова кивнул.              — Надеюсь, Тереза окажет тебе медицинскую помощь.              — Йен, — сказал Микки. — Я люблю тебя.              Эти три слова обрушились на Йена, как камень. Он не хотел слышать их сейчас, потому что это были не сладкое Я люблю тебя или страстное Я люблю тебя, а «мы, возможно, никогда больше не увидимся, поэтому, если я могу сказать тебе напоследок что-то, то это будет оно» такое Я люблю тебя.              Снаружи раздался ещё один крик, офицер снова потребовал, чтобы они вышли с поднятыми руками.              — Я люблю тебя, — повторил Микки, явно надеясь, что Йен скажет это в ответ.              — У нас впереди вся оставшаяся жизнь, чтобы говорить эти слова друг другу, — упрямо сказал Йен. — Скажи мне, что любишь меня после того, как мы переживём это.              С этими словами он надел рюкзак и выставил пистолет перед собой, отпирая и распахивая дверь уборной, в то время как Микки с опустошённым видом пятился назад.              -----              В ту минуту, когда они заметили пистолет в руках Йена и его пропитанную кровью рубашку, их оружие было поднято чуть выше.              — Опустите оружие! — крикнул один из офицеров. — Мы загнали вас в угол.              Их было недостаточно, чтобы полностью заслонить Йена, хотя они были на близком расстоянии, чтобы стрелять в него с предельной точностью, если он решит совершить какую-нибудь глупость. К счастью, когда на них был направлен пистолет, казалось, они забыли о другом беглеце, прятавшемся в уборной.              — Пошёл ты! — Йен сплюнул, пытаясь подражать Микки настолько, насколько мог. — Ты в меня не выстрелишь.              — Парень, я предупреждаю тебя в последний раз, — сказал офицер. — Сдайся сейчас, и тебе станет намного легче.              Йен сделал несколько шагов вперёд, нервно оглядываясь по сторонам. Он мог бежать налево, и если он будет достаточно быстр, то может срезать путь через лес, где ни один из этих офицеров не смог бы долго преследовать его, особенно с таким количеством тяжёлого снаряжения на их телах.              Если бы он побежал прямо, то оказался бы на открытой дороге без укрытия. Им было бы намного проще поймать его и дать Микки шанс улизнуть в лес, где он был бы в безопасности.              Копы, должно быть, заподозрили, что Йен может убежать в лес, вот почему они были шокированы, когда он срезал вправо и помчался прямо по главной дороге, разбегаясь, как олимпийский чемпион. Прошло так много времени с тех пор, как он бегал; Йен вспомнил, как сильно когда-то любил бегать кругами по полю или гоняться за футбольным мячом. Прежде чем он осознал это, из его глаз потекли слезы, и как только он решил, что пробежал достаточно далеко, он начал замедляться, ожидая, что полиция следует за ним по пятам.              Однако он был потрясён, когда, обернувшись, увидел, что за ним никто не гнался.              Часть IIII              Чувство вины выжившего — чертовски сложная штука. Представьте себя на моём месте, справляющегося со своим биполярным расстройством и всем, что с ним связано, а затем вынужденного иметь дело с травмой выживания. Иногда кажется, что эти две вещи неотделимы друг от друга, каждая непредвиденным образом запускает другую. Я не знаю, когда точно это началось, но подозреваю, что в основном всё произошло в ту роковую ночь, когда нас с Микки разлучили. То было семя, которому суждено вырасти в то, что впоследствии станет увядающим цветком.              -----              К тому времени, как Йен добрался до телефона-автомата, он был подавлен и побеждён. По иронии судьбы он решил сдаться именно в тот момент, когда никто не преследовал его и не смотрел на него с подозрением, даже несмотря на окровавленную одежду.              Внезапно раздался звон, когда Тереза взяла трубку, и ей достаточно было произнести всего одно слово, чтобы Йен снова разрыдался:       — Микки?              — Нет, — ответил Йен. — Я не знаю, где Микки. Думаю, они его схватили.              — О, Йен, — сказала она. — Что, чёрт возьми, произошло?              Йен обнаружил, что больше не может дышать, и изо всех сил пытается адекватно объяснить Терезе всё, что произошло.              — Где ты сейчас? — спросила она, что привело Йена в ещё один тупик.              — Я не знаю. Честное слово, я ни хрена не понимаю. Боже, я в такой заднице.              — Успокойся, — сказала Тереза, по-видимому, нисколько не взволнованная ситуацией. — На телефоне-автомате должен быть указан номер. Прочитай мне его.              Как только Йен выполнил её указания, она велела ему оставаться поблизости, но спрятаться. Она уже была в пути и доберётся до него к ночи.              — С ним всё в порядке? — Йен задохнулся.              — Что?              — Микки, — сказал он. — С ним всё в порядке?              Тишина на другом конце провода совсем не успокаивала.              — Я не знаю, Йен. Понятия не имею.              — Он бы уже связался с тобой, если бы был…              — Йен, — сказала Тереза. — Мы разберёмся с этим шаг за шагом. Ему не поможет, если ты будешь паниковать, поэтому мне нужно, чтобы ты сохранял спокойствие. Скоро увидимся.              Йену было почти больно вешать трубку, но она была права. Некоторые вещи просто вышли из-под его контроля. Мисс Ханна однажды сказала ему об этом, но не так, как это делали сестра Грейс или мисс Эйприл, когда они снова и снова повторяли им, что Бог спланировал всю их жизнь за них и что нет ничего хорошего в том, чтобы оспаривать их пути. То, как мисс Ханна объяснила это, более конкретно относилось к Йену и его состоянию, как она сказала, что ему придётся что-то делать: принимать лекарства, говорить с ней или с другом о своих чувствах — вещи, которые могли бы доставить ему неудобство, но были абсолютно необходимы для его благополучия.              — Значит, теперь я не могу контролировать свою жизнь, — сказал Йен, когда пожаловался на то, что новое лекарство вызывает у него сонливость и слабость.              — Ты всегда можешь, — сказала мисс Ханна. — Но некоторые вещи просто выходят из-под всеобщего контроля, и мы должны сделать всё возможное, чтобы справиться с этим. Однако то, как вы подходите к ситуациям, полностью находится под вашим контролем.              -----              Когда маленькая серая машина заехала на парковку и замигала фарами, Йен с трудом мог в это поверить. Он высунул голову из-за деревьев и увидел, что это женщина с короткими каштановыми волосами и глазами лани. Она его не видела, но он наблюдал, как она вышла из машины и направилась к телефону-автомату, оглядываясь по сторонам, как будто мог появиться Йен.              Он набрал в грудь воздуха и вышел из леса, направляясь к ней, чувствуя, что его ботинки налиты свинцом.       — Тереза? — позвал он.              Она развернулась, и добрая улыбка осветила её лицо.       — О, Йен, — сказала она, глядя на его рубашку. — Господи, ты не шутил.              -----              Первое, что заметил Йен, когда скользнул на пассажирское сиденье её машины, было громоздкое детское кресло сзади, где, что поразительно, спал крошечный младенец в чём-то вроде хлопчатобумажной пижамы.              — Моя дочь, — объяснила Тереза. — Ей ещё и года нет.              Йен потерял дар речи, глядя на ребёнка с нежной кожей и маленькими глазками, на крошечные пряди волос, завязанные аккуратным бантиком.              — Путешествовать с младенцем тяжело, — сказала она. — Постоянно приходится останавливаться, чтобы сменить подгузник и покормить. Кстати, это мой молокоотсос. — Она убрала странное приспособление, которое смутило Йена, когда заводила машину.              — Куда мы едем? — Сспросил Йен. — Мы не можем поехать в Чикаго без Микки.              — Чикаго? — спросила Тереза. — Нет, далеко мы не уедем. Отдохни немного, Йен. С Микки всё будет в порядке.              Он не совсем верил в это, но он не мог контролировать эту ситуацию, и поэтому единственное, что он мог сделать, это сохранять спокойствие и позволить Терезе увести его в безопасное место, надеясь и молясь, чтобы она знала, что делает.              -----              Когда он проснулся, всё ещё сонный и взволнованный, Тереза въезжала на подъездную дорожку к красивому дому, расположенному в глубине акра лесного массива. Вокруг были другие похожие дома, их веранды освещались лампами накаливания.              — Дом моего детства, — сказала Тереза, глядя на него из машины. — Не была здесь с тех пор, как умер мой отец.              — Здесь мило, — сказал Йен. Он огляделся вокруг и увидел вдалеке знакомую металлическую ограду, освещённую рядом подвесных фонарей. — Что там сзади?              Тереза посмотрела на Йена так, словно сдерживала свой ответ, когда, наконец, решила сказать правду.       — Академия Марселин, — проговорила она.              -----        я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие. ничего не получается, поэтому я пытаюсь всё это изложить. наш план провалился из-за меня. я не сделал всё как следует и каким-то образом всё испортил. а они, вероятно, всё это время хотели заполучить микки. тереза сказала, что они не причинят ему вреда и что, во всяком случае, тот факт, что я сбежал, поможет ему, поскольку они допросят его о моём местонахождении. это всего лишь последние новости из моей жизни сейчас. с нетерпением жду наступления утра, чтобы тереза могла начать звонить в полицейские участки и улаживать все дела. она сказала мне, что на этой неделе приедет куча её «коллег», чтобы помочь мне, но если что-то случится с микки, я не уверен, что хочу, чтобы мне кто-нибудь помогал.              -----        дорогой микки        у тебя сейчас всё в порядке? тебе тепло и тебя нормально кормят? дом терезы находится прямо рядом с нашей старой школой, ты можешь в это поверить? тот забор за лесом, который ты мне однажды показывал… она живёт на другой стороне. и здесь хорошо, у меня даже есть своя комната, где я могу спать. я просто хочу, чтобы ты был рядом со мной, потому что без тебя всё по-другому.        кстати, я чувствую огромную вину за то, что произошло, и жалею, что не сказал, что люблю тебя, до того, как всё это случилось. я был глуп и чрезмерно уверен в нашем плане, или, может быть, я просто отрицал, что он может провалиться, из-за того, что это означало бы для нас. я всё ещё думаю, что увижу тебя снова, потому что не собираюсь прекращать твои поиски. я сделаю всё, что потребуется, микки, даже если мне придётся делать то, чего ты бы не хотел, чтобы я делал.        с любовью, йен