You'll Never See Us Again

             Часть I              — Ты когда-нибудь целовался с кем-нибудь раньше? — однажды спросил Йен, когда они с Микки сидели на лужайке возле огорода и бросали софтбольный мяч, который нашли в сарае для инструментов. — До меня, я имею в виду.              Броски были ленивыми, просто чтобы чем-то занять руки и, возможно, чтобы никто не задавался вопросом, почему они сидят рядом друг с другом в таком уединённом месте.              — Не-а, — признался Микки.              — Даниэлла? — спросил Йен, имея в виду тогдашнюю подружку Микки.              — Нет, я никогда её не целовал. — Это удивило Йена. — А ты?              — Аманда.              — О, да.              — Однажды она даже попыталась пососать мой член, — сказал Йен. — В тот день ты зашёл к нам и подумал, что я домогаюсь её. Но она хотела сосать мой член. Я не виноват, что слишком стремился возбудиться.              Лицо Микки покраснело, и Йен видел, как его глаза нервно бегали по сторонам, надеясь, что никто не проходит мимо и не подслушивает этот конкретный разговор, но даже поле было пустым, а те немногие ученики, что задержались снаружи, были слишком далеко, чтобы услышать хоть слово.              — Ты когда-нибудь делал что-нибудь с кем-то, кто не был девушкой? — спросил Микки, и его голос был робким, как будто он не был уверен, что хочет услышать ответ на этот вопрос.              — Нет, — сказал Йен. — Я имею в виду, мы с Уинстоном постоянно занимались сексуальным вещами в одной комнате, но, типа, я бы предпочёл, чтобы его там не было. Понимаешь?              — Да, я понимаю.              Пройдёт ещё немало времени, прежде чем они официально станут парнями, и уже после того, как они покинут территорию школы, но даже тогда мысль о том, что любой другой студент мужского пола может прикоснуться к Микки, заставляла волосы на шее Йена вставать дыбом. И дело не в том, что ему приходилось беспокоиться о мальчиках из их класса, но некоторые из тех, кто был на год или два младше, казалось, почти боготворили Микки каким-то странным образом.              Возможно, это было из-за всех спрятанных сокровищ Микки, или из-за трюка, который он выкинул с сигаретой, или, возможно, даже из-за всех историй о том, как он ругался с сестрой Грейс и воровал закуски из кладовки, которые ходили по кругу, но определённо были мальчики помладше, которые очень явно пытались подражать его личности.              — Какие парни тебя привлекают? — спросил Микки, легко бросая Йену софтбольный мяч.              Йен поймал его обеими руками, а затем пожал плечами. Он счёл это немного глупым вопросом, но знал, что имел в виду Микки — у каждого есть «типажи», которые ему нравятся. Некоторым мальчикам нравилась Аманда за её пропорции тела, и эти мальчики также всегда предпочитали девочек постарше с относительно большей грудью. А потом были мальчики, которые, казалось, гонялись за девушками с одинаковым цветом волос, словно мотыльки, которых тянет к огню.              Если бы Йену пришлось сузить круг своих предпочтений путём анализа всех мальчиков, к которым он когда-то испытывал какое-то влечение, то, как правило, это были бы мальчики постарше, спортивные, которые всегда молчали. Его тянуло к таинственному и недостижимому.              Но, конечно, он не хотел говорить этого Микки — не потому, что хотел скрыть правду, а потому, что, по большому счёту, именно тот привлекал его больше всех, и Йен больше всего хотел сделать счастливым именно Микки. А описание его идеального парня: спортивного телосложения, высокого и стойкого, только подорвало бы уверенность Микки.              — Думаю, я никогда по-настоящему не думал об этом, — наконец ответил он, бросая мяч Микки, который без труда поймал его. — А как насчёт тебя?              — Не знаю. — Микки пожал плечами. — Милые, я думаю.              — Я милый.              — Хех.              Они продолжали перебрасываться мячом туда-сюда, прежде чем Йен набрался смелости продолжить несколько неловкий разговор.       — Если бы кто-нибудь из 11-го класса попросил отсосать у тебя, ты бы ему позволил?              — Думаю, зависит от того, кто, — заявил Микки. — Хотя, скорее всего, нет.              Йен не знал, как относиться к такому ответу.       — А ты бы рассказал мне об этом? — спросил он.              — Если бы ты хотел знать.              Но тут Микки рассмеялся.       — Кто, чёрт возьми, может просто подойти ко мне и спросить, можно ли ему отсосать у меня? В каком фантастическом мире ты живёшь.              — Эй, это может случиться, — покраснел Йен. — Ты желанный парень.              — Ну, я об этом не знаю.              Йен закатил глаза.       — Сколько времени вообще потребовалось Даниэлле, чтобы согласиться быть твоей девушкой?              Микки чуть не прыснул от такого вопроса.       — Да ладно, она бы сказала «да» кому угодно.              — А как же я? — спросил Йен. — Мог я сказать «да» кому угодно?              Микки собирался заговорить, когда зазвонил колокол, оповещая их о том, что обед в столовой готов. Неловкость быстро рассеялась, пока они шли вместе, и разговор быстро переключился на то, каким будет блюдо дня.              Даже тогда, когда всё было так ново и неопределённо, Йен знал, что никогда не сможет представить себя с кем-то, кроме Микки, и надеялся, что это чувство будет глубоким и по-настоящему взаимным.              -----              Йен не знал, как это произошло, но в одну минуту он был в баре, а в следующую садился в элегантный чёрный автомобиль с дверцами, которые открывались в воздух, как крылья. Сиденья были из гладкой прохладной кожи, и не было слышно рёва двигателя, как в других автомобилях. Всё, что нужно было сделать мужчине — нажать кнопку, и машина, заурчав вернулась к жизни.              — Неплохо, да? — сказал мужчина.              Йену было интересно смотреть. В автомобиле было что-то искусное, в отличие от прямолинейности пикапа, на котором Микки так часто ездил. Мужчина нажимал кнопки на экране и, казалось, едва поворачивал руль, когда машина легко выезжала с парковки.              — Ты, должно быть, голоден, — сказал мужчина. — Посмотри, какой ты тощий. Хочешь чего-нибудь поесть?              Йен покачал головой.              — Если ты мне не скажешь, мне придётся просто догадываться.              Йен пожал плечами и уставился в окно.              Мужчина только добродушно усмехнулся, а затем громко заговорил, обращаясь, казалось, не к кому-то конкретно, заставив Йена подпрыгнуть.       — Эй, Сири, позвони в Мейсон Марс.              На экране замигал огонёк, и вскоре из динамиков машины послышались телефонные гудки. Трубку взяла приятной наружности дама, которая поприветствовала мужчину названием ресторана.              — О, привет, Лидия, это Марко. Просто сообщаю, что заеду минут через двадцать. Не могла бы ты сказать на кухне, чтобы приготовили мне как обычно?              — Конечно, сэр! — отозвался бодрый женский голос.              — Большое спасибо, дорогая.              Когда мужчина, которого, по-видимому, звали Марко, повесил трубку, он повернулся и улыбнулся Йену.       — Надеюсь, у тебя есть настроение для морепродуктов.              -----              Его квартира была хорошей — даже лучше, чем у Амира. И он был нежным и милым, не таким напористым, как в баре. Когда он пригласил Йена пройти в его гостиную с двумя пакетами еды навынос в руках, мужчина казался почти застенчивым и извиняющимся.              — Чувствуй себя как дома, — сказал он, указывая Йену на невероятно длинный обеденный стол, сделанный из массива орехового дерева и фантастически освещённый гирляндой бумажных люстр, которые больше напоминали воздушные облака, чем кухонные светильники.              Мужчина уже наливал Йену бокал красного вина и пытался завязать с ним разговор.              — Так что же в том большом рюкзаке?              — Сколько это займёт времени? — спросил Йен. — Мне действительно нужно попасть в Маунтин-Вью.              — Расслабься, Рэд, я отвезу тебя туда. Ты даже можешь одолжить мой телефон, если тебе нужно связаться со своим парнем.              Йен покачал головой.       — Нет, всё в порядке.              Внезапно перед ним появилась тарелка со свежими устрицами.              — Ты знаешь, что такое афродизиак, Рэд?              Йен покачал головой.              — Говорят, что определённые продукты, такие как женьшень, шоколад или даже, — он указал на тарелку перед Йеном, — устрицы, вызывают сексуальное желание и удовольствие в мозге.              Когда Йен промолчал, мужчина продолжил, показывая, как есть устрицы.       — Видишь ли, в этом суть моего ресторана и то, что делает его таким популярным во всём мире. Я специализируюсь на афродизиаках.              Марко вручил Йену маленькую вилку и ещё раз медленно показал ему, как отделять мясистую часть от твёрдой оболочки.       — Жуй медленно. Смакуй, — сказал он.              Йен послушался его, тщательно прожевал устрицу и обнаружил, что не может определиться с её вкусом. Он был уверен, что пробовал нечто подобное раньше — возможно, Хасан или Селеста добавляли их в блюда. Но сейчас это просто голые устрицы, без специй или приправ, ничего, что могло бы замаскировать их сильный солоноватый вкус.              Алкоголь действовал на него. Пиво, которое он смешал с водкой ещё в баре, а теперь и красное вино, попавшее в организм — всё это образовывало в нём некий мощный коктейль катастрофы. Он понял, что никто не знает, где он — ни Тереза, ни группа незнакомцев в доме, даже Микки. Он никогда не терялся от всех.              — Итак, какое имя я буду стонать сегодня вечером? — спросил мужчина с соблазнительной интонацией в голосе.              Йен поднял голову, чтобы ещё раз увидеть своё отражение во французских окнах пентхауса Марко, в ночном небе, полностью лишённом звёзд, и всё ещё не мог узнать мальчика, смотрящего на него.              Это не было предательством, не так ли? Он делал это ради поисков Микки, ради того, чтобы добраться до Маунтин-Вью и осуществить план. Всё, что он мог сделать, это закрыть глаза и отделить свой разум от тела. А потом он надеялся, что забудет.              — Кертис, — ответил он.              -----              Солнце только начинало вставать, когда Йен медленно проснулся, ощущая прикосновение хлопковых простыней к каждому сантиметру своего тела — самые мягкие одеяла, которые он когда-либо ощущал в своей жизни.              Только храп мужчины рядом с ним заставил его как можно быстрее соскользнуть с кровати, пройти голым в ванную комнату, мимо окон веранды, где он остановился, чтобы посмотреть на городской пейзаж. Микки был где-то там, а после того, что он сделал, ему стало не по себе.              Мужчина был добрым и ни на чём не настаивал, но Йену нужно заплатить за поездку на машине, чтобы тот оказал ему кое-какую услугу. Ему это не нравилось, но он также был слишком оцепеневшим, чтобы ненавидеть. Он выполнял все действия механически, алкоголь и быстрый темп работы его мозга давали ему возможность мысленно абстрагироваться от происходящего.              В какой -то момент ему показалось, что он смотрит на себя сверху вниз, милостиво получив возможность отвернуться, что он и сделал. И в какой-то момент, когда Марко попытался поцеловать его, проникнув языком в рот Йена, он издал сдавленный звук, а мужчина отстранился и извинился.              Это был странный ход событий, когда этот человек был невероятно добр и нежен, а потом попытался сделать что-то такое, что заставило Йена отшатнуться от неожиданности.              И в течение часа, который, казалось, длился целую вечность, Марко несколько раз простонал имя Кертис, а Йен держал глаза закрытыми, представляя, что парень, в чьё тело он вселился, и есть Кертис, а Йен уже давно ушёл.              -----        я такой грёбаный идиот. такой грёбаный идиот. если бы микки узнал, что я сделал, ему стало бы противно. он бы возненавидел меня, а я даже не смог бы его винить. я ненавижу себя так чертовски сильно, что не могу этого выносить. я не заслуживаю ничего хорошего.              -----              Побродив минут двадцать по коридорам пентхауса, сдерживая слёзы и пытаясь стряхнуть все воспоминания о прошедших часах, Йен, наконец, покачал головой и ворвался обратно в комнату Марко, бросив ему на голову подушку.       — Маунтин-Вью, — потребовал он. — Сейчас.              Последним вариантом Йена было бы приставить пистолет к виску Марко точно так же, как Микки сделал с водителем грузовика. Но в этом не было необходимости, потому что Марко с сонной улыбкой поднялся с кровати и оделся, чтобы выполнить обещанное.              — Солнце едва встало, — заметил он. — Тебе не терпится добраться до своего парня, да?              Йену хотелось плюнуть Марко в лицо, но он просто стоял там, всё ещё полностью обнажённый. Он даже не знал, почему снял всю одежду, но сквозь какой-то туман в памяти всплыли события прошлой ночи, то, как Марко настоял, чтобы сделать ему массаж всего тела. Именно так он и заснул.              На мгновение Йена охватила паника при мысли о том, что с ним могли сделать за это время, но он не чувствовал себя иначе, не чувствовал боли, которую описывал Микки.              — Могу я одолжить какое-нибудь нижнее бельё? — спросил Йен.              Марко молча бросил ему пару, затем повернулся, чтобы бросить ему накрахмаленную белую рубашку на пуговицах и чёрные брюки в тонкую полоску.       — Это Hermes, — сказал он, как будто это что-то значило для Йена. — Возможно, понадобится ремень, но возьми. Мой подарок тебе.              Йен натянул брюки и застегнул рубашку, и то, и другое свободно сидело на нём. Ткань была намного тяжелее по сравнению с его униформой в Марселине или любой другой одеждой, доставшейся от Генри. Она была более мягкой и без складок.              — Одна только рубашка стоит больше, чем аренда большинства людей, — сказал Марко.              -----              — Спасибо за ночь, Кертис, — сказал мужчина, выезжая на шоссе. — Мне редко удаётся встретить в этих краях такой прекрасный экземпляр, как ты. А Италия? — он рассмеялся. — Совсем другая история.              Йен хмыкнул, глядя в окно на проплывающие мимо знаки.       — Сколько нам ещё ехать до Маунтин-Вью?              Марко постучал по экрану, вызывая что-то вроде системы GPS.       — Куда в Маунтин-Вью ты направляешься? — он спросил.              Конечно, он не мог просто попросить мужчину подвезти его к тюрьме, да и Йен близко не планировал туда ехать, как раньше. Ему просто нужно быть рядом, в пределах той же «юрисдикции», как сказал один из гостей дома Терезы.              — Мне просто нужно в Маунтин-Вью, — ответил он. — С остальным я разберусь там.              Движением, от которого у него по спине пробежали мурашки, мужчина протянул руку, чтобы погладить его бедро.       — Конечно, мой карманный имбирный кекс.              Йен тупо смотрел перед собой, пытаясь снова отстраниться от происходящего.              — Могу я получить поцелуй, прежде чем ты уйдёшь?              Йен хотел сказать «нет», но он был во власти этого человека и боялся того, что может случиться, если он откажется.              — Конечно.              — Хороший мальчик.              -----              Йен вздохнул с облегчением, когда увидел вдалеке гигантский знак, приветствующий их в Маунтин-Вью.              — По крайней мере, позволь мне высадить тебя в городе, — сказал Марко.              Йен кивнул, глядя в окно и видя всю эту пустую землю и деревья, путаницу леса, через который они с Микки, возможно, когда-то пробирались. Все они казались ему одинаковыми.              В любом случае, он знал, что должен быть благодарен за то, что этот человек не был похож на мужчин в гей-клубе в прошлом году, которые были агрессивными и пугающими. Без Микки Йен не знал бы, что делать, если бы Марко внезапно разозлился на него или потребовал от него того, что ему было неприятно делать.              Он также знал, что должен быть благодарен за то, что Марко так часто путешествовал и жил такой уединённой роскошной жизнью, что его совершенно не беспокоили местные или даже национальные новости. Если Йен и был ему хоть немного знаком, то ни малейшего намёка на это не было.              — Так как зовут твоего парня? — спросил Марко, совершенно не обращая внимания на то, что Йену было невесело.              Йен порылся в уме в поисках вымышленного имени, зная, что ему потребуется слишком много времени, чтобы ответить.       — Генри, — ответил он.              — А, понятно.              Он не был до конца уверен, поверил ли ему этот человек.              — И где вообще Генри живет? Где-то здесь?              Йен, находясь в состоянии раздражения, тяжело вздохнул.       — Он в тюрьме.              — О.              — За избиение человека голыми руками. Оставил его без сознания на обочине дороги.              — О боже.              — Вероятно, он бы и с тобой сделал то же самое, — пробормотал Йен. И ты это заслужил, — подумал он.              — Что ж, — усмехнулся Марко. — Тогда хорошо, что он заперт, не так ли?              -----              Йен начал узнавать некоторые рестораны и кафе, хотя ранним утром они выглядели по-другому. Они с Микки были этом городе всего один раз, в ту холодную ночь, когда они не раз чуть не погибли.              — Останови здесь, — приказал Йен, надевая бейсболку.              Мужчина затормозил на пустом тротуаре перед рестораном средиземноморской кухни, который всё ещё был закрыт, внутри было совершенно темно, как и в любом другом ресторане на этой улице.              — Эй, Кертис, — сказал Марко, прежде чем Йен успел выскочить из машины. — Вот мой номер.              Йен уставился на руку, протягивающую ему листок бумаги.       — Мне он не нужен.              — Просто возьми, — рассмеялся Марко. — Я могу подарить тебе жизнь мечты, малыш. Частные самолёты на частные острова, отпуск на курортах, всё прекрасное в жизни. Было бы здорово, если бы было с кем насладиться этим.              Йен выхватил листок бумаги и кивнул, но только для того, чтобы Марко позволил ему уйти, не принуждая к поцелую. И когда он снова посмотрел на мужчину в машине, то увидел на его лице застенчивую улыбку, как будто глубоко внутри он знал, что Йен приползёт обратно. Это разозлило его, и, пройдя один квартал, он выбросил клочок бумаги в ближайший мусорный бак.              А потом он шёл, шёл, и шёл, пока не наткнулся на тот тайный ресторан, где они с Микки разделили миску карри и получили кусочек тепла в бесконечно холодную ночь.              Йен немедленно сел на скамейку напротив ресторана и стал ждать. Пройдут часы, прежде чем он увидит, как пожилая пара и официантка из того вечера спускаются по лестнице и открывают дверь, и ещё час, прежде чем из приоткрытой двери донесётся музыка.              Все остальные рестораны тоже потихоньку начинали открываться, и всё, что Йен мог делать — сидеть там, нервно переминаясь с ноги на ногу, пытаясь раскрутить себя перед тем, что он собирался сделать. Снова и снова он твердил себе, какой он грязный, каким абсолютно мерзким и отвратительным счёл бы его Микки, если бы когда-нибудь узнал, что натворил Йен. И он не мог позволить всему этому пропасть даром. Он не отказался бы от плана сейчас, не после того, как уже пожертвовал доверием Микки, чтобы попасть сюда.                     Часть II                     В отличие от всех других ресторанов поблизости, Sala Daeng не пользовался такой популярностью. Ни один человек даже не взглянул вниз по ступенькам. Йен сидел и ждал, когда в ресторан войдут ещё несколько человек, и только к обеду, когда он сам начал ощущать голод, задался вопросом, о чём подумала Тереза, когда утром наткнулась на его пустую кровать, зная, что никому не сможет об этом сообщить.              Единственным посетителем Sala Daeng в то утро был высокий долговязый мужчина в подтяжках и очках в толстой оправе, которого сопровождала женщина того же возраста и телосложения в бордовых чулках и шарфе в тон.              Йен подождал целую минуту, прежде чем посмотреть по сторонам и перейти улицу, чтобы последовать за ними в ресторан.              -----              Даже при дневном свете атмосфера была очень похожа на ту ночь, когда они пришли с Микки. Возможно, это было потому, что ресторан располагался в полуподвальном помещении, куда едва проникал свет, и поэтому мерцающие настольные свечи и большие лампы-луковицы горели так же ярко, как с наступлением темноты.              — Здравствуйте, добро пожаловать, — сказала молодая девушка, по-видимому, не узнав Йена, хотя прошло не так уж много времени.              Его глаза осмотрели комнату, заметив мужчину и женщину, сидящих за дальним столиком, потягивающих чай и болтающих с громоздкой камерой, висящей у мужчины на шее.              — Столик на одного? Или что-нибудь навынос? — спросила девушка.              — Столик на одного, — безучастно ответил Йен, прежде чем опомниться и покачать головой. — Подожди, я имею в виду, нет. — Он возился со своим рюкзаком на глазах у девушки, которой уже всё наскучило. Её глаза расширились, когда он достал пистолет, завёрнутый в ткань, и направил его прямо на неё.              — Позвони в полицию и скажи им, что я взял всех в заложники, — приказал он.              -----              Йен никогда раньше не держал в руках оружие и был потрясён тем, как всё изменилось в ту минуту, когда он вытащил его. Из кабинки, где сидела пара, послышался стук вилок о стол и громкие вздохи. Официантка подняла руки, когда всё вокруг замерло. Единственное, что продолжалось — музыка.              То есть до тех пор, пока девушка дрожащим голосом не выкрикнула что-то на том иностранном языке, на котором говорила, и музыка не оборвалась. Всё, что осталось, это громкий звон в ушах Йена, который, казалось, он был не в состоянии прекратить.              Затем из-за занавески, отделявшей столовую от кухни, появились две фигуры. Йен сразу понял, что это её родители; они были очень похожи на неё, особенно мать, с её носом-пуговкой и лицом в форме луны.              Мать заговорила со своей дочерью, снова на языке, которого Йен не понимал. Его немного взволновало то, что он не знал, что происходит.              — Что она сказала? — спросил Йен.              — Она говорит, что ты идиот, — ответила девушка, все следы её иностранного акцента полностью исчезли. — У нас нет денег. Посмотри, как здесь пусто.              Йен нахмурился.       — Мне не нужны ваши деньги. Я держу вас в заложниках.              Девушка быстро перевела своим родителям, прежде чем снова повернуться к Йену.       — Телефон в офисе. Она может сходить за ним?              Йен кивнул, и девочка что-то крикнула своей матери, которая быстро убежала в офис, откуда Микки однажды звонил Терезе, и снова появилась с телефоном в руке.              — Клянусь, я не хочу причинять никому из вас боль, — сказал Йен. — Но вы все будете делать то, что я скажу, и никто не покинет эту комнату, пока я не получу то, за чем пришёл.              -----              Пара за дальним столиком всё ещё сидела, застыв на месте, когда с улицы наверху послышался вой полицейских сирен. Йен выглянул из-за занавески на входе и увидел пару чёрных тактических ботинок на верхней площадке лестницы. Он щёлкнул замком на двери и повернулся лицом к трём рабочим.              Девушка всё ещё разговаривала по телефону с оператором 911, но довольно скоро её попросили повесить трубку, и всего через минуту зазвонил телефон, да так громко и звонко, что у Йена заложило уши.              — Они хотят поговорить с тобой, — сказала девушка, передавая Йену телефон. Она оглянулась на своих родителей, которые стояли там, выглядя скорее смущёнными, чем напуганными.              — Алло? — сказал Йен в трубку, ожидая, что на другом конце будет раздражённый офицер. Вместо этого он услышал дружелюбный и спокойный голос.              — Привет, это сержант Уитфорд. С кем я говорю?              — Йен.              — Понятно. У тебя есть фамилия, Йен?              — Нет.              — Нет?              — Нет.              На мгновение воцарилось молчание.              — Не очень разговорчивый, да? Не могли бы вы хотя бы рассказать нам, что происходит в ресторане? Кто-нибудь пострадал?              Йен огляделся, глубоко вздохнул и произнёс свою просьбу.       — Нет, — сказал он. — Пока нет. Но у меня есть пистолет и ровно пять человек, против которых я могу его применить. Я готов отпустить их всего на нескольких условиях.              — И какие же?              — Есть парень по имени Микки, который в настоящее время сидит в тюремной камере где-то в Маунтин-Вью. Он был сбежавшим донором, о котором говорили в новостях…              — О, — сказал сержант Уитфорд. — О. Ты тот самый Йен. Забавно, что многие ищут тебя.              — Да, я знаю. Я хочу, чтобы вы его освободили. Пощадите одну жизнь, и я пощажу пять, разве это не звучит как выгодная сделка?              Мужчина издал звук согласия.       — Я займусь этим вопросом, хорошо, Йен? Я хочу, чтобы ты выслушал меня, я всего лишь сержант местного отделения. То, о чём ты просишь, находится на федеральном уровне, так что это займёт некоторое время              — Хорошо.              — А пока я хотел бы узнать имена всех, кто находится в этом ресторане.              -----              Молодую девушку звали Мина Су, и Йен быстро выяснил, что ей 16 лет. Там были её родители: Майя и Дон, которые с трудом общались по-английски и которые, казалось, не очень испугались Йена, даже когда он помахал пистолетом перед лицом их дочери.              За столом была пара, которая нервно подошла и тоже назвала свои имена — Мейнард Смит-Бонар, у которого был гнусавый голос и своего рода покорный нрав, и его возможная подружка Анна Райт, которая всё время пыталась украдкой поглядывать на Йена, но в остальном опускала голову.              Вскоре сержант начал вести переговоры о сдаче молодой пары, пытаясь сузить круг заложников, захваченных Йеном.              — Нет, — сказал он. — Нет, пока ты не приведёшь мне Микки.              -----              В итоге ждать пришлось долго. Телефон молча лежал на столе, Йен ожидал звонка, сообщающего, что они освободили Микки — звонка, который, казалось, никогда не поступит.              — Я умираю с голоду, — пожаловался Мейнард.              Мама молодой официантки что-то сказала своему мужу, что вывело Йена из себя. Он яростно наставил на неё пистолет.       — Говори по-английски или не говори вообще!              — Она просто хочет узнать, может ли она что-нибудь приготовить, — сказала молодая официантка. — Кажется, мы пробудем здесь какое-то время, нет?              Йен был немного голоден, но он был слишком взвинчен, чтобы даже думать о еде.       — Нет, — сказал он. — Никто не покидает эту комнату.              Именно тогда мать снова что-то сказала.              — Эй! — крикнул Йен. — Какого хрена я тебе только что сказал?              Мать что-то крикнула ему в ответ, и Йен в отчаянии посмотрел на дочь.              — Мои родители избежали военного переворота в Мьянме и годами жили в лагерях беженцев в Таиланде. Они говорят, что не боятся белого мальчика с плохим прицелом.              Йен бросил на них взгляд.              — Моему отцу, — продолжила она, — однажды в лицо ткнули AR-15, когда он протестовал на улицах в девять лет. Девять.              — У меня неплохой прицел, — слабо ответил Йен.              — Ты вообще знаешь, как снять эту штуку с предохранителя? — спросила она.              Йен даже не знал о существовании функции предохранителя и жалобно посмотрел на пистолет. Пройдут считанные мгновения, прежде чем его заложники поймут, что он полон дерьма, и выйдут за дверь.              — Послушай, — сказала девушка. — Мы останемся здесь столько, сколько тебе нужно, но, пожалуйста, позволь нам приготовить какую-нибудь грёбаную еду.              Йен взглянул на заложников, которые, казалось, смотрели на него скорее с добротой, чем враждебно, возможно, даже с каплей сочувствия в их глазах. Он кивнул.       — Можешь попросить свою маму приготовить немного того карри?              -----              Телефон звонил бесчисленное количество раз в течение дня, и в основном это был сержант, сообщавший Йену, что они работают над его требованиями, но в целом это было похоже на проверку, чтобы убедиться, что всё в порядке, что никто не пострадал.              Снаружи, казалось, нарастал шум. Хлопанье новых автомобилей, громкая болтовня репортёров и крики горожан.              Все они сидели за большим столом, Йен ел маленькими ложечками карри, которое приготовила для них мать, когда телефон зазвонил снова — на этот раз вместо сержанта это был голос Терезы. Она была нежна с ним, беспокоилась больше всего на свете.              — О, Йен, — сказала она в конце их короткого разговора. — Во что ты вляпался.              — Мне жаль, — ответил он примерно в пятый раз за время их разговора. — Я должен был это сделать. Ради Микки.              -----              Быстро наступила ночь, а сержант так и не сообщил о проделанной работе. Владельцы ресторана — родители девушки — уже заснули на диване в своём кабинете, в то время как молодая пара сидела в кабинке, выглядя усталой. Йен начал немного нервничать, когда молодая девушка по имени Мина подошла и села рядом с ним у телефона.              — Чай? — предложила она, уже наливая немного в керамическую кружку для Йена.              — Спасибо, — ответил он.              — Микки был тем парнем, с которым ты приходил в прошлый раз? — спросила она.              Он кивнул.       — Да.              — Понятно.              Йен подозрительно посмотрел на неё.       — Ты говоришь не так, как раньше.              Она пожала плечами.       — Я делаю небольшой акцент, когда работаю. Белые мужчины не беспокоят меня так сильно, когда думают, что я их не понимаю. Я довольно быстро поняла, что с тобой и твоим парнем не было бы проблем, но к тому времени я уже выложилась по полной.              — Что это вообще был за акцент?              — Тайский, — просто ответила девушка.              — Никогда не слышал, — сказал Йен.              — Да, — пробормотала она. — Думаю, ты не слышал.              Они сидели в уютной тишине, потягивая чай. Йену нравилась эта девушка; она была умной, доброй и непоколебимой, и он хотел бы быть таким в её возрасте. Она и её родители, казалось, сразу поняли серьёзность его ситуации, в то время как большинство людей, вероятно, не поняли бы.              — Мир снаружи суров, — сказала она. — Именно за такое дерьмо мои родители чуть не лишись жизни, борясь с ним.              В ту ночь Йен принял свои лекарства. Однако лишь половину его обычной дозы, поскольку он немного опасался, как они на него подействуют, тем более после особенно тяжёлого рецидива. Возможно, отчасти из-за чувства вины за то, что он сделал, а также из-за возможности скоро снова увидеть Микки, или просто потому, что ему нужно было, чтобы звон в ушах прекратился. Так или иначе, он быстро уснул.                     Часть III                     На следующее утро телефон зазвонил снова, и сержант Уитфорд сообщил Йену хорошие новости.              — Мы нашли Микки, — сказал он. — Но здесь нам нужно работать вместе, Йен.              — Хорошо, — ответил Йен, обнаружив, что его эмоции, которые когда-то казались неконтролируемыми, похоже, притупились. — Что тебе нужно?              -----              Он собрал пятерых заложников, как и просил сержант Уитфорд.              — В чём конкретно заключается наш план? — спросила Мина.              — Я выпускаю вас одного за другим, а потом они отдадут мне Микки.              — Откуда ты знаешь, что они говорят правду? — спросила она.              Йен моргнул.              — У тебя должны быть какие-то рычаги воздействия на них, Йен. Ты не можешь просто отпустить нас всех.              — Я останусь, — вызвался Мейнард. — Но только если вы позволите мне взять у вас интервью для моей публикации.              — Что? — спросил Йен, даже не пытаясь больше поднимать пистолет.              — Я работаю в новостном онлайн-издании. Мой босс съест меня живьём, если узнает, что я обладал инсайдерской информацией об этой истории и не сделал ни малейшего подробного репортажа.              Йен поднял бровь.       — Вы журналист?              — Он фуд-блогер, — поправила Анна.              — Это попытка переквалифицироваться в журналистские расследования.              Мина закатила глаза.       — Послушай, — сказала она. — Мои родители не жалуются. Вероятно, это самая большая пресса, которую когда-либо получит их бизнес. Но мы здесь на твоей стороне, и я говорю, что глупо просто следовать прихотям полиции. Они не собираются вот так просто освободить Микки и позволить вам идти своей дорогой.              Мейнард явно согласился.              — Так что же мне делать? — безнадёжно спросил Йен.              — Повышаем ставку, — просто заявила она. — Потребуй телефонного звонка Микки или скажи им, что пустишь пулю в чей-то череп.              -----              Йен не был уверен, хочет ли он слышать голос Микки в этот конкретный момент. Не после того, что сделал, не после того, какое отвращение он испытывал к самому себе. Ему была невыносима мысль о том, чтобы солгать Микки, даже если эта ложь была недосказанностью.              Он знал, что в ту минуту, когда услышит голос Микки по телефону, сломается.              Но ему нужно было знать, что сказанное сержантом было правдой, что Микки был найден и что он поставлен в известность о его потенциально вновь обретённой свободе.              Его требования были встречены сокрушённым вздохом, но сержант Уитфорд сохранил дружелюбное расположение духа.       — Я посмотрю, что можно устроить, — сказал он.              -----              Когда, наконец, раздался следующий звонок, спустя целый час, сержант Уитфорд сообщил новость о том, что звонок будет переведён на Микки, который всё ещё находился в тюрьме Маунтин-Вью.              Йен попытался попросить минутку, чтобы позволить себе перевести дыхание, когда раздался щелчок и ничего, кроме белого шума.              Он не был готов услышать голос Микки, поэтому, услышав его, совершенно потерял дар речи.              — Йен, — сказал Микки раньше, чем что-либо ещё. — Ты здесь?              Его голос звучал тепло. Он казался здоровым. Нормальным. Как будто ничего не случилось. Тем временем Йен был на грани полного срыва.              — Я выполнил твой план, — ответил он слабым голосом.              — Да, я видел, — сказал Микки. — Из-за тебя весь Маунтин-Вью потерял рассудок.              — Ты в порядке? — спросил Йен.              — Я в порядке.              Йен услышал, как Микки глубоко вздохнул, как будто готовился сказать что-то ещё.              — А ты? — наконец спросил Микки. — Ты заботишься о себе?              И это было то, что окончательно добило его. Его глаза с красными ободками начали слезиться, внутри него закипал гнев — гнев на самого себя, в основном.              — Не нужно беспокоиться обо мне, я в порядке, — ответил Йен. — Они тебя выпускают или нет?              — Не знаю. Кажется, все в замешательстве.              Йен не знал, почему он наивно полагал, что разговор был совершенно частным и что сержант Уитфорд и его команда не слушали всё это время. Его подбросило со своего места, когда раздался мужской голос.              — Мы хотели бы предложить вам обоим сделку в обмен на возвращение всех заложников в целости и сохранности.              Когда ни Йен, ни Микки не ответили, мужчина вздохнул.       — Поверь мне, ты не хочешь причинять боль ни одной живой душе, Йен. Для тебя это плохо кончится.              — В чём дело? — спросил Йен.              — Вы с Микки вернётесь в штат, где сможете бок о бок прожить остаток своих пожертвований и получить шанс оспорить продление вашего периода до них.              — Это не то, о чём я просил, — резко ответил Йен.              Голос сержанта Уитфорда, который когда-то был приветливым, стал грубым.       — Я буду честен с тобой, Йен. Для тебя нет жизни на воле. Свобода — это не всё, чем кажется, особенно когда у тебя нет денег, нет кредитного рейтинга, нет образования, нет родителей, ничего. То, что вы получите, — жизнь на улицах, едва сводя концы с концами, и жалея, что ты не согласился на сделку, где вам давали еду, жильё и тёплую воду.              Йен почувствовал себя уязвлённым.              — Никто не сдаст вам жильё. Вы никогда не сможете позволить себе дом или найти работу, которая не была бы дерьмовой, и даже этого не хватит на еду. Есть люди с реальным будущим, люди, которым вы можете помочь, которые смогут лучше распорядиться жизнью.              — Пошёл ты, — ответил Йен.              Раздался спокойный голос Микки.       — Йен, — сказал он. — У нас нет выбора.              -----              Когда разговор внезапно закончился, и сержант Уитфорд дал час на принятие решения, прежде чем сделка будет полностью отменена, Йен смягчился и собрал всех заложников, кроме Мейнарда, который настаивал на интервью с ним.              — Спасибо за всю помощь, — сказал Йен Мине. — Надеюсь, когда я умру, это поможет таким людям, как твои родители.              Мина грустно улыбнулась ему.       — Моих родителей точно нет в списке получателей, да они и не хотели бы.              Йен кивнул.       — Что ж, тогда я надеюсь, что они проживут долгую жизнь, несмотря ни на что.              И он наблюдал, как четверо вышли из ресторана, поднимаясь по ступенькам к полицейским. Йен протянул пистолет, снова закрывая дверь и запирая её за собой.              — У вас меньше часа, — сказал он Мейнарду, усаживаясь напротив него.              — У меня нет диктофона или чего-то ещё, — ответил Мейнард. — Я собираюсь записать всё на видео на свою камеру, ничего?              Йен пожал плечами.       — Без разницы.              — Хорошо, — сказал Мейнард, нажимая кнопку на своей камере и поворачивая её к стене, чтобы были слышны только их голоса. Затем он достал блокнот и ручку. — Итак, Йен, расскажи мне о школе, в которую ты ходил.                     Часть IIII                     Последовавший за этим цирк в СМИ был тем, с чем я никогда раньше не сталкивался. После этого я понял, что больше никогда не смогу жить незаметно. Я больше никогда не смог бы сбежать и бродить по улицам, как мы с Микки делали раньше, потому что наши лица были не просто на нескольких досках объявлений и местных новостных станциях, но и в национальных передачах. У меня так и не было возможности наблюдать за тем, как это происходило, но к тому времени, когда я сдался сержанту Уитфорду, мы с Микки были на первых полосах.              -----              Когда он, наконец, вышел из ресторана, следуя за Мейнардом, которого полицейские быстро увели, Йена ослепили огни. Вся улица была перекрыта, а горожане стояли за ограждениями, наблюдая за разворачивающимся кризисом.              Беспорядочно стояли грузовики с новостями, репортёры быстро говорили в свои микрофоны, а камеры были подняты на плечи здоровенных мужчин.              Именно сержант Уитфорд, стоявший перед рядом полицейских машин, первым поприветствовал Йена, когда тот достиг последней ступеньки.              — Ты сделал правильный выбор, Йен, — сказал он.              -----              Поездка на машине была недолгой, большую часть времени Йен был в полном оцепенении, стараясь, чтобы сердце не замирало при мысли о воссоединении с Микки на случай, если её отнимут у него в последнюю секунду.              В тюрьме, которая представляла собой страшное, хорошо охраняемое здание с заборами из колючей проволоки, по сравнению с которыми Марселин был просто позором, Йена провели через длинный коридор, где ему дали надеть отвратительно жёлтый комбинезон.              — Когда-нибудь слышали о нейтральных цветах? — спросил Йен, когда офицер наблюдал, как он переодевается.              — Когда-нибудь слышали о портных? — выпалил в ответ офицер, глядя на то, как брюки Йена упали на землю и образовали кучу у его ног без особых усилий.              Затем его повели по другому коридору, где тяжёлые металлические двери с тонированными стёклами тянулись, казалось, на многие мили. В самом конце офицер достал связку ключей и отпер дверь для Йена, жестом приглашая его внутрь.       — Ты останешься здесь, пока власти штата не решат, что с тобой делать.              Йен поколебался, прежде чем пройти мимо офицера, чтобы войти в дверь, и когда она с шумом захлопнулась за ним, весь его мир, казалось, снова наполнился красками при виде Микки в таком же желтом комбинезоне и всё такое.              — Микки, — выдохнул он.              — Йен.              Комната была маленькой, две узкие постели находились вертикально, и Микки явно уже занял нижнюю койку.              — Ты чертовски сумасшедший, Галлагер, ты это знаешь?              Йен сдерживал слёзы. Он мог сказать, что Микки хотел прикоснуться к нему, подойти ближе, но, должно быть, увидел пустой взгляд Йена, то, как он не мог выдержать его взгляда. И Йен тоже очень сильно хотел прикоснуться к Микки, но чувствовал себя запятнанным. Он совершил нечто непростительное и жестокое, и как Микки мог простить его, если он даже не мог простить себя?              — Эй, — сказал Микки с некоторой напускной весёлостью. — Посмотри сюда.              Он подвёл Йена к месту за его кроватью, где Йен увидел, что тот вырезал их имена на стене: ЙЕН + МИККИ.              — Ты и я до конца, верно? — с надеждой спросил Микки.              В этот момент водяные заслоны решили дать сбой, и Микки был шокирован, когда Йен начал рыдать.