Коль буйны радости, конец их буен; В победе - смерть их; как огонь и порох, Они сгорают в поцелуе. Мед Сладчайшей сладостью своей противен, И приторность лишает аппетита. Люби умеренно - любовь прочнее; Спеши иль нет - ты не придешь скорее. ©
Серый и мрачный город, словно вы с ним какие-то незнакомцы, вызывает лишь чувство тоски и отчужденности, больше не принося былой радости от своих ярких красок. Чимин теперь крайне редко посещает студию, заведомо получая разрешение от отца. Ему мучительно больно оставаться запертым в четырех стенах. Еще больнее осознавать, сколь многие покинули теперь свои дома, отправляясь на защиту своего государства. Прошло две недели с тех пор, как Король объявил о начавшейся войне, в которую их страна, так или иначе, была вовлечена. Он справедливо правил много лет, а потому все альфы молодого возраста были призваны отправиться на фронт, чтобы защищать границы. Отец Чимина почти все время проводил при дворце, готовый в любой момент отправиться следом за армией, что, безусловно, сказывалось на эмоциональном состоянии папы. Пак Сонгю выходил из комнаты только в тех случаях, когда отец возвращался домой. Его опухшие от слез глаза совершенно точно не радовали главу семейства, но такова была жизнь – имеешь высокий пост, будь готов идти до конца. - Минхо, - бросается к вошедшему омега, - ты пришел. - Ну что ты, родной мой? – обнимает крепче тот, прижимая к себе. – Я же здесь, видишь? - Я знаю, ты пришел, чтобы сообщить нам, что тоже должен идти на фронт, да? Я знаю, - слезы вновь скатываются по красивому лицу омеги, хотя он и пытается это скрыть, зарываясь в маленькие ладошки. – Прости мне мою эмоциональность, просто мне очень страшно. - Папа. Отец, - Чимин сбегает по лестнице, с тревогой оглядывая обоих, - что - то случилось? - Твой отец идет на войну, - сквозь всхлипы шепчет омега. - Не говори ерунды, Сонгю. Напугаешь ребенка. Я никуда не ухожу, Чимин. Это все пока еще далекое будущее. Я нужен здесь Королю, хотя и с радостью бы ушел вместе с остальными. - Я знаю, милый, - крепче прижимается к мужу Сонгю, - но я не знаю, как буду без тебя. - Тише, не плачь, прошу. Идемте лучше поужинаем, я чертовски устал и хочу есть. И Чимину, от чего-то, кажется, что папа прав и отцу действительно придется в скором времени их оставить. Все эти мысли, так или иначе, пугают юного омегу, а неизвестность страшит еще больше, ведь никто из них так и не смог понять, что послужило поводом к началу войны. - Его Высочество сегодня покинул город, - сообщает уставшим голосом Пак -старший, - Король, как ни пытался, остановить его не смог. Все знают, безусловно, что он способен постоять за себя и в совершенстве владеет оружием, но это война. А война – дело рук опытных бойцов. - Почему он ушел? – Чимин ощущает, как что-то внутри связывается в тугой узел от этой новости. - Считает, что не к лицу правящей династии отправлять молодых ребят на фронт, а самим отсиживаться во дворце. В первых отрядах наши самые опытные военные, но все равно не спокойно. Они с Королем сильно повздорили накануне. Как ни крути, но Чонгук слишком уж вспыльчивый. Боюсь, как бы он не натворил чего в таком состоянии. Я знаю, где расположится их лагерь. Отправлюсь завтра за ними, постараюсь его успокоить. - Я так и знал, - начинает причитать Сонгю, - так и знал, что ты уйдешь. - Папа, - шепчет Чимин, - ты же слышишь, что сказал отец? Перестань говорить глупости, он не бросит нас вот так. Старший омега лишь молча кивает, протягивая трясущиеся руки к графину с водой, а после выпивает залпом стакан, заставляя себя успокоиться. Ночью каждый в их доме не смыкает глаз, словно боится упустить что-то важное. Утро следующего дня начинается с неприятных ощущений внизу живота и Чимин вспоминает о своей течке, что должна была вот-вот начаться. - Как не во время, - поджимает колени, сворачиваясь клубком. – Как несправедливо, что все это выпадает на долю омеги, - блуждает взглядом по комнате, пока не натыкается на увядающий букет алых роз, подаренный Чонгуком две недели назад. – Розы все еще не завяли, как странно, - разглядывает красивые цветы, вспоминая черты лица брюнета. Чимину вдруг становится любопытно, вспомнил бы тот о своем обещании, если бы события в их мире сложились иначе. - Глупо думать о таком сейчас, - прерывает свои мысли, заставляя все же подняться с кровати, чтобы умыться и принять необходимые лекарства. Спускаясь к завтраку, он замечает незнакомого мужчину в дверях, что о чем-то перешептывается с отцом. - Доброе утро, - подает голос омега, привлекая к себе внимание. - Чимин. Уже проснулся? – отец слегка теряется, словно не желает быть застигнутым врасплох. - Не так давно. Почему наш гость не проходит? - Мне уже пора, молодой господин, - кланяется альфа, немногим моложе его отца, а после, бросая встревоженный взгляд на Пака, покидает их дом. - Чего он хотел? Выглядел обеспокоенным. - Просто передал послание от Короля. Не беспокойся. Завтрак давно готов к тому же. - Ты действительно отправишься за Чонгуком? Отец молчит долгих несколько минут, а после лишь коротко кивает, не смея поднять на Чимина взгляд. - Папа вновь не ошибся в своих предчувствиях? - Не совсем так. Я действительно еду за Чонгуком. Хочу успокоить его. Не подумай, что меня обязывает мой чин. Это мое желание. Чонгук буквально вырос на моих глазах, и чтобы об этом юноше не говорили, он будет достойной сменой своего отца. Не хочу, чтобы в порыве гнева с ним случилось что-то. - Обещаешь, что вернешься? - Через пару-тройку дней, - кивает старший. - Тогда передавай Чонгуку привет.***
Чонгук никогда бы не подумал, что в свои годы отправится на фронт. На войну, которую начало даже не их государство. Хотя, если быть до конца откровенным, он всегда был против таких вот действий, не смотря на вспыльчивый характер. Считал, что жизнь каждого ценна, и никто в этом мире не имеет права решать, кому оставаться в живых, а кому – идти умирать. Они отправились отрядом к границе, решив, что вести, пришедшие с юга, так или иначе несут в себе определенную опасность, даже если конфликт пока не коснулся их напрямую. - Ваше Высочество, нам стоит остановиться тут, - Генерал-майор Ким указывает чуть вперед, напоминая Чонгуку, что солдатам требуется отдых, - мы весь день в пути. - Верно, - Чонгук пришпоривает коня, желая поскорее спешиться. Оглядывается вокруг, прикидывая, сколько такими темпами они будут добираться до границы. Ему словно не терпится оказаться подальше от дома. И хотя в голове и всплывает (уже который раз за эти дни) образ ванильного омеги, он гонит его прочь, не позволяя себе зацикливаться сейчас на этом. - Разобьем лагерь тут, отдохнем, а завтра снова в путь. - Если будем так отдыхать всякий раз, месяца не хватит, чтоб добраться. - Мы уже перебросили наши войска к границе с тех городов, что находятся ближе. - Этого все равно не достаточно, - Чонгук хмурит брови, разглядывая Кима. – Нам нужно как можно скорее добраться до места. - При всем уважении к Вам, Ваше Высочество, у нас достаточно опыта в таких вещах и спешка тут ни к чему. Армия будет брошена в нужное место со всей страны, но солдатам нужен и отдых. Никто не знает, что ждет нас впереди. - Боюсь, что опыт не всегда играет важную роль, - утыкается языком в щеку Чон, а после откланивается, отправляясь собирать свою палатку. - Будет тяжело с молодым Господином, - полковник Чхве, поглядывая вслед Чонгуку, ухмыляется каким-то своим мыслям. - Каждый в семье Чон думает, что он умнее остальных. - На то они и правящая Династия. - Посмотрим, останутся ли таковой после теперешних событий. Полковник отдает честь, направляясь следом за Чонгуком в лагерь, а Генерал-майор решает осмотреть местность, чтобы расставить посты на дежурство. Чонгук допоздна не смыкает глаз, а утром поднимается раньше остальных, чтобы поскорее отправиться в дорогу. - Придется задержаться, - сообщает часами позднее Чхве, заставая Чонгука за сбором вещей. - Причина? – не глядя уточняет тот, даже не пытаясь скрыть раздражения. - К нам направляется Первый Советник Его Величества, было велено дождаться. - Господин Пак? – Чонгук удивляется, но после кивает. – Хорошо. Но пусть все будут наготове. - Так точно, - Чхве отдает честь, не задерживаясь дольше положенного. Чонгук ненавидит ждать, но любопытство сейчас перевешивает все остальные эмоции. - Ваше Высочество, - Пак-старший кланяется, заходя в палатку Чонгука. - Что привело Вас сюда? – Чон поднимается навстречу, крепко пожимая руку. - Или Вас прислал отец? - Только лишь мое личное беспокойство. - Значит, Вас не отец сюда прислал? – Альфа изучает лицо напротив, словно пытаясь найти там правдивые ответы. - Чонгук, ты знаешь, что я в первую очередь – такой же родитель. Я отец, у которого растет омежка. Точнее, уже вырос. Я знаю тебя столько же, сколько лет ты живешь на этом свете. И если ты считаешь, что для меня эти годы ничего не значат, то ты ошибаешься. Я знаю тебя так же хорошо, как если бы ты был моим сыном. Я видел твои первые шаги, слышал первые слова. И я действительно волнуюсь, что твое такое решение может тебе навредить. - Я не позволю умирать молодым альфам просто потому что они не родились в королевской семье. - А ты уверен, что сможешь им чем-то помочь? Изучать боевое искусство не всегда равно умело его применять. - Я, по-Вашему, трус? И буду прятаться за их спинами? - Нет. Ты вовсе не трус. Ты юноша с пылким сердцем, который, возможно, погорячился в таком своем решении. И я решил, что разговор уже точно нам не повредит. - Господин Пак, я верю в Ваши благие намерения. Но это решение не спонтанно. И оно не о том, чтобы что-то доказать Королю. Я там, где и должен быть – рядом со своим народом. И пускай мне недостает сноровки или умения, я все равно не отступлю. Можете меня за это осуждать. - Я не могу осуждать Вас, Ваше Высочество. И Вы это знаете. Могу лишь надеяться, что Вы будете себя беречь. Народ любит Вас, и мне бы хотелось однажды и Вам присягнуть на верность. Чонгука эти слова, пусть и немного, но сбивают с толку, хоть он и знал всегда, как относится к нему Первый Советник. Он всегда мечтал об альфе – Чонгук это слышал однажды от отца, но у его супруга случилось несколько выкидышей, после чего чета Пак отчаялась иметь детей. Рождение Чимина поистине было чудом, и сейчас он даже рад, что тот не родился альфой. - Чонгук, - Пак застывает на выходе, все же оборачиваясь, - Чимин просил передать, чтобы ты был осторожен. Что-то внутри подскакивает от одного только имени, хотя Чон и пытается не подавать виду, лишь коротко кивая в ответ. Сведет ли судьба их еще раз, или молодому Наследнику суждено погибнуть на войне, так и не познав счастья настоящей любви?***
Чимин вот уже битых три часа оттачивает технику возле станка, пытаясь тем самым отогнать от себя грустные мысли. Его течка закончилась не так давно, и он все еще весьма слаб, хотя и запрещает себе об этом думать. - Чимин, пора заканчивать, - пожилой омега, что присматривает за их студией, и так позволил задержаться ему дольше обычного, рискуя и своим рабочим местом, и своей безопасностью. - Еще минуточку, дядюшка Ли. Я почти все. Чимин вытирает пот со лба тыльной стороной ладони и заканчивает свой день растяжкой, зная, что завтра тело не отблагодарит его за такую нагрузку. - На улице уже темнеет, как ты доберешься в такое время? Твой отец настрого запретил отпускать тебя одного! - Прокачусь с ветерком, не беспокойтесь, - Чимин теплее кутается в накидку, низко кланяясь и торопясь к выходу. Он действительно сильно задержался и дома теперь его наверняка ожидает ругань. Добираться приходится пешком, и это отнимает последние силы, но дома, от чего-то, свет горит только в большой зале. - Папа? Отец? – Чимина чувство тревоги охватывает слишком сильно, когда он находит папу сидящим на полу их залы и сжимающим в руках какой-то лист бумаги. – Папа, что с тобой? - Чимин, - губы омеги едва шевелятся, пересохшие до весьма заметных трещин, - твой отец не вернется. Он ушел на войну. Сонгю протягивает Чимину письмо, а тот не сразу понимает, что именно с ним должен сделать.«Мои дорогие! Мои самые любимые, Сонгю и Чимин! Простите меня. Я знаю, как сильно вы сейчас расстроены, читая это письмо, именно поэтому я не смог попрощаться с вами лично. Для меня расставание подобно смерти, но это мой долг и я выполню его с честью. Никто из нас не знает, когда это закончится. Никто даже не знает, когда все начнется, но я должен быть там, на фронте, рядом с другими альфами, защищающими наши дома. Я бы не смог поступить иначе. Сонгю, я приду, когда настанет наша весна. Чимин, твое послание дошло до адресата. Прошу, берегите себя. Я обязательно буду писать. Навеки ваш П.М.»
Чимин заканчивает читать и снова возвращается к началу. Наверно, он не был готов к тому, что все случится так скоро. Первые отголоски войны добрались и до их дома, и теперь Чимин просто обязан стать папе опорой. Он тихонько присаживается рядом, обнимая старшего омегу, и едва сдерживает слезы, вспоминая их недавний разговор. Отец обещал, что не уйдет так скоро, а, значит, ситуация действительно хуже, чем им всем известно. Он сделал то, что должен был, и Чимин никогда его за это не осудит. - Идем спать? – спрашивает шепотом, поглаживая папу по спине. – Ты сильно измотан, это может плохо сказаться на твоем здоровье. - А что если я больше никогда его не увижу? И это все, что он оставил мне на память? - Папа, не говори так. Он обязательно вернется, слышишь? - В тебе так мало омежьей мягкости. Всегда восхищался твоей силой воли. Наверно, ты – ребенок своего отца. Чимин лишь улыбается, не впервые слыша о своем таком сдержанном характере, что совершенно не свойственно представителям его вида, но он всегда этим очень гордился. Потому что быть как все для него значило бы предать себя. Свои мечты и стремления. Свои планы и цели. - Идем, я побуду с тобой. Сонгю не спорит, поднимаясь вслед за Чимином, и на негнущихся ногах отправляется в спальню, сворачиваясь клубком на огромных размеров кровати, что делала его самого сейчас словно еще меньше. - Он обязательно вернется, - шепчет Чимин, мягко поглаживая папу по спине, а внутри разрастается чувство тревоги от неизвестности их дальнейшей судьбы.***
Чонгук просыпается от выстрелов, что раздаются вдалеке, и первым делом хватается за оружие, боясь, что на их лагерь напали. Они еще довольно далеки от границы, а это может означать лишь, что враг теперь на их территории. - Все в прядке, Ваше Высочество. Ложная тревога. - Что случилось? – Чонгук проводит по лицу, снимая следы сонливости. - Молодой солдат хотел бежать. - Где он? – оглядывает лагерь, боясь самого страшного. - В палатке Полковника Чхве.. Чонгук срывается с места, молясь про себя об одном – только бы успеть. Он не понаслышке знает о методах, которых придерживается полковник, а потому торопится к нему, чтобы защитить наверняка напуганного и уже сильно пострадавшего юношу. - .. наверно, должен знать, как мы поступаем с предателями? - Полковник Чхве, - Чонгук врывается в палатку в тот самый момент, когда полковник приставляет пистолет к голове юного альфы, - что за самосуд Вы тут устроили? - Ваше Высочество, это – дезертир. Наша армия не терпит.. - Я здесь буду решать, что терпит наша армия, а что нет. - Да как Вы смеете указывать мне, человеку, отдавшему свою жизнь.. - Чему? Сидению в теплом месте на удобном диване? Прекратите этот цирк. Я глубоко уважаю и ценю все то время, что Вы отдали служению на благо нашего государства, но это не дает Вам никакого права решать, достоин ли солдат казни или прощения. Уберите оружие. Чонгук ощущает, как альфа внутри него скалится, едва сдерживая рык. Чхве молчит, переводя взгляд на солдата, а после все же подчиняется, обещая себе, что никогда не забудет Чонгуку этого. - Идем, - Чонгук кивает солдату, спешно покидая чужую палатку. – Как тебя зовут? - Ли Су Хек, Господин. - Сколько тебе лет? - Двадцать, Господин, - губы юноши дрожат, но он лишь крепче сжимает кулаки, опуская голову. - Почему сбежал? Испугался? - Нет. Мой папа болен. Чонгук молчит, давая юноше время справиться с эмоциями, и после тот продолжает рассказ: - Я был вынужден отправиться на войну, в нашей семье я - единственный альфа. У меня есть младший брат – омега, совсем еще маленький, и папе тяжело следить за ним и заниматься хозяйством. Но в день, когда объявили о начале войны, мы узнали, что папа болен. И сегодня я получил вести, что ему становится хуже. Я очень боюсь за брата. Мне нужно всего неделю, я должен отвезти папу в госпиталь, а за братом присмотрит мой дядя. Я обещаю, что вернусь. Господин, - альфа падает на колени, что совершенно не свойственно для них, и Чонгук понимает, что мальчишка, должно быть, в отчаянии. - Идем со мной, - решение дается не просто, но кажется сейчас единственно-верным. – Это письмо за моей печатью и подписью, с ним тебя пропустят. Покажешь его в госпитале, я напишу адрес, и там тебе помогут. Я даю тебе десять дней. Если на одиннадцатый ты не вернешься – я объявлю тебя дезертиром. И хотя Чонгук понимал, что этот альфа сейчас далеко не единственный, чьи родные оказались в таком положении, он от чего-то хотел именно ему помочь, словно что-то внутри подсказывало – такие моменты случаются с нами не зря.***
С каждым днем улицы города пустели, словно по ним никогда не проходили сотни тысяч людей, постоянно и абсолютно занятые каждый своим делом. Пустынные кварталы, парки, в которых почти не осталось гуляющих парочек, объявления о скором закрытии кафе – все это наводило так много страха и жути, что Чимин уже отчаялся справляться со своим угнетенным состоянием. Их труппа почти не репетировала – в каждой семье каждого дома случалась своя боль или трагедия, пусть и на тот момент не до конца осознанная. От того все чаще приходилось работать одному, ведь танец был единственным, что позволяло справляться с отчаянием. - Твой отец тоже ушел? – Сон Ми, один из немногих, кто чаще всего репетировал с Чимином, устало прислонился к стене, обхватив себя за плечи, словно от холода. - Да. Чувство долга всегда в нем было слишком огромным. - Как вы с этим справляетесь? - Я не знаю, - честно отвечает Чимин, присаживаясь рядом. – Я просто постарался принять все происходящее. Иногда такое чувство, знаешь, что все это не по-настоящему. Что завтра мы проснемся, и ничего этого не будет. Что война не дойдет до нас и все альфы вернутся домой. Глупо, да? Нельзя в такое верить, когда конфликт с каждым днем все больше. - Но мы должны верить. Без веры ничего не выйдет. - У тебя ушел кто-то? - Мой старший брат. И мой возлюбленный, - Сон Ми впервые срывается в плаче, позволяя эмоциям выйти наружу. - Ну же, тише. Не плачь. Сам же сказал – надо верить в лучшее. Давай надеяться, что все закончится, и они скоро вернутся. - Я уже все для себя решил. Я тоже отправлюсь на фронт, если никто так и не сможет положить этому конец. - На фронт? Что ты там будешь делать? - Пойду врачевать. Там нужны медсестры. Да что угодно. Я уже все решил. Я лучше умру вместе с тем, кого люблю, чем продолжу жить без него. - Так вы – истинные? - Выходит, что так, - Сон Ми придвигается ближе к Чимину, кладя голову на его плечо. – Я знаю, что есть такие омеги, их называют «сестры милосердия», я хочу попасть к ним. Так я буду знать, что и от меня в этой жизни случилась какая-то польза. Чимин хмурит брови, повторяя про себя название, произнесенное омегой, а после просит у него брошюру, из которой тот узнал об этом. Так в их городе наступает осень. А вместе с ней - их первый месяц войны. *Чем тише – тем оглушительнее беда, Носишь в себе, как письма в почтовом ящике. Мы встретились между «поздно» и «никогда», Так неуместно и больно по-настоящему. © .