Потупив взор, но воспаряя мыслью, я брел и брел… И по тропе времен металась жизнь моя, желавшая желаний. Пылила серая дорога, но однажды увидел я цветущий луг и розу, наполненную жизнью, и мерцанием, и болью. ©
Чимин просыпается ранним утром, едва разлепляя глаза, и тут же принимается себя ругать за такую оплошность – как он мог уснуть в палате с пациентом? Тем более с таким. Он наскоро поднимается, распрямляя на себе рабочую одежду, и осторожно прикладывает руку ко лбу, отмечая про себя, что температура чонгукова тела, наконец, не опаляет его кожу своим жаром. - Не убирай, - Чимин непроизвольно вскрикивает, когда чужая рука перехватывает его ладонь, пытающуюся отстраниться. – Так приятно холодит. Долгих несколько минут оба не решаются сказать друг другу даже простое «привет», лишь продолжая утопать в бездонных омутах глаз. Тонуть. Или лететь в пропасть, прыгнув в нее самовольно. С разбегу. - Я шел к тебе долгих два года, - все же нарушает молчание Чонгук. - Не слишком-то ты торопился, - Чимин поднимается со своего места, направляясь к шкафчику с медикаментами. - Бежал изо всех сил. Видишь, даже упал? - И, видимо, не один раз. Лежи смирно, мне нужно сменить бинты. - Только нежнее, пожалуйста, а то очень болит. Чимин не отвечает на это, все еще ощущая дрожь во всем теле. Его колени подкашиваются, когда он наклоняется над телом Чонгука, и краем глаза замечает, как подрагивают ресницы старшего на чуть прикрытых глазах. А еще замечает родинку под нижней губой, которая так гармонично вписывается в его мужественный образ. - Приподнимитесь, пожалуйста, я должен сменить повязку, - меняет вдруг тон беседы, все же беря себя в руки. Чонгуку на самом деле гораздо хуже, чем он может показать перед этим омегой, но когда тот осторожно, почти невесомо, касается раненных участков тела, альфа внутри затихает, словно принюхиваясь, а после в блаженстве прикрывает глаза, начиная урчать. Это впервые, когда он так реагирует на какого-либо омегу. - Много кого привезли со мной? - Чонгук невольно дергается, когда Чимин дует на рану, обрабатывая ее. - К сожалению, да. Я пока не могу сказать, скольких из вас удалось спасти, но наш лагерь переполнен. - Я должен идти к ним, - Чонгук порывается подняться, когда маленькие, но довольно сильные, пальчики останавливают его. - Вам нельзя, ни в коем случае. - Чимин.. - Я же сказал, - строже продолжает омега, откидывая после его одеяло, - у Вас сильные ранения. Хотите лишиться конечностей? - Там мои солдаты.. - И они будут там еще очень долго! Ни через день, ни через неделю они никуда не денутся. Те, кто чувствует себя более-менее сносно, в скором времени смогут сами Вас навестить. Я обещаю! А пока - отдыхайте. Юноша собирается выйти, когда Чонгук окликает его слегка охрипшим голосом: - Можно мне что-то обезболивающее? У Чимина все сжимается внутри от осознания, как на самом деле сейчас плохо альфе, но он не подает вида, лишь протягивает ему несколько таблеток да стакан воды, помогая принять лекарства. - Постарайтесь уснуть. - Только если снова увижу тебя после этого. Увижу ведь? - У меня много работы, я не могу быть только с Вами. Здесь все равны. Выздоравливайте. - Чимин.. Омега рвано выдыхает, как-то даже для себя самого странно реагируя на звучание своего имени из уст Чонгука. - Что со мной было? - У Вас застрял осколок в ноге. Я не владею военными терминами и не могу точно знать, что именно было применено в бою против Вашего войска, но операция была сложной. Не волнуйтесь, - сходу добавляет юноша, видя замешательство на лице напротив, - Вы в полном порядке сейчас. Отдыхайте. И больше ничего не говорит, прикрывая плотнее дверь. А после сползает по обратной ее стороне, пытаясь унять дрожь. Ему, на самом деле, совершенно не хочется оставлять Чонгука, но он и так пробыл около него слишком долго. И хотя Чжиен понимал, что кроме Чимина, в общем-то, вряд ли кого-то стоит подпускать к особе королевских кровей, но пренебрегать своим положением Чимин уж точно не намерен. - Выглядишь уставшим, - Чжиен кивком приветствует вошедшего омегу, продолжая смывать кровь со своих рук. - Как он? - Очнулся, - голос звучит тише обычного, и старший понимает, что именно беспокоит Чимина. - Не волнуйся, он будет в порядке. - Вовсе я не волнуюсь, - всхлипывает носом тот, а после, наскоро смахивает слезу, принимаясь собирать использованные бинты и вату. - Не против и дальше о нем заботиться? Не подумай чего, - машет руками омега, - я доверяю всем, с кем тружусь бок о бок столько времени. Просто.. мне будет спокойнее, если это будешь ты. - Но Чжиен, здесь тоже много работы! Я не могу уделять время только одному раненному. Кем бы он ни был, - тише добавляет Чимин. - Я понимаю. Но все равно не могу доверить это кому-то еще. Знаю, что тебе может быть некомфортно, но нахождение здесь, - продолжает уже шепотом, - такой важной персоны накладывает и на нас определенные обязательства. Даже если в нашем лагере все равны. Чимин и сам не понимает, от чего так волнуется, и лишь молча кивает, готовый принять для себя новый вызов. - Мне надо немного отдохнуть, - складывая использованные медикаменты в специальную сумку для мусора, покидает общий зал с раненными, отправляясь на кухню, чтобы позволить себе первый за несколько дней перекус. Длинные коридоры, насквозь пропахшие медикаментами, кровью и смертью, впервые вызывают рвотный рефлекс, заставляя омегу резко сменить курс, выбегая на улицу. Он дышит глубоко, словно пытаясь до краев наполнить легкие, и поднимает взгляд к небу, затянутому тучами, когда первая капля вдруг падает на лицо, медленно скатываясь вниз. Чимин не хочет больше сдерживаться, позволяя соленым слезам смешаться с теплым проливным дождем, с шумом ударяющимся о поверхность крыши. И если бы он только мог изменить все это, он бы, не задумываясь, отдал что угодно, лишь бы война закончилась прямо сейчас.***
Чонгук идет на поправку довольно быстро, окруженный заботой и сладким ароматом ванили. Чимин проводит с ним довольно много времени, все же стараясь помогать и остальным омегам. Знает, чувствует, как альфе его общество важно, но все еще не позволяет себе расслабиться в его присутствии. - Как ты здесь оказался? – интересуется в один из дней Чонгук, принимая из рук юноши свой завтрак. - В балетной студии один омега рассказал мне о сестрах милосердия. Мне стало интересно, и я начал изучать любую информацию, которую смог тогда найти, а после принял решение попробовать. Так я попал в это место. - Ты же не обучался врачеванию, тебе, наверно, было непросто? - Я не знаю, - пожимает плечами Чимин, теребя края своей формы, - я не думал о сложностях тогда. Сложнее тем, кто воюет, защищая нашу землю. А мы всего лишь помогаем им всем, чем можем. - Когда война закончится, - продолжает любопытствовать Чон, с удовольствием уплетая обычную кашу, - вернешься в балет? - Конечно. Я всю жизнь к этому шел. Я безумно скучаю по сцене. По танцу. - А как же семья? Любимый альфа? - Я никогда об этом не думал, - смущенно опускает голову тот, - я еще слишком молод. Да и вряд ли кому-то понравится моя любовь к танцу. - Мне нравится, - серьезно отвечает альфа. – Я бы никогда не запрещал тебе то, что делает тебя счастливым. Аромат ванили становится ощутимо ярким и Чонгук едва сдерживается, чтобы не уткнуться носом в запаховую железу – так сильно ему это нравится. - Я должен помочь другим солдатам, а позже вернусь, и мы поменяем повязки. С завтрашнего дня Вам разрешены небольшие прогулки, я уже приготовил для Вас специальные трости с подмышечной поддержкой. - А разве ты не пойдешь со мной? - Пойду. Но вряд ли смогу выдержать Ваш вес. Чонгук едва сдерживается от пошлой шутки, жалея и без того смущенного омегу, а потому переводит разговор на отвлеченные темы. Чимин оказывается приятным собеседником, кажется, пряча свои шипы, с которыми встретил его тогда в своей гримерке. Ему неимоверно идет эта омежья мягкость, не смотря на твердый стержень внутри. И Чонгук осознает, как все больше, сам того не желая, проваливается в этого ванильного омегу. - Я приду позже, - Чимин выводит его из раздумий, собирая посуду после завтрака, - постарайтесь поспать. Ваши темные круги под глазами меня беспокоят. - Когда ты уже отбросишь формальность? - Я ведь на службе, - просто пожимает плечами юноша, - должен соблюдать все правила. - Разрешаю тебе их нарушить. Иногда это бывает полезным. - Я подумаю, - впервые за долгое время Чимин улыбается широко, даже не подозревая, как это действует сейчас на альфу. Машет на прощание рукой, прикрывая за собой дверь, и отправляется на кухню, чтобы выпить немного кофе и провести осмотр раненных. - Джимин, - его недавний знакомый, так и не сумевший выучить правильность произношения его имени, дружелюбно машет рукой, подходя ближе уже самостоятельно, хоть и немного прихрамывая. - Рад видеть тебя, Рой. Ты уже почти восстановился! - А ты что-то совсем нас забросил. Где ты, - альфа слегка мешкается, видимо, вспоминая нужное слово, - пропадал так долго? - Прости, я был вынужден ухаживать за тяжелораненным. - Мы все здесь ранены, просто в разной степени тяжести, - альфа широко улыбается, и Чимин, от чего-то, хочет поскорее этот разговор закончить: - Прости, я должен помочь остальным, нужно осмотреть солдат в перевязочной. - Хорошо, Джимин, но я надеюсь вскоре снова тебя увидеть. Ты обещал мне танцы, - машет рукой на прощание альфа, а после направляется в столовую, за своей порцией завтрака. - Ты уже успел обзавестись поклонниками? – Ки Сон слегка подталкивает его локтем, кивая вслед уходящего альфы. - Ни в коем случае. Просто ему тут одиноко и я старался проявить дружелюбие. К тому же я не знаю точно, на чьей стороне он воют, не думаю, что это хорошая идея – переходить черту. - Иногда каждому бывает полезно ее перейти. - Да что с вами сегодня, - закатывает глаза Чимин, направляясь к шкафчику с медицинскими принадлежностями, - так и толкаете меня совершить преступление против совести. - На войне не место таким вещам, как совесть, Пак Чимин. Ведь завтра может никогда не настать. Чимин почти не смыкает ночью глаз, слишком волнуясь от предстоящей с Чонгуком прогулки. Безусловно, он осознает, где находится и что это – обязательная процедура восстановления, но этот альфа (будь он неладен) заставляет маленькое омежье сердечко биться чаще. И как бы Чимин себя за это не ругал, изменить ситуацию не получалось вовсе. Ранним утром, тихонько выбираясь из комнаты, он направляется в свое укромное местечко, решая, что небольшая репетиция поможет ему отогнать ненужные мысли. Воздух после продолжительных дождей как никогда чист, и Чимин даже останавливается на минуту, чтобы просто надышаться свежестью. Медленно бредет к своему укромному местечку, все еще поражаясь, что за все время нахождения здесь оно так и не было обнаружено никем, кроме него. Ему буквально кончиками пальцев ощущается эта свобода, дуновением ветерка разносящаяся вокруг. Словно нет всех этих раненных солдат. Словно не его руки сейчас по локоть в крови. Сегодня, как никогда, репетирует долго, отдаваясь танцу так, словно в последний раз, пока в определенный момент не ощущает чье-то присутствие и прожигающий на себе чужой взгляд, вызывающий холодные мурашки вдоль позвоночника. Чимин тяжело сглатывает, оглядываясь по сторонам, и решает поскорее вернуться обратно, впервые за долгое время не чувствуя себя в безопасности. - Готовы, Ваше Высочество? – голос Чимина звучит весьма бодро, хотя он едва держится на ногах, - Ваш завтрак, и отправимся на улицу. Вам лучше съесть все, чтобы хватило сил на полноценную прогулку. - Ты какой-то слишком воодушевленный, - ворчит явно не выспавшийся Чонгук, принимая из рук омеги свой завтрак. – Я бы с удовольствием поспал еще немного. - На улице прекрасная погода, а Вы слишком давно никуда не выходили. Я уверен, Вам понравится. - Не люблю дождь. И все, что с ним связано. - А я напротив, - пожимает плечами юноша, - успокаиваюсь от шума дождя. Он будто смывает все ненужное, позволяя начать с чистого листа. - А ты романтик, - ухмыляется Чонгук, тщательно пережевывая принесенную пищу. Немногим позднее, покидая отдельную палату Чонгука, Чимин ощущает заинтересованные взгляды омег, что с интересом разглядывают Чонгука, с трудом передвигающегося на принесенных костылях. - Ты уверен, что я все делаю правильно? – альфа останавливается, вновь разглядывая неудобные палки. – Мне кажется, проще будет без них. - Ни в коем случае, - Чимин подходит ближе, прикидывая размер опор и вспоминая рекомендации доктора, - Вы просто неправильно их держите. Смотрите, - оказывается вдруг непозволительно близко, не замечая, как Чонгук буквально носом утыкается в его макушку, - Вам нужно перехватить вот здесь, а верхнюю часть разместить прямо подмышками. Возможно, их нужно сделать чуточку мягче? - поднимает вдруг взгляд, встречаясь с карим омутом напротив. Альфа же и вовсе выпадает из реальности, застывая в таком интимном моменте, случившемся между ними. Ему вдруг до безумия хочется коснуться этих пухлых губ – осторожно, почти невесомо, провести своими, чтобы попробовать их на вкус. - Мне стоит беспокоиться? – охрипшим вдруг от волнения голосом уточняет Чимин? - Нет, - отвечает шепотом альфа, - просто дай мне минуту. Давай постоим вот так? И Чимин соглашается, не рискуя сходу разорвать зародившуюся между ними связь. Минутами позднее они прогуливаются по территории лагеря, никак не комментируя произошедшее между ними, и Чимин рассказывает историю этого места, непроизвольно увлекая Чонгука к своему укромному месту. - А здесь, - Чимин и сам до конца не осознает, почему привел их сюда, - я иногда скрываюсь от всего мира, позволяя себе вновь отдаться танцам. Чонгук оглядывает небольшую поляну, находящуюся немногим вдалеке от расположения сестринского лагеря, и это вызывает в нем какие-то тревожные мысли, которые альфа предпочитает оставить при себе. - Наверно, ты очень скучаешь по своей прошлой жизни? – вместо этого спрашивает он. - Я очень скучаю по своей семье, - Чимин становится напротив альфы, смело смотря ему в лицо, - все бы отдал, чтобы увидеть папу. Отца. - Вам совсем нельзя отсюда уезжать? - Можно. Но я нужен здесь. Не подумай, я сейчас не превозношу себя. Я говорю лишь о том, что каждая пара рук очень важна. Мы терпим поражение, Чонгук, - решается, наконец, на правду Чимин, - раненых с каждым днем все больше – мы ведь не единственный лагерь, кто помогает им. Вести разносятся по всей стране слишком быстро, люди теряют веру в Короля. И в тебя, - он опускает глаза, словно стыдясь сказанного, а Чонгук лишь рвано выдыхает, вновь ощущая на своих плечах неимоверно тяжелый груз. - Как долго я еще пробуду здесь? - Твое восстановление проходит хорошо. Но толку от неокрепшего тебя в любом случае не будет. - Сколько, Чимин? - С месяц, не меньше. Такие прогнозы. Чонгук кивает, принимая такие условия, а после просит Чимина вернуться обратно.***
Две недели мучительных восстановлений не проходят бесследно, и вот уже Чимин отмечает для себя, что Чонгук идет на поправку гораздо быстрее, чем это планировалось, а, значит, совсем скоро он покинет его, вынужденный вернуться на фронт. Нельзя сказать, чтобы Чимин не осознавал этого, но от чего-то мысли о предстоящей разлуке заставляли сердце болезненно сжиматься. Он никогда и ни о ком не думал так много и часто, как о Чонгуке. Никогда ни о ком так не переживал, отодвигая даже свои принципы на второй план. Но стоны вновь прибывших раненных да насквозь пропитавшееся запахом медикаментов здание раз за разом возвращали его в реальность. Реальность, в которой шла война. Он вновь, спустя долгое время, отправляется в свое место, желая хоть ненадолго отвлечься от разъедающих нутро грустных мыслей. Ноги словно сами несут его на небольшую поляну, скрытую от чужих глаз деревьями. Ему будто дышится легче тут. Свободная рубашка прилипает к телу от стекающего ручьями пота, когда омега вновь ощущает чужое присутствие. - Кто здесь? – придает своему голосу смелости, хотя внутри все сжимается от страха. - Джимин, - Рой выглядывает из-за дерева, и Чимин замечает, как темнеет взгляд альфы, - прости, я тебя напугал? - Что ты здесь делаешь? - Я просто не мог уснуть и решил прогуляться. И заметил тебя, - врет сходу альфа, медленно подходя ближе. - Как давно ты здесь? – Чимин впервые испытывает такой сильный страх, понимая, что если альфа решится на какие-либо действия, вряд ли что-то сможет его спасти. - Я буквально только нашел это место. Ты такой красивый, знаешь? – Рой подходит ближе еще на шаг, откровенно разглядывая его стройное тело, что, как назло, выглядит еще более соблазнительным в этой свободной рубашке. – Боишься меня? Чимин нервно сглатывает, а после отрицательно мотает головой, прикидывая про себя, удастся ли ему сбежать, когда в следующую минуту крепкие руки хватают его, притягивая ближе: - Мы просто немного поиграем с тобой. Поверь мне, тебе понравится, - альфа с силой толкает его на землю, придавливая своим телом и задирая до подбородка рубашку, касаясь после оголенного тела своими грубыми пальцами. Слезы скатываются по щекам, когда тихое «пожалуйста» срывается с губ юноши, но разум альфы, затуманенный похотливым желанием, воспринимает слова совершенно в ином смысле. - Я же сказал, что тебе понравится. Неужели ты никогда не отдавал такое тело в настоящие мужские руки? Выглядишь и ведешь себя иначе, так чего теперь пускаешь слезы? Рой пытается поймать его губы, когда в следующее мгновение прямо над ними раздается какой-то нечеловеческий рык. Омега вздрагивает, зажмуриваясь, чувствует, как с него в одно мгновенье стаскивают чужое тело, а после – глухой удар. - Кто ты такой? – голос Чонгука звучит иначе, он будто вовсе Чимину незнаком, от чего становится еще страшнее. - Это ты кто такой? Не видишь, мы тут немного заняты? – Рой поднимается, наконец, на ноги, так же скалясь в ответ, что очевидно злит Чонгука еще больше. - Убирайся вон, пока я не разорвал тебя. - Ты будешь мне указывать, щенок? - Ты сейчас нарушил целый ряд правил, и одно, самое главное – эти омеги находятся на нейтральной территории и трогать их запрещено. - А он и сам был не против! - Ложь, - восклицает Чимин и в этот момент мощный удар прилетает прямо в челюсть Роя. Чонгук не намерен на этом останавливаться, хватая упавшего альфу за шиворот и нанося еще один удар. А затем – еще и еще. - Чонгук, - Чимин вдруг понимает, что злость и ярость затмевают мужчине разум, и, даже не осознавая своих действий, окутывает вдруг своим ароматом, пытаясь его успокоить. Действует больше интуитивно, от чего-то понимая, что это именно то, что сейчас необходимо сделать. - Чонгук, - мягко касается плеча замершего с занесенным кулаком альфы, - прошу тебя, давай уйдем? Мне очень страшно. Эти слова Чонгука будто отрезвляют, и вот он уже стоит перед Чимином, а после осторожно берет его за руку, уводя подальше от этого места. Они идут довольно долго, продолжая крепко сжимать ладони друг друга, но после Чонгук все же останавливается, оборачиваясь к Чимину. - Ты цел? – оглядывает его лицо, все еще тяжело дыша и Чимин замечает эту черноту в его глазах, уже отступающую, но все еще плескающуюся на самом дне. - Я цел, ты успел вовремя. Спасибо тебе, ты спас мою честь. Чонгук поправляет его рубашку, подворачивая порванный край, а после добавляет шепотом: - Обещай мне, что больше никогда не пойдешь туда. Вообще никогда и никуда не пойдешь один. Обещай мне! - Я обещаю, - сходу кивает Чимин, чувствуя, как наворачиваются слезы. – Закрой, пожалуйста, глаза. Чонгук не спрашивает, исполняя такую странную просьбу без раздумий, а после чувствует, как маленькая ладошка ложится поверх его прикрытых глаз. И как теплые нежные губы касаются его, оставляя долгий поцелуй на его собственных. .