goatmeal

Хэчан проделал свой излюбленный ритуал, прежде чем с показным недовольством сунуть свой нос в чужое дело: ткнул языком в щёку, после провёл им по зубам и размял шею. Марк устало пожевывал губы, понимая, что впереди долгий день пре-рекординга. К тому же его злили дурацкие подшучивания Юты над его заторможенностью, и он терпеливо подавлял клокочущее раздражение. Его будили, перевозили через весь город, раздевали, одевали, потом смирно сажали в кресло и тыкали кисточками и пальцами до тех пор, пока собственное лицо не казалось чужим. И после он не мог прикоснуться к своим волосам или опереться на что-нибудь. Был заперт в тяжёлой и удушающей сценической одежде. От запаха спреев для укладки у него болела голова. Этот день ничем не отличался. В машине он старался вести себя дружелюбно, пытаясь вывезти свою усталость за счёт привычного энтузиазма. Но сейчас это казалась слишком очевидным и только больше раздражало. Получалось жаловался не словами, а своими действиями. Марк ненавидел это. Стилист застегнул его чокер слишком свободно. Ещё одна деталь к раздражению его осязания. Из-за неправильного положения он натирал кожу. Фарфоровая кукла со стертой от неосторожного обращения краской. Сегодня они нанесли тональный крем и по всей шее, чтобы скрыть покраснения, появившиеся из-за поспешного бритья затупившимся лезвием. И у него не получалось самостоятельно поправить украшение. — Давай я, — вызвался Хэчан. — Я сам, — огрызнулся Марк в ответ и почувствовал, как чужие руки накрыли его костяшки. Он обернулся, готовый рассердиться, но его обезоружил ласковый медвежий взгляд Хэчана. — Я помогу тебе, а ты мне, — рассудил Хэчан. — У меня не выходит застегнуть на себе. Забавно, что Хэчан боролся с банками газировки и зажимами украшений, как подружка с накладными ногтями, но совершенно по противоположной причине. Его дурная, не поддающаяся исправлению привычка грызть ногти. «Оральная фиксация», — подумал Марк. Сосание большого пальца, что-то подобное. Возможно, ему не стоило слишком задумываться об этом. Марк отчасти предполагал, что они все были похожи на детёнышей животных, слишком рано отлучённых от материнского молока, из-за чего у них у всех развились проблемы с привязанностью. Марк обернулся и посмотрел в зеркало. Он выглядел хорошо, менее поникшим, чем он ожидал. Был в полной готовности к шоу. Слой консилера отлично скрывал синяки под глазами; Хэчан прижался к нему поближе, он был накрашен почти так же. Порой макияж на нём выглядел так естественно, как на Марке не выглядел бы никогда. Промежуточное звено между двумя личностями. Марк просто шёл, отражая самого себя, словно двигался по Уюни, но он не знал, где кончается Хэчан и начинается Донхёк. Как будто направляешься к берегу, но вдруг понимаешь, что не чувствуешь дна. Смотришь вниз и видишь, что проплываешь над бесконечным зияющим обрывом иссиня-черных вод. Он позволил стянуть своё ожерелье на горле, внимательно наблюдая за ним. Вгляд Хэчана были мягким и сосредоточенным на руках, возившихся с крошечной застежкой. Марк тяжело сглотнул, чувствуя, как адамово яблоко упирается в украшение. Оно застёгнуто, по крайней мере, на одно кольцо туже, чем следовало, но Марк не стал просить поправить это. — Давай, теперь твой, — сказал Марк, чувствуя, как по всему телу прокатилась ощутимая вибрация. В носовых пазухах затекло и закружилась голова. Кажется, он в шаге от потери сознания. Это было глупо. Ему было легко дышать, он знал, что причина не в маленьком злобном украшение, что давило паразитом и вызывало желание хрипеть. Хэчан смочил губы слюной и, умоляюще глядя на Марка, протянул ожерелья открытой ладонью вверх. Не в своей тарелке. Он всегда был с Хэчаном, но большую часть времени это было похоже на неизбежную синергию, чем на преднамеренность. Объяснение без истины само себя пожирает. Стилист подготовил для него толстую цепь и тонкое сверкающее ожерелье с кулоном в виде болтающегося ключика. Марк вытянул руки за его головой и вслепую застегнул их оба. Всё это время Хэчан смотрел в упор, не моргая. От такой слепой покорности и от давления на собственном горле возбуждение начало скапливаться в паху. Марк затянул украшения потуже. И они вышли из гримерок и танцевали, и пели, и повторяли всё снова и снова, и снова, пока они не достигали идеальности. Часами на пролёт.                         Переодеваясь в свою одежду, Марк старался не светить отпечатавшимися следами от чокера, поэтому быстро нахлобучил капюшон худи и не снимал его до самого приезда домой. Чуть позже, в ванной, Хэчан обнимал его и зацеловывал красные, сросшиеся в два кольца, отметины на шее. Марку почти расхотелось кусаться. Почти. В предрассветные часы Марк окончательно сдался и нащупал в пиксельной темноте свой телефон. Яркость экрана блокировки мгновенно ослепила. Он, прищурившись, изменил настройки и открыл браузер. Почему мне снятся сны? Самый популярный результат выделяется жирным шрифтом: Одна из широко распространенных теорий о назначении сновидений утверждает, что они помогают сохранить важные воспоминания и разобраться в сложных мыслях и чувствах. Так же сортировать полученные знания, избавляясь от ненужных данных. Исследования показывают, что сон помогает хранить воспоминания. Марк задержался на нём, просматривая хедлайн, и после осторожно перешёл по ссылке ниже. Исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о назначении сновидений. Однако есть несколько широко распространённых убеждений и теорий: ○ Сны как психотерапевты: Сны могут быть способом борьбы с эмоциональными потрясениями в вашей жизни. И поскольку мозг работает на более эмоциональном уровне во сне, чем при бодрствовании, то может устанавливать связи относительно чувств, которые ваше осознанное «я» не установило бы. ○ Сны как тренировка «бей или беги»: Одной из областей мозга, которая наиболее активна во время сновидений, является амигдала. Амигдала — это часть мозга, связанная с инстинктом выживания и реакцией «бей или беги». Согласно одной из теории: это является своеобразным способом подготовки к отражению угрозы в реальной жизни, благодаря тому, что амигдала во время сна более активна, чем в бодрствующем состоянии. К счастью, во время REM-сна ствол мозга посылает нервные сигналы, которые расслабляют мышцы. Таким образом, вы не пытаетесь бежать или биться во сне на самом деле. ○ Сны как муза: Другая теория, почему мы видим сны, заключается в том, что они влияют на развитие творческих способностей. Творческие люди всех профессий считают, что именно сны вдохновляют на самые уникальные работы. Возможно, и в вашей жизни тоже бывали моменты, когда вы просыпались с отличной идеей для фильма или песни. Ваши мысли и идеи не имеют ограничений во сне, так как лишены привычного логического социального фильтра, которому мы вынуждены подчиняться при бодрствовании, что часто ограничивает творческий поток. ○ Сны как помощники памяти: Одна из широко распространённых теорий о назначении сновидений утверждает, что они помогают сохранить важные воспоминания и разобраться в сложных мыслях и чувствах. Так же сортировать полученные знания, избавляясь от ненужных данных. Если вы изучите новую информацию и «переспите» с ней, вы сможете запомнить её лучше. То, как именно сон влияет на хранение воспоминаний и запоминание новой информации, пока не изучено до конца. Есть исследования, которое показывают, что во сне блокируются внешние раздражители, которые являются дополнительными отвлекающими факторами при обучении, что делает сон более эффективным в запоминании. Марк не готовился столкнуться с угрозой. В его жизни мало что представляло реальную, ощутимую опасность. Не было никаких настоящих монстров, прячущихся в ночи. Хотя порой сжимающий грудь страх будил его в ощущениях полузабытых призрачных объятий. И его преследовало чувство, что он не один в своей комнате. Но всё это было следствие воспалённого воображения. Воспоминания — это уже имело смысл. Марк знал, что сновидения и воспоминания тесно переплетены между собой. Память влияет на сны, а те, в свою очередь, закрепляют воспоминания. Также он не мог отрицать, что это некий вход в творческий процесс. Не после ярких и странных снов, которые на грани бодрствования оставляли на нём навязчивое ощущение прикосновений кожи Хэчана. Но первое объяснение было самым неоспоримым. Марк тяжело справлялся со своими эмоциями в часы бодрствования. И то, что он вынужден бороться с ними и ночью, казалось ему несправедливым. Ему хотелось бы исправить ситуацию. Однако ничего не объясняло внезапное изменение качества сна. Большую часть своей жизни Марк спал довольно крепко и мог заснуть ещё до того, как голова коснётся подушки. Определённо, бывали моменты, когда он испытывал стресс и хуже спал, но сейчас это был непреодолимый уроборический паттерн. Из-за стресса он не мог заснуть, от чего сны становились ещё хуже, поэтому стресс усиливался, а значит он не мог заснуть. Среди кошмаров было и нечто другое. Порой сон сопровождался не реальными прикосновениями и шёпотом. Воображаемый вес, что давил на изножье кровати, медленно перемещался вверх, но Марк открывал глаза и ничего не видел. Он чувствовал себя так, словно сходит с ума. Никакая молитва не могла развеять иллюзию. Не помогал и свет. При включенной лампе его предсонное сознание по-прежнему оставалось напряжённым и уязвимым к этим миражам. Он ненавидел саму мысль о том, что сейчас вбивает в строку поиска «сонный паралич», ведь тогда с таким пренебрежением отнёсся к словам Джено. Гипнагогия — это состояние между сном и бодрствованием. В этом состоянии возможны психические феномены, такие как слуховые, тактильные и логические галлюцинации, а также осознанные сновидения и сонный паралич. Последние два феномена являются отдельными состояниями сна. «Осознанные сны», — подумал Марк, иронично насмехаясь над собой, — «если я сам выбираю сновидения, значит, у меня действительно проблемы». Статьи в какой-то степени успокаивали. Всё это имело какие-то названия, значит, он не испытывал каких-то уникальных, невиданных ранее явлений, которые не имели бы решения. Он вернулся на исходную страницу, посвящённую снам. Кошмаром считается пугающий, расстраивающий сон. Они, как правило, вызваны стрессом, тревогой и иногда являются реакцией на некоторые лекарственные препараты. Когда кошмары снятся часто, то это может свидетельствовать о расстройстве сна. Расстройством можно считать, если они: ○ вызывают тревогу перед процессом засыпания; ○ приводят к частым нарушениям сна; ○ приводят к другим проблемам со сном и психологическим заболеваниям. Многие люди на протяжении жизни периодически видят кошмары. Однако, по оценкам «Ассоциации Сна» только около 5% населения испытывают постоянные кошмары, квалифицированные как расстройство. Дальше описано множество причинно-следственных связей. Стресс и тревога; Нарушения сна и неорганизованный цикл сна; Лекарства для лечения стресса, тревоги и бессонницы; Злоупотребление психоактивными веществами и абстинентный синдром; Беременность на ранней стадии; Последние два пункта единственное, что Марк, не задумываясь, мог исключить. Помимо стресса и тревоги, с осознанными сновидениями могут быть связаны такие заболевания, как депрессия, шизофрения, болезни сердца, рак и другое. Марк тяжело сглотнул, уставившись на свой мерцающий голубым светом «спасательный круг», и прокрутил страницу вниз. К числу распространенных побочных эффектов осознанных сновидений относят: ○ Дневная сонливость. Это может вызвать проблемы с концентрацией внимания и запоминанием и повлиять на вашу трудоспособность. Даже самые незначительные задачи могут стать опасными, например, вождение автомобиля или принятие ванны. ○ Проблемы с настроением. Это может стать особенно серьезной проблемой, если такие сны не прекращаются в течение длительного времени. Они могут постепенно эмоционально истощать вас, вызывая симптомы депрессии или тревоги. ○ Сопротивление сну. Вы можете обнаружить, что насильно заставляете себя откладывать время отхода ко сну в страхе, что вы снова столкнетесь с неприятными сновидениями. ○ Попытки суицида и суицидальные мысли. Некоторые люди сообщают о суицидальных мыслях, возникающих после тревожных сновидений. Это чрезвычайно серьезный случай. Если вы пытались или думаете о самоубийстве, обратитесь за помощью в экстренную службу психологической поддержки или службу профилактики суици … Марк закрыл браузер, положил телефон на место и перевернулся на спину. Суть работы айдола была кровосмесительной. Одна проблема проникает всюду, словно сети кровеносной системы. С Хэчаном в основном всё стало хорошо, но последствия распространились дальше. Марк поймал себя на мысли, что сомневается в своих взаимоотношениях с Ренджуном. После ссоры на кухне общежития они уже не были прежними. Не хватало простых деталей, естественности. И их привычная тёплая весенняя зелень сменилась на холодную осеннюю коричневость. Марк дождался, пока Ренджун склонится над их с Хэчаном парными сумками, и набросился на него: — Эй, — резво сказал он, — не хочешь пойти прогуляться? В смысле завтра, у нас же выходной, и я подумал, может, ты захочешь… Ренджун застыл на месте и посмотрел на него с тем же спокойствием, с каким он тогда выслушивал крики Марка. Казалось, что с того спора прошла целая жизнь. — Ага, — ответил Ренджун и улыбнулся, — я не отказался бы. Итак, на следующий день они пошли на шоппинг. За ними приглядывал их телохранитель в штатском, а Марк в маске и низко надвинутой шапочке, что скрывала крашеные волосы, следовал за Ренджуном от магазина к магазину. Марк скучал по нему. Сильно. Как отлучённый ребёнок от молока. Марк одинаково тосковал, когда любой другой мембер Дримов отстранялся от их стаи слишком надолго. Однако эта ситуация измотало его так сильно, что даже молчаливое знание Ренджуна о предыдущем соглашении между ними казалась ерундой. Ренджун не был ханжой, он любил искусство, романтику и всё то, что находиться между. И за этот год они не стали менее привязанными друг другу, но какой-то дискомфорт всё же присутствовал. Марк ожидал, что Ренджун как обычно, когда у Дримов были трудности, каким-то волшебным образом вновь объединит их: его идея с кольцами дружбы, разговоры или просто желание наладить отношения — всегда увлекали всех остальных за собой. Но он не учёл, что близость Хэчана и Ренджуна станет дополнительным фактором. Марк не ведал, о чём они говорили, однако полагал, что показушные прижимания, поцелуи и воркование Хэчана прекращались, как только перед ним исчезали камеры, и не было больше людей, которых можно было бы рассмешить. Марк не знал, о чём кто-либо из них говорил наедине друг с другом. Взять тех же Джемина и Джено, они оставались постоянной загадкой, и Марку не нравилось это чувство неизвестности. К этому примешивалось неудачное лидерство и зависть к чужой близости. Марку было обидно, когда его любили меньше или как-то по-другому. Он понимал, что именно поэтому так некрасиво вел себя с Ренджуном. Его бесило, что тот думал, будто знает, что будет лучшим для Хэчана, словно видел его изнанку, как и Марк. Но Марк скорее сделал бы только хуже, зная, что на самом деле чувствовал Хэчан, если бы тот начал говорить своими удушающими шелковистыми устами. Он уже поступил хуже. Просто закрылся сам в себе до момента, когда внутренняя мясорубка опустошит его окончательно. Он хотел бы самостоятельно обрезать костную ткань, соединяющую его внутренности, чтобы кровь пошла по пути наименьшего сопротивления и вырвалась наконец наружу. Но всё застыло. Он не извинился, и Ренджун продолжал молчать и на работе, и дома. Он не избегал Марка, но перестал проводить с ним время как раньше. Через несколько дней после драки у Ченле он немного смягчился, однако Марк так и не подошёл к нему. Он был занят Хэчаном и своим снами, и при мысли, что ему придётся строить дружеские отношения заново, его сковывало леденящим ужасом. — Ты даже не пытаешься делать вид, что хочешь что-то в купить. Мы ведь здесь не за этим, верно? — сказал Ренджун, перебирая ряд с пальто. — Ах, да? — рассмеялся Марк. У него хватило приличия прикинуться хотя бы немного застенчивым. — Я убеждён в том, что говорил тогда, — продолжил Ренджун. — Он был по-настоящему счастлив, когда был с тобой. Думаю, сейчас он снова счастлив. Марк, несмотря на то, что неосознанно продолжал думать об обеде и о паре кроссовок, которые заприметил в прошлом бутике, почувствовал легкое онемение в задней части горла. Он забеспокоился, что может расплакаться. — Я сожалею о том, что наговорил тебе тогда. Серьезно, это было неправильно впутывать тебя. Ренджун пожал одним плечом и направился в примерочную, а Марк остался снаружи, наблюдая, как перед ним закрывается красная занавеска. Их телохранитель затаился неподалеку, заставив продавщицу насторожиться, и та через мгновение оказалась в противоположной части магазина, расставляя вещи в стеллажи. Марк чувствовал себя достаточно комфортно, но по привычке повернулся к входу и стал высматривать каких-нибудь дорого выглядящих девушек с чрезмерно сосредоточенными взглядами и смартфонами в руках. Послышался шаркающий звук ткани и стук обуви о плитку, затем тихий голос Ренджуна: — Очень трудно оставаться не вовлечённым. Я знаю, что ты размышлял об этом, и надеюсь, что ты серьёзен. Ради Хэчана и всех нас. Я не хочу поднимать эту тему, но ты ведь знаешь, что может случиться, если что-то пойдет не так? — Да, — кратко ответил Марк, испытывая странное облегчение от того, что Ренджун не стал затирать речи о том, что такое любовь и тому подобное. Наступила долгая пауза, Марк посчитал, что на этом разговор закончен и достал свой телефон. Было приятно, что кто-то согласился с ним. Ситуация действительно была сложной и включала множество факторов. Это было доказательством того, что Марк не просто выдумал эти оправдания в своей голове. Но это также означало, что проблемы были реальными и тут не справиться простыми успокаивающими мантрами перед сном. Сквозь занавеску снова донёсся голос: — Я не уверен, что ты понимаешь. Не то, чтобы я больше соображал, я просто имею в виду, ах... — тяжело вздохнул Ренджун, прервав себя. — Я не думаю, что это вообще было хорошей идеей. Мне не нравится, что вы держите это в секрете, но могу понять, почему так поступили. Однако, если бы вы просто были честны и рассказали, то мы не имели бы ничего против. И вам это пошло бы на пользу. Знаешь, когда я думаю об этой ситуации, у меня возникает чувство, что это было неизбежно. Тебе не кажется, что некоторые люди просто созданы друг для друга? — Вполне. — Я убеждаюсь в том, что никто бы не смог помешать вашим отношениям. Ещё с самого начала я знал, что ты нравился ему больше всех, хоть Хэчан не распространялся об этом тогда, но я не предполагал, что это было именно так. — Как именно? — Например, — его слова потухли, словно он носом уткнулся в ткань, — Как будто в ком-то другом не было никакого смысла. Я думаю, что для Хэчана это должен был быть только ты. Марк шумно удивился и его сердце заколотилось. — Для всех нас ты был особенным, ведь ты наш лидер, поэтому я думал, что это тоже самое. Но это по-другому, и я не уверен, всегда ли это было в романтическом ключе. Просто между тобой и Хэчаном с самого начала было что-то такое, что неизбежно должно было произойти. — Что ты имеешь в виду? Ренджун надолго замолчал, что Марк подумал, что тот уже не ответит. — То, как он на тебя смотрел. — И это всё? — Марк хорошо помнил его солнечную счастливую улыбку, блеск в глазах, всепоглощающую радость, что переливалась через край и заражала всех вокруг. После переезда в Корею, благодаря ему он быстрее и легче справился со своими переживаниями. Его простое и открытое отношение ко всему научило его смотреть на вещи по-другому. «Ну и что, что Марк нервничает? Он всё равно прогуляется со мной и угостит снеками, когда проиграет мне в какую-нибудь игру». — Наверное, он иногда бывает немного пристальным. — Нет, — протянул Ренджун, — я не думаю, что ты мог это заметить. Я говорю о том, как он смотрел на тебя, когда ты не видел. — Ты знаешь, что это снижает количество сперматозоидов? — спросил Хэчан, аккуратно пристроившись сбоку, положив голову на плечо и обняв рукой его живот, так чтобы не мешать смотреть фильм на ноутбуке. Но волосы всё же загораживали Марку левый нижний угол экрана и каждый раз, когда он пытался отодвинуть его, то он расслабленно возвращался в прежнее положение. Марк перегрелся: обжигающие лучи солнца пробивались сквозь полуоткрытые жалюзи и ноутбук, старый и гудящий, плавился на его ногах, но самым горячим был Хэчан. Он старался просунуть свою ногу между бёдрами Марка, чтобы стать поближе. Однако болезненный, лихорадочный жар, словно в сауне был по-своему приятен. Неподвижно лежишь и нежишься, как домашний котик в солнечных лучах. Марк чустовалвал, что вспотел сквозь ткань футболки. — Чего? — Ты жаришь свои яйца этим компом. Это убивает сперму, — сказал Хэчан с самоуверенностью дошкольника, что только что узнал, о чем-то новом. Марк позволил себе удивленное хихиканье. — А как насчёт тебя? — он потянулся вниз, чтобы ухватить его за задницу поверх пижамных шорт, а затем спустился между, сгребая в ладонь его яйца. Хэчан довольно замурлыкал, скользя по его ногам вверх, чтобы дать больше доступа. — Ты тоже очень горячий здесь, — сказал Марк. Он был уверен, что покраснел до ушей. Всему вина летняя жара и тепло друг друга. Голова кружилась, и он понимал, что если будет слишком много двигаться, то рискует заработать и головную боль. Марк начал играть с ним всерьёз, сжимая, разжимая и перекатывая в своей пылающей ладони. Он постепенно терял интерес к фильму в пользу более интересной картины: медовой тяжести чужого тела, к мелко подрагивающим бёдрам, к учащенному дыханию, что становилось всё горячее и горячее. — Мм, — застонал Хэчан, — приятно. — Давай, — пробормотал Марк, подталкивая Хэчана полностью переместиться на него. Ноутбук кособоко соскользнул, и Марк в нетерпении быстро захлопнул его одной рукой, закидывая на прикроватный столик. — Слишком жарко, чтобы шалить, — заскулил Хэчан, но противореча своим словам, крепко обнял за плечи и крупно задрожал, когда Марк провёл под его футболкой своими шершавыми ладонями. Кожа была липкой и такой приятной на ощупь. Марк угадывал точные формы влажных костей и красных мышц под эпидермисом. Хэчан возбудился, его член сквозь ткань упирался в живот Марка, ощутимо пульсируя. Марк разминал руками его задницу, раздвигал так сильно, грозя разорвать на две части. Хэчан громко застонал. — Покажи мне свой член, — выговорил Марк. — Я хочу увидеть. Хэчан скривился и неловко протянул одну руку назад, чтобы помассировать свою дырочку, пока Марк держал его за ягодицы. Пот стекал по вискам. Красные губы манили. Марк, желая рассмотреть всю розовость внутри, взял его за подбородок и попытался заставить извращённо разжать челюсть, проведя большим пальцем по нижней губе, но Хэчан стряхнул его руку и придвинулся поближе, чтобы поцеловать. — Ты собираешься меня подрочить? — пролепетал Хэчан. — Я думал, что слишком жарко? — передразнил его Марк. Однако в комнате по правде было ужасное пекло и духота. Каждый вдох едва насыщал легкие кислородом, и запах секса становился более густым, проникая внутрь и забивая носовые пазухи. Спустя пару мгновений это единственное, что вдыхал Марк. Очень возбужденный, он полностью покрылся потом. Казалось, тело вскипало. От копошения Хэчана их футболки задрались, животы соприкоснулись. Расплавленная кожа к коже. Марк подхватил Хэчана, раздвигая его ноги и притягивая к себе, начиная хаотично двигаться, словно кабель в гоне. После они замолчали. Просто терлись друг о друга, как животные. Марк ощутил вкус пота Хэчана на языке и начал впадать в безумие. Его руки были по всюду и задержались на чувствительных сосках. Хэчан жалобно заскулил. После всё замедлилось, стало насыщеннее. Хэчан уперся предплечьями рядом с головой Марка и целовал, пока они не потеряли чувствительность. Умелые губки Хэчана стали сладко алого цвета и по-кукольному распухли. Марку хотелось, чтобы они, наконец, сняли свои штаны, но в тоже время это ощущалось по особенному хорошо: перенасыщенность, что бурлила через край, приближала их к завершению. Хэчан стонал, пока Марк пальцами мял его дырочку, сжимал яйца, лапал бёдра и толкал его сильнее, шепча: — Ты такой хороший. Ты будешь трахать меня часами. Я хочу тебя. — Ох, блядь! — прорычал Хэчан, кончая в штаны, наваливаясь с такой силой, что заскрипела кровать. Марк прижал его к себе в медвежьих объятиях. — Давай, малыш, — хрипло выговорил Марк, — я уже почти. Хэчан приподнялся, чтобы дотянуться рукой до члена, и стал трогать Марка сквозь спортивные штаны, медленно, словно играя и забавляясь формой. Марку не потребовалось большего, чтобы достигнуть своего предела. Перегретый и липкий, насквозь промокший от пота. Хэчан снова забрался на него сверху и прижался своей раскалённой щекой к лицу Марка. Его уши были ярко-красными, а грудь пульсировала в CPR. Они неподвижно лежали друг на друге, вслушиваясь, как их несовпадающее тяжёлое дыхание ведёт некую борьбу. Марк снова запустил руки под футболку, удовлетворённо нащупывая бугорки позвоночника. — Я чувствую, что ты — это я. Я не знаю, как это объяснить, — нарушил тишину Хэчан. Но Марк знал. И он понимал. Импульс, что заставлял его хотеть взглянуть в нутро Хэчана: держать его открытым и видеть сладкую розовую тайну, спрятанную в глубине. Его завораживал бешено работающий разум и частички его самости, спрятанные в суспензии за мутными зрачками. Казалось, что они срастаются вместе, с каждым разом переплетаясь всё теснее и теснее. Запутываясь друг в друге, смешиваясь. Действительно превращаясь в зверя с двумя головами. Сны — это не реальность. Они были иррациональным просветом повседневной жизни, созданные для того, чтобы справляться со стрессами. Он действительно хотел быть с Хэчаном вместе. Он просто не желал, чтобы его раны загноились и потребовали хирургического вмешательства. — Ты придёшь попозже? — Хэчан дышал ему в затылок, ловко скрываясь от включеного микрофона. Марк проигнорировал его, пытаясь предугадать следующий вопрос интервьюера, чтобы не показаться заикающимся новичком. И вот он прозвучал, одновременно высветившись на телесуфлере: Если бы вы были девушкой, с кем из членов группы вы бы хотели встречаться? Коллективный мысленный стон негодования был почти слышен. Типичный вопрос приманка для шиппинга, для вовлечения фанатов в их межличностные заморочки. Ренджун вызвался первым: — Я думаю, если бы был девушкой, то мог бы встречаться с Марк-хёном, либо с Ченле. Они оба хорошие люди и внимательно относились бы к своему партнеру. — А я бы хотел встречаться с Джемином-хёном, — подхватил Джисон. — Он очень заботится о тех, кто ему нравится. С ним было бы очень комфортно. —О-хо! — отреагировал Джемин. — Джемин обычно популярен, когда речь заходит о таких вопросах, — поддержала интервьюер, — Кажется, я уже слышала, что Хэчан упоминал когда-то, что хотел бы встречаться с Джемином будучи девушкой. А Джемин, кого бы выбрал ты? Но вмешался Джено, громко фыркнув, он произнёс: — Я думаю, что Джемин-а была бы…трудно представить. Ты был бы странной девушкой. Марк мысленно подметил, что этот комментарий станет вирусным. — Если бы я был девушкой, — пробормотал Джемин, — Я бы никого здесь не выбрал. Его ответ был встречен их обычный перформативной реакцией протеста. — Ченле? — прервала их возгласы интервьюер. — Марк-хён, — ответил он, хихикая. Марк уставился в точку на стене, пропуская мимо ушей остальную часть тирады Леле. — Я остаюсь с Джемином, — сказал Хэчан. — Он подходит на роль парня. Он очень милый и сможет позаботиться обо мне. Я была бы счастлива. — А ты, Марк? Марк нервно сглотнул и взял микрофон у Хэчана. — Наверное, я бы тоже встречался с Джемином, — ответил он, не забыв при этом застенчиво улыбнуться в камеру. — Да, он действительно был бы очень хорошим парнем. Мне кажется, мы бы поладили. Марк развалился на кровати Хэчана, ожидая, пока тот по приказу Тэёна закончит убираться на кухне. Джонни сидел на стуле, очень кстати упомянув, что скоро ляжет спать. Марка это вполне устраивало. Он был измотан, что едва мог пошевелить пальцами ног. — Ты спишь? — тихо спросил Хэчан. Марк не размыкая глаз, буркнул: — Почти. — Ты не можешь спать здесь, — сказал Хэчан. — Поцелуешь меня? — Я так устал, — но он позволил Хэчану прильнуть к нему. Горячее дыхание коснулось губ, прикосновение было нежным, Марк слегка приоткрыл рот, чтобы встретить скользнувший кончик чужого языка своим. — Ничего страшного, если ты останешься, малыш, — сказал ему Хэчан в приторно-любовном тоне. Марк в шутку ударил его по бицепсу, а затем заставил себя перекатиться в сидячее положение. Хэчан потянул его за рубашку, чтобы украсть ещё один сладкий поцелуй на ночь, и после Марк поднялся к себе наверх, чтобы вновь вернуться к беготне по лабиринту из мыслей, подобно лабораторной крысе. Пересохшее русло реки. Ореолы света вращаются и переливаются множеством оттенков, преломляются и слабо очерчивают силуэты деревьев в округе. Всё размывалось, ни за что нельзя уцепиться. Нечеткие образы застревали на периферии зрения Марка. Что-то было не так. Отсутствовал звук. Шаги Марка по гравию и сухой растительности не сопровождались никаким шумом. Мелкие камешки беззвучно подпрыгивали, ударяясь друг об друга, оставляя после себя мутные пятна, словно в слоумо. Тишина, но в тоже время и нет. Ничто не издавало звука, он не слышал даже собственное влажное дыхание, что было горячим и вызывало тошноту, но чьи-то пальцы давили на барабанные перепонки. Низкий, пронзительный гул. Тяжелый и промозглый. Давление было настолько сильным, что было трудно дышать. Марк, обложенный со всех сторон, спотыкался. Зрение расплывалось, радужные блики становились всё более непонятными, а яркость падала, увлекая Марка вниз в темноту. Казалось он теряет сознание. Он упёрся руками в колени, почти задыхаясь, измучено застонал, чувствуя, как тихая вибрация проносится по диафрагме и поднимается к горлу. Пошатываясь, он прошёл немного вперед и увидел, как из-за дерева всплывает огромное аморфное тело. Марк пришёл в себя в зале ожидания Music Bank. Вздрогнув, он очнулся от иллюзии. Всего мгновение назад он находился целиком в пространстве странного сновидения, а сейчас сидел здесь весь в липком поту, что обычно предвещал лихорадку. Марк потянулся было вытереть лоб рукой, но вовремя понял, что уже накрашен, поэтому ему пришлось промокнуть лицо салфеткой. Его окружали люди и от этого стало легче. Персонал развесил по стенам праздничные растяжки и коллажи, и на столе стоял извечный подарок — арбуз. Ренджун притворялся, что собирается скинуть его со стола на пол, из-за чего Джисон наивно пугался, а Ченле наблюдая за ними, громко смеялся. Джемин и Джено сидели на низких диванах, уткнувшись в свои телефоны. — Извините, — сказала девушка из стаффа, — не могли бы вы подойти сюда, чтобы подправить макияж? Марк виновато подумал, что, возможно, испортил макияж, корчась во сне. Он вежливо кивнул и сел в кресло визажиста, что стояло перед зеркалом, и тут же резко придвинулся поближе. В его глазу лопнул кровеносный сосуд, и между радужкой и слезным протоком проступили красные прожилки. Пока он разглядывал, ситуация ухудшилась, и алая пелена покрыла глаз, сделав его похожим на зияющую кровавую дыру. Капля крови повисла на реснице, увеличиваясь, пока не лопнула и не потекла по щеке. Марк в отчаянии посмотрел в сторону визажиста, но она стояла спиной, и никто не обращал на него внимания. Он снова обернулся к зеркалу, судорожно сжимая ладонями кожу вокруг глаза в попытках хоть как-то исправить ситуацию и обнаружил, что ничего нет. Когда он отнял руку, глаз был в полном порядке. Джисон странно взглянул на него через зеркало. На мгновение он увидел тот самый силуэт. Марк проснулся в одиночестве в своей постели и остаток ночи провёл в страхе, не в силах даже пошевелиться. Стук сердца казался приближающимися шагами и эхо собственного дыхания, доносилось откуда-то из глубины комнаты. Он не решался открыть глаза до тех пор, пока летнее солнце не поднялось над горизонтом, согревая лицо. Когда он огляделся, ему всё ещё казалось, что в комнате он не один. — Выключите музыку. Тэён не кричал, но все приготовились, как только увидели, что он пригнул голову к шеи и перестал двигаться вместе с ними. Он погрузился в молчаливый анализ, руки демонстративно упёрты по бокам. Музыка оборвалась, оставив после себя шлейф скрипа резиновых подошв. Они остановились и с невинным выражением на лице, настороженно переглядывались друг на друга. — Марк, — тон Тэёна звучал обычно. Хотя было видно, что он недоволен, раздражен, и собирается выместить это на слабом звене. Марка это задевало: — Кажется, я понял теперь. В глазах Тэёна была жалость, но не снисходительность. Осознание того, что он изводит себя больше, чем кто бы то ни было, не успокаивало Марка. — Давайте ещё раз, — сказал лидер. Вновь зал заполнился мелодией из колонок, они заняли свои позиции, и Марк наблюдал в зеркале, как совершает ту же ошибку, что и в прошлые три раза. Хореограф поднял руку, давая сигнал своему помощнику выключить трек. — Я знаю, — проворчал Марк. Ему хотелось топнуть ногой, но он слишком устал. У второго макнэ не было столько энергии, особенно после полуночи. — Кому-то нужно больше спать, — подбадривающе сказал Тэиль. Он провёл ладонью по его лопаткам, слегка покачивая. Это немного успокаивало. Но он почувствовал, как все исподтишка глядят на него. Марк злился, но понимал, что подводит команду. Если он уже был разочарован в себе сам, то очевидно мемберы не будут с ним милы. Снова загнан в ловушку. Единственный, кто не смотрел — Хэчан. Он теребил свою челку, уставившись на свой лоб в попытке унять спутанные волосы. Он выглядел очень милым и стройным в своих поношенных штанах от Адидас, на ногах дорогие кроссовки на толстой подошве. Марк на мгновение представил, как они вдавливаются ему в рёбра, оставляя синяки, ему пришлось почти ощутимо встряхнуться от этого наваждения. Потерявшись в мыслях, он на пару секунд забыл, где находится. Тэён уже не выглядел сочувствующим. — Нам надо перевести дыхание, — вмешался хореограф. Марк уже не в первый раз про себя подмечал, что этих ребят надо нанимать для важных деловых переговоров. Но Марк продолжил ошибаться и на следующем прогоне, и на следующем, и после него и так до тех пор, пока все они не стали нервно поглаживать свои саднящие ноги. Мемберы смеялись и шутили, собирая свои сумки домой. Джэхён и Чону вели оживлённый разговор о ночном ужине. Марк внимательно слушал их. Хэчан незаметно прижался к нему плечом. — Хорошая работа, Марки, — проворковал Хэчан, затаив дыхание, и поцеловал Марка в щёку с гораздо большей откровенной страстью, чем они могли бы себе позволить. Марк услышал позади себя чей-то резкий вздох и оттолкнул Хэчан с такой силой, что тот потерял равновесие и приземлился на задницу, раскинув руки в стороны, как неваляшка. Большинство мемберов уже было снаружи, но Доён, Тэён и Тэиль, а также персонал стали свидетелями. — Ох, чёрт, мне очень жаль — пробормотал Марк, выронив рюкзак, бросился было помогать ему подняться. Но Доён с нескрываемым отвращением отпихнул Марка в сторону и сам подхватил Хэчана за предплечья, суетливо отряхивая с его спины и штанов пыль. — Я в порядке, — сказал Хэчан. Он выглядел нехарактерно ошеломлённым. — Что за? — рявкнул Тэиль. — Я просто... я не хотел, — пролепетал Марк, с ужасом осознавая, что все уставились на его тело, на его руки, собирая воедино кусочки пазла. — Всё нормально, хён. — вмешался Хэчан. — Марк просто сильнее, чем ему кажется. Он подскочил и снова чмокнул Марка в щёку, трусцой побежал по коридору вдогонку к остальным, громко обращаясь к Джонни-хёну, с предложением поиграть в игры. Тэиль нахмурившись, слегка коснулся плечом Марка и двинулся вслед за Хэчаном. Сотрудники отвернулись, стали быстро собираться. — Можешь идти, — обратился Тэён к Доёну. Тот скептически посмотрел в ответ, казалось он хотел что-то сказать, но послушание или уважение к лидеру взяли верх, и он молча пошёл вперёд. — Ну, чего ты тут завис? — спросил Тэён, в его голосе послышалось неожиданная материнская забота. — Уже поздно, тебе нужно поспать. Марк вскинул брови. Он уже морально готовился получить строгую и пламенную речь о целостности группы, о контроле своих эмоций, о умении вести диалог. Он не понимал, почему сейчас его отпустили так легко, но не задавая вопросов, он поднял сумку и тихо попрощался. Кто-то резко выключил свет. Марк обернулся, в испуге полагая, что из тени внезапно появится силуэт и набросится на него, но там никого не было. Он выдохнул и поплёлся в сторону лифта, с желанием как можно скорее добраться до душа и смыть с себя этот день. — Макы, — внезапно раздался голос Тэёна. Марк вздрогнул и, споткнувшись о собственные ноги, поспешил оглянуться вновь. Лидер стоял в полутьме коридора, слегка подсвеченным лампами, что по-прежнему горели в тренировочных залах позади него. Марк не видел его глаз, только затенённые впадины там, где, как он знал, они должны были быть. — Хён? — Ты же не обижаешь Хэчана? Марк застыл на месте, волны обиды вспенились внутри него. Его глаза заслезились. Тэён не дал ему возможности ответить, да Марк и не смог бы. Что он мог сказать, чтобы это не прозвучало, как ложь, после того, что они только что увидели? — Я думаю, что наш Марк так не поступил бы, — медленно и поучительно выговорил Тэён. — Я не думаю, что наш Марки даже подумал бы об этом, — больше ничего не добавив, он повернулся обратно в сторону тренировочных комнат. Марк дрожа от гнева, грусти и ненависти к себе, пытался успокоиться с помощью техники контроля дыхания. Он спустился с четырех лестничных пролетов пешком и сел в машину к Чону. На следующий день Хэчан поднялся в комнату Марка. Он принарядился, даже уложил волосы. Выставил напоказ всё, чтобы наглядно показать, как много Марк может потерять. В общежитии царила отвратительная атмосфера: никто не хотел с ним разговаривать, даже Джэхён и Чону казались злыми. Марк находился в затруднительном положении, он не мог просто сказать всем правду о том, что не обижал Хэчана, а просто запаниковал, потому что между ними есть секрет. При этом он не мог притвориться, что всё в порядке, это ухудшило бы приговор. Все стали бы думать, что он постоянно так поступает с ним и это обычное дело. — Тебе хочется быть со мной в один момент, а в другой нет, — надулся Хэчан. — Ты говоришь, что хочешь меня, а потом срываешься. — Я хочу тебя, — уверенно сказал Марк. — Но это как-то слишком публично. Ты должен смотреть правде в глаза. Лицо Хэчана скривилось и он осторожно начал: — Я думаю, ты такой, потому что ждешь чего-то лучшего. — Это неправда. — Я думаю, ты считаешь, что в один прекрасный день всё это рухнет, и это будет к лучшему для нас обоих. — Это просто отвратительно обвинять меня в чём-то подобном, — у Марка пересохло во рту. Хэчан закусив губу, слегка отвернулся. Марк решил не упускать возможности и продолжил: — Я не должен был толкать тебя, я понимаю, что слишком остро отреагировал. Но для меня логично устанавливать личные границы. — Мне всё равно, что ты меня толкнул, — сказал Хэчан. — Меня это вообще не волнует, но выражение твоего лица. Вот что меня действительно расстроило. Марк вздохнул, понимая, что его раскусили. Шок и страх вперемешку с отвращением к себе, кажется, в серьёз могут размолоть его сердце, словно хрупкую ракушку под сапогом. — Я хотел бы быть просто девушкой, — вдруг выдал Хэчан. — Если бы ты был девушкой, ты бы мне нравился меньше, — честно признался Марк. — Ой, нет, то есть, ты бы нравился мне в любом виде. Я бы всегда любил тебя. Повисла долгая пауза. — Ты бы скучал по моему члену, верно? — спросил Хэчан. Марк тут же начал анализировать алгоритмы присущие Хэчану, что он успел освоить за годы тесного с ним общения, чтобы выяснить не является ли это приманкой. Он просканировал его позу, выражение лица, линию глаз, наклон уголок губ. — Я бы скучал по тебе, — сказал Марк. — И мне пришлось бы изучать тебя заново. — Извращенец, — нежно произнес Хэчан, словно это была милая кличка. — Задница у тебя, наверное, была бы меньше. Оно того не стоило бы, — тихо проговорил Марк, надеясь, что это воспримется им, как претензия на шутку, а не как вызов на дуэль. Хэчан фыркнув, сказал: — У тебя была бы огромная задница и огромные сиськи, как в аниме. Ты бы никогда не стал айдолом. На взвешивании тебе бы делали выговор, рекомендуя меньше есть, но всё дело было бы в груди. Он изобразил руками грубую форму песочных часов, подчеркивая именно тот перспективный изгиб, который мог быть у девушки-Марка. Марк шокировано разинул рот. — Они были бы где-то здесь, — продолжил Хэчан, игриво приподнимая брови. Он развернулся профилем, и сложил руки перед собой, как будто держал два пляжных мяча. — Что? — взвизгнул Марк. — Йо, не делают бюстгальтеры такого размера. — Ну, конечно, их шьют на заказ, — насмехался Хэчан. — Ты бы заказывал их из Америки. — Погоди, погоди. Как же я буду заниматься сексом? Это же... Господи, я бы себе зубы выбил, если бы был сверху. Хэчан задумался и погодя объявил: — Тебе придётся соблюдать обет безбрачия. Иначе моя голова застряла бы между ними, и я бы умер. Марк теряя самообладание, забарабанил ногами по полу, его живот сводило от смеха. Хэчан же камнем рухнул вниз, покатился по паласу, зацепив локтем валявшиеся там пижамные штаны, и громко хихикал. — Это будет, как водяная кровать, — взвизгнул Марк. — Слушай, слушай, если бы... если бы тебе пришлось со мной по-собачьи, это было бы, — он оборвал себя, смеясь так сильно, что у него выступили слёзы. — Ты бы так завидовал, — продолжил Марк. — Держу пари, ты был бы плоский, как доска. — У меня были бы чашечки С размера! — оскорбленно отозвался Хэчан, прежде чем снова взорваться смехом. — Это безумие. — После операции, конечно. — Это так подло. Мы были бы полной катастрофой, — сделал вывод Хэчан, потирая мокрые веки. Марк замычал в согласии, медленно выравнивая своё дыхание. — Нам точно лучше быть парнями. — Да, — сказал Хэчан, — думаю, так оно и есть. — Иди сюда, — Марк раскинул руки, приглашая его к себе. Хэчан заполз сверху и тяжело плюхнулся, прижимаясь так тесно, как только мог. От него пахло мускусным одеколоном и Хэчаном — тот самый знакомый запах, который просочился в каждый уголок комнаты Марка, словно он никогда не покидал её. Он почувствовал надвигающуюся беду. — Прости меня. Я не должен был так поступать. Наверное, я работаю с некоторыми процессами. — Ты всегда над чем-то работаешь, — захныкал Хэчан, — Но я думаю, ты знаешь, как загладить свою вину передо мной. Марк знал, но продолжил: — Я ненавижу, что продолжаю причинять тебе боль. Когда тебе больно, я тоже чувствую это, но не могу с этим справиться. Это так трудно. Его речь закончилачь предсмертным хрипом — судорожным, мучительным стоном. Вся боль в грудине Марка, которая, казалось, никак не могла утихнуть, пыталась выползти изо рта, скребя по пути его внутренности. Хэчан отстранился, чтобы посмотреть на него. Он был окружен ореолом из света от потолочной лампы, его глаза были влажными. — Хён, тебе снились плохие сны? Метнувшись в угол, сгибаясь пополам, он еле успел облокотиться левой стороной о стену. Лучше не стало, но хотя бы не становилось хуже. И тогда Джемин, воспользовавшись уединенным моментом, спросил, почему он не пришёл. Марк оправдался тем, что заснул и наконец-то выспался. Джено же молча стоял в другом конце комнаты, делая вид, что не смотрит. Это была не совсем ложь. Тогда он действительно смог поспать, но правда всего около часа. Марк вспомнил, как в ту ночь на его подоконнике лежал таракан. Он барахтался на спине, лапки крутились в воздухе и судорожно дёргались. Марк опрыскал его, но баллончик с отравой был почти пуст. Он обрёк его на долгую, медленную, ядовитую смерть. Он лежал в пыли рядом с несколькими забытыми монетами, корчась и цепляясь за жизнь. Одна из дрыгающихся конечностей выцепила его и таракан поплёлся в сторону окна подальше от мучителя. Жвалы разжимались в крике, который Марк не смог бы услышать из-за огромной разницы в габаритах. Должно быть, один час для него был вечностью. Прижавшись к стеклу и глядя вниз головой на ясное голубое предрассветное летнее небо, Марк раздавил его рукой. Его мучило чувство вины за то, что он не убил с первого раза. Сегодня по расписанию у Марка была запись репак альбома. Он пришёл в студию в час дня с растрепанными волосами, но свежевыбритым лицом. И стал делать то, что у него получалось лучше всего, потеряв счёт времени в кабинке звукозаписи. Когда он закончил, в знак одобрения его похлопали по спине ребята из команды продюсеров. Выйдя из комнаты, он застал Джено сидящим на диване в ожидании своей очереди. — Йоу, чувак! — радостно вскрикнул Марк. Джено кивнул ему с каменным лицом. Хорошее настроение Марка погибло в зародыше. — Я думал, ты уже должен быть там, — продолжил Марк. — У них перекур, — сказал ему Джено, — пятнадцать минут. Мне должны принести попить. Обычно в таких случаях Джено начинал ныть и умолять Марка подождать его, чтобы потом пойти вместе поужинать, разумеется за счёт Марка. Сегодня же ничего из этого. Но Марк задумавшись, понял, что у них уже давненько ничего такого не было. С той ночи, когда он оставил читающего Джено на диване. — Я собираюсь домой. Джено посмотрел на него с собачьей настороженностью и спросил: — Помнишь, что ты сказал мне, когда покинул наш юнит? — Я не покидал, — вздрогнув, ответил Марк. Всё было решено автоматически. У него не было никакого выбора. Они все знали. Но призрак расставания преследовал их. Они плакали на сцене по-настоящему. — Я знаю, — сказал Джено, смягчаясь, — но когда ты говорил со мной, ты знал, что я буду лидером, даже когда мы решили обходиться без него. Ты доверил мне позицию. По духу. — Потому что я был уверен, что ты будешь хорошим лидером, — пробормотал Марк. Джено наклонил голову, его челка сползла на глаза, и он по-щенячьи встряхнулся. У Марка сжалось сердце. Джено был таким деликатным, несмотря на голод. Его диета на воде и тренировки должны были его сильно изматывать. Мягкая морда, как у собаки-ретривера, несущей сырые, хрупкие яйца в целости и сохранности. Хорошие черты для лидера. Марк же не был питомцем-защитником семьи, он ощущал себя, как нечто расколотое с подвижным центром. — И я знаю, что ты говорил серьезно. Ты никогда не заставлял нас чувствовать, что есть мы, и есть ты, — Джено положил одну руку на другую, чтобы продемонстрировать, что он имеет ввиду. — Я думаю, мы все счастливо работали вместе. — Ага, — выговорил Марк, понимая, что подразумевается под прошедшим временем. Джено уставился на свои колени. Марку хотелось домой. Его ноги в модных кроссовках «повышенной комфортности» болели. — Ты говорил мне не заводить любимчиков, — загундосил Джено, казалось ещё немного и он заскулит. — Думаю, я этого не соблюл, впрочем, и ты этого не делал, хотя я не уверен на счёт сейчас. Но я знаю, что ты болен. Я больше не вижу тебя вне расписания. Ты даже не пишешь мне. Для меня все это не только работа. Я думаю, мы все уже прошли этот этап. Хён, это нечестно. Ты теперь ни с кем из нас не разговариваешь. Не так, как раньше, а Хэчан, — Джено замолчал, задумавшись. Если бы он поднял взгляд на Марка, то увидел бы, как тот раскраснелся и дрожал от гнева, но вместо этого Джено теребил в руках кольцо — символ их дружбы. — Он эгоист. Знаешь, он подлый и не умеет делиться. Я понимаю, что он такой, какой он есть и с этим ничего не поделать, но иногда это выходит за рамки. Я думаю, тебе нужно сделать паузу и подумать. — Ты любишь Джемина больше, чем меня, — выпалил Марк. — Это так нечестно. Ты любишь Джисона и Джемина намного больше, чем меня, это очевидно. Ты не можешь говорить мне такое сейчас. Джено встретился с ним взглядом, в его глазах стояла влага. — Это неправда. Я бы ничего не сказал, но ты неважно выглядишь. И я знаю, что ты не спишь, и про практику на днях тоже. Мне Доён-хён рассказал. Я очень волнуюсь. Я не хочу, никто не хочет, чтобы команда распалась. Марк скрипнул зубами: — Да пошёл ты. Пошёл ты! Он помчался прочь, не оглядываясь. Всю дорогу до дома прикусывал щеки, пока не почувствовал вкус крови. Он старался стереть образ обиженного Джено, что стоял сейчас перед глазами, но с каждым мгновением он назло становился только отчетливее. Это была такая поганая, чрезмерно заботливая, токсичная чушь. Джено был чувствительным, все это знали. Он держал обиду, хоть и делал вид, что это не так. Игривые подколы Хэчана задевали его и задерживались надолго. Это было так эгоистично с его стороны пытаться вбить клин в их отношения. Марк обхватил голову руками и сделал долгий, прерывистый вдох, задержал его, а затем медленно выдохнул. Добравшись до общежития, он направился в свою спальню, коротко поприветствовав всех по пути. Он отчаянно хотел смыть с себя разочарование, но обнаружил, что дверь в ванную закрыта. Из под неё виднелась полоска жёлтого света. Он пришёл в ещё большее негодование и ярость. Подсознательная неоновая вывеска загорелась в его голове, зажигая центры эмоций. Вернувшись в гостиную, он хлопнул дверью с такой силой, что Чону подпрыгнул от неожиданности, разливая воду на диван. — Ребята, вы можете не заходить в мою комнату, когда дверь закрыта? — рявкнул Марк. — Я не захожу в ваши без спроса и у нас было правило. Неужели это так много, чёрт возьми! Я прошу лишь о собственном, гребанном, личном пространстве! Его пронзительный и отчаянный крик эхом прокатился по комнате. Марк нервно начал перебирать губами, не ожидая, что повысит голос, словно загнанный в угол зверь.Чувство вины перед ребятами мгновенно прожгло его. Внутри все бурлило, словно кислотное озеро, что разъедало его слёзные протоки и мягкую часть нёба. — Мы не были в твоей комнате, — смущенно сказал Юта. — Марк, ты в порядке? Что случилось? — Это, — начал было он и замер. Внутри всё защемило. Он пересчитал головы. Марк рванул обратно в свою комнату. Дверь в ванную была открыта, свет не горел. Они сидели все вместе у телевизора в гостиной. Больше в общежитии никого не было. Он отшатнулся назад и врезался голенью о полки, уронив книгу и несколько подаренных маленьких сувениров. Ударившись лопатками о стену, Марк жалко сполз вниз, прижимая колени к груди. На глаза навернулись слезы, и он так и остался лежать, свернувшись калачиком, закрыв уши руками, тихонько поскуливая, надеясь, что его никто не услышит. Хэчан обожал драматургию. Чем отвратительнее была шутка, чем грубее подкол, тем больше удовольствия он получал. Ему нужно, чтобы всё было быстро, жёстко и ослепительно, чтобы всё крутилось вокруг него, пока не достигнет яркого пика крещендо и не разлетится вдребезги, медленно осколками осыпаясь на землю. Марк часто боялся того, что он окажется слишком скучен для него. — Как ты думаешь, стоит ли мне проколоть уши? — спросил Хэчан. Он стоял перед длинным зеркалом в их с Джонни общей комнате и озадаченно дергал себя за волосы, завивающиеся на затылке. — Мне понравиться и так, и так, — честно ответил Марк. Марк не думал, что когда-нибудь проколол бы уши сам . Влияние женского принципа на мужской. Хэчан, как обычно, был где-то посередине. У него были достаточно длинные волосы, как у мальчишки-геймера. Когда они целовались, лежа на диване, они ниспадали, как надушенный занавес вокруг их лиц. Короткие стрижки на нём тоже были хороши, делали его более зрелым. Он варьировал от подростковой миловидной женственности к взрослой контролирующей мужественности. — От тебя никакой помощи, — закатил глаза Хэчан. — Чего ты хочешь? — осмелился спросить Марк. Взгляд Хэчана через зеркало пригвоздил его к месту. — Я хочу того же, чего и ты, дурак. Хэчан отвернулся и, бросив в итоге возиться с челкой, нацепил шапочку бини. Марк вернулся к бесцельному листанию модного журнала, что валялся на кровати Джонни. Он почувствовал онемение от горла до глубокой ноющей ямки в желудке. Как будто он был пуст. Марк поступил так, как всегда поступал в кризисные времена. Стереотипно. Можно сказать, подтверждая больные фантазии в Твиттере о связи «отца и сына» между ним и Джонни. Поэтому когда Хэчан ушёл с Тэилем, он спустился вниз, чтобы поговорить с ним. Доён открыл ему дверь с разочарованным видом. На нём был большой кардиган, он как всегда без особых усилий выглядел опрятно и уверенно, Марку же так никогда не удавалось. — Хэчана здесь нет, — сухо сказал он. Марк запинаясь, проговорил: — О, я здесь не из-за него. Доён снова неодобрительно посмотрел на него, прежде чем оставить в прихожей переобуваться. Марку казалось, что он может добраться до нужной комнаты с закрытыми глазами и даже во сне. Он вежливо постучал, в памяти у него зазвучал хрипловатый голос Джонни со времен трейни. «Не надо стучать, а потом просто врываться, не дождавшись ответа». — Входи. Джонни сидел за столом Хэчана спиной к двери. Он открыл жалюзи, впуская в комнату лучи летнего солнца. Оно играло на его волосах светлыми пятнами. Пыль в комнате золотисто поблёскивала. — Привет, — сказал Марк, — как дела, чувак? Он пересёк комнату и заглянул Джонни через плечо. Кружка с пленкой засохшего кофе напоминала ошибку гончара. Обрывки бумаги, карандаш, ноутбук с открытой вкладкой на статье о путешествиях и частично разобранный фотоаппарат. Он уже заканчивал чистить его. Джонни был дотошен в своих увлечениях и смело к ним подходил, не боясь заниматься только своим хобби, на время отложив другие проблемы. После он сосредоточенно расправлялся и с ними, получая определенное удовлетворение от решения отложенных дел. Своего рода легкое развлечение, где загадки и небольшие трудности были частью веселья. Марк же переусердствовал с поиском информации, зарабатывая тревожность, прежде чем подступить к чему-либо, отбивая себе весь интерес. Гитара и поэзия — единственное, на что его хватало. Джонни тяжело медленно выдохнул, отчего его челка зашевелилась: — Просто чиллю, ну...ты знаешь. Марк хотел бы знать. Он собрался с духом и произнёс: — Я должен тебе кое-что сказать, если у тебя есть время, конечно. Эти слова заставили Джонни поднять голову и встретиться с ним взглядом. Марк начал уже жалеть о своём решении. — Все в порядке, — сказал Джонни, — я не занят ничем таким. — Я люблю Хэчана, — выпалил Марк, — и мы вместе уже около четырех месяцев. До этого тоже, но тогда мы не встречались, а просто... как бы... мы… Джонни выглядел совершенно не удивленным. Он вытянул большую ладонь вперед, прерывая Марка: — А, стоп, я понял. Лицо Марка вспыхнуло на слове «люблю» и к этому моменту совсем пылало. Он был, наверное, красным, как свёкла. — Извини, я просто хотел тебе рассказать. Я предполагал, что ты знаешь, но не думаю, что ты прям знаешь-знаешь. Были поводы подозревать, но я хочу избавить тебя от них и быть честным, потому что иначе я буду типо неполноценным человеком, а это вредно для моей души, понимаешь меня? Он мне очень нравится. Сильно настолько, что иногда это меня пугает. Я не думал, что способен на такое чувство. И я считаю, что он любит меня в ответ, то есть он мне говорит об этом, так что он должен. Я не думаю, что он стал бы лгать, так что, да… Вот и всё, наверное. — Марк, — осторожно начал Джонни, — ты пытаешься выйти из шкафа передо мной? Марк тяжело опустился на кровать и закрыл своё пылающее лицо руками. — Да. Послышалось какое-то шарканье и знакомый скрип половиц, затем Марк почувствовал, как матрас по правую сторону придавился. Чужая рука на плече была очень тёплой. Это пробудило давно подавляемые воспоминания о неловком восхищении своим кумиром и подростковой влюбленности, вызванной тоской по дому. Джонни был старше и без всяких усилий казался таким крутым. Джонни прочистил горло: — Кхм, я всегда вроде как думал, что ты гей. Марк вскинул голову, превозмогая стыд и обиду. — Я буквально занимался сексом с девушками. Джонни пожал плечами: — Ну, это не обязательно должно что-то значить. — Думаю, мне все ещё нравятся девушки. Я просто говорю, что мне нравятся и парни, и что мне нравится Хэчан. Джонни одобрительно похлопал его. В груди Марка щёлкнуло что-то твёрдое, возможно его дужка безболезненно треснула, распространяя странное облегчение. — Ты не должен навешивать на себя ярлыки, — очень уверенно начал Джонни, но Марк беребил его громогласным стоном. — О, нет! Пожалуйста, никаких речей. Я не вынесу этого! Я просто хочу, чтобы ты знал об этом и… был хотя бы не против. Вопрос, который по сути им не был, повис в воздухе вместе с золотыми пылинками. Марк снова посмотрел на свои ноги, потом на руки, лежащие на коленях. Все ногти были изгрызаны и обкусаны до крови. Заусенец на безымянном пальце левой руки был ярко-красным и раздражённым. Марк попытался успокоить его языком, затем насухо вытер ладонь о штанину. — Ты такой, какой ты есть, — сказал Джонни. Он улыбнулся в знакомой манере, что подчеркивала его открытость и участие. От этого по телу Марка, от макушки до пяток, пронеслись мелкие взрывы звёзд, словно он так и остался подростком. — Любовь есть любовь. Хэчан забавный выбор, но я уверен, что ты разберёшься. И спасибо, что рассказал мне. Официально. Не понимаю, как ты мог подумать, что хранишь это в тайне, когда он с тобой каждую ночь, — подметил Джонни несколько резко. Марк насмешливо хмыкнул и встал, собираясь уходить: — Не надо преувеличивать. — Я просто говорю, что многие уже поняли, что к чему, — он сделал паузу, и Марк почуял, как у того зашевелились шестерёнки. — Никаких шуток про члены. Я действительно, я не найду это сейчас смешным. — Я и не собирался, — выдохнул Джонни, явно солгав. Марк легонько ударил его в плечо и Джонни покатился на пол, постанывая от притворной боли, утягивая его за собой. — Ты убил меня, ты убил меня! — драматично завопил Джонни. Марк не заметил, как начал смеяться. Они толкали друг друга, как дети, постепенно замедляясь, и в итоге они остановились в неком подобии объятий. Марк уткнулся лицом в ключицы Джонни. Ладони, сжатые в кулак, покоились на чужой груди. — Думаю, с вами всё будет в порядке, — весело выговорил Джонни. — Ты не такой уж и дурак. — Спасибо, — хмыкнул Марк. Запах Джонни убаюкивал, делая сонным. С этим чувством он добрался до своей кровати и сразу отключился, так и не успев заказать ужин. Он проспал всю ночь, проснувшись всего раз, услышав негромкий скрежет, с которым кто-то открывает дверцу шкафа, но вернулся быстро ко сну, оставаясь в кровати и весь следующий день. Хэчани: просыпайся соня сегодня вышел новый эпизод Сны были плохими в самых разных смыслах. Была серия кошмаров, в которых Марк пытался удержать во рту кровь и всё свои шатающиеся зубы. Были и более глупые сны, по типу того, где он шёл на визуальное радио, позже понимая, что сидит за столом в один трусах. Но был один повторяющийся, который лежал грузом на плечах. Он снился нечасто, и чем реже, тем страшнее ощущался. Так, словно он был способен глубоко укусить в гиппокамп, распространяя яд. В нём они с Хэчаном были на отдыхе, в похожем на Уллындо месте. Светлый, чистый летний остров с крутыми меловыми скалами и редкими зелеными растениями, парящими над сверкающим океаном. Хэчан рукой указывал на горизонт, где вдали виднелось маленькое мутное пятно города. Если бы Марк не знал, куда смотреть, то поверил бы, что больше ничего не существует. Только они одни на крошечном острове. Марк взял его за руку, и они вместе пошли к обрыву. Кожа, где они соприкасались покалывала. Он чувствовал, как по телу пробегает стадо мурашек, в нем бурлила дикая энергия. Это всегда был самый счастливый день в жизни. Они смотрели на голубое небо, на простирающееся море, стояли спиной к груди на самом краю. Во сне не имело значения, в какую сторону они направятся, для них всё заканчивалось одинаково. Всегда кипящий, почти сексуальный экстаз от близости. Сладкий звонкий смех Хэчана разливался теплом, словно греешься под медовым солнцем. Любовь прорвала плотину в груди Марка и хлынула из его уст. — Я люблю тебя, я люблю тебя! — повторял он, радостно смеясь, но потом земля рушилась под их ногами, и они оба падали вниз. Это не было страшно. Хэчан визжал и кричал от восторга, и они кружились словно по кругу. Марк всегда обнимал его с кипящим, отчаянным ликованием на душе, зная, что эти последние несколько мгновений чистой радости означают, что они навсегда останутся вместе. — Марк, — крик Хэчана слышался кристально чисто над шумом проносящегося мимо них ветра. Его волосы блестели от солнечных лучей. Мокрое, слезящееся счастье в его глазах. Все вокруг вскипало, и Марк чувствовал, что теряет связь с телом ещё до момента смерти. Сердце вот-вот разорвётся от переполняющих его эмоций. Мы будем вместе вечно, — думал он. А потом они разбивались о воду, и он просыпался. Это было похоже на удар хлыстом. Ощущения были настолько реальными. Мозг удивлялся тому, что его тело всё ещё живо. Каждый раз когда это происходило, реакция повторялась. Мгновение полного экстаза при пробуждении, как будто он уносил с собой это чувство любви, но затем больное крушение. Впервые Марку приснилось это, когда ему было семнадцать лет, в ночь после того, как он впервые поцеловал Хэчана. И это чувство так и не прошло.