She is beauty, she is grace

- Джинн, это так захватывающе! Так романтично! - Барбара сидела на кровати старшей сестры и болтала ногами. Она уже переоделась в изысканное нежно-голубое платье, чуть более закрытое, чем у Джинн, и терпеливо ждала, пока сестра освободится и заплетет ей волосы. Это можно было бы доверить кому-то из гувернанток, но Барбара очень любила, когда прическу делала Джинн - у неё каждый раз получалось сделать это красиво и необычно. В Мондштадте не существовало строгого этикета о внешнем виде на подобных приемах, но почему-то негласно подразумевались длинные платья в пол, высокие прически и легкий макияж. - Прием будет на винокурне “Рассвет”, ближе к вечеру. Я успею нанести тебе макияж, но сначала нужно немного сбрить щетину на щеках и умыться после танцев, Тома, - Джинн выглядела очень серьезной, пока давала все эти указания, а Тома судорожно пытался понять - как ему добраться до винокурни в подобающем виде - он запоздало вспомнил, что не умеет обращаться с лошадьми. Не пешком же идти, честное слово! Если бы не это длинное платье и образ юной девушки, он бы сел в телегу, запряженную аэро-слаймами, и даже не заморачивался о том, как это выглядит со стороны. Но теперь он леди, а леди на слаймах не разъезжают! Просить Джинн помочь и с этим он просто не мог - это было бы невежливо; она и так сделала для него все, что только можно сделать: нашла ему платье из своего личного гардероба, даже принесла недавно купленное нижнее платье и исподнее (на случай какого-то конфуза), пообещала уложить волосы и помочь с макияжем. От одного вида туалетного столика Томе становилось не по себе. Столько кисточек, каких-то загадочных баночек - здесь не хватало только Альбедо наперевес с его планшетом, чтобы он с умным видом рассказывал про таинство мастерства алхимии. Умывшись в ванной комнате, прилегающей к спальне, Тома осторожно сбрил острым лезвием небольшую щетину на щеках и подбородке. Она только начинала появляться, но уже успела надоесть юноше, и он втайне мечтал найти какое-то средство, чтобы избавиться от неё навсегда. На стуле возле лежало нижнее платье и тонкое исподнее. Тома знал, что такое же носят рыцари Ордо Фавониус - оно только выглядит воздушным, но на самом деле очень плотно прилегает к коже и утягивает в нужных местах. А вот с платьем встретился впервые и даже хотел сначала спросить Джинн - а зачем ему, собственно, еще одно платье? Вряд ли на приеме кому-то придет в голову его раздеть, чтобы проверить, есть ли под основным нарядом нижний слой. Ведь не придет же? Но помедлив, он решил, что не станет беспокоить её, уже вовсю занятую волосами сестры, и натянул на себя еще и платье, которое сидело удивительно хорошо - как будто на него и сшили. Наметанный глаз заметил парочку лишних строчек, которые были добавлены как будто совсем недавно, и Тома только улыбнулся своим мыслям; как же Джинн переживает о нем? - Леди, я готова, - со смешком он вышел из ванны, и в комнате тут же раздался смех - смеялись обе сестры вместе с Томой, потому что пока вид его действительно был забавный. Но только Джинн и Тома, кажется, знали или просто представляли, как будет выглядеть окончательный вариант. - Садись и прикрой глаза, - Джинн подтолкнула Тому к небольшому стульчику возле туалетного столика, а вездесущая Барбара пробормотала что-то себе под нос и устроилась на кровати, вытягивая шею, чтобы не пропустить ни одного движения кистей сестры. Конечно, доверять такую тайну маленькой сестре Джинн не хотела бы, но и выбора особенного у неё не было - все случилось само собой, не выгонять же ей Барбару, когда та ворвалась в комнату и увидела Тому в платье. Поэтому пришлось посвятить младшую в таинство происходящего и взять с неё честное-пречестное слово никому не говорить. - Джинн, меня беспокоит, что я не знаю, как добираться до винокурни. Я не умею ездить на лошадях, а на повозке со слаймами появляться как-то не очень солидно для леди, наверное? - Тома поморщился, когда его носа коснулась мягкая пуховая штуковина и едва не чихнул. Пудра пахла легким ароматом одуванчиков и чем-то терпким. А затем пудра сменилась на кисть, которая запорхала по его векам, что-то разрисовывая на них. - Мы можем попросить кого-нибудь из тех, кто работает у нас, сопроводить тебя на лошади. Или Беннета, он вроде бы свободен. Или кого-то из его отцов, я могу сбегать! - Барбара честно хотела помочь, но строгий взгляд Джинн её остановил. И хотя Тома этого не видел, он буквально ощущал его кожей и уже начинал сожалеть о содеянном - они совсем не обсудили это, он не продумал и все-таки вывалил эту проблему на Джинн, хотя и не собирался. - Беннетт еще совсем юный, его никто не отпустит вечером так далеко от города. Дороги хоть и не кишат монстрами и хиличурлами, но все равно опасны, - голос Джинн звучал озабоченно, и Тома опять проклял себя за то, что поднял этот вопрос. - Я разберусь сам. В крайнем случае, обращусь к кому-нибудь из Ордо Фавониус, представлюсь странствующей леди, твоей дальней родственницей, и скажу, что мне нужно попасть на винокурню - а дальше посмотрим, что придет им в голову. Обещаю не бегать по дорогам и кустам в твоем платье, - он улыбнулся, представляя себе эту ситуацию. Это должно быть самое захватывающее приключение в его жизни! - Лучше пообещай мне не попасть в неприятности и будь осторожен по пути. Все, я закончила, можешь открывать глаза, - Джинн в последний раз коснулась чем-то его головы, прыснула из флакона жидкостью, которая пахла, как лесные травы, и отодвинулась. Её руки пахли едва различимым ароматом крема из сесилий, и этот запах на короткое мгновение задержался на щеке. Тома открыл глаза и едва не ахнул. Из зеркала на него смотрела большеглазая девушка с тонкими чертами лица. Её короткие волосы были собраны в аккуратную прическу, дополненную небольшим, совершенно не вульгарным шиньоном сзади. Макияж был очень незаметный, но ощущался на лице довольно толстым слоем, и если приглядеться, Тома мог понять, что именно и где перерисовала Джинн, чтобы сделать его черты чуть более мягкими и женственными. Не слишком ли далеко зашла их безобидная на первый взгляд шутка? - Джинн, спасибо.. Это… Ох, это прекрасно, Джинн! У меня совсем нет слов, чтобы описать то, что я сейчас вижу! Насколько же красиво, я сам себя не узнаю! - Тома прикрыл рукой рот, когда понял, что еще немного, и он начнет кричать, тогда весь дом Гуннхильдр услышит о том, чем они занимаются. - Я рада, что тебе нравится, вышло действительно очень… правдоподобно. Но сейчас - тебе пора. Давай я одену тебя в платье и помогу набросить плащ, - пока она затягивала корсет, Тома старался сильно не сопеть, чтобы не вспотеть от переживаний. Руки Джинн показались ему мягкими всего несколько секунд назад, а теперь она с легкостью орудовала тугим корсетом, превращая несуществующую талию Томы в нечто тонкое и изящное, почти хрупкое. И тут за дверью что-то упало. Они оба не заметили, что Барбара в разгар их приготовлений куда-то пропала, и когда за дверью раздался робкий стук, поначалу обоим в голову пришла мысль, что это - конец. Окончательный и бесповоротный - вдруг маленькая глупая девочка решила сюда самого Дилюка позвать? Или рассказать матери о выходке? Но открыв дверь, Джинн увидела только сестру, которая прижимала к себе внушительных размеров коробку. - Я подумала, что у Томы есть все - и прическа, и платье, и даже нижняя юбка. Но совсем нет туфелек! - с этими словами она проскользнула в комнату мимо опешившей Джинн, и положила на кровать коробку; темно-фиолетовая обивка её навевала мысли о небезызвестной работнице библиотеки Мондштадта. - Откуда это у тебя? - Джинн чуть нахмурилась, вглядываясь в узоры на коробке, но все еще не решаясь её открыть, словно там её могло ожидать нечто ужасное. - Я сходила к Лизе, рассказала, что мне нужны туфельки самого большого размера, которые у неё есть, и она дала мне эту коробку, - Барбара перевела немного растерянный взгляд на Тому, который точно также, как и Джинн, не спешил приближаться к коробке. - Я сделала что-то не так? Я не рассказала ни слова о том, кому нужны такие туфли, честно-честно! - Барбара, никто не сердится на тебя, что ты. Спасибо большое, без тебя мне пришлось бы танцевать на балу босиком, - Тома рассмеялся и приподнял крышку коробки. Внутри и правда лежали туфли - достаточно большого размера, чтобы он мог пройти в них несколько миль. Удивительно, и откуда у Минчи такие вещицы? - Если ты хочешь быть принцессой, ты можешь потерять туфельку, когда будешь уходить. Тогда Дилюку придется искать тебя по всему Тейвату! Я читала о таком сказку, - Барбара что-то еще говорила, но Тома уже, признаться, слушал её вполуха, потому что все его внимание было приковано к обуви: тонкой, резной, аккуратной на небольшом каблучке. Он надел её, и ремешки сами собой обвились вокруг ноги в чулках. Удивительным образом обувь сидела так, словно её сделали специально для него по заказу. Джинн покачала головой и протянула Томе просторный плащ с капюшоном. - Передвигайся пока только в нем, и лучше набросить на глаза - чтобы не было видно лица. Если спросят, откуда ты такая взялась, что ты ответишь? - она стала вновь серьезной и собранной, а Тома тихо млел в объятиях красивого платья и даже не сразу услышал вопрос, обращенный к нему. - Я скажу, что я - дальний родственник клана Гуннхильдр, и что прибыла на прием, который проводят на винокурне “Рассвет”, куда я как раз и направляюсь в данный момент, - он произнес это, набрасывая плащ, и приправил свои слова самой невинной улыбкой, на которую был способен. Джинн кивнула. Они расстались в саду, пообещав обязательно встретиться на приеме. Джинн пообещала, что ни за что не бросит его на произвол судьбы, и постарается уделить ему как можно больше времени. Барбара только погладила юношу по руке и загадочно улыбнулась - очевидно, она все еще считала все происходящее кусочком сказки, к которому теперь и сама успела приложить усилия. Тома стоял на улице совершенно один. Он сделал несколько шагов, вслушиваясь в едва различимый стук каблуков по мостовой, а затем свернул в переулок между домов и прислонился к стене одного из них. Сердце колотилось так, словно в любую секунду могло выскочить. Что он делает? Точно ли это хорошая идея? А что, если это обернется каким-нибудь ужасным, непоправимым бедствием? И почему, почему ему так жарко и так тесно? Особенно в этом несчастном тугом белье! Мог ли он думать о чем-то запретном, когда говорил про тот самый один танец с Дилюком? Прямо сейчас Тома отчаянно хотел, чтобы его тонкую талию, затянутую в корсет, обхватили горячими руками, даже чуть сжимая. Чтобы по ногам в чулках пробежали такие же горячие пальцы, оставляя после себя приятное, сладкое томление. Чтобы его губы, прежде никогда не целованные, накрыли своими губами - чуть пряными, мягкими, немного горькими от вина на них. И чтобы повалили на кровать, сминая руками бесконечные юбки. О том, что случилось бы дальше, он не смел даже думать. И когда допустил мысль о настоящей физической близости, то почувствовал, как щеки заливает такая предательская краснота, которую не скроешь ни под какими пудрами и румянами. Тома судорожно выдохнул, цепляясь пальцами за прохладные стены дома. Ему нужно было нащупать что-то настоящее, что-то реальное, за что он зацепился бы и выскользнул из мира грез, куда сам только что себя опрокинул. И тут его запястья коснулась рука. - Милая леди, Вам нужна помощь? - юноша смотрел на него, чуть приподняв бровь. Один глаз был скрыт под повязкой, а отливающие синевой волосы в свете заходящего солнца как будто становились постепенно черными. - Меня зовут Кэйя Альберих, я - почти - член Ордо Фавониус, и готов оказать Вам любую необходимую помощь. Вам дурно? Может быть, мне принести воды? Вы заблудились? Тома судорожно выдохнул. Он действительно заблудился. И, ох, Кэйя Альберих, ты даже не представляешь, насколько сильно он заблудился.