Жизнь на страницах книг

Се Лянь в последнее время чувствует себя совсем другим человеком. Кажется, что его полностью перевернули, поменяли местами самые сокровенные части души. Раньше принц считал, что стоит ему сказать ветру дуть в противоположную сторону, так ветер сразу же послушается его. Стоит ему захотеть осушить океан, для него это не составит никакой сложности. При желании, он даже смог бы свернуть горы. Вот только сейчас «гора» пыталась свернуть его. Гора эта представляла из себя золотую статую Наследного принца высотой в 5 чжанов. Статуя это была особенная. Она была самой первой, что его последователи возвели в его честь. То была самая величественная и прекрасная статуя среди всех остальных. От этих изменений сердце болезненно ныло в отчаянии и быстро стучало в растерянности. Вашему вниманию: божество — человек, неспособный сделать для своего государства что-то ещё, кроме как сидеть каждый Божий день и удерживать свою же золотую статую, не давая ей рухнуть, разрушаясь до основания. Держаться, под палящими лучами солнца. Держаться, под проливными дождями. Держаться. Он должен был оставаться здесь в постоянном бодрствующем состоянии, дабы удержать Небесную пагоду. Се Ляню было тяжело признавать тяжесть ноши, обрушенной на его плечи. Это нервировало. Не было абсолютно никаких сил вздохнуть полной грудью. В месте, где должно находиться сердце, горел пожар отрицания. Он не мог сдвинуться с места. При таких попытках он терял всякий баланс, а значит и контроль над статуей. Одно неверное движение и статуя падет вместе со всеми надеждами Се Ляня удержать хоть что-то. Каким же хрупким оказался мир, на который он смотрел. Сердце трепетало, как натянутая тетива. Приходили царственные родители. Нежная матушка плакала, видя как ее дитя, ранее цветущее словно майская роза, сейчас с болезненным видом застыл под весом громадной статуи в дождливую погоду. Строгий отец совсем поседел, на голове его не осталось ни одного черного волоса. Теперь понимания между сыном и отцом точно стало больше. Се Лянь, как всегда, попросил родителей не беспокоиться за него, принимая при этом непоколебимый вид. Они ушли так же быстро, как и пришли. Принц пребывал в помутнении разума. Люди надеются на него, принц — их единственный защитник и герой. Защитник, ха, который даже с войском врага на данный момент не сражается. Чувствует ли себя Се Лянь загнанным в угол? Нет?! Неудачником? Возможно. Се Лянь слишком привык к тому, что обычно всё решается само собой, если за дело берётся лично он, Наследный принц Сяньлэ. Могло ли быть по-другому. Сейчас же, напротив, ни о каком процессе преодоления проблемы и речи не шло. Одна мысль, что Его Высочество может оказаться полнейшим неудачником, приводила его дикий немой ужас. Принц утомлено опустил взгляд. Глаза его слегка распахнулись. Перед ним лежал маленький цветок. Крохотный цветок с белоснежным бутоном. Эта кроха навевала мысли о чистоте, мире и искренней благодарности. От бутона исходил легкий, приятный аромат. От чего-то, это изящное существо казалось Се Ляню смутно знакомым. Се Лянь задержал дыхание, пока взгляд его был прикован к цветку. На душе потеплело. Даже тело чудесным образом согревалось, а силы прибавлялись. В потоке чувств он прикрыл глаза. Временно расслабился, ощущая невидимую помощь, посланную ему неизвестным. В таком состоянии Се Лянь находился, концентрируясь на своих ощущениях и мысленно приходя к некоторым выводам. «Эта сила — Ци?» — сзади от себя принц услышал тихое сопение. Он вскинул голову назад. Взору предстал сопящий в беспамятстве юнец. Глаза его сначала ошеломлено распахнулись, вглядываясь в неизвестного, а затем вернулись в прежнее состояние. «Как же он подобрался ко мне? Он снова не послушался меня!» — брови принца сошлись к переносице: за его спиной, приложив руки к затылку принца, сидел его младший брат, Ци Жун. Значит, это он вливал в Се Ляня свою Ци. Ци Жун, утомился, вливая свои силы, поэтому заснул. Рот его был слегка приоткрыт. Волосы младшего были рассыпаны по его опущенным плечам, а часть прилипла к спине Се Ляня. Принц долго смотрел на Ци Жуна, но уже не хмурился. Глаза его налились беспокойством и благодарностью: «Неужели он выбрался из дворца ради меня.? Он знает, что я буду злится, но все равно пришел… Ради меня, в такое опасное место… Ну что с ним делать…» Се Лянь убрал прядь волос Ци Жуна, заправив ее за ухо, — «Цветок тоже принес он? Хотя, нет, вряд ли…» — принц снова вернулся к цветку. Он поднял его и осторожно поднес к груди, к самому сердцу. Эта прекрасная тишина могла длиться вечно. Долгое молчание резко прервалось: — Почему?! Почему?! — Се Лянь поднял взор, перед глазами плыло темное пятно. Кто-то набросился прямо на него. Потрясенный Се Лянь воскликнул: — Кто это?! — ответ принцу был вовсе не нужен. Отойдя от шока, он присмотрелся к юноше. Это тот самый юноша, которому он отрубил ногу, дабы попытаться избавить его от ужасных ликов. Сейчас этот добрый некогда юноша, вел себя, как бешенное животное. Он, перепачканный в крови, с отрубленной ногой, подобрался к принцу, оставив за собой большой кровавый след. Эта картина была поистине жуткой. Его Высочество начал задавать вопросы юноше, находящемуся явно не в себе. Тот подполз лишь ближе, выкрикнул еще одно: «Почему?!» — и оголил правую ногу. На ноге корчилось человеческое лицо. Юноша, слушая лишь молчание принца, заколотил рукой по земле и взревел: — Почему ты отрезал мне левую ногу?! Болезнь никуда не пропала, а я лишился ноги! Верни мне ногу, ты же всемогущее Божество! — Се Лянь мысленно сравнил образы того юноши, что протянул ему зонт и на этого беднягу, что потерял последние толики здравого смысла. — Я… — голос принца дрогнул, — Давай я тебе помогу! Благодаря Ци Жуну принца сейчас наполняли силы, он принялся лечить юношу с помощью магических сил. Чуть поодаль разнеслись хриплые стенания и вслед за юношей появились другие страдающие, что кинулись к принцу с плачем и мольбами спасти их, вылечить от недуга. Даже несмотря на то, что Се Лянь пытался предотвратить восстание людей Сяньлэ, их недовольство все равно вспыхнуло. Жители, заразившиеся поветрием, пробрались сквозь стражу. Теперь недуг будет распространяться со скоростью ветра. Его Высочество принялся лечить других страдающих. Силы его помаленьку таяли. Наконец-то закончил, но произошло то, чего принц не ожидал. Напротив ожиданиям принца, жаждущих излечиться от недуга стало еще больше. Толпа окружила принца. Сдерживать статую становилось тяжелее. А люди всё возмущались: — Ваше Высочество, его вылечили лучше! Вон, у него лица пропали, а у меня остались! — Да, Ваше Высочество, если уж взялись лечить, то поступайте со всеми справедливо. Ты либо помогай или не помогай вовсе. Разве тебе выбирать? — сердце кольнуло чем-то острым. — Я… подождите еще немного! Да, нужно… подождать еще… — Некогда ждать! Тебе ведь известно о способе, как излечиться от поветрия ликов, — к Се Ляню уже не обращались уважительно. Люди наглеют если давать им много свободы, жаль принц не понимал этого… — Нет! Я… я не знаю! — Ты лжёшь, я знаю это, я слышал, что ты знаешь способ! Ты просто не хочешь говорить нам, чтобы мы страдали! Чтобы молились тебе и делали подношения. Ты хочешь обманом заполучить нашу любовь и добродетель! — Так как же исцелиться?! Говори же, быстрее! — Се Лянь почувствовал, как грудь сдавило чем-то тяжелым, а сам он начал задыхаться. Толпа душила его. Кто-то даже схватил Се Ляня за глотку. Сознание истошно кричало: «Спасите!» Ци Жун уже не вливал Ци в Се Ляня, руки его обмякли. Внезапно, со стороны Се Ляня в направлении тех двух мужчин полетели кулаки, что наградили их хорошими тумаками и оттолкнули от принца всякий сброд. «Ци Жун?», — Се Лянь глянул на брата. Тот все еще находился в плену сна. Однако руки его двигались очень быстро и ловко. Сильным движением он отцепил чужую хватку. Это было довольно интересное и необычное зрелище. К сожалению порывов Ци Жуна было слишком мало, а людей много. Последователи принца, что раньше готовы были целовать руки и ноги принца, благоволили каждому слову своего божества, сейчас скорее стремились оторвать принцу эти же руки в порыве отчаяния и ярости. Се Ляня в этом беспорядке точно порвут на кусочки, словно лист бумаги. Несмотря на то, что принц получил сотню пощечин, многочисленные царапины, что немного жгли, он почти не сдвинулся, удерживая статую и не смея противостоять людям. Эти мирные и простые люди в свою очередь осыпали доброго Бога обвинениями и оскорблениями, которые сам Наследный принц старался игнорировать. Он не смог бы навредить простому люду, его рука бы не потянулась убить кого-либо из его, пусть даже бывших и уже неверных, но последователей. Кажется, помимо Ци Жуна был еще один человек, что не давал грязным людям запятнать принца своими лапами. Может быть правда был такой некто, а может и не было его вовсе. Сейчас принц был не в силах понять что-либо точно. Он лишь мог крепко схватить Ци Жуна и взять того под пазуху, все еще держа статую. Непонятно, сколько эта суматоха происходила вокруг лишь одного божества, но внезапно раздался громкий звук горна, что был подобен плачу демонов. Вот только, внимание на него никто из негодующей толпы не обратил. Только принца пробило мимолетной дрожью. Этот звук имел одно значение: победа войска Юнани. Се Лянь больше не мог удерживаться в каменном положении. Он грохнулся на колени с Ци Жуном на руках. Статуя, которую он удерживал из последних сил, воспроизвела его последнии действия: с грохотом обрушилась, а за ней и Небесная пагода. Ци Жун в руках Се Ляня лишь слегка подпрыгнул из-за небольшого землетрясения, словно мячик. Теперь, вместо грандиозной пагоды и величественной золотой статуи Наследного принца Сяньлэ, осталась лишь груда обломков. Люди, словно мыши и тараканы, разбежались кто куда. Кто-то спасся, бежал из Безмрачного леса. Кто-то скончался под обломками. Начался пожар. Клубы черного дыма смешались с запахом сгоревшей человеческой плоти и запахом крови. Помимо этого воняло трупами. Се Лянь находился в безумной панике и забытье одновременно. Он бежал, спотыкался, поднимался вновь. При этом волоча за собой Ци Жуна, не давая тому сильно раниться. Лицо принца было покрыто слоем черной пыли, местами комками засохшей грязи, а местами покрылось красными отметинами от пощёчин, что остались на нем после, как гнев народа, что пал на их спасителя. Шея его и ключица тоже были исцарапаны, на шее остался большой синяк. Губа разбита, изо рта тонкой струйкой капала кровь. Изящная, царственная прическа Се Ляня была жестоко и варварски испорчена. Недовольные верующие принца тянули его за волосы, вырывая части. Незаметно для Се Ляня, по его щекам потекли крупные слезы. Солдаты убегали, явно пережившие нелегкое поражение. С башни открывался страшный и будоражащий в плохом смысле вид: горы трупов на земле, сгорали на глазах, в языках поглощающего пламени. Тела людей или то, что от них осталось, были проткнуты мечами, а некоторые даже выпотрошены. Лишь одна белая деталь, среди поля брани, оставалась идеально четкой и до боли знакомой. Белые одеяния развевались в порывах сильного, грозного ветра, широкие рукава набрали в себя волны воздуха. Теперь это был молодой мужчина, а не юноша. Весельчак, которому было под силу наслать страшную беду на целое государство, беззаботно обратило странную маску на принца и неторопливо помахало в его сторону, как будто другу. Немного постояв в таком положении, загадочный колдун вознамерился, как ни в чем не бывало, скрыться с глаз почти обезумевшего от гнева принца. — Стой, не смей сбежать! — принц не мог упустить этого монстра, так как на нем сейчас, скорее всего, его истинное воплощение. Принц бросился вниз, сиганул прямо с самой башни. Он, словно обезумевший, не подумал ни о приземлении, ни о высоте падения. Все его мысли были заняты лишь одним белым чудищем. Приземление вышло, мягко говоря, неудачным, что называют «как попало». Се Лянь по прибытию на твердую поверхность, почувствовал резкую боль, что сразу расползлась по всему телу. Он сломал ногу.