***
— Готовы разгадывать, коллеги? — с непривычной заботой в глазах оглядывает сокомандников Сергей. — Я надеюсь, мы сегодня угадаем Джинна, — раздражённо фыркает Аида, поправляя пиджак. Настроение падает до отметки «ниже плинтуса», а желание кого-то убить возрастает до предела, — я не могу больше его терпеть, раздражает невозможно! — Аида включила режим Аида, помогите, — гримасничает Марк, отодвигаясь от Гарифуллиной. — А вот тут стало страшно, — смеётся Ида, добавляя личное наблюдение, — Серёжа часто заводится по щелчку пальцев, но быстро остывает, а вот Аида долго копила ульту, сейчас раздаст, и это будет неприкольно. Удачи, Марк! Было приятно с тобой работать. — Я тебя не забуду, краснокнижник, — издевательски отдаёт честь Тимур, — буду твоим преемником: торжественно клянусь продолжить твоё дело, упоминая каждую программу Сумишевского. — Я безобидная, — недовольно отзывается оперница, — а вы выставляете меня не пойми кем. — Аида, они просто шутят, — Тишман, мимолетно взглянув на Иду и Тимура, кладёт руку на плечо коллеге в успокаивающем жесте — удивительно, но ярость в душе постепенно сходит на нет, — тебя никто не собирается выставлять чудовищем. — Ладно, — примирительно тянет Гарифуллина, натянуто улыбнувшись, — так уж и быть, казнь отменяется.***
Первым на сцену по иронии судьбы выгоняют Джинна, вновь решившего сводить их с ума как пением, так и комментариями при диалоге после номера. — На самом деле ты можешь просто открывать рот, — подкалывает Слава, наблюдая, как Аида, нескончаемым потоком ловящая издевательства Джинна, не может вставить ни слова, беспомощно открывая рот, точно выброшенная на берег рыба, — изображать, что ты говоришь, а за тебя будет говорить Джинн. — Давай я поговорю за всех, — вторит ведущему участник, не переставая корчить из себя идиота. — Джинн самый красивый… — Почему… — начинает было Аида, надеясь, что Джинн замолкнет хоть на минуту, чтобы послушать комментарий жюри, но возникает ощущение, что он готов слушать молча любые речи, кроме её. — Самый умный из всех имеющихся, кому за пять тысяч лет, – искаженный голос режет слух, отчего раздражение только растёт. — Слава. Слава, — пытается вставить слово девушка, вновь перебиваемая несмолкающим героем. Злость внутри конденсируется за мгновение. — Вот, Слав, — обращается к ведущему она, — мне несвойственно… мне несвойственно. Джинн продолжает встревать в её речь, и Аида чувствует, как доходит до высшей точки кипения, как хочется наорать на артиста, устроившего клоунаду, и разреветься от досады. На неё наваливается слишком много в последнее время, что нервная система уже не выдерживает. Мысли об уходе из жюри кажутся всё более реальными. — Дорогой Джинн, давай послушаем прекрасную девушку, нашу оперную диву — Аиду, — Слава действует очень чётко: одновременно заставляет Джинна замолчать (спасает ненадолго), а Аиду — улыбнуться уголками губ и кивнуть в знак благодарности. — Джинн, я всё равно Вас перекричу, даже не пытайтесь, — с явной угрозой в голосе предупреждает она, краем глаза замечая, как Марк отодвигает своё кресло от её, чтобы, не дай бог, не попасть под горячую руку, и старается не поворачиваться к ней спиной, — кто бы Вы ни были… Мне, — участник продолжает щебетать непонятные предложения, которые связанной речью можно назвать с трудом. Аида знает: её крайне сложно довести, но если это случилось, то жди беды. — Вот знаете, вот Вы меня на самом деле сейчас прям взбесили, а это так редко бывает, — Лазарев рядом начинает дико хохотать и ударять рукой, и Аиде, по правде говоря, хочется ударить его, чтоб сидел потише. Злость опять взмывает на прежний уровень. — И я Вам сразу скажу: мне не понравился Ваш номер. Я даже не буду пытаться быть милой и всем нравиться. Я ожидала от Вас намного большего, на прошлых номерах Вы выдавали такой вкус, такой стиль, а сегодня как-то слабо всё было. Аида продолжает разносить, даже не предпринимая попыток выдать ничем не прикрытую лесть. Зачем, если смысла в этом нет никакого? — Мне уже, по-моему, валерьянку надо пойти выпить, — завершает она. — А я Ваша большая фанатка, Джинн, — тянет коллега с левого края. — Поэтому идите лучше в гримёрку к Иде Галич, — шутит Марк, периодически косясь на Гарифуллину — она натянуто улыбается, и мужчина замечает, как затухает огонёк в глазах. — Аида, — осторожно начинает он. — Можешь подъезжать обратно, я успокоилась, не убью, — она интерпретирует его слова совершенно иначе. — Спасибо, но я не по этому поводу, — легко отмахивается Марк, возвращаясь на место. — Если мы его сегодня угадаем, то он больше не будет тебя бесить. Мне Юля на днях подкинула мысль, — заискивающе начинает он, зная, что на эту уловку Аида точно клюнет, — что в Джинне может быть кто-то, кто начинал в девяностых… — И кто из них может вести себя как идиот? — отчаянно интересуется Аида. — Вот тут вопрос. Эпатажный очень артист должен быть, – пожимает плечами певец. — А не может быть это Титомир? — не особо веря в адекватность версии, предлагает Ида. — Вполне, — пожимает плечами Марк, делая пометки в блокноте. По павильону проносится оповещение о пятиминутном перерыве. — Неплохая мысль, кстати. — Проверим? – почти пустым голосом отзывается Гарифуллина. — У нас ещё баба Яга сейчас, и я уже молчу про третьего аватара, — терпеливо напоминает Лазарев, морщась от воспоминаний с прошлой программы, где его обозвали поганкой, — давай её сначала послушаем, может, там будет версия поувереннее, и мы её угадаем. — Мы её не угадаем, — возражает девушка, крутанув в руках ручку. — Там певица, которая умеет прятать голос, тяжеловато будет… Господи, как же мне сейчас хочется уйти, кто бы только знал!***
— В прошлый раз она довела жюри до слёз душераздирающим выступлением, замахнулась на финал, поругалась с Сергеем Лазаревым и пообещала, что сварит из него суп. Встречайте! Баба Яга! — Слава отходит в сторону, и на сцену в ступе «влетает» участница. — Ну что? — скрипит старушка, обводя пристальным взглядом зал, — ваша бабка Ёжка пришла хрустеть костяными ножками. Эх, зададим жару! — Жариш-ш-шка пошла, — на змеиный манер шипит Батрудинов. — Бабушка, подождите, пожалуйста, — тормозит Ида, заставив Славу, готового объявлять номер, замереть с микрофоном у открытого рта. — Мы в прошлый раз Вами так впечатлены оказались, что забыли узнать один важный момент. Вы про мужа упомянули очень вскользь, мне лично некоторые, так сказать, моментики всё ещё непонятны. — Конкретнее, девочка моя, конкретнее выражайся, а то бабушка старая, долго стоять тут и ждать не будет, – скрипучий голос аватара звучит не так раздрающе, как у предыдущего. — У Вас всё-таки есть кто-нибудь? Кощей бессмертный? Колыван? Или кто там у бабы Яги в сказах-мультиках был? – Ида косится на Тимура, начиная посмеиваться. – Мне вот Иванушка-дурачок достался. – Главное, чтобы у него какой-нибудь Василисы Прекрасной не оказалось, которой он что-то пообещал и, как обычно, забыл, – издевательски тянет Серёжа. – Тогда Ида может обратиться к нашей колдунье, чтобы она превратила нашего зайца в лягушонка, – смеётся с противоположного конца Тишман. — И даже с коробчонкой. — У меня скорее граф Дракула, – старушка игнорирует шутки жюри, отвечая на заданный вопрос. – Пьёт кровь девственниц, и поэтому очень молодо выглядит, — тянет скрипучий голос, добавляя полушёпотом, — кровосися, так сказать. — Чего? — и пусть лицо Лазарева в тот момент вытягивается одновременно с лицами коллег по столу, уточняющий вопрос всё же срывается именно с его языка, пока Макаров в стороне старается держать лицо и не расхохотаться. — А? Ничего, — баба Яга быстро мотает головой, широко улыбаясь — Марку кажется, что эту улыбку он уже где-то видел, — всё хорошо. Я молчала. — Напустили на нас морок, а у нас теперь галлюцинации? – первым подхватив игру, уточняет Марк, получая скрипучий смех в ответ и кивок. – Всё ещё склонен думать, что там Карина, — встревает с версией Тишман, не обращая ни капли внимания на замешательство остальных коллег. — Эта версия мне кажется наиболее рабочей. — А Пинкертон твой что говорит? – реагирует Аида. — А Пинкертон с Кариной дружит очень хорошо, — выдаёт давно известный факт Марк, добавляя со смехом, — и, хотя сама баба Яга Пинкертона чуть-чуть вывела из себя, Юля с этой версией, вроде как, оказалась согласна. — А поточнее? — встревает Лазарев, вслушиваясь в диалог коллег. — Я могу ей написать, но у неё репетиция сейчас, возможно, не сразу ответит. Звонить не буду, а то меня потом убьют и закопают под кустиком, — мужчина кидает недвусмысленный взгляд на соседку, намекая, что он за сегодня мог пострадать ещё и от её руки. — Напиши. У твоего Пинкертона очень классные версии, — подстегивает Аида, проигнорировав намёки. – Чат с Юлей Паршутой в прямом эфире, – коротко хохочет ведущий, лукаво смотря со сцены, – задавайте свои вопросы, господа! — Ответила, — раздаётся почти сразу же, — быстро однако. Говорит, что пока думает на Карину, но возможно этот выпуск что-то изменит. Ещё просит Машу с Ритой не отбрасывать. Это про Зайцеву и Дакоту. — Ну что, мы можем слушать? — нетерпеливо уточняет Слава, косясь на участницу. — Давайте наконец послушаем песню от нашей бабы Яги, – получив почти синхронные кивки от жюри, Макаров обращается к участнице. – Жгите! По залу пролетают первые ноты мелодии, заставляющие всех замереть в предвкушении. — Опера что ли? — удивлённо поднимает бровь Серёжа, машинально переведя взгляд на Аиду как на единственную певицу этого жанра из жюри. — Это моя песня, — восхищённо шепчет она, неверяще прикрывая ладонь рот. Нервное напряжение и желание уйти из жюри словно рукой снимает. — Это моя «Птица», ребят! — Да ладно?! — Ида на эмоциях подскакивает на месте, вслушиваясь в голос смелой артистки, рискнувшей взять не просто оперу, а оперное произведение, исполнительница которого сейчас сидела по правую руку от председателя и еле сдерживала слёзы.В час неизбежного рассвета
Душа моя истает светом.
И со мной прибудет
Верность женской сути.
Женский голос медленно струится, переливаясь всевозможными нотами и окутывая зал особой магией — за аватаром точно пряталась какая-то волшебница, не иначе. — Маша Зайцева? — оборачивается на коллег глубоко задумавшийся Лазарев. — Похожа, — кивает Марк, знакомый с ней благодаря общей подруге — Ксюше Мамаевой. Он мысленно делает пометку уточнить у Ксю, похож ли голос бабы Яги на Машу или они идут по ложному следу. Подруги в Москве не было — контракта, как с «Маской», когда Мамаева была у Маши в роли помощника, можно не ждать, значит врать и юлить она точно не будет. — Замолчите оба! — шикает на них Аида, вслушиваясь в чётко вытянутые ноты — всё как по учебнику.Она одна меня хранила,
В ней правота моя и сила!
Верной птицею вздрогну на краю
Одна, в утраченном Раю.
Голос звучит завышенно — участница явно с ними играется, заставляя думать на тех, на кого ей было бы выгодно. Однако тот глубокий посыл, который она вкладывает в исполнение, заставляет думать, что для неё это точно не игра. Глаза полуприкрыты, но даже так из них льётся невероятный свет глубокой души — той, которая способна с такой небывалой лёгкостью передать весь спектр заложенных в произведение эмоций и чувств. На экране позади среди райского сада распахивает крылья птица, взмывая ввысь, летая и отчаянно пытаясь найти хоть кого-то. Поиски тщетны. Птица мечется, но так и остаётся одна, словно запертая в золотой клетке рая. Нужен ли он, когда рядом нет никого?Гордость и покорность — две нити крепко сплетены в узор.
Звёздная бездонность обнимет плечи так нежно…
Слова любви, разлуки долгой и прощения —
От века до сих пор.
Сплетённые вместе гордость и покорность — способность идти на компромисс. Марку странно вдруг осознать, что в недавней ссоре Юля — его Юля — умудрилась сначала показать и уязвленную гордость, что он выбрал работу, а не её, а потом максимально смягчить обстановку, сказав утром, что он никогда не будет её ошибкой. Сердце тогда пропустило несколько ударов: она слышала его ночную речь. Удивительно, на сцену каждый выпуск выходит по девять участников, но только баба Яга побуждает его к рефлексии, словно угадывая, что творится у него на душе. Такого единения у него в последнее время не было даже с Юлей.Открыть глаза навстречу солнцу.
Понять, что всё ещё вернётся.
Кипельным цветением -
Мудрости прозрением.
Марк выдыхает, наверное, слишком громко — Аида недовольно косится на него, — когда слова, что всё ещё вернётся звучат ровно в тот момент, когда его одолевают сомнения насчёт будущего. Будущее будет. И Алиса у них с Юлей тоже будет. И не только она.И так открыто улыбнется,
От зла бытия легко очнется.
Белой птицею песню всю спою.
Допеть у неба на краю.
— А как чувствует, слышишь? — раздаётся с середины стола в другой его конец — Серёжа, поняв, что Аиду сегодня и сейчас трогать бесполезно и опасно для здоровья, а Марку не стоит кричать по той же причине, сидящей между ними, обращается к Иде. — Слышу, — кивает она, — меня мурашит сильно. — Голос знакомый, — коротко отзывается Тимур, — очень знакомый.Гордость и покорность — две нити крепко сплетены в узор.
Звёздная бездонность обнимет плечи, так нежна…
Слова любви, разлуки долгой и прощения —
От века до сих пор.
— Какие верха! — восхищённо шепчет Марк, наблюдая, как участница, ловко играет сменой голоса, то занижая его, то унося в запредельную высь. — Я не знаю уже, на кого думать, — бормочет Аида, поджимая губы, чтобы не расплакаться, — но как она поёт — сказка.Звездная бездонность обнимет плечи так нежно…
Слова любви, разлуки долгой и прощения —
От века до сих пор.
Последняя нота проносится по залу, окутывая каждый его уголок, и баба Яга резко выдыхает, распахивает руки в стороны одновременно с аналогичным движением птицы на фоне и пронзает глубоким взглядом зал. Птица окутывает её, и через секунду анимация исчезает, точно это было наваждение. Словно ты почувствовал себя одиноким ненадолго, а потом это одиночество скрасили, лишь замазав проблему, но не убирая её корень. Видимости проблемы не осталось, но сама она прорастала глубже. — Вы… Вы что творите?! — уже не сдерживаясь, кричит Гарифуллина артистке, едва мелодия стихает, но крик утопает в буре аплодисментов. Аида украдкой утирает слёзы, расплываясь в искренней улыбке, — что Вы со мной творите, а? — Смелая баба Яга! — объявляет появившийся из-за кулис Слава, — которая сегодня довела до слёз нашу дорогую Аиду. — Это была моя песня! — не скрывая восхищения в голосе, бормочет оперница, обращаясь не то к залу, не то к подскочившим на ноги коллегам, не то к ведущему. — Господи! — Да что Вы, Аидушка, — отмахивается аватар, — можно просто «бабуля». Ну или «Ядвига Петровна», если так душе угодно. — Не мешайте мне Вас хвалить! — шутливо журит Аида, пригрозив тонким пальчиком. — Это было так восхитительно! Я, честно, забыла, как дышать, пока Вы пели. Вытянули каждую ноту ровно так, как нужно. А эмоции Ваши — вишенка на торте просто! Это так профессионально, что у меня всерьёз закралось подозрение, что за аватаром нашей бабулечки скрывается оперная певица. — Давайте сядем. Я тоже восхищён, но вот не знаю, — качает головой Лазарев. — Академический вокал не прям профессиональный. Но ноты верхние очень знакомыми показались. — Аналогично, — поддерживает его Марк, — и нижние тоже. У меня есть ещё одна версия плюсом к Маше Зайцевой, что за аватаром может скрываться Оксана Фёдорова. – И у меня, – тянет руку Тимур. – Теона Дольникова. — Мальчики, я говорю: «По-до-зре-ние», — по слогам чеканит Гарифуллина. — Это и правда близко к оперному исполнению, но есть моменты которые выдают не оперного певца, хотя наша бабулечка очень старалась их спрятать. Бабушка, скажите, а у Вас из друзей кто-то с оперой связан? — Кощеюшка, кажись, поёт, — перечисляет участница, хмуря брови, точно вспоминает уже забытую информацию. — Кикимора вроде тоже, но, девонька моя, я всего-то не упомню, ошибаться могу. — А граф Дракула Ваш? — подхватывает Ида. — Он поющий? — Он разносторонний: и чтец, и жнец, и на дуде игрец. Почти как Бузова, только петь умеет, — зал взрывается смехом, и баба Яга, состроив виноватое выражение лица, добавляет, — Оль, прости. — Разнесла так разнесла, — лаконично комментирует Слава. — Ещё что-то хотите сказать? — Да. Я хочу есть. Можно я пойду, а не то в печь пойдёт кто-то из вас? – делая козырёк ладошкой, присматривается Яга. – Вы все ещё очень аппетитно выглядите, добры молодцы. Давненько я не пробовала таких мальчишек сладких. – Угоните одного на «девятке»? – хохочет Тимур, вспоминая слова известной песни. – Я не против, — с широкой улыбкой добавляет он, тут же получив сильный шлепок по руке и недовольный взгляд Иды. - Эй, ты чего дерёшься? – Тебе тут ничего не светит, – говорит ведущий, – я ближе, сам уеду с Ягой в её ступе, – он поворачивается на колдунью. – Если, конечно, позволите. – В ступу никого не пущу, но вот к метле привяжу и заберу того, что слева сидит, – указывает на Марка участница. – Марк, – хитро щурится Макаров, – берегись. Ну, а с нашей Ядвигой Петровной мы увидимся на голосовании!