Липкое и противное чувство страха до сих пор стояло неприятным комом в горле и слабой дрожью в руках. Цзян Чэн сам по себе не из пугливых людей, и как правило, в паранормальное не особо и верит, что уж говорить о призраках и всяких там вампиров, про которых все время говорил Вэй Усянь. Но то, что произошло только что, он никак не мог объяснить. Кто это был в том проходе и почему просто стоял, и молчал? Никого такого крупного телосложения в их команде и в помине не было, тогда, кто же это был? А если это и призрак, то почему ничего не сделал? Насколько Цзян Чэн знал, из рассказов брата, обычно эти твари агрессивные.
В очередной раз поправив непослушный и слегка волнистый локон, что так и лез в лицо, безумно раздражая и мешая парню, тот остановился и бегло осмотревшись, пошел дальше к проходу, который вел в зал приемов.
Громко сглотнув, Ваньинь достал из рюкзака бутылку с водой и, отпив, закинул бутылку обратно. Чувство, что за ним наблюдают не покидало его с того самого момента в каюте.
Парень резко обернулся и некоторое время всматривался во тьму коридора.
— Чем я вообще занимаюсь? Мне просто показалось, а я уже напридумывал. От Вэй Ина с Не Хуайсаном сказок наслушался, вот и кажется всякое.
Фыркнув, парень развернулся и вошел в нужное ему помещение. Луч фонаря выхватил из темноты детали интерьера, юноша удивленно моргнул и с восхищением начал осматриваться.
Такое он видел только на картинках, когда Цзян Янли читала ему с Вэй Ином сказки. Он бы с уверенностью назвал это место бальным залом, в котором бы танцевала Золушка с принцем.
Высокий потолок, хрустальная люстра, которая когда-то висела на этом потолке, но теперь лежащая на пыльном полу, в котором Цзян Чэн видит свое отражение. Столы со стульями стояли по бокам, как бы давая пространство для танцев.
— Хотел бы я тут побывать, когда все было хорошо и не заброшено.
Юноша чуть улыбнулся и прикрыв глаза, плавно поднял руку и начал напевать под нос мотив от одной из старых мелодий. Также плавно двигаясь по свободному пространству для танцев, Цзян Чэн вспоминал давно забытые движения. Под ногой что-то хрустнуло, и будто очнувшись ото сна, юноша посмотрел вниз и вздохнул. Он наступил на один из камней, который отломался от люстры.
Тут фонарик в его руке моргнул и погас.
Вздрогнув, Цзян Чэн прошипел ругательства и начал искать в карманах запасную батарею. Когда она благополучно была заменена, парень щелкнул по кнопке, включая фонарь и чуть ли не подпрыгнул. На лестнице кто-то стоял.
— Вэй Ин! Ты чертов придурок без мозгов! Сколько раз я говорил, что это ни черта не смешно, — Судорожно выдохнув, Ваньинь провел рукой по лицу, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Простояв так некоторое время, парень направил луч света на силуэт. Душа упала в пятки, и сам юноша побледнел. Чертов Лань Сичэнь, чей дневник сейчас был в его сумке и сам Чен был в его чертовой рубашке, стоял на лестнице и все это время наблюдал за ним, чуть улыбаясь, — Какого хрена.?
Недолго думая, Ваньинь развернулся и рванул к каютам. Это был чертов призрак, и Цзян Чэн пока не планировал умирать.
Мотнув головой, парень резко затормозил и что-то испуганно пропищал, что не свойственно для него. Лань Сичэнь, а если точнее призрак Лань Сичэня секунду назад стоял на лестнице, а сейчас был прямо напротив Ваньиня. Мужчина вытянул руки, как бы останавливая парня и уже грустно улыбнулся.
— Подожди пожалуйста! Я не хотел тебя напугать и не хочу сделать больно, — Парень вопросительно глянул на призрака и замотал головой, после чего обошел того стороной и уже быстрым шагом пошел вдоль кают. Он не идиот доверять существу, которое может убить его, — Пожалуйста! Послушай, мне нужна помощь.
Это прозвучало настолько жалобно и умоляюще, что невольно, но Цзян Чэн остановился и развернулся к нему. Он всегда был слаб на мольбу или просьбы о помощи. У него есть брат и сестра, которым он постоянно помогает и готов пожертвовать своей жизнью ради них. Но в мыслях так и колотилось: «Я чертов псих, если на полном серьезе хочу выслушать его. Он убьет меня!»
— Ну? Что тебе надо? — Резко и даже грубо, спросил парень и мысленно влепил себе подзатыльник. Он нагрубил чертовому призраку, и кто его знает, что тот может сделать с ним. Но мужчина казалось засиял, словно солнце, с которым Ваньинь недавно сравнивал его, — Только не подходи. Стой там!
Сичэнь несколько раз кивнул, радуясь так, словно он пятилетний ребенок и ему подарили щенка.
— Я застрял здесь. Тут погибло много людей, и их души не могут покинуть этот лайнер и страдают, — Призрак смущенно улыбнулся и опустил взгляд. — Ты первый человек, которого я встретил спустя сорок лет, и с кем могу поговорить. Ох, забыл представиться! Лань Сичэнь, имя в быту Хуань. А, ты уже знаешь, прости, что тогда так напугал в каюте. Просто так долго никого не видеть и ни с кем не разговаривать, сравнимо с пыткой, и самой ужасной. Ты кстати в моей рубашке. Но я не против. Кстати отличный выбор, и тебе она к лицу.
Мужчина не замолкал ни на секунду, и Цзян Чэн действительно поверил в слова о том, что тот долго ни с кем не разговаривал. Он даже, проникся к нему жалостью.?
— Я верну рубашку и дневник на место.
— Нет-нет! Я же сказал, что не против, а только рад, что это заинтересовало тебя.
Ваньинь хмыкнул и нервно прикусил нижнюю губу. Как же абсурдно это выглядит со стороны. Он разговаривает с призраком, который выглядит таким счастливым. Цзян Чэн так и видел перед собой собаку. Хаски? Да, Хуань напоминает Хаски.
— Так, что там с мертвыми и их душами? От меня, что ты хочешь? Я ничем тебе не помогу.
Хуань широко улыбнулся и осторожно протянул руку.
— Давай заключим сделку? Я покажу вам, где золото, а ты поможешь мне. Как тебе такая идея? Вы уже долго ищете, но никак не можете найти хоть что-то, — Призрак все еще протягивал руку и так же мягко и широко улыбался, — Я просто хочу освободиться. И я уже устал сидеть тут, и разговаривать сам с собой. Пожалуйста.
Цзян Чэн чуть нахмурился в своей привычной манере и отвел взгляд. С одной стороны, они получат золото и сам Ваньинь может выпросить у призрака еще какой-нибудь информации, касательно «сокровищ», вдруг на этом лайнере не только золото. Но с другой стороны, что-то было не так. С самого начала было что-то не так. Но если они получат золото и от Цзян Чэна нужна всего лишь какая-то помощь, то почему бы не рискнуть? Да и Лань Сичэнь не выглядел враждебным, наоборот, тот еще ни разу не нарушил личные границы парня и вел себя максимально вежливо.
— И, что мне нужно будет сделать, если я соглашусь?
Призрак, что до этого терпеливо наблюдал за красивым юношей и ждал, улыбнулся еще шире.
— Все просто! Всего лишь потопить этот лайнер. Согласись, не так и сложно. Вы забираете золото, а потом топите судно.
Парень слегка кивнул и немного помедлив, все же сжал руку Лань Сичэня.
Мужчина хмыкнул и наклонился к младшему.
— Есть правда один момент, для заключения сделки, я должен знать твое имя, как и ты мое.
— Цзян Чэн, в быту Ваньинь.
— Славно.
Сорок лет назад…
21 мая 1962 года.
В прекрасных долинах Китая, в окружении мудрых гор, где ветры несут с собой тысячелетия истории, процветала резиденция, принадлежащая всеми известной семье фамилии Лань. Шла их история еще из далеких древних времён, когда слогали легенды про заклинателей и мертвецов. Этой семье принадлежит бизнес по производству музыкальных инструментов. В один момент, он перешел в руки Лань Сичэня, и при нем же, этот бизнес не то, что начал процветать, а чуть ли не взлетел. Имя Лань Хуаня стало символом умения преодолевать трудности, проникновения в новые рынки и создания бизнес-империи, с которой связана не только его собственная судьба, но и судьба тысяч тружеников, чьи жизни зависели от его решений.
Лань Сичэнь был не только успешным предпринимателем, но и философом в душе. Несмотря на беспрестанную борьбу за успех, он понимал ценность моментов спокойствия и красоты, которые могли предоставить ему только далекие страны и путешествия. Вместе со своим младшим братом, Лань Ванзци, они решили, что пришло время отложить деловые переговоры и отправиться отдохнуть там, где их не смогут достать и они отдохнут от всего. А бизнес Хуань оставил своему второму близкому человеку, который заменил им с братом отца и мать, их дядя Лань Цижэнь.
Вообщем, их выбор пал на величественный итальянский лайнер «Антония Граца» — свет моря. Это был корабль, сотканный из мечтаний и роскоши, манявший своей загадочностью и обещанием удовольствий. Лань Сичэнь с Лань Ванзци наслаждались жизнью на палубах этого плавучего дворца, окруженного теплыми ветрами и сияющим солнцем.
Однако, как часто случается в жизни, судьба или нет, но чтобы то не было, оно имело свои планы. В один из дней круиза, в далеких водах Средиземного моря, что-то произошло. Лайнер «Антония Граца» исчез из поля зрения, словно его и не существовало вовсе. Он пропал со всех возможных радаров, и как бы его не искали, так и не смогли найти.
Спустя несколько лет волнения и беспокойства, поисковые и спасательные операции не дали никаких результатов. Лайнер и его пассажиры, среди которых были и братья Лань, словно растворились в морских глубинах, и никто не знал, что произошло там, в том таинственном уголке Средиземья.
С тех пор прошло сорок лет, и «Антония Граца» стал своего рода легендой среди морских странников. Его потеряли из виду, но лайнер до сих пор бесшумно скользит по волнам, будто призрак, оставивший в своих объятиях загадку исчезнувших жизней. Ни одно судно, ни одно глаз человека так и не смогли увидеть его снова.
Лань Сичэнь и Лань Ванзци, словно утонувшие в морской пучине, стали частью мифа и тайны этого несметного океана.
Спустя десять лет, после исчезновения лайнера…
1972 год.
Всепоглощающая тоска и даже легкий страх разъедали душу Сичэня уже десять лет. Десять лет он находится на этом корабле и не может найти способ выбраться отсюда. Он стал заложником собственно построенного лабиринта из своих душевных терзаний и никак не мог выбраться из него.
Лайнер, на котором он должен был набраться сил и как следует отдохнуть, стал его «золотой» клеткой. Каждый божий день, он винил себя во всем произошедшем. Его смерть и смерть брата, лежали на его плечах тяжким грузом, который давил с каждым днем все больше больше.
Чувство утраты и бессмысленности мучило его душу, как призрака, обреченного блуждать в поисках несуществующего спокойствия. Лань Сичэнь терял вкус к жизни, словно тени прошлого слипались с его существованием, делая каждый день серым и однообразным.
Бродя по палубам лайнера, Лань Сичэнь наблюдал за жизнью, которую он уже не мог касаться. За окном мерцали звезды, но они казались ему далекими и холодными, как его собственное внутреннее состояние. Завораживающая синева моря теряла свой волшебный оттенок, и каждая волна становилась напоминанием о бездонной пустоте в его сердце. Даже птицы облетали это проклятое место стороной.
Лайнер, ставший для других символом роскоши и приключений, для Лань Сичэня стал темнотой и заточением. Видение своего собственного призрачного облика в отражении стекла было мучительным напоминанием о потерянной жизни. А видеть пустые и померкшие глаза брата, стало той еще пыткой. Призрак все время держал улыбку, как бы показывая брату, что выход есть, просто они еще не нашли его.
Он пытался отыскать покой в морском бездне, но даже в призрачном мире ему не удавалось найти выход из тупика. Его душа жаждала упокоения, но вместо этого он был пленен вечным круговоротом тени и бескрайней тоски.
Лань Сичэнь стал затерянной душой, замкнутой в своем мире, где даже мерцание звезд не могло проникнуть сквозь барьеры боли и утраты. Ему оставалось только бескрайнее блуждание по палубам лайнера, подчиненного вечному вечеру, который не приносил облегчения и нес на своих волнах лишь эхо той жизни, что была утрачена.
И это все так начинало раздражать. Раздражать собственным бессилием и беспомощностью. Пока не раздался голос.
— Скучно тут, да? Ах да, забыл представиться. Меня зовут Мэн Яо.
