Смерть боится счастливых — я стану счастливей всех.
Тэхён выходит из душа уже одетым, вытирая волосы махровым полотенцем. Несколько капель успевают нырнуть под ворот футболки и вызвать мурашки. Вокруг стоит гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Ким поднимает на них взгляд. Острый конец стрелки немного переваливает за цифру четыре. Четыре. День его рождения. А если поделить эту цифру ровно пополам, то получится месяц. Если же прибавить к четвёрке ещё одну четвёрку, то получится восемь. День их знакомства. А если повернуть, то выйдет символ бесконечности. Слияние двух диаметрально противоположных значений: света и тьмы, холода и тепла, женщины и мужчины, жизни и смерти. Их знак. — И долго ты будешь тупо стоять и пялить в стену? Тэхён резко поворачивает голову в сторону голоса и тут же глазами находит источник. Чимин стоит, опираясь на дверной косяк плечом и дожёвывая яблоко. Его взгляд устремлён туда же, куда секундой назад смотрел Ким. — Тоже раздражает тиканье? — интересуется Пак, наблюдая за бегущей секундной стрелкой. Иногда. Когда хочется побыть наедине с собой. Или с ним. — Это адская машина. Тикает и тикает, неумолимо тикает, неостановимо, — Тэхён задерживает взгляд на центре — маленькой точке, откуда выходят стрелки-лучи — и продолжает: — Всё на свете приближается к небытию. Ты можешь сдержать лавину, оползень, но этого ты не удержишь. Чимин качает головой, без особого энтузиазма разглядывая перед собой обычный картон, обёрнутый в деревянную рамку. Как в такой простой вещи можно увидеть то, что сказал Тэхён? Пак поворачивает голову к парню, склоняя её к плечу. Смотрит внимательно в центр, на переносицу, где уже расцвел ярко-фиолетовый синяк, и мысленно хмыкает. — Ты философ что ли, Тэхён? Кадык дёргается, когда Тэхён сглатывает вязкую слюну и всё же разворачивается корпусом к парню. Его так давно не звали по имени. По настоящему имени. Каково это вообще: называть человека именем того, кто похоронен на сеульском кладбище уже как полтора года? Чимин вряд ли ответит. — Писатель, — поправляет, отводя взгляд в сторону. Обдумывает, прежде чем спросить: — Откуда ты узнал моё имя? — А ты догадайся, писака, — Чимин смотрит в упор, видя замешательство на чужом лице и, поняв, что парень вряд ли поймёт, вздыхает. — В твоём телефоне. Кто-то в сообщениях звал тебя Тэхёном. По телу бегут разряды тока. Только два человека на этой планете всё ещё могли называть его так: Чонгук и… Юнги. Имя эхом разносится по черепной коробке, пеплом оседает в лёгких, тромбами застывает в сосудах и тягучей болью остаётся в сердце. Тэхён задаёт всего один вопрос: — Кто? А во взгляде такой испуг, что, кажется, даже маленький ребёнок позавидовал бы. Чимин только сейчас замечает насколько у Тэхёна уникальные глаза: в них лес, весь перепаханный и накрытый волной взбушевавшейся природы, но при этом всё такой же зелёный. Время там остановилось. Пак ведёт плечом в сторону и выбрасывает огрызок в урну, стоящую неподалёку. — Без понятия. Я по чужим телефонам не шарюсь, мимолётно только увидел, — он оглядывает Тэхёна с головы до ног, наблюдая, как тот встревоженно ощупывает себя, будто в этой одежде у него может быть телефон, и суёт руки в карманы бермудов. — У тебя что ли проблемы с законом были в «прошлой жизни», что ты так встревожен? Мне ждать в гости наряд? Тэхён качает головой. Единственной проблемой, преследующей его в прошлой жизни, была любовь. Безумная, но при этом очень сильная. Не найдя телефона, Ким разворачивается и шагает по коридору, собираясь проверить в комнате. Он только заворачивает направо и сразу слышит голос Чимина: — Не в ту сторону, — Чимин наблюдает, как парень возвращается обратно и сворачивает в другую сторону. Он, поразмышляв, двигается следом. — И всё же… у тебя точно нет проблем с законом? — Нет, я «умер» по другой причине, — проходя в комнату, Тэхён подходит к своим джинсам и шарит по карманам, наконец выуживая оттуда телефон. — Она не связана с законом. — А с чем тогда? «С моей больной любовью» — думает Тэхён, тут же смотря на дисплей телефона. Он смахивает вниз и смотрит более старые уведомления, видя одно единственное имя: Чонгук. С сердца одновременно спадает груз и также сверху придавливает чем-то до невозможного тяжелым. Юнги не писал ему. Действительно, как Тэхён мог подумать, что о нём будут беспокоиться или вообще вспоминать после такого прощания? — Понятно, ответа мне не дадут, — Чимин барабанит пальцами по комоду и смиряет задумчивого Кима долгим взглядом. Тот в упор не реагирует, продолжая бегать глазами по дисплею. Тэхён заходит в диалог и смотрит на с десяток сообщений, догадываясь, что Чон либо был пьян, пока писал это, либо чем-то очень раздосадован. — Эй, ты же в курсе, что на вопросы, не риторические вопросы, отвечают? Тэхён коротко угукает, подцепляя зубами кожицу на губе, и скользит пальцем по экрану, листая сообщения Чона. — А впрочем мне все р… — договорить не дают. — Я умер из-за любви, — в голосе ни одного намёка на шутку. Лицо Тэхёна тоже не выражает каких-либо эмоций. И Чимин замолкает. Он никогда в своей жизни не слышал, чтобы люди шли на такие жертвы для любви. Умирают ведь от смертельных болезней, при несчастных случаях, но никогда не от любви, нет. Из-за любви нельзя умереть. Она ведь не какая-то болезнь, не несчастный случай и вообще… можно. Чимин видел, как из-за неё умирают. И сам сказал себе, что любовь ничто иное как проклятье. То, от чего хочется и умирается, не может быть светлым и чистым. Любовь развязывает войны, сжигает города дотла, ревностью отравляет мозг, толкая на братоубийство, и уничтожает всё живое. Что в ней хорошего? Ничего. Ни-че-го. И потухшие глаза Тэхёна тому подтверждение. Они больше не говорят друг другу ни слова. Чимин не трогает Тэхёна, пока тот печатает кому-то сообщение, не извиняется за вопрос, пока они идут на кухню, и вообще старается не думать о сложившейся ситуации. В голове вновь начинают всплывать отрывки прошлого и, чтобы как-то себя отвлечь, Пак фоново включает телевизор. На экране сразу появляется какой-то канал с животными. Мужчина в камуфляжном костюме рассказывает о всеми известной маленькой птичке колибри, чьё сердце, оказывается, совершает аж 500 ударов в минуту. 500. Пак мысленно усмехается: да если бы у него так билась эта мышца, ему бы уже все рёбра сломало. На самом деле, это удивительно: так стараться каждый день, просто чтобы выжить. И всегда быть на грани смерти. Тогда начинаешь ценить каждый прожитый день. — Колибри милые, — вдруг выдаёт Тэхён, не отрывая глаза от экрана. Чимин поворачивает к нему голову, оглядывая с ног до головы. Тот сидит на барном стуле полубоком, подперев голову рукой, и внимательно следит за сменяющимися кадрами ранее упомянутой птички. — И что же в них милого? — Чимин насыпает растворимый кофе и тянется к закипевшему электрическому чайнику, разливая кипяток в кружки. — Как минимум их длинный клюв. Чимин молча кидает последний взгляд на телевизор и следом щёлкает кнопкой на пульте, делая потише. Он подносит Киму кружку с горячим напитком, забираясь рядом на барный стул, и тут же поворачивается. В голове сумбурный поток мыслей: Паку всё ещё интересно каким образом Тэхён смог инсценировать свою смерть. — И всё-таки… как ты провернул это всё? — Деньги многое решают, — помешивая сахар, Тэхён поднимает на Чимина взгляд. — На момент моей смерти у меня было достаточно денег, чтобы дать их нужным людям и «умереть». — Верно говорят: влюблённые безумны, — Чимин отпивает немного из кружки, закинув ногу на ногу. — А что насчёт документов? Сомневаюсь, что это легально. — Ты прав, — Тэхён кивает, отхлёбывая совсем немного и тут же морщась от яркого привкуса горечи во рту. Чимин молча наблюдает за ним, периодически постукивая пальцами по дереву. — С этим пришлось немного повозиться. Но много времени не заняло. У тебя есть молоко? Чимин задумывается, двигаясь прямиком к холодильнику. Если Тэхён сейчас собирался устраиваться на работу, значит, это произошло недавно? Хотя, с другой стороны, он ведь мог работать и до этого, Чимин же не видел его трудовую. — И давно родился Ким Ёнсу? — Полтора года назад. — Полтора года? — на всякий случай переспрашивает Чимин, выуживая пакет молока из холодильника, и тут же получает утвердительный кивок. — А как же ты выживал? Тэхён наливает в свою кружку молоко, наблюдая за тем, как кофе становится кремового цвета, и выдыхает. Примерно также он ощущал себя рядом с Юнги. Пусть это и прозвучит банально, но они с ним были как кофе с молоком. Были. — Я жил с любимым человеком. — Погоди… — Чимин хмурится, пытаясь сообразить. — Ты же умер из-за любви, разве нет? Тэхён качает головой. — Там всё сложно, — в этот раз, отпивая, он не морщится, а смакует вкус на языке. — А почему тебе так любопытна эта тема? Видимо, теперь Тэхён задаёт излишне личный вопрос, потому что Чимин замолкает минуты на две и совсем неестественно смотрит в одну точку, нервно болтая ногой в воздухе. Ким уже хочет сказать, что всё нормально и он просто хотел поинтересоваться таким желанием окунуться в данную тему, но Пак его опережает, говоря: — Личная причина, — отмахивается и, не найдя слов лучше, вдруг выдаёт. — Как насчёт сделки? Я могу помочь тебе, а ты мне. Тэхён заинтересованно приподнимает брови, сцепляя руки в замок и упираясь в них подбородком. Чимин наклоняется к нему вперёд. — Я помогаю тебе устроиться в нашу компанию, а ты помогаешь мне исчезнуть. Тэхён думает, что в этой жизни ему больше нечего терять, поэтому он, не задумываясь, тянет руку Чимину с негромким: — По рукам. В тот же день Ким становится счастливым работником компании, в которую он уже даже и не мечтал устроиться. Он отмечает этот вечер уже не в баре (ему хватило той драки), а у себя дома с бутылочкой хугардена. И жизнь начинает налаживаться. Кажется, наконец наступает белая полоса.***
«Кто он?» — единственный вопрос, крутящийся последние полчаса в голове. Тэхён вновь и вновь заходит на его профиль и смотрит на это фото: там Юнги звонко (Ким даже через фото слышит его смех) смеётся, пока некто обнимает его поперёк живота, прижимая к себе. Лица не видно. А жаль. Действительно жаль. Может быть, тогда бы Тэхён смог успокоить свою разбушевавшуюся ревность, понял бы, что это троюродный брат, сестра, дядя, тётя — да хоть кто, лишь бы не то, что Ким не хотел бы представлять. Любимый человек. Нет, Юнги бы не поступил так с ним. Он не стал бы сразу после их расставания вступать в новые отношения, он же говорил… «Люди вообще много что говорят, Тэхён. Он мог с тобой расстаться из-за него» — ядовит шипит на ухо ревность и Кима передёргивает. Он тут же делает несколько бодрых глотков, чувствуя, как горло обжигает янтарная жидкость. Хочется не думать, стереть память, забыть, что он вообще видел эту фотографию, но не получается. Она не выходит из мыслей, как и тот, кто ее выложил. Интересно, Юнги счастлив сейчас? Или он также, как и Тэхён, выпивает, тоскуя по их прошлому? Может быть, даже жалеет о чём-то: о том, что сбылось или так и не исполнилось. Тишину нарушает входящее сообщение. Парень не спешит смотреть в экран, дабы вновь не наткнуться на то, из-за чего он болеет бессонницей уже добрые полтора месяца. Тэхён достаёт из пачки последнюю сигарету, зажимает меж губ, чиркая зажигалкой, и вновь улавливает боковым зрением, как экран загорается с новым пришедшим уведомлением. — Кому я понадобился? — вздыхает Ким и всё же берёт телефон в руку, зажав в другой сигарету меж пальцев. Телефон узнаёт его по лицу и сразу открывает пришедшие сообщение от контакта «Чимин». Времени на креативные прозвища у Кима не было, как, впрочем, и вдохновения. Jm: Возьми завтра пакет своих документов. Jm: И, надеюсь, ты не забыл про наш уговор. Моя часть выполнена. Тэхён усмехается и медленно откладывает телефон на стол, протирая лицо ладонью. Он тут же делает глубокую затяжку, чувствуя, как подрагивают пальцы. Ему ещё столько всего нужно сделать… поднять старые контакты, организовать встречи, проверить риски, придумать красивую историю со смертью… И он обязательно займётся этим. Завтра. Не сегодня. Сегодня ему нужно собрать себя снова. если я разобьюсь, кто спасёт меня?***
Утро Тэхёна начинается далеко не с кофе. Без пятнадцати семь он соскребает себя, разомлевшего после трёхчасового сна, с кровати, ковыляет в душ, по пути сбрасывая футболку и шорты. Ровно в семь он суёт ноги в тапочки и разогревает в микроволновке свой завтрак. На него, кстати, уходит не больше десяти минут, а затем Тэхён хватает первые попавшиеся вещи с полки шкафа и в темпе одевается. В полвосьмого он спускается в метро и спешит на свою ветку, уже тогда зубами сдирая кожу с губ. Его ноги переступают порог вагона и он тут же забивается в угол у дверей напротив, хватаясь за поручень. Людей, как и всегда, много. Многие спешат на работу, учёбу и другие важные дела. Ким думает, что, наверное, будь у него машина, он бы нисколько не выиграл по времени, даже если бы ехал по наименее загруженным дорогам: компания всё равно находится в центре. Кстати о времени… Тэхён опускает взгляд на наручные часы и мысленно чертыхается. Он не успеет. Ему только десять минут придётся потратить на метро, а с учётом количества людей — время увеличивается до 15-20 минут, плюс ко всему от станции еще пять минут пешком до главного входа компании. Время 7.43, а он ровно в 8.00 должен не то что переступать порог здания, а уже сидеть за своим столом и разбирать документацию. Тэхён опускает руку с часами, цепляясь за лямку сумки, и еле слышно вздыхает. Не стоило есть этим утром. Возможно, не сделай он этого, то сейчас бы уже был рядом с работой. А теперь от волнения только желудок скручивает. Наверное, это не закончится никогда. Ким отвлекается от насущных мыслей, включая музыку в наушниках, и скользит глазами по окружающим людям. Каждый сосредоточен на чём-то своём и при этом все заняты практически одним делом: либо пропадают в мобильных телефонах, либо в музыке, льющейся из динамиков. У Тэхёна играют его любимые сигареты после секса и уже приевшаяся намертво K., под которую они с Юнги готовили завтрак последние полтора года. Ким всё ещё помнит каково это: ощущать его дыхание на своей шее, прижимать за осиную талию к себе и целовать пока не заболят губы. Он отчётливо помнит тот вечер в Стоктоне, когда они прогуливались по причалу. Юнги смеялся и рассказывал ему какую-то шутку. Его рука в руке Кима выглядела слишком правильной. Она была маленькой, а кожа на ней нежнее бархата. В тот день Тэхён наблюдал с ним сорок третий закат и именно тогда, когда Юнги, опираясь на стенку и сбрасывая обувь в прихожей их номера, спрашивал, куда им двинуться дальше, Ким осознал, что хочет прожить с ним остаток жизни. В Сан-Хосе он купил кольцо, пока ничего не подозревающий Юнги сладко сопел в их номере. Предложение Тэхён хотел сделать на Мальдивах, куда они должны были отправиться по маршруту через полгода. Но всё закончилось в чёрных песках Калифорнии, где Ким остался заживо погребённым под обломками их любви. Из мыслей выводит резкое торможение поезда. Тэхён поворачивает голову в сторону, проверяя всё ли в порядке, и так и замирает. В паре метров от него, держась за верхнюю поручень, стоит Юнги. Вернее не Юнги, а очень похожий на него парень. У Тэхёна замирает мир. В голове сразу проносится рой мыслей. Мозг кричит: «Это не он! Он давно перекрасился из рыжего», но сердце не хочет принимать поражение. Как итог, Ким пропускает свою остановку и буквально со всех ног бежит со следующей в компанию. Он бросает взгляд на часы: 8.13. Только к 20 минутам парень оказывается в дверях здания. Предъявляет охраннику бейдж и лёгким бегом направляется к лифту, лавируя между другими такими же работниками. Только в половину девятого Тэхён располагается за своим столом, сразу двигая к себе бумажки, которые к девяти уже должны лежать на столе господина Пака. Он раскрывает папку и вчитывается в первые строки, тут же с глухим стоном откидываясь на спинку стула. Кажется, это надолго.***
Тридцать один. Тридцать два. Тридцать три. Тридцать четыре. Тридцать пя… нет, тут точно что-то не сходится. Тэхён перестаёт щёлкать ручкой и склоняется над бумагой, вновь перечитывая текст. Он сдирает кожу с обветрившихся губ и хмурится, кусая кончик пластика. Мысли вновь уходят глубоко в утро: парень с метро упорно не хочет выходить из головы. Тэхён зачем-то сравнивает его с Юнги, вспоминает (хотя как можно вспоминать то, что знаешь наизусть?) вздёрнут ли у того нос, как выглядит, когда также задумчиво слушает музыку и вообще какая музыка нравится Мину. Все эти мысли, словно водоворот, за одной следует другая, затем третья, четвёртая, и они затягивают Кима всё глубже, на самое дно. Тэхён мысленно усмехается. На каком он может быть дне, если итак уже здесь? — Спящие красавицы, подъём! — именно с такими словами в кабинет без стука врывается Чимин, неся с собой очередную стопку документов. — Ты чё, на радостях, что теперь тут работаешь, решил приходить на полчаса позже? — Я не… — начинает было Ким, но тут же себя отдёргивает. Ему не нужны проблемы на новом месте, тем более с сыном директора. — Я виноват, впредь не повторится. Чимин без слов двигает разобранную Кимом стопку бумаг в сторону и тут же бёдрами опирается о стол. Тэхён молча глотает, решая не напоминать парню о правилах этикета. — Принёс доки? — Да. — Давай сюда. Тэхён без слов наклоняется вниз, подхватывая свою сумку, и уже хочет выпрямиться, но его тормозит рука Чимина, которая ложится на плечо. Пак наклоняется к Киму, оказываясь в опасной близости с чужим лицом. — Что по уговору? — шепчет, встречаясь глазами с чужими. — Мне нужно связаться сначала с этими людьми. Если они сменили контакты, то отыскать их и… — Сколько это примерно может занять? Тэхён хмурится, прикидывая в голове, сколько может уйти времени на поиск этих людей и заключения договора. — Ну месяц, может полтора. Чимин качает головой, толкая язык за щёку. — Долго. Нельзя никак побыстрее? — Я по-твоему каждый день смерти устраиваю? — возмущённо шепчет Тэхён и тут же стреляет в Пака недобрым взглядом. От него хотят невозможного. Тэхён не подделывает паспорта, не инсценирует смерти, ему самому очень повезло тогда познакомиться с нужными людьми, которые помогли всё провернуть. А тут Чимин свалился на него как снег на голову. Да Тэхён, может быть, даже бы не соглашался на этот уговор, если бы ему не нужны были в срочном порядке деньги. Он уже доставал последние из заначки, оплачивая ими съёмную квартиру. Времени искать другую работу и ходить по собеседованиям не оставалось. Теперь приходится пожинать плоды своих решений. — Ладно, понял. На удивление, Чимин не возникает, совершенно спокойно отстраняется от Тэхёна и возвращается в исходное положение, ожидая документы. Ким еще с несколько секунд тупит взгляд в одну точку, а потом, вспомнив, что его всё ещё ждут, тут же лезет рукой в сумку, но не находит того, что нужно. Парень раскрывает сумку шире и заглядывает туда. Документов нет. Он вспоминает тот голубой пакет на комоде, что видел этим утром, и чертыхается про себя. Забыл. Тэхён медленно откладывает сумку и выпрямляется, переводя взгляд на Чимина. Тот изгибает бровь, посмотрев на пустые руки парня. — Я забыл их. Тяжелый вздох говорит за Чимина. — Я могу принести завтра или… — Они сегодня нужны, — Чимин перебирает пальцами серьгу в ухе, устроив задумчивый взгляд на руки Кима. — Я предупрежу отца, что ты в обед уедешь. Тэхён непонимающе хмурится. — Куда? — он изгибает бровь. — Зачем вообще так резко понадобились документы? Я же вроде давал при приёме на работу. — Вы с моим папаней на днях летите в Анталью по вопросам сотрудничества с одной компанией. Впрочем, не суть, он тебя посвятит. Доки нужны сегодня, — раскладывает Пак по полочкам, беря в руки бумаги, которые ранее разбирал Ким. — А поедем мы к тебе домой за ними. Так что будь готов ровно в 12. Тэхён не успевает даже слова сказать в ответ, как Чимин ему отсалютовывает, говоря, что сам отнесёт бумаги отцу, а после пропадает в дверях. Киму только и остаётся глубоко вдохнуть и выдохнуть. Однажды его начнут слушать, однажды, но точно не в этой жизни.***
Тэхен проворачивает ключ в замке несколько раз, вынимает его и дёргает дверь на себя. Та с тихим скрипом отходит в сторону. Чимин отчего-то нетерпеливо переминается с ноги на ногу, крутя в руках ключи от шевроле, и чуть наклоняется вперёд, стоит только появиться маленькой щели. — Мы ненадолго. Только забрать документы и всё, — сразу предупреждает Тэхён и по правилам этикета пропускает Чимина вперёд, давая пройти в свою квартиру. Вообще-то Ким не особо горит желанием пускать кого-либо в свой дом, потому что он был и остаётся чем-то личным для парня, что показывать каждому встречному не очень хочется. Ну а Чимин пользуется предоставившимся шансом. Он оглядывает прихожую — широкий пустынный коридор. Ничего громоздкого или цепляющего взгляд не находится. Обычно у людей, подобных Тэхёну, дом полон воспоминаний: будь то настенные фотографии в рамках или несчастный фикус в углу, когда-то подаренный одним из дальних родственников на праздник. Здесь же пустота. Как будто человек либо не хочет создавать уют, либо просто намеренно прячет его в глубинах квартиры. Это-то Чимин и хочет проверить. Тэхён, только ступив на порог квартиры, сразу сбрасывает обувь и уходит в спальню за документами. Чимин не спешит идти следом, он приценивается, следует своим ногам, что ведут его вперёд по коридору, в гостиную. Та оказывается такой же просторной, но здесь уже чувствуется внесённая лепта. В самом углу комнаты, чуть левее от комода, на котором стоит телевизор, расположилась монстера. Пак хоть и не особо жалует растения в интерьере, но это сюда вписывается просто безупречно. Он медленно переводит взгляд с молочных стен на кофейный столик перед диваном. Внимание тут же приковывает раскрытая тетрадь. Пак подходит ближе, склоняясь над ней, и замечает ноты. Тэхён умеет играть на музыкальном инструменте? Чимин берёт вещь в руки, пытаясь представить в голове мелодию. Пак в детском возрасте был очень заинтересован маминой скрипкой и втайне от отца она даже научила его некоторым основам, которые, как парень сам считает, ему очень пригодились в жизни для личного роста. Он мажет взглядом вниз по листу и натыкается в самом углу на чужое имя. «Юнги» Кто он? Эта мелодия написана для него? — Ну всё, можем и… — Тэхён замирает на пороге гостиной с документами, замечая в руках Чимина свою нотную тетрадь. — Ты что делаешь? — выходит раздражительнее обычного. — Кто такой Юнги? Чимин, богом клянётся, слышит, как трескаются рёбра Тэхёна в этот момент. Ким рассеянно смотрит перед собой пару секунд, теряясь в пространстве. Ему внутривенно вводят новую дозу вместе с родным именем. Сердце начинает гулко стучать в груди, к горлу подкатывает ком, и Тэхён, чтобы окончательно себя не разломать, переключает внимание на совершенно другое. — Не твоё дело. Он в несколько широких шагов оказывается рядом с Чимином и уже тянет руку, чтобы забрать тетрадь, но Пак умело отводит руку за спину, не боясь смотреть в глаза. — Отдай, — сдержанно просит Ким, протягивая руку, но парень только ведёт плечом, отступая на шаг назад. — Я не копаюсь в грязном белье твоей семьи. Будь добр и ты… — Кто такой Юнги? — Чимин не сбегает, не трясётся, не боится, когда Тэхён смотрит на него так, словно еле сдерживается, чтобы не задушить голыми руками. За этими глазами, на самом дне, Пак видит вселенскую усталость и тупую боль. Она ему знакома. — Просто скажи мне кто он и я отстану, обещаю. Тэхён смотрит на него несколько долгих минут: Чимин даже начинает думать, что ответа он так и не получит, но злость Кима как будто испаряется. Черты лица смягчаются, а с губ слетает усталый вздох. — Зачем ты лезешь в мою жизнь? — вопрос, конечно же, риторический. И прежде, чем Чимин успевает что-либо ответить, Тэхён выдаёт, казалось бы такое простое, но в то же время наполненное глубоким смыслом предложение. — Из-за него я умер. — Он — твоя любовь? — Чимин спрашивает банальные вещи. Тэхён коротко кивает. Чимин в ответ понимающе мычит (чем удивляет Кима, ведь тот думал получить ещё с десяток оскорблений касаемо своей ориентации) и только сейчас вспоминает про тетрадь в своих руках, указывая на открытую страницу. — Ты умеешь играть? — интересуется Пак, ещё раз пробегаясь глазами по нотам. — Эту мелодию ты написал для него? — Хватит, — Тэхён вырывает из чужих рук свою тетрадь и убирает подальше от внимательных глаз, а затем, выпрямившись, кивает на выход. — Идём. — Я тоже умирал из-за любви, пока мне кололи феназепам, — говорит Чимин прежде, чем выходит в коридор. Тэхён ничего не отвечает, молча смотря ему вслед. Может быть, они не настолько и разные?***
В Антальи они проводят около трёх дней. Тэхён просыпается каждое утро с первыми лучами солнца и из окна своего номера видит лазурные воды Средиземного моря. Это море другое, оно полезнее Балтийского, теплее, но никак не роднее. Тем не менее Ким знакомится с ним за время поездки, даже успевает пару раз искупаться. В целом, эти дни проходят спокойно, даже, можно сказать, Тэхён впервые за последнее несколько месяцев отдыхает. Он никогда не был в Антальи, поэтому тут нет никаких воспоминаний и думать ему не о ком, кроме работы. За всё время они с господином Паком сходили лишь на три встречи и те больше формальные, нежели обязательные, поэтому свободного времени у Тэхёна оказалось выше крыши. Особо куда-то выбираться и прогуливаться у него желания не было, поэтому практически все дни парень провёл в номере. Но не один. Он наконец начал писать. Тэхён убивал на это по несколько часов в день, не вынимая карандаша из рук. Художники пишут картины, музыканты музыку, а писатели… историю. И он с усердием писал свою, вкладывая туда все пережитые эмоции. Поэтому домой в Корею Ким вернулся не с пустыми руками, а с уже наполовину законченной работой. Господин Пак выделил ему несколько дней на отдых, и Тэхён, отдав ему тысячу поклонов и благодарностей, с самолёта сразу откланялся домой. Оказаться вновь в четырёх стенах уже не казалось чем-то удручающим и гнетущим — Тэхён был полон сил. Возможно, это до первой неудачи, возможно, он лишь внушил себе данную мысль, но об этом парень будет думать потом, а сейчас он счастлив. Счастлив, когда снимает обувь в коридоре, когда оказывается в спальне и вдыхает полной грудью. Он счастлив уткнуться лицом в подушку и вдохнуть запах свежего постельного белья, наконец почувствовать, что его не тянет к земле стотонным грузом, а за спиной таки вырастают долгожданные крылья. Может быть, если он будет давать себе отдыхать, то рано или поздно научится жить без Юнги? Идиллию нарушает звук уведомления. Тэхён нехотя переворачивается с живота на спину и берёт телефон в руки. Его дыхание замедляется, а может он и вовсе перестаёт дышать в эти долгие несколько секунд, когда видит от кого приходит сообщение. На экране белым по чёрному написано всего четыре буквы: Юнги. В этих четырёх буквах уместилось целое сердце со всей многогранностью чувств и эмоций его обладателя. В этих буквах похоронен сам Тэхён. Он дрожащими пальцами открывает чужое сообщение и жадно цепляется за каждую букву, вновь и вновь перечитывая его содержание. Юнги пишет: Yn: Engel, привет. Я собирался в Корею и, если ты всё ещё хочешь меня видеть, хотел бы заскочить к тебе на день рождения и вручить подарок. В голове сотни вопросов, но ни на один нет ответа. Тэхёну хочется столько всего сказать: хорошего и не очень, просто хочется поговорить с ним, узнать о его жизни, о том, как он живёт после их расставания, какие планы на ближайшее будущее строит, кто тот человек на его фотографии и почему Юнги летит в Корею; но вместо этого Тэхён пишет лишь короткое «приезжай» и «я всегда буду рад тебя видеть». О том, что минутой позже он уже поджимает дрожащие губы и кутается в плед, клея пластыри на вновь открывшиеся раны, Юнги знать необязательно. Он хочет его увидеть. Очень хочет вновь почувствовать тепло его рук и нежный взгляд. Хочет в последний раз насытиться им. Этот раз точно последний. Тэхён пообещал себе.***
Секундная стрелка совершает очередной оборот, дёргая за собой минутную. Часы тихо тикают, показывая половину седьмого. В кабинете стоит гробовая тишина, нарушаемая лишь шорохом листов. Большинство работников уже разбрелось по домам и только Тэхён, вопреки установленному рабочему графику, продолжал сидеть за бумагами. Там, в целом, и разбирать-то уже нечего, их просто нужно отдать на растерзание шредеру и с чистой душой отправиться домой. Но Ким продолжает внимательным взглядом просматривать каждый документ. Ему не хочется домой. Тэхён не чувствует себя в безопасности. Стоит только пересечь порог квартиры и мысли тут же утягивают его на самое дно. Юнги там покорно ждёт его, снится каждую ночь, хрипло смеётся между поцелуями и сам напрашивается на ласку. А Ким потом просыпается весь в холодом поту и с ощущением пустоты. Такие сны выкачивают из него жизненную энергию. Юнги был его колыбельной, а стал ночным кошмаром. — И чё ты тут торчишь? Тэхён вздрагивает, резко поднимая голову, оторвав взгляд от бумаг. На пороге кабинет, опираясь о косяк, стоит Чимин и крутит на пальце ключи от машины. — Мне надо доделать работу, — оправдывается Тэхён, вертя ручку меж пальцев. — Если ты насчёт уговора, то я работаю над этим. Чимин ничего не отвечает, только молча проходит внутрь. Тэхён пожимает плечами: оно и к лучшему, он всё равно не настроен вести с кем-либо разговоры, тем более с таким любопытным человеком как Чимин. Пак подходит к столу, без слов собирает все бумаги, лежащие перед Кимом, и отправляет в мусорное ведро. — Эй, ты что творишь? — Тэхён хмурится. Меж бровей залегает складка. — Эти бумажки давно все в шредер запустить надо, а ты всё возишься с ними, — Чимин пожимает плечами, опираясь бёдрами на край стола. — Тебе платят за переработку? — Нет. — А чего тогда работаешь? — изгибает бровь, ещё раз оглядывая Кима с головы до ног. — Не отвечай, у тебя на лице видно. Выглядишь херовенько. — Ты как всегда мастер комплиментов, — хмыкает Тэхён и всё же откидывается на спинку кресла, протирая лицо ладонями. — Я устал. — Поехали со мной. Тэхён медленно убирает руки от лица, всматриваясь в лицо Чимина. Тот не отводит глаз, смотрит в упор, видимо предлагая данную идею на полном серьёзе. Ким хмурится. — Прежде, чем ты скажешь нет и в очередной раз докажешь, какой ты пиздатый трудоголик и работа у тебя на первом месте, хочу напомнить, — выдерживает короткую паузу прежде чем сказать: — я знаю что такое любовь и знаю, как она выглядит и проявляется. Мы похожи. Похожи. Тэхён тяжело вздыхает и, опираясь на подлокотники кресла, всё же поднимается. — Ладно, поехали. Чимин в ответ только натянуто улыбается. Тэхён не спрашивает куда и зачем — он решает впервые в своей жизни не думать об этом, не нагружать самого себя, а спокойно позволить случиться тем вещам, которые должны случиться. Может быть, ему пора начать открываться другим людям?***
— До дна, до дна! Тэхён залпом осушает стакан с коктейлем под ободряющие вопли Чимина рядом с собой. Парень морщится от обжигающего горло алкоголя и тут же закусывает долькой апельсина. Вокруг гудит толпа. На танцполе «плывут» пьяные тела. В ночь пятницы людей в клубах чересчур много. Настолько, что даже не протолкнуться. И это совсем неудивительно, ведь все стекаются сюда отдохнуть после тяжёлых рабочих будней. Чимин тоже привёз его в клуб развеяться, но не в тот, в котором им тогда посчастливилось удирать от непонятных мужчин, а немного другой. Тут даже освещение более приятное и глаз не режет. Проще говоря, не клуб, а элитный бордель. Ну, это уже так, нелепые сравнения Тэхёна. Ким проходится языком по губам, собирая горечь алкоголя, и отодвигает пустой стакан в сторону. — Ты как, ещё не двоится? — Пак касается его плеча чуть с нажимом, поворачивая к себе, и смотрит в глаза. Чистые. Значит, можно пропустить ещё пару бокальчиков и… — Давай сыграем? Кто первый выпьет, тот выиграл. Проигравший отвечает на вопрос и вытекающие из него темы, — Тэхён кричит почти в ухо, заставляя Чимина слабо сморщиться и повернуться корпусом к парню. Или нет. — Не боишься продуть? Чимин предвкушающе усмехается, пока Тэхён толкает язык за щёку. — А ты? Ким ничего не отвечает, принимая вопрос Чимина как согласие. Он просит бармена налить им несколько коктейлей и выжидающе постукивает пальцами по стойке. Его этой игре научил Юнги, поэтому в победе Тэхён был уверен. Был, потому что уже на третьем коктейле отстал. Чимин допивал пятый, пока Ким только закусывал после третьего. Но осознание проигрыша пришло лишь в момент, когда Чимин осмелился и задал свой вопрос. — Расскажи мне про Юнги. Как ты с ним познакомился? Лучше бы не задавал. Лучше бы не напоминал Киму о том, кто с корнями пророс в сердце и выдернуть его ну никак не получается. — Я чуть не сбил его на машине, — он перебирает пальцами, блуждая глазами по полкам с алкоголем за барменом и, выдохнув, продолжает: — Мы тогда даже имён друг друга не спросили. Спустя пару лет я встретил его на кладбище — не узнал. Тогда всё и началось. Чимин, что удивительно, молча слушает: не перебивает, не уточняет, а подперев голову рукой, слушает. Не понимает как столько всего в себе может умещать один человек. Он видит, как Тэхён переживает, видит, как неспокойно ёрзает на стуле и дёргает носком ботинка в воздухе, как кусает свои губы и упорно не смотрит в глаза. У него ничего не прошло. Чимин буквально раскалённым железом касается чужой души. Первый раз было больно, на второй он начал открываться. Что будет в третий? — Ты всё ещё любишь его? Тэхён молчит. Потому что да, любит. Души в нём не чает и хочет снова просыпаться в одной постели, слушать любимую музыку, готовя под неё завтраки, и не волноваться о том, что их ждёт завтра. Хочет, но этого больше не будет. В груди начинает покалывать, а глаза застилает пелена. Тэхён отворачивается, нервно отдирая пальцами засохшую кожицу с губ. Чимин смотрит в его затылок с минуту. Не извиняется за вопрос, но и не продолжает дальше ранее начатую тему. Понимает, что за живое задевает и решает, что больше не будет портить их веселье. Они еще около двадцати минут проводят в клубе: выпивают по лёгкому коктейлю, обсуждают крутящихся на шестах стриптизёрш и в конце концов добираются до танцпола. Точнее Чимин вытаскивает туда с собой Кима. Тот танцует без особого энтузиазма, только для вида двигает своими конечностями. Тогда-то Пак и берёт всё в своих руки, в том числе и Кима. Он учил его по-новому жить.***
После полуночи они уже сидят на ступеньках у главного входа в клуб и ждут своё такси. Чимин скуривает уже, наверное, третью сигарету и наблюдает за Тэхёном, задравшим голову и сосредоточенно рассматривающим сверкающие точки в небе. Он хмурится и выпускает табачный дым в сторону, глазами собирая хаотично разбросанные звёзды в единую картину. Пак переводит взгляд на небо. Интересно, что он там видит? Почему его глаза так горят? Чимин не находит в этом чего-то запредельно удивительного или шокирующего, у него не стынет кровь в жилах и не бьётся бешено сердце — для него это совершенно обыденная вещь — как водить машину или ходить каждое утро на работу. А Тэхён смотрит так, будто без этого существование мира просто бесполезно. Без существования всех этих вещей бессмысленно существование самого Тэхёна. Ведь именно эти вещи делают его таким удивительным, а для многих, может быть, даже странным. — Колибри и правда милые, — неожиданно нарушает воцарившуюся тишину Чимин. Тэхён поворачивает к нему голову, стряхивая пепел на ступеньки. — По твоей прошлой реакции мне показалось, что ты не разделяешь мою точку зрения, — и, помедлив, добавляет: — Чем же они милые для тебя? — Они не сдаются, — Чимин бросает взгляд на тлеющую сигарету, зажатую меж пальцев, и усмехается от собственных мыслей, продолжая. — Каждый день они находятся на грани смерти и при этом продолжают пытаться выжить. — Ты прав. Тэхён притихает, погружаясь в собственные мысли. Его взгляд снова устремляется в небо, а глаза ищут маленькие точки света. Чимин тушит окурок об край ступеньки и поднимается на ноги, замечая краем глаза подъезжающее такси. Он поворачивается к Киму, заслоняя собой звёзды. — Знаешь… сколько бы ты не терял, — задирает голову и кивком указывает на те самые блеклые точки, что с таким восторгом рассматривал Ким минутой ранее. — так падают звёзды, снова сияя в небе синем. Тэхён поджимает губы, упорно избегая встречи глаз с Чимином. Тот и не настаивает, вновь концентрируя внимание на Киме и продолжая свой монолог. — Сколько бы сердце твоё по частям не разбивалось, оно вновь расцветёт с новой силой, — чуть тише говорит Чимин, ощущая спиной подъехавшую машину. У Тэхёна внутри вновь начинают кровоточить не зажитые раны, ошмётки сердца болезненно сжимаются, и грудь будто бы кто-то вспарывает изнутри. Хочется кричать и биться в конвульсиях, но только не переживать снова ту боль, не вспоминать, как его, всего страшащегося и потерянного, оставили у холодных берегов Калифорнии. Он поднимает взгляд на Чимина, протягивающего ему руку. Это обычный жест, он просто помогает встать, но в голове Тэхёна это выглядит так, словно его, дрожащего и забитого в угол, поднимают и несут домой. Туда, где он точно будет нужен. Может быть, недолго, но нужен. Разве не в этом заключается главная идея? Просто быть нужным. Знать, что ты всё ещё не один в этом мире. — Сохрани свой свет, — уже серьёзнее произносит Пак и крепче сжимает чужую ладонь, вложенную в свою, а затем тянет Кима на себя, помогая подняться. — Ведь не опустеет твоя ладонь, пока ты любовь… Гудок такси не даёт договорить. Чимин и не продолжает, он молча тянет немного пошатывающегося Кима к машине, заталкивает в салон, а затем ныряет и сам. Тэхён так и засыпает на плече Чимина, крепко сжимая его руку в своей. И, неожиданно для себя, Пак начинает осознавать, что понимает Кима. Они похожи.***
Проходит чуть больше полутора месяцев с того самого откровенного разговора под звёздами в клубе. Ни Тэхён, уверенно продолжающий строить из себя полноценного и счастливого человека, ни Чимин, всячески избегающий встреч с ним, даже не заикались об этом. Единственное, о чём Кима попросил Пак, это отложить на попозже свою смерть. Тэхён не стал выяснять причины и задавать лишние вопросы, просто принял как полагается: потом значит потом. Какая ему вообще разница, когда Чимин захочет себя умертвить? Наверное, большая. Потому что мысли об этом парне накрывают его лавиной каждый раз, стоит только пересечь порог кабинета. После того разговора у Тэхёна вообще пропал сон. «Сохрани свой свет» «Оно вновь расцветёт» Может ли расцвести то, что уже похоронено? То, что не подаёт признаки жизни и уже никак не реагирует на когда-то важные составляющие? «Знаешь, Юнги, я очень устал. Я пытался тебя ненавидеть, внушить себе, что ты меня бросил в тот самый момент, когда больше всего был нужен; пытался жить без мыслей о тебе, удалял твой контакт из телефонной книги. Но, в конечном итоге, я всегда к тебе возвращался. Ты — мой злой рок, моя карма и боль на оставшуюся жизнь. Я жив, но иной раз хочется умереть» — напишет чуть позже на вырванном листе Ким. Эти слова останутся так и не сказанными, так и непрочитанными. У Тэхёна останется к Юнги ещё с миллиард вопросов, на которые он не получит ответа. И это не то чтобы угнетает, скорее добавляет лишней головной боли, которая только дополняла букет. Последние дни Ким мучился от страшной слабости и повышенного артериального давления. По той же причине он даже не рискнул сегодня спускаться на обед. Его накрыло такой большой волной слабости, что он устроился головой на столе, подложив себе руки, и прикрыл глаза. Веки сразу стали тяжёлыми. Казалось, ещё секунда и Тэхён просто уснёт, но ноющая боль в районе поясницы не давала окончательно пропасть в царстве Морфея. Ворвавшийся в кабинет словно ураган Чимин — тоже. — Подъём! — именно с таким громким восклицанием Пак заходит в чужой кабинет, держа в руках пару бумаг, и тут же становится тише на пару тонов, завидев Кима. — Тэхён? Ты в порядке? Внутри начинает звенеть колокольчик паники. И он не утихает, даже когда Тэхён поднимает голову и коротко машет ему рукой. — Да, я в порядке, — а голос вялый и лицо такое помятое, будто он всю ночь напролёт работал. — Просто прилёг отдохнуть. — Ты хорошо себя чувствуешь? Тэхён дёргает уголком губ, пока в голове чиминовским голосом звучит «выглядишь не очень» и коротко кивает. Пак недоверчиво на него косится и в несколько широких шагов сокращает расстояние, оказываясь около стола, на край которого он откладывает принесённые бумажки, а сам касается своей ладонью чужого лба. — У тебя температура, Ким. Ким? С каких пор Чимин стал звать его по фамилии? — Да это просто давление, всё нормально, — отмахивается парень и откидывается на спинку кресла. Тупая боль гуляет с одного бока на другой. Тэхён складывает руки на груди, крепче прижимая их к корпусу. Надеется, что так сможет её отпугнуть или хотя бы не ощущать так ярко. — Ага, а я балерина блять, — хмыкает Чимин, выуживая из кармана телефон и тут же открывая диалог с отцом. — Не знал, что у тебя есть к этому склонность, — Тэхён пытается улыбнуться, но даже это выходит у него больше вымученно, нежели счастливо. — Ты ещё много чего обо мне не знаешь, — Чимин не ждёт чужого ответного сообщения, концентрируя всё внимание на Киме, и тянет ему руку. — Вставай, я тебя домой отвезу. — У меня вообще-то работа, — хмурится Тэхён. — А у меня друг — придурок, убивающий себя на работе. Достаточно аргументировано? Как-как Чимин его назвал? Друг…? — Как ты меня назвал…? Чимин непонимающе хмурится. — Придурок, — и, не медля, потянулся к Киму, хватая его за локти. — Пошли, а то я передумаю. — Ты назвал меня другом, — уже утверждает, всё же поддаваясь на чужие провокации и поднимаясь на ноги. — Но мы ведь последнее время даже не… — Завались, ладно? — и снова эта мягкая интонация, будто Пак его почти умоляет замолчать и сидеть тихо всю дорогу до дома. И Тэхён в самом деле больше ничего не говорит, даже не замечает странных взглядов сотрудников в их с Паком спины, пока Ким с ним выходит из здания практически под ручку. В этот момент все его мысли забиты только брошенным Чимином словом. Друг. Значит, Тэхён нашёл друга? Эта мысль возрождает внутри давно умершее тепло. Ведь если закрывается одна дверь, то непременно открывается вторая.***
Тэхён засыпает ещё в дороге. Вымотанный бессонными ночами и тупыми болями в боку, он сразу погружается в сон стоит только прикрыть глаза и расслабиться. Чимин его не беспокоит ни когда они подъезжают к его дому, ни когда Пак укладывает его на диван в своей квартире. Он не знает почему, но в его голове даже мысли не возникает разбудить Кима и потребовать объяснять почему всё это происходит, почему Тэхён клюет носом за работой, когда Пак отвечает за него своей головой перед отцом. Чимин вообще-то даже не злится, он беспокоится. Впервые за такой долгий период он вновь переживает о человеке. Вся эта ситуация немного возвращает в прошлое, то самое, которое Пак запечатал за семью замками, чтобы никто и никогда об этом не узнал. Ведь для всех он отец важного человека, а значит должен соответствовать: быть умным, красивым, интеллигентным, добрым и правильным. Проще говоря, достойным наследником компании. Но Чимин далёк от идеала. И Тэхён единственный, кто его неидеальность понимает и принимает. Он единственный, кому Чимин самолично открыл один из замков на этой страшной двери под названием «прошлое». Тэхён не испугался, с опаской доверился и сам. У них одни секреты на двоих. Одна боль. Чимин сидит на краю дивана и наблюдает за умиротворённым лицом. Тэхён спит как обычный человек, не хуже и не лучше. Но почему-то именно его сон Паку хочется сберечь. Он несёт в себе столько всего: начиная от игры в другого человека и заканчивая болезненной любовью, которая продолжает тревожить его сердце. Чимину его чисто по-человечески жаль. Тэхён пытается казаться неуязвимым, каждый раз улыбается и смеётся, но так он только глушит звук треска в груди. У него там что-то до сих пор ломается. И Пак пытается выяснить что. Он не знает зачем и что будет делать, когда выяснит. Но помочь просто обязан. Этот мир не для него. Тэхён слишком светлый. Ему рядом нужен кто-то, кто мог бы его защитить, кто был бы той самой бронёй, в которой никто и ничто не касалось бы хрупкого сердца парня. От мыслей отвлекает звук уведомления. Чимин тут же лезет в карман, думая, что ему ответил отец, но секундой позже, когда ничего не видит на главном экране, осознаёт, что это пришло не ему. Это телефон Тэхёна. Пак ещё раз бросает взгляд на расслабленное лицо Кима и, помедлив, всё же лезет рукой под одеяло в чужой карман. Он аккуратно, дабы не потревожить, достаёт телефон и, одной рукой поправляя одеяло, другой смотрит в экран. Содержимое сообщения скрыто, но Пак видит имя отправителя. Юнги. Неужели тот самый, которому Тэхён написал целую песню? Они ещё общаются? Чимин толкает язык за щёку и смахивает главный экран, смотря на появившиеся на нём цифры. Пароль. А какой у Тэхёна пароль? У людей, подобных ему, это наверняка какая-то важная дата: свой день рождения, любимого человека, кого-то из родственников, кошки, собаки… да блять что угодно! Пак задумчивым взглядом бежит вокруг, напрягая память. Может быть, у Тэхёна в квартире было что-то запоминающееся или бросающееся в глаза… Чимин раздражённо растирает переносицу пальцами: на ум не приходит ничего, кроме нотной тетради. Нотная тетрадь… точно! У той музыки в самом верху, на полях, были выведены несколько цифр. Ноль. Восемь. Ноль. Пять. Два. Один. Замочек пропадает. Пак тут же заходит в сообщения и открывает диалог, читая сообщение. Юнги пишет: Yn: Тэ, прости, у меня не получится приехать на твой день рождения. Там у брата свадьба, я сейчас весь в делах, такое бывает раз в жизни. Мне правда очень жаль. Yn: Но я пришлю тебе подарок! Пусть хоть он скрасит моё отсутствие. Проведи этот день с достоинством. Чимин хмыкает, сжимая телефон в руке. Этот парень с таким спокойствием пишет о том, что не явится на день рождения когда-то любимого человека. У него в жизни явно всё хорошо, не страдает, вон на мероприятия ходит. А Тэхён днями и ночами болеет по нему, не спит, с головой в работу уходит и продолжает бережно хранить место для него в остатках сердца. Разве это справедливо? Почему один живёт дальше и дышит полной грудью, а другой на еле как на ногах пытается устоять и не залезть в оконную раму, чтобы почувствовать себя птицей? — Мучай кого-нибудь другого, мудак, — цедит сквозь зубы Пак и в то мгновение нажимает «удалить сообщение», а затем кидает абонента в чёрный список. Хочет того Тэхён или нет, но он должен двигаться дальше. Без Юнги.***
За окном пролетают хлопастые снежинки, мягко кружатся в танце с ветром и опадают на асфальт. Тэхён прижимается виском к стеклу, поджимая к себе ноги, и немного отпивает из кружки горячего напитка. Декабрь как и всегда встречает их сухими морозами и туманом, присыпая всё это сверху тонким слоем снега. Интересно, а в тот же день ровно двадцать шесть лет назад погода была такая же? Мать рассказывала ему, что было очень холодно и снег шёл не прекращая, пока они с отцом ехали в роддом, готовые встретиться со своим сыном. Тэхён родился поздним вечером. Считай, как прекрасное завершение этого декабрьского холодного дня. Сегодня он таковым не кажется. Ким грустно усмехается, обдавая стекло горячим дыханием, и рисует сердечко, пробитое стрелой. Он ждал Юнги весь день. Даже торт не покупал, ведь Мин ещё тогда написал ему, что сам подберёт для парня подходящий. У него всё-таки глаз на это намётан. В итоге, конечно же, ни Юнги, ни торта Ким так и не увидел. С ним ещё никто так в его день рождения не обходился. Юнги и правда первый во всём. Сейчас Ким думает, что, наверное, не стоило доверять. Не стоило так слепо верить человеку и возлагать какие-либо ожидания. В том, что Тэхёну сейчас больно, виноват только он сам. Это ведь он понадеялся, что Мин захочет с ним увидеться снова, поговорить или даже просто помолчать в тишине. Всё же в то «прощай» было вложено куда больше, чем парню могло показаться. А теперь бежать за тортом и свечами у Кима нету ни желания, ни энергии. Он вообще в последнее время ощущает какой-то упадок сил, да и со сном проблема так и не решилась. Тэхён списывает всё это на депрессию, но к врачу идти не спешит, хоть Чимин уже и пытался с ним поднять эту тему. Ким как был своенравным, так им и остался. От собственных мыслей отвлекает брякнувший телефон. Тэхён ещё несколько секунд смотрит за пролетающими снежинками и, отставив кружку в сторону, всё же слезает с подоконника. Он поплотнее кутается в плед и подходит к кровати, беря смартфон в руку. На экране уже красуется несколько сообщений от Пака. Ким не удивляется, тут же щёлкает по ним и открывает диалог, читая. Jm: Срочно выйди из хаты. Мне нужна аудиенция. Jm: Я подъехал к твоему дому. Стою тут и мёрзну, так что тащи свой скелет с кожей быстрее. Тэхён удивленно поднимает брови и, бросив телефон на постель, подбегает обратно к окну, устремляя взгляд вниз. Около подъезда и правда стоит чёрная шевроле Чимина. Значит, это не шутка… Но что ему понадобилось от Кима в его выходной? Тем более в такой праздник. Тэхён отмахивается, решая не нагружать свою и без того больную голову лишним. Он не одевается, прямо в домашних штанах и футболке, с накинутым сверху пледом, спускается на лифте. Единственное что тапочки он меняет на зимние ботинки. Две минуты тянутся будто вечность. Именно столько времени у Тэхёна занимает закрытие входной двери, спуск на лифте и короткая дорожка до подъездной двери. Когда он ее распахивает, то сразу замечает копошащегося в машине Чимина. Ким спешно сбегает по лестнице вниз, под снегопад, и останавливается рядом с открытой дверью. — Чимин? Чимин ему что-то говорит, но Ким не разбирает. Пак копошится с чем-то в салоне, но попытки Тэхёна подглядеть успехом не заканчиваются. А в следующую секунду это уже и не требуется. Чимин разворачивается к нему, держа в руках белоснежный торт с горящими свечами. Тэхён теряет дар речи. Он теряется в пространстве и времени, смотря на маленькие язычки пламени. — Задувай быстрее, пока они не потухли. У Тэхёна на глаза наворачиваются слёзы. Ким смаргивает их, чувствуя, что руки у него дрожат вовсе не от холода. Он задувает свечи и мысленно просит, наверное, о самом нелепом: жить долго и счастливо. На той же неделе, в четверг, он, по наставлениям Чимина, всё же идёт в больницу и сдаёт анализы. В понедельник ему звонят и сообщают, что обнаружили рак.