Держитесь подальше от популярных ребят
.
.
.
.
Третий год обучения в средней школе превращается в сплошную тягомотину. Всем уже невтерпеж. Они хотят поскорее выбраться отсюда и начать по-настоящему продвигаться к своей мечте. Возможности, к которым они стремятся, вполне доступны. Спрашивается, зачем они должны торчать в этой убогой школе? Все, чего они хотят, — это вырваться на свободу и заявить о себе. Им бы лучше понять, что для этого еще слишком рано. Все хотят быть героями. Так и есть. Все нацелились на UA, самую престижную из школ героев, это мы знаем. Всем нам так или иначе придется соперничать друг с другом. Будь то оценки, письменные или вступительные экзамены, в один прекрасный день нам придется предать все узы, которые мы создавали годами, и бороться за то, кем мы хотим стать в будущем. Конечно, для меня ничего подобного не предвидится. У меня нет связей с особенными людьми, которых я мог бы предать. Не то чтобы если бы они у меня были, я бы это сделал. Но не в этом дело. В наше время все так много говорят о дружбе, хотя на самом деле каждый прячет за спиной нож, готовый нанести удар в тот момент, когда кто-то проявит слабость. Или момент, когда поймут, что могут использовать эту слабость, чтобы занять место повыше.... Теперь, пожалуй, настало время рассказать вам одну историю. Историю нашей с Каччаном многолетней дружбы. Ни для кого из наших одноклассников не секрет, что мы были друзьями детства. Прозвища, наши мамы, бегающие за нами обоими, как только они переступали порог школы. Каждый, у кого есть мозг, мог бы до этого догадаться. Все указывало на это. В детстве мы были близки. Может быть, даже слишком близки, если честно. Мы практически выросли вместе. Мы были как братья. Видите ли, наши матери знали друг друга задолго до нашего рождения. Смею сказать, они были лучшими подругами. Когда выяснилось, что у них родятся дети в одно и то же время, они решили, что сделают все возможное, чтобы мы выросли настолько же близкими, как и они. И какое-то время это удавалось. Прозвище, Каччан, я дал ему потому, что в юности не мог правильно произнести его имя. С годами оно так и прижилось, к огромному недовольству его нынешнего. Каччан был старше меня. Правда, ненамного. Но этого было достаточно, чтобы он чувствовал себя старшим братом. Он считал, что цель всей его жизни — защищать меня. Помню, когда мы были детьми, он очень серьезно относился к этой роли. И, возможно, именно тогда все и началось. Когда начало расти его эго. Это чувство превосходства над всем и сразу. Знаете, как это бывает с маленькими детьми. Чем ты старше, тем сильнее себя чувствуешь. Тогда люди хвалили его за то, каким хорошим ребенком он был и как помогал своему другу. Каччан был юным вундеркиндом. Слишком умным для своего возраста. Он всегда хотел превзойти всех. Когда обычные дети начинают ходить в годовалом возрасте, Каччан уже бегал. Тогда все было гораздо проще. Лишь я и мой друг против всего мира. Ничто не могло нас остановить. Когда ты так юн, тебе не нужно беспокоиться о причудах. Мы просто наблюдали издалека за тем, как дети постарше используют свои, и пытались угадать, какими будут наши. Вы играли в «притворяшки» в детстве? Мы вот играли. Мы днями напролет гуляли в парке, играли в героев. Честно говоря, я не помню ни одного дня в своей жизни, чтобы мы с Каччаном не хотели быть героями. Уже тогда мы восхищались этими людьми в разноцветных костюмах, которые появляются и бум! День был спасен, все снова хорошо. Мир был восстановлен. А вы знали, что мы оба были просто помешаны на Всемогущем? Ну, я имею в виду, как и большинство детей нашего возраста. Но мы оба понимали, что не просто восхищаемся им, как другие дети. Нет, наша одержимость им была чем-то другим. Чем-то более глубоким, что будет преследовать нас обоих по мере взросления. Мы стремились однажды стать такими же, как он. Мы хотели спасать и защищать. Нас не заботила броскость профессии героя. Как и деньги. Мы хотели быть похожи на Всемогущего, потому что видели, что он действительно лучший. Мы видели, что сердцем он настоящий герой. Мы с Каччаном немало времени провели за экраном компьютера, снова и снова пересматривая один и тот же ролик с дебютом нашего героя. Он бросается в горящий самолет, сражаясь с пламенем, чтобы спасти как можно больше людей. Нам никогда не надоедало смотреть одно и то же. Это только подстегивало наше желание стать героями. Мы мечтали создать команду героев. Вместе — он и я. Напарники, которые сообща сражаются с силами зла. Так и зародилась эта идея. Мы были равны. И все же со временем эго Каччана, казалось, постоянно росло. Я так и не понял, как это произошло. Но каждый день я замечал изменения. Он становился более самоуверенным. Более эгоцентричным. В наших играх он всегда гнался за вниманием. Я никогда не понимал, что такого хорошего в том, чтобы быть на вершине всего. Но если ему это нравилось, то кто я такой, чтобы говорить ему остановиться. Так что я не стал препятствовать ему. Похоже, постоянные восхваления начали действовать на него. Люди твердили ему, какой он умный для своего возраста. Они говорили, каким сильным он был и как здорово было бы видеть его в числе героев, когда он подрастет. Я уверен, что вначале эти похвалы были вполне приятны, но через некоторое время мне стало казаться, что единственное хорошее, что люди находили в нем, — это его ум и превосходство. Я, будучи моложе, пытался подчеркнуть, насколько Каччан удивителен как личность, а не только те поверхностные таланты, которые он демонстрировал. Но, возможно, я сделал это слишком поздно. Казалось, что теперь он сам цеплялся за похвалу, которую получал. А поскольку хвалебных отзывов он получал всегда в избытке, это способствовало расцвету его эго. Вскоре наш геройский дуэт превратился в меня, выступающего в роли подручного. Еще до того, как мне поставили диагноз, Каччан считал, что я уступаю ему в силе. Возможно, так оно и было, ведь единственным выдающимся качеством, которое я демонстрировал в этом возрасте, была моя удивительная способность быть крайне неуклюжим. Даже в этом возрасте я возвращался домой с большим количеством синяков, чем когда уходил. Люди никогда не хвалили меня, и Каччан решил, что это означает, что он лучше меня. Он стал собирать вокруг себя людей, которые наперебой аплодировали ему, когда он делал простейшие вещи, только для того, чтобы он мог чувствовать себя лучшим. Я постепенно оставался позади, дружба, которая нас связывала, стала далеким воспоминанием. Но я не хотел сдаваться. Я продолжал следовать за ним, потому что в глубине души начинал верить, что, возможно, он и в самом деле намного превосходит меня. И если я буду стараться идти по его стопам, то, возможно, однажды смогу стать таким же, как Всемогущий — лучшим из лучших. Для меня были только Каччан, Всемогущий и все. Вот кто был лучшим из лучших. Так я считал. Поэтому я продолжал следовать за ним. Я бы не сказал, что наша дружба была такой, как раньше. Совсем нет. Но и плохой ее не назовешь. Просто он время от времени придирался ко мне, или когда я делал что-то не так, обязательно указывал на это. Были, конечно, и хорошие моменты, например, когда мы оба вытащили из пачки карт героев одну и ту же голографическую карту Всемогущего. Для маленького меня это все, о чем можно было просить. Друга было достаточно. И, возможно, это была еще одна причина, почему я решил продолжать следовать за ним. Потому что больше у меня никого не было... Все шло отлично, пока... Не перестало. Пришел результат диагностики моей причуды. Когда все остальные дети в начальной школе уже получили свои, а моя еще не проявилась, мама отвела меня к врачу, который установил, что я беспричудный. Конечно, в нашем классе самой сильной причудой обладал Каччан, поэтому его восхваляло еще больше людей. А вот надо мной начали издеваться. Потому что я был слабым. Потому что я был хуже всех. Первым, кто дал мне это понять, был, как ни странно, Каччан. В тот же день, когда он узнал об этом, он прямо заявил, что, когда вырастет, станет героем-одиночкой. Для остальных ребят это заявление ничего не значило, но они все равно поддержали его. Но я-то знал, что он имел в виду. Я больше не стоил его времени. Я продолжал следовать за ним, куда бы он ни пошел, но я чувствовал, что между нами что-то сломалось. Поначалу он никогда не издевался надо мной, как это делали другие. Он просто игнорировал меня, что, на мой взгляд, было больнее всего. Его друзья, однако, никогда не были так добры, они продолжали задирать меня, выставляя на посмешище. Это продолжалось еще какое-то время, пока в один прекрасный день мы не отправились на разведку в лес, который находился недалеко от наших домов. Мы переходили через небольшую речку, когда Каччан соскользнул с бревна, по которому мы шли, и упал в воду. К счастью, падение было не очень сильным, и вода едва доходила до щиколоток. Так что вероятность того, что он пострадал, была невелика. Однако я почти сразу же бросился к нему на помощь, подал руку и спросил, все ли в порядке. И, наверное, этот мой поступок что-то в нем всколыхнул. Ведь тогда, казалось бы, маленький бесполезный я был в состоянии лучшем, чем он. Что, в свою очередь, в его понимании, заставляло его быть хуже. Он думал, что я смотрю на него свысока. Он думал, что я завидую ему и хочу, чтобы он казался хуже, чем он есть на самом деле. В следующее мгновение я понял, что это я, промокший, лежу в речке, а он и его друзья смеются надо мной. С этого дня начались бесконечные издевательства Каччана надо мной. Он был и всегда будет худшим из моих обидчиков. И все потому, что он знал меня. Он знал, что ранит меня больше всего. Он знал, куда нужно попасть, чтобы я упал на землю и заплакал. И он всегда был особенно умен. Слишком умным для моего же блага. Взрослея, он прекрасно понимал, что в какой-то момент его поведение обязательно приведет к неприятностям, даже если все окружающие будут согласны с его действиями. Поэтому он старался быть изворотливым. Он никогда не оставлял на мне видимых следов. Он следил за тем, чтобы в любом месте, куда бы он меня ни ударил, это место было прикрыто, чтобы никто не мог увидеть следов. В его голове, казалось, по кругу проигрывалась одна и та же мысль. Изуку считает, что он лучше тебя. Насколько я понял, его очень злит мысль о том, что я все еще хочу быть героем. Потому что, если бесполезное ничтожество вроде меня, Деку, как он давно решил меня называть, хочет быть героем, то престиж этой должности упадет. Сложится впечатление, что он стремится быть тем, кем хотят быть только дураки. Поэтому он начал беспричинно избивать меня. Он хотел заставить меня передумать. Он хотел заставить меня сдаться. Ему не нужны были веские причины. Он знал, что может использовать любое оправдание, и никто из учителей даже не посмотрит на то, что он делает со мной. Он знал, что издевки надо мной — это игра, в которой он всегда может выиграть. А если это еще и принесет ему популярность, так вообще плюс. Да, Каччан в самом деле популярный в школе. Все его знают и восхищаются им. Единственный, на кого в школе рассчитывают, что он попадет в UA и принесет им славу. Поэтому ему спускают с рук практически все, что угодно, что хорошо для него и плохо для меня. Самое ужасное во всем этом то, что я никогда не переставал восхищаться им. Я до сих пор считаю его лучшим из лучших в этом мире в очень нездоровой форме, от которой у меня болит голова. Может быть, это потому, что я знаю, какой путь он прошел. Что тот человек, который сейчас передо мной, — это результат неправильной психологической организации, которая привела к появлению этого эгоистичного монстра. Что на самом деле он не виноват в том, кем стал, потому что люди, окружавшие его в детстве, заставили его верить в то, что если он окажется недостаточно хорош, чтобы его хвалили, то он — ничто. Я всегда был легкой мишенью. Слабаком, которым он мог бы воспользоваться и всегда оставаться на вершине. Мне надоело постоянно быть маленькой игрой для всех. Я скучаю по Каччану. Я хотел бы поговорить со своим старым другом. Но он уже мертв. Или похоронен под всеми этими дифирамбами, наслаждаясь жизнью по максимуму. Возможно, это я во всем виноват. Я должен был отреагировать раньше. Я должен был поговорить с ним, дать ему понять, что он потрясающий, просто потому что он — это он, а не потому, что так думают другие. Но мне тогда было всего четыре, и я, конечно, не был таким гением, как он. Даже если бы я понимал, что происходит, у меня не было бы возможности сказать ему об этом. Наверное, я все-таки всегда был неумехой. Может быть, моя беспричудность и вправду — повод для издевательств. Может быть, я и есть проблема. Я всегда был проблемой. Глупый я никогда не мог найти нужных слов, нужных поступков. Я привык всегда лажать. Я и сам — сплошная лажа. Сижу один в своей комнате, уставившись в стену. Я чувствую, что на меня все время смотрят. Как будто стоит мне выйти на улицу, как кто-нибудь набросится на меня. Наверное, Каччан, он единственный, кто нападает на меня даже после школы. Я очень скучаю по былым временам... Может мы снова станем детьми? Еще одна попытка, и я обещаю Каччан... На этот раз я оставлю тебя лежать в реке. Я не буду тебя донимать. Знаешь, я уже перестал это делать. Но ты все еще думаешь, что я преследую тебя. Ты думаешь, что я считаю себя лучше тебя. К сожалению, я никогда так не думал. Но тебе этого не понять, потому что ты ослеплен. Черт, лучше бы мы никогда не были друзьями. Может быть, тогда бы я не вспоминал о тех временах и не мечтал о том, чтобы все было по-другому. Я бы не желал стать другим. Не таким глупым, не таким бесполезным, не таким позорищем. Такие бесполезные ничтожества, как мы, не очень-то сочетаются с популярными ребятами. Потому что они всегда держат в руках нож. А наша плоть кажется тонкой, как бумага.