«Как у нее бьется сердце! Как она старается вырваться! И мы — так же, Пол. Точно так же и мы. Мы думаем, что очень много знаем, а на самом деле мы знаем не больше, чем крыса, попавшая в ловушку, крыса с переломанной спиной, которая думает, что все еще хочет жить».
«Мизери»
Нотт пропустил обед. Его желудок, привыкший к алкоголю и редким приемам пищи, совсем не бунтовал. Это казалось странным и даже тревожным. Он не хотел пить, он не хотел есть. Подобное он наблюдал у Гермионы, которая целыми днями лежала на диване не в силах сдвинуться с места. Иногда она плакала или просто кричала во сне. Иногда она звала Тома, и никогда — его. Жалобно так, словно тот мог ей помочь, когда сам же был причиной ее шаткого состояния. По утрам она часто глядела в одну точку, в работающий телевизор с выключенным звуком или в окно. В те моменты Тео садился на пол и прислонялся головой к ее свисающей с дивана прохладной руке. Она всегда была такой холодной… Сколько бы он не умолял стереть ее воспоминания о Томе — она упрямо отказывалась, часто доходило до ругани. Наверное, ему стоило не слушать ее, а просто сделать это. Сделать и увезти в другую страну в тот же момент, когда он лишил ее магии. Но Тео слабак. Такой слабак. Когда она умерла, он часто разговаривал сам с собой. Больше было не с кем. Ругался, злился и пил. Последний год, проведенный в скитаниях по странам, сильно ударил по нему. Все, чем он занимался: это постоянное пьянство и рефлексия по неудавшейся жизни. Отсутствие сна, горе из-за потери Гермионы... Ему казалось, что если бы он не убил себя на кладбище, то все равно бы долго не протянул с подобным образом жизни. Из задумчивости его вывел громкий хлопок. Пока он сидел на кровати, укрывшись пологом от чужих глаз и глядя в никуда, перед ним очутилась маленькая фигурка. Хоупи смотрела на него огромными зелеными глазами и держала в своих маленьких ручках завернутые в промасленную бумагу бутерброды. Аромат еды тут же ударил в нос, но Тео не мог не прикусить губу, глядя на это очаровательное создание, которое в его мире пожертвовало собой ради него. Он пару раз моргнул, будто не верил, что она действительно жива. Казалось, что перед ним призрак, что его больной разум просто пытается его утешить, подсовывая кадры из прошлой жизни. — Хоупи… — он подавил всхлип, вырывающийся наружу, — спасибо тебе. И этот момент, когда они сидели укрытые пологом на кровати, Тео решил сохранить в своих воспоминаниях навсегда. — Молодой господин не пообедал! Что-то случилось? Ее голос был таким, каким он его помнил. Не было ни единого дня, когда бы она злилась на него или ругала. Она всегда была к нему добра, даже когда Тео этого не заслуживал. Тео ничего не сказал, лишь забрал у нее из рук еду и отложил ту в сторону, прижимаясь всем телом к тельцу домовихи. В глазах стояли слезы. — Молодой господин… — Хоупи рассмеялась. — Можно? Можно мы так посидим немного? — спросил Тео, дрожа всем телом. Хоупи кивнула и попыталась своими тонкими ручками обнять Тео в ответ. Мерлин, как же он по ней скучал. Он не успел с ней даже попрощаться — все произошло слишком быстро, настолько, что от нее ему остались лишь воспоминания, да маленькое платье, которое та любила носить. Он хранил его в своей сумке на память. Агрессивная ревность родилась в душе Тео. Почему у мальчишки в этом мире есть все? Почему он в своем лишился того, что было ему любо и дорого? Почему? Он знал, что ответом ему будет самое ужасное предположение, которое только можно представить. Тео испортил все сам. Если бы не убил Макгонагалл — сохранил бы ясность разума, если бы не убивал грязнокровок — честь и достоинство, не доверял бы Пэнси — сохранил жизнь Гермионе. Он корил себя за каждый шаг своей жизни, не видя никаких положительных сторон в своей истории. Права была Смерть — именно он запятнал прошлый мир своим существом. Нотту стало дурно, и он резко отстранился, глядя на домовиху так, будто увидел ее в первый раз. В глазах поплыло. Дыхание стало неустойчивым и частым, а мелкая дрожь сотрясла руки. Он понял, что не может дышать. Такое уже случалось с ним ранее, когда Реддл наказывал его с помощью круцио. Хоупи исчезла с громким хлопком, но тут же вернулась, приоткрывая ему рот и вливая теплую жидкость, массируя горло. — Сейчас будет лучше… станет лучше, — все повторяла она, мягко поглаживая его по кудрям. — Все будет хорошо. Его взгляд с каждой секундой становился все яснее, и вот он уже с нервной остротой подметил, как пристально глядела на него Хоупи. Словно что-то заподозрила. Словно… — Молодой хозяин, как вы себя чувствуете? Тео мягко выдохнул, потирая глаза. — Странно, спасибо за помощь, — улыбнулся он, но та улыбку ему не вернула. Теодор напрягся. — Так… где же настоящий молодой хозяин? — она наклонила голову, и Тео замер. Хоупи всегда была прямолинейной. Иногда, в детстве Тео даже боялся ее жестких вопросов в лоб. — Я чувствую, что вы мой, но все равно другой. И на вас много следов чужеродной магии, я такого еще не видала. Так… так много нитей вокруг. Она повела рукой, и Тео будто почувствовал, что его и вправду, словно кокон, опутывает тысяча волшебных нитей. Только были они подарком Смерти. Невидимые метки связывали его в договоре. — Я не… — Не лгите, — прервала его Хоупи и строго взглянула на него. Нотт вздохнул и закрыл глаза, собираясь с мыслями. — Твой Тео в одном из пустующих кабинетов в подземельях. Я уйду с наступлением ночи, — медленно сказал он, наблюдая за ее реакцией. — С ним все будет в порядке. Я пришел, чтобы помочь ему. Признаться ей было легко. Тяжелая душевная ноша, лежащая на сердце, словно стала чуточку легче от его признания. Хоупи мягко улыбнулась и снова похлопала его по голове, как в старые добрые времена. Маленькие пальчики запутались в кудряшке на лбу. — У вас такие грустные глаза, молодой хозяин. Тео прикусил губу, наклоняясь ближе к прикосновению. — Ты должна пообещать мне кое-что, Хоуп. — Серьезность в голосе сделала его тон тише, почти заговорщицким. — Тео нужно защитить. В конце учебного года он будет подвергнут запланированной болезни, и ты должна находиться с ним все то время. Все время, понимаешь? Это приказ, Хоупи. Большие глаза наполнились слезами, и Хоупи быстро закивала. — Конечно! Конечно, молодой хозяин! Я сделаю все для защиты Теодора Нотта! — Умница, — ласково прошептал Нотт, возвращая внимание к еде. — Что же ты мне принесла… Пока он наслаждался едой, вкус которой совсем успел позабыть, не мог не заметить, в какой растерянности находилась домовиха. Тео своим внезапным появлением явно всполошил в ней миллион вопросов. Смерть не говорила ему умалчивать о том, кто он на самом деле такой, но и сам Тео не хотел в этом никому признаваться. Будет лучше, если это останется тайной. Вытерев рот и поблагодарив за еду, Нотт сотворил Темпус и мягко улыбнулся. Три часа дня, — в это время Гермиона пропадала в библиотеке, занимаясь домашним заданием, или сидела на берегу Черного озера в компании Поттера и Уизли. Хотя все чаще Поттер отсутствовал. Тео знал, что тот следил за Малфоем, но Драко это даже будто бы нравилось. Они играли в кошки мышки по всему замку, но Тео презирал подобные игры. Малфой был так горд тем, что ему поручили задание, отчего Тео становилось мерзко до тошноты. Нападение на Кэти Белл было спланировано Малфоем, как и отравленная медовуха, которую хранил Гораций Слизнорт на подарок Дамблдору. Это были очень глупые попытки лишить такого бравого волшебника жизни. Про себя Нотт называл такие методы трусливыми. Он убил Макгонагалл, глядя ей прямо в глаза. Видел, как жизнь покидала ее, а звук падающего тела не раз снился ему в кошмарах. Малфой даже не знал, что собирается натворить. И не знай Тео, что будет дальше, он бы с радостью помог директору избежать смерти. Но всех спасти, к сожалению, нельзя. Отодвигая полог, он попрощался с Хоупи и пошел исследовать замок на наличие Гермионы. Безумно хотелось увидеть ее, но он не знал, как сможет сдержать себя в руках и не кинуться на нее с объятиями при всех в Большом зале. Потому обед и был им пропущен. Сейчас же он надеялся застать ее в одиночестве среди книжных полок, чтобы никто не увидел эту робость и отчаяние, которое — он был уверен в этом — отразится на его лице при виде нее. Тео хорошо помнил, что шестой курс был очень… напряженным в их отношениях. Он всячески подтрунивал над ней, вызывал ее смех, который так ему нравился. И, Мерлин, как же ему хотелось дотронуться губами до ее алеющей щеки, кто бы знал! Он быстро шел по коридорам, встречая на пути юных волшебников, не очерненных влиянием Тома Реддла. Как же он завидовал им: их расстройства склонялись лишь к исправлению плохих оценок, никаких мыслей о предстоящем убийстве или боязни за собственную жизнь. Тео знал, что подарит им следующий учебный год, когда близнецы Керроу начнут свое буйство в этих стенах. Его сердце билось так быстро, что казалось вот-вот вылетит из груди и умчится в небытие. Он здесь. В другом мире, где еще не случилось ничего плохого. Это просто школа, старый добрый дом для всех учеников, но его внутренности скручивало в узел от необъяснимого страха. Словно Тео чувствовал растущую в воздухе угрозу, которая появится здесь через несколько месяцев. Задумавшись, он завернул за угол и больно врезался в кого-то. Острые корешки книг даже сквозь форму и мантию оставили на коже неприятный горящий след. Тео хотел было огрызнуться и пойти дальше, пока не поднял взгляд чуть выше громоздких фолиантов, которые обнимали тонкие на вид ладони. Скользнув взглядом выше по шее, туго обтянутым красно-золотым галстуком, он замер, боясь вдохнуть. Гермиона стояла перед ним, пряча улыбку за книгами, но ее озорной взгляд не мог скрыться. Губы Тео тоже разошлись в улыбке. — Мне снять с тебя баллы за бег по коридору? — с напускной строгостью спросила Гермиона, не сводя с него своего теплого взгляда. — Ты можешь делать, что твоей душе угодно, — ответил он, и увидел, как ее глаза широко распахнулись. Кляня себя за то, что поступает совсем не так, как привычный ей Теодор Нотт, он скрыл свои эмоции под ехидной улыбкой и наклонился ближе. — А мне снять с тебя баллы за то, что ты крадешь книги из библиотеки? Детская перепалка, которая так нравилась им обоим ранее, заставила Нотта впервые почувствовать себя человеком. На секунду Тео показалось, что все прошлое — просто страшный сон. Никто не умер, никто не потерялся в собственной боли. И ничего из этого не произойдет, — он все для этого сделает. — Я не краду их! — фыркнула Гермиона. — Если бы ты не прогулял все сегодняшние занятия, то знал бы, что нам поручено написать три эссе на разные темы. Тео облизнул губы и усмехнулся: — Я не помню, чтобы сегодня занятия проводились исключительно со львами. Откуда же ты знаешь, что я пропустил все занятия? Гермиона вспыхнула, и ее глаза опустились вниз, скрываясь под длинными ресницами. В это время она начала понемногу краситься, и теперь Тео с какой-то острой необходимостью глядел на покрытые тушью ресницы. — Паркинсон слишком громко разговаривает! — выкрутилась Грейнджер. Тео кивнул, оглядывая ее с головы до ног и явно смущая тем самым. Но он не мог ничего с собой поделать: так давно он не видел девушку, которую любил. Пальцы чесались от необходимости взять ее за руку, прикоснуться губами к ее губам, вдохнуть аромат шампуня. Да что угодно! Он буквально горел от ее вида, стоя на месте, и уже ощущал возбуждение, что пряталась под слоем мантии. Воспоминания о последних днях, проведенных с ней, заставили его кожу покраснеть, а пульс участиться. Он все еще помнил вкус и мягкость ее губ, скольжение языка, текстуру шелковистых волос под пальцами. В прошлом они так и не зашли с ней дальше, не переступили эту самую грань, и теперь Нотту хотелось вгрызться в ее рот, как голодной дворняге. Развести худые ноги в стороны и дотронуться до влажности ее складок, чтобы кожа на подушечках его пальцев сморщилась, как после горячей ванны, когда он будет двигать ими внутри нее. Вцепиться в Гермиону, как в сахарную кость, зубами, проникнуть в нее и… Его член дернулся, заливая белье смазкой. Стиснув зубы, Тео опустил глаза вниз и закрыл глаза. Он так хотел… Но сделать он ничего не мог. Не сейчас. Они не в тех отношениях, но… Разве он не мог бы их исправить, верно? Плевать, что скажут. Он не будет выслуживаться перед Темным Лордом. Промелькнула даже злая мысль, что тот Тео может в будущем умереть от руки Реддла, тогда он бы спокойно вернулся в 99 год и был с Гермионой без помех. Мальчика защитить хотелось, но Гермиону защитить хотелось больше. Она явно будет страдать намного сильнее него самого. — Может, — он неловко шаркнул ногой, — ты прогуляешься со мной? Гермиона молчаливо взирала на него, но затем медленно кивнула. — Но домашнее задание… — Можно сделать через час, верно? Мы сделаем его вместе, а сейчас, — он потянулся к ее плечу. Хотелось обхватить ее белую шею и просто… Он вздохнул, забирая ее сумку себе, и книги, что она держала у груди. — Давай просто погуляем, — и это он сказал, в первую очередь, самому себе.***
Том Реддл пил чай, пальцами аккуратно придерживая блюдце. Никто не мог подумать, что он будет ценителем чайных сервизов, но они всегда ему нравились. По его мнению, это было знаком достатка. В комнате раздавались звуки джаза: у Теренса была огромная коллекция виниловых пластинок, и Том не без удовольствия воспользовался радушием хозяина. За прошедший час он осмотрел весь дом, не забыв, что завтра должна была прийти гувернантка, у которой заболел маленький сын, и она взяла отгулы. Тому несказанно повезло. Оставлять в живых Теренса уже завтра станет довольно трудной задачей. Том также ощущал это желание…. Неуемное желание убить, искромсать, но всячески отвлекал себя другими мыслями, вороша в памяти жизнь схваченного им магла. У него было три пути. Первый и самый простой — убить Теренса и занять его место. Второй — взять Теренса и его семью под свой контроль, внушив им ложные воспоминания о том, что на самом деле у них два сына. И третий — внушить Теренсу, что он его друг по учебе в Гарварде, приехавший в гости, но его ограбили на вокзале, украв все документы и поклажу. Тогда бы он потратил меньше времени и сил на изменения в памяти родителей Теренса и сделал бы себе документы с новой личностью. Сыграло еще то, что Теренс на самом деле был не родным сыном. Его взяли из приюта в возрасте пяти лет. То, что мальчик в итоге вырос в нормального гражданина, одаренного острым умом, добавило несколько баллов ему в копилку. Хоть Том и убил всех детей в Вуле, он это сделал больше ради мести самому учреждению. Он не чувствовал никакой жалости, но и неприязни к тем детям. Они просто стали частью его плана, вот и все. Сердце для Гермионы было важнее человеческих жизней. Когда часы пробили два часа, он поставил блюдце с чашкой на стол и направился в подвал. Дверь медленно открылась. Теренс сидел на надутом матрасе для плавания в бассейне и жадно поедал бутерброд с сыром, который Том оставил ему ранее. Магл сжался и замер при виде него. Даже жевать перестал. Том присел перед ним на корточки и направил в его сторону древко палочки. — Как думаешь, почему я здесь? — спросил Реддл, поигрывая древком. Теренс, видимо, подумал, что у Тома в руке своего рода указка, поэтому немного расслабился. Проглотив то, что жевал, он вытер рот и сказал: — Вы хотите причинить мне боль, сэр? Том усмехнулся. Магл был интересным. — Ты не так понял вопрос, подумай лучше. Он поднялся и подошел к маленькому окну, расположенному вверху на стене, но так и не смог заглянуть в него, — было слишком высоко. В это время Теренс заговорил: — Вы имеете в виду, зачем вы живете, сэр? На этой земле, сэр? Том кивнул, не поворачиваясь к нему лицом. Он ждал продолжения. — Ну, моя мать говорит, что Бог дает каждому из нас определенную миссию, сэр. Миссию проявить себя, стараться всеми силами на благо общества. Но я считаю, что человек волен сам выбирать, по какому пути ему следует идти. Может… и у вас есть что-то подобное, сэр? Ответ был присущ молодому человеку этого времени. Бог все еще стоял за их спинами, но все чаще те молодые люди искали Бога внутри себя. На самом деле, Тому был интересен даже не его ответ, а варианты ответа и эмоции. Услышанное дало ему пищу для размышления и открыло новый факт, — Теренс его не боялся, хотя должен был. В чужих глазах не было страха. На секунду Тому даже показалось, что он смотрел в глаза самому себе. — Хорошо, я понял. Идем со мной. Воодушевленный Теренс чуть улыбнулся и последовал впереди Тома, пока тот поднимался следом. Они вошли в богато обставленную гостиную. Длинный диван молочного цвета из кожи стоял у стены, покрытой искусными барельефами с золотым напылением. Кофейный столик блестел мраморной плиткой, а золотые ножки казались такими блестящими, словно их только что натерли лаком. У дома Реддла, когда они жили вместе с Гермионой, был похожий стиль. Множество репродукций популярных художников украшало дом, но в гостиной их не было совсем, потому что напротив дивана стоял большой телевизор, занимая практически все пространство. Лишь полки с книгами в ярких обложках дополняли эту минималистическую пустоту интерьера и разбавляли ее красками. — Сядь на диван и закрой глаза, — приказал он, направляя на него палочку. — Легилименс. Он вновь с усиленным вниманием просмотрел короткую на его взгляд жизнь магла: все мелкие детали, обрывки разговоров, обязанности на работе, взаимоотношения с родителями, все, что могло помочь ему в будущем. Когда он закончил, Теренс сидел молча, все так же закрыв глаза. Его волосы слиплись на висках, кожа век подрагивала, а щеки раскраснелись. Он был спокоен, просто в комнате из-за погоды было довольно душно, и Том включил подключенный к потолку вентилятор. Том же смотрел на него немного новыми глазами. Интуиция никогда его не подводила. Поднявшись, он подошел к камину и нажал на небольшой участок плитки, которая тут же отодвинулась, являя перед Томом темный проход размером с упаковку сливочного масла или чуточку больше. Том просунул туда руку и достал деревянную коробочку, в такой могли хранить домино или украшения. Коробка не была покрыта пылью, что говорило о том, насколько часто ее доставали из тайника. Сверху было нацарапано несколько слов, что-то о жизни и смерти, но Тому было не интересно, какие надписи оставлял Теренс. Он уже знал, что внутри нее, но ему хотелось взглянуть еще раз. Открыв коробку, Том скосил взгляд на Теренса. Содержимое не вызвало на его собственном лице никаких эмоций. Реддл, держа в руке находку, подошел к Теренсу, кладя ту ему на колени. Улыбка украсила его лицо. Магл распахнул глаза, быстро моргая, опустил их на свои колени, и тут же лживые слезы сразу же побежали по его щекам. Страх появился. Ну, наконец-то. Том уже думал, что тот не умеет показывать никаких эмоций. — В чем твоя миссия, Теренс? — с улыбкой спросил Том, нежно вытирая горячую слезу с чужой щеки. Тот не ответил, трясясь и потея, как свинья. Кожа его побелела от страха, а губы превратились в нить. Темные круги появились на его подмышках. — Вы поэтому здесь, да? Откуда… откуда вы… — Это все не важно, — он продолжал вытирать его слезы. — Хочешь я расскажу тебе историю, Теренс? Тот не отвечал, лишь закрыл глаза и тихо шептал молитву. Бог уже давно покинул его, в тот самый момент, когда он попался на глаза Тому, а тот и не знал. — Однажды маленького мальчика из приюта забрали родители. Это была прекрасная пара, которая, к сожалению, не могла иметь детей. Мальчику очень нравились его мама и папа, особенно мама, которая позволяла ему помогать ей в саду, где росли красивые розы. Ты любишь розы, Теренс? Магл напоминал мертвеца, лишь дрожь и все еще текущие слезы говорили о том, что он жив. — Д-да, сэр. Сэр, прошу… не мучайте… — Тише, тише, — Том погладил его по голове, опустив взгляд на содержимое коробки. — Мальчик чувствовал себя любимым. Он был так счастлив! Ты же можешь себе представить подобное счастье, верно? Тебя ведь тоже взяли из приюта. Теренс усиленно замотал головой, но из его рта вырывались лишь неосознанные всхлипы. — Мальчик расслабился в тепле и уюте, но однажды к нему в спальню вошел отец. Мальчик сначала не понял, чего тот хочет, он все еще побаивался большого мужчину, часто прячась за маминой юбкой. Мужчина попытался изнасиловать мальчика, но тот вырвался из его лап и убежал. Позже отец мальчика умер, а мать была убита горем. Грустная сказка, да, Теренс? Как ты думаешь, почему я тебе это рассказываю? Теренс не ответил, еще сильнее заливаясь слезами. — У тебя очень острый ум, — озвучил Том свои размышления. — Так глубоко спрятать… так стараться не думать об этом… ты настоящий профессионал. Я никогда не встречал таких маглов. Было даже интересно взять кровь у него и узнать, не является ли тот каким-нибудь сквибом, которого сдали в приют. Уж очень интересна была его стойкость к легилименции. Он уже не смотрел на Теренса, его взгляд был направлен лишь на коробку. — Сейчас ты напишешь кое-что под диктовку, хорошо? Теренс вновь промолчал, но Том с помощью чар приманил к себе бумагу и магловскую ручку. Коробка была убрана в сторону, и теперь на коленях Теренса лежали лишь ручка и тетрадный лист. — Пиши. Я, Теренс Тёрлис, сознаюсь во всех своих злодеяниях, — начал диктовку Реддл, следя за тем, как магл — а магл ли? — выводил буквы. — Я не достоин жизни из-за своих поступков. Прошу меня кремировать. Рука Теренса на последнем предложении задрожала. — Не хочешь кремацию? — услужливо спросил Реддл. — Я не хочу умирать… — взвыл Тёрлис. — Они сами! Сами этого хотели! А потом говорили, что всем расскажут! Я… я… — Нет, все же кремация, — ответил Том, словно не слышал то, что лепетал мужчина напротив. — Империо. — Тот замер, но его глаза прояснились. Том повторил заклинание еще раз, и лишь на четвертой попытке ему удалось взять под контроль чужой разум. — Так-то лучше, а теперь пиши — прошу меня кремировать. Все? Написал? — Написал, сэр, — ответил магл тихим голосом. — Славно. Реддл, не дотрагиваясь до листка, отправил тот с помощью магии на кухонный стол. — Как ты их убивал и зачем? — спросил Реддл, уже зная ответ, но ему хотелось, чтобы Теренс признался в этом вслух. — Я перерезал им горло кухонным ножом, — тихо ответил Тёрлис. — Мне нравилось, как они кричат. Они всегда сами шли со мной, мне даже ничего не пришлось делать. Том кивнул. — Хорошо, тогда действуй. Перережь себе горло. Магл встал и медленно пошел на кухню. Том удобнее устроился на диване. Раздался звук открываемого, а затем закрываемого шкафчика, через секунду — крик и бульканье. На плитку полилась кровь, — Том слышал звук падающих капель. Затем тело упало с тихим стуком. Воцарилась идеальная тишина. Приманив к себе блюдце и чашку, он поднялся и с помощью магии открыл кран и тщательно вымыл ту. Затем вернул из подвала матрас и остатки еды с водой, убирая те в холодильник и кладовую все так же с помощью магии. Пластинка все еще играла свою песню, и Реддлу было почти больно ее останавливать, но на ней были отпечатки его пальцев. Уменьшив пластинку, он положил ее в карман, как трофей. Все же у Теренса, не смотря на его негативные качества, был отменный музыкальный вкус. Вернувшись на диван, он снова посмотрел на коробку. Видимо, Теренс был небрежен, когда убирал ее, потому что теперь на черном диване отчетливо выделялись четыре пары белых аккуратно сложенных трусов, которые принадлежали мальчикам. Вот только покрыты они были кровью и засохшей спермой.