«Говорю, если вы уйдете, я на себя руки наложу.
— Вам надо лечиться».
«Коллекционер»
Тео с Гермионой сидели на бережке Черного Озера. Весенний день радовал своим теплом, но около воды всегда было холоднее, особенно по вечерам. Тео же нашел это лишним поводом прижаться к боку Грейнджер чуточку ближе. Заметив, как по ее оголенной коже на руке пробежали мурашки, он улыбнулся. В этом мире он все так же волновал ее. — А потом Рон просто ушел, представляешь? Гарри так расстроился, — говорила Грейнджер, изредка кидая плоские камешки в сторону воды. — Надеюсь, что завтра они помирятся и все встанет на свои места. — Гарри слишком подозрителен, — сказал Тео, невольно морщась. Вот уже полчаса Гермиона рассказывала ему прошедший учебный день, темы занятий и также упомянула о ссоре парней, которые в последнее время происходили довольно часто. Она сидела рядышком и совсем не подозревала о том, что случилось с ними в другом мире. Эта девочка была еще ребенком, верящим в справедливость и людей. В добро и любовь, что спасет весь мир. Ее друзей не убивали, а родители помнили о своей любимой дочери. Ее не пытали, не заставляли предавать саму себя, не держали пленницей в собственном разуме. Она была жива, но при этом она была живее Гермионы из его мира во сто крат. Ее улыбка прямо сейчас наполнена этой самой жизнью, а в глазах искрился свет. Ему хотелось знать: осталась бы его Гермиона такой, не случись с ней подобного несчастья? Тео надеялся, что да. До путешествия в этот мир он был скептически настроен. Ему казалось, что тем самым он предаст память своей Гермионы. Но это была она, та самая, в кого он влюбился. Не было между ними никакой разницы, за исключением горя, что упало на плечи Гермионе, а после убило ее. Тео с изумлением понял, что она всегда должна оставаться именно такой: спокойной и не знающей боли войны. Может быть, у него получится сохранить в Гермионе эту самую чистоту, которая поможет и ему снова стать цельным? Может, она снова исцелит его душевные раны своим присутствием? Или она уравновесят друг друга, как полярные противоположности. Столько мыслей спутанным потоком проносилось по глубинам его разума. В жилах Тео текла её магия. Нотт не знал, чувствовала ли она то же самое, что и он сейчас, но его кожа буквально горела от фейерверка, который взрывался по венам ежесекундно, стоило ей лишь взглянуть на него. Он с радостью слушал ее рассказ, но то и дело ловил себя на мысли, что хочет поговорить… о них, о будущем, о мире, но возможности как-будто бы не представлялось. Замолкнув, Гермиона начала играться с подолом юбки, который прикрывал ее колени. Наверное, она заметила его нервное молчание. — Ты сегодня необычно молчалив, обычно у тебя рот не закрывается, — она дерзко усмехнулась ему. Тео понял, что это его шанс. Мысленно повторив то, что он намеревался ей сказать, Нотт уверенно повернулся к ней буквально всем телом. — Я хотел с тобой серьезно поговорить, и, если честно, не знаю, как этот разговор начать. Он этого и вправду не знал этого еще час назад: в голове все перемешалось в одну кучу. Что говорить… как говорить. У него была идея, но она казалась ему ужасной, а зная Гермиону… будь, что будет. Он вздохнул и продолжил: — Мне начали сниться странные сны, — сказал он, наблюдая за ней краем глаза. Пока Гермиона никак не отреагировала, больше внимания уделяя водной глади неспокойного озера, чем Тео. — Мне снились страшные вещи Гермиона, — она наконец-то повернула к нему лицо и нахмурилась. Морщинка забавно смотрелась между ее бровями. — Дневник в канализации, чаша в блеске золотых монет, медальон на шее женщины, диадема в комнате забытых вещей, змея, кольцо с черным камнем и… — Что еще? Гермиона внимательно смотрела на него. Он знал, что с дневником она знакома, но сейчас Грейнджер понятия не имела, что такое крестражи. По словам самой Гермионы, Гарри рассказал им об этом лишь в самом конце учебного года. — Я не видел, кто это, только спина юноши с темными волосами. Гермиона задумчиво прикусила губу. — А еще я видел тебя, — он сжал меж пальцев кончик ее галстука, — задушенную цепью от медальона, — сказав это вслух, он замер — одно дело прокручивать все эти слова в мыслях и совсем другое: сказать вслух. — Поэтому я умоляю тебя, Гермиона, если ты когда-нибудь встретишь в своей жизни нечто подобное, — а ты точно встретишь, с болью подумалось Тео, — не надевай его на себя. Гермиона, из всех реакций, какие он только мог представить, — громко рассмеялась. Тео сжал ладонь в кулак и отпустил ее галстук, смотря лишь на ткань, а не ей в лицо. Чего он, собственно, ожидал? Ответа, что: «Да, Тео, конечно, я верю тебе. Ведь я верю всем снам, даже чужим, а Прорицания вообще мой любимый предмет! Я просто стеснялась тебе об этом говорить!» Какая чушь. Тео решил пойти ва-банк. — Это не смешно, Грейнджер. Поклянись мне здесь и сейчас, что не будешь надевать на себя странные медальоны и никто не пострадает! — попытался он перевести все в шутку. А у самого в груди сердце билось так, что вот-вот выпрыгнет из груди, и ладони вспотели. Ощущение того самого болезненного страха окутало Нотта. Неужели его план — полная чушь? Он уже начинал сомневаться в себе и своем здравомыслии. — Тебе бы только страшные рассказы писать, — снова рассмеялась Гермиона. У Тео в этот момент сжалось горло. — Я почти поверила тебе! Особенно про дневник, — добавила совсем тихо, но Тео услышал. — Странные тебе сны снятся. Ты лучше помалкивай о них… — Я бы хотел сны о розовых пони, правда, но пока есть то, что имеем. Они оба неловко замолчали, но Тео не чувствовал свою работу выполненной до конца, словно не хватало этого самого последнего штриха, которое даст ему основание полагать, что можно дышать и больше не бояться. Тео посмотрел на ее бледное лицо. На щеках Гермионы горел румянец то ли от холода, то ли от смущения. Взгляд такой живой, даже игривый поймал его в свои сети. Нотт сглотнул слюну и наклонился к Грейнджер чуть ближе, словно вот-вот поцелует. Ее губы приоткрылись, и Тео почувствовал теплое дыхание на своем лице. Быстро облизав губы, он придвинулся еще немного ближе. Зрачки Грейнджер напоминали черные дыры, и больше всего на свете ему хотелось коснуться губами ее губ. Он не сдержался. Мягкое прикосновение сплело их вместе, словно так и должно было быть всегда. Словно именно так правильно. Она отстранилась через секунду, но Тео потянулся вслед за ней. Рука коснулась ее волос и задней поверхности шеи. Его губы снова нашли ее губы, утягивая в более долгий поцелуй, но он не стал его углублять. Гермиона неуверенно двинула ртом ему навстречу, и Тео, не сдержавшись, лизнул ее нижнюю губу. Это было так, как в первый раз. Словно не было всей прошлой жизни. Словно это их настоящий первый раз. И теперь он не посмеет стереть ей память или врать ей о чем-то. В этот раз все будет по-другому. Она хихикнула, но положила руку ему на грудь, останавливая от продолжения. Скрепя сердце Тео остановился, напоследок погладив ее по щеке. Вот бы взять и просто схватить ее в охапку. — Ну так что? Клянешься? Он протянул ей мизинец, и она снова улыбнулась. Ему так сильно хотелось ее поцеловать, что он прикусил себе губу до крови, лишь бы не наклониться к ней, лишь бы не наклониться… Его мизинец обхватил палец Гермионы. — Ну… раз тебе это настолько важно. Клянусь не надевать на себя странные медальоны! На сердце у Тео сразу стало легче. Если он все правильно воспринял из рассказа Гермионы, то именно от нее медальон напитался силы, чтобы обрести свободу. Улыбнувшись, он помог ей подняться, удерживая руку на ее ладони как можно дольше, и они двинулись в сторону замка. Гермиона весь путь до Хогвартса журила его за прогулы и провидцев в роду, а Тео поддавался ей, вызывая у гриффиндорки звонкий смех. В темноте были совсем не заметны капли слез, что выступили на его глазах от невыразимого счастья.***
Том решил переночевать в отеле. Его немного потряхивало от пережитого, потому что подобного человека встретить среди маглов он никак не ожидал. Ненависть к ним только возросла. Мерлин, да ему даже ничего не нужно было делать — маглы сами себя с радостью перебьют, чем и занимались прямо сейчас на другом конце земного шара. (Имеется в виду война между Россией и Чечней) У Теренса он забрал всю наличку, а также украл его документы, изменив в них все. Теперь там красовались его имя и его фото. Имя он решил оставить таким, какое у него есть — Том Марволо Реддл. Пусть полиция думает, что магл их просто потерял. Теперь это была их работа, а не его забота. Расположившись в не очень дорогом отеле, чтобы сэкономить деньги, он начал думать о том, что ему делать дальше. Вопросов было намного больше, чем ответов. Немного погодя, он решил призвать Смерть. Только она могла уверенно ответить на все его вопросы и развеять сомнения. Через пару секунд ожидания темное существо возникло перед ним. И снова это ощущение беспомощности окружило его. Он не знал, почему ее присутствие так пагубно на него влияло, но физически ему было очень некомфортно. — Ты сегодня привел ко мне одного из божьих сыновей, чье время еще не окончилось. Но это был хороший подарок, Жизнь довольна, — ее голос заставил его поморщиться. — Неужели в тебе проснулось сочувствие, Том Реддл? Реддл лишь вымученно усмехнулся. Виски сдавило. — Сколько мне жить в этом мире? — Сколько хочешь, пока… Реддл напрягся еще сильнее. — Пока — что? Смерть подплыла ближе, и Том снова ощутил невыносимый запах гари. Он не переносил его. Теперь огонь и все, что с ним связано, напоминало ему о смерти Гермионы. — Ты остаешься здесь, пока Теодор Нотт не решит оставить данный мир и не перейдет в следующий. Именно его магия в тандеме с магией Гермионы Грейнджер привели тебя вслед за ним, за ним ты и уйдешь дальше, — ответила Смерть. Реддл вскочил с места, нервно расхаживая по узкой комнате. Услышанное его совершенно не устраивало. Зависеть от кого-то… Нет! — Но ты предлагала мне остаться! В первый раз! Что, если я захочу остаться здесь? Неужели у меня нет выбора? На черном лике Смерти расползлось подобие улыбки. На окне появилась изморозь, и Том замер, будто околдованный. — Я предложила лишь один раз, теперь ты идешь вслед за Теодором Ноттом. Всегда. Но есть один выход, как этого избежать. Реддл тут же впился в эту возможность. — Какой выход? Скажи мне. Смерть подплыла еще ближе. Чернильное облако ее «лица» предстало перед ним. — Нужно просто умереть. Ничего сложного. Можешь перерезать себе горло, — ее голос смеялся над ним. — Я позабочусь о твоей кремации. Она… издевалась над ним! Желваки заиграли на его до этого отрешенном лице. Том покачал головой. Конечно, у него был выбор. Ну, конечно! — Сколько еще пробудет в этом мире Нотт? — в попытке успокоиться он достал палочку и сосредоточил свое внимание на ней. Смерть летала по номеру, пока он пытался просто дышать. — В этом году в 11 вечера он застынет во времени, став одним из моих светлячков, и очнется лишь в день своей смерти в 99 году. Его копия продолжит жить, как и жила до этого. А ты останешься здесь. — У меня больше преимуществ, чем у Нотта, — резко улыбнулся Реддл. — Почему так? Ты мне что-то не договариваешь? Смерть щелкнула ногтем, и Том насильно приземлился в кресло. Его яростный взгляд мог убить ее. Жаль, что та уже была мертва. — Теодор Нотт использовал заклинание до своей кончины, которая была предписана ему судьбой. Это плата. Ты же… — Тому показалось, что она смотрела прямо ему в глаза, — фигура, которая нам ничего не должна, потому что за тебя уже платит Нотт. Я просила лишь об одном — не уничтожать людей, так наш уговор и остается в силе. Том Реддл хрипло рассмеялся, горло пекло от жара. — И он ведь не подозревает, что я пошел вслед за ним, так ведь? — это был самый важный вопрос. Мальчишка мог желать отомстить ему. Мог напасть со спины, пока он шел по своим делам, убить его во сне, сделать — что угодно, и у Тома не было бы возможности спастись, потому что запасного тела у него еще не было. — Нет, он ничего не знает. — Смерть вздохнула совсем как человек, и Том сузил глаза, внимательно ее рассматривая. Но дымка прошла, и перед ним снова было необъяснимое существо. Наверное, ему показалось. — Если это все, то я ухожу. И мой тебе совет, живи тихой жизнью, пути твоей судьбы очень… изменчивы, Том Реддл. Том не ответил, лишь кивнул, задумчиво глядя в окно. Уже смеркалось. Изморозь со стекла так и не исчезла, хотя по его спине градом стекал пот.***
Тео громко чихнул. — Кто-то тебя вспоминает, — сказала Пэнси, нарезая картошку на тарелке. Тео хотелось сказать, что именно его вспоминать тут точно некому. Доев ужин, который оказался не таким вкусным, как бутерброды от Хоупи, Тео решил предварительно проверить реального Тео, а также ввести ему в голову части воспоминаний о сегодняшнем дне, чтобы после у наблюдательной Гермионы не возникло вопросов. Вся его работа в это время, в принципе, уже была окончена. Гермиона поклялась не носить медальон, а остальное его не волновало. Его целью было спасти ее и все. Он уже собирался встать и уйти, пока Малфой, сидящий рядом, вдруг не решил заговорить с ним в своей излюбленной манере. При всех. В Большом зале. За слизеринским столом. — Слышал, ты водил грязнокровку на свидание. И как тебе ее дыра? Такая же вонючая, как и ее кровь? Перед глазами все стало ярко-красным. Он помнил, что плачущая Пэнси оттащила его от Малфоя, покрытого кровью. Тео даже не понял, как нанес ему удар — все произошло слишком быстро. Одна фраза Драко — один удар Тео. Драко лежал на скамейке без чувств, все его лицо было залито кровью, вытекающей из носа и рта. На полу валялся передний зуб. — Стоять! Малфоя в больничное крыло, срочно! — Снейп, появившийся так невовремя, схватил Нотта за рукав мантии. — Что, разрази вас драккл, здесь случилось? Тео перевел взгляд на профессора. Наверное, вид у него был довольно странный, потому что Снейп отшатнулся от него. — Малфой оскорбил честь девушки, профессор, — тихо ответил Тео. — Я готов понести наказание. — Ты… — Снейп поджал губы. — С завтрашнего дня месяц отработки в моем кабинете. — Он повернулся на слизеринцев, что глядели на Тео в шоке. Нотт мысленно выругался. Он не хотел привлекать внимания к своей фигуре, но, как обычно, у него ничего не вышло. Разминая руку, Тео все же вышел из Большого зала, где на него тут же налетела Пэнси с кулаками. Вид у девушки был дьявольский. — Ты с ума сошел? — она яростно толкнула его в грудь, отчего он припал к стене и ударился лопатками о камень. — Какого хрена ты себе позволяешь? Да мы каждый день так шутим над Грейнджер! — Теперь не шутите, — отрезал Тео, поправляя мантию, и возобновил свой путь. — Ты можешь отвалить от меня? — спросил он, пока девушка следовала за ним шаг за шагом. — Я наблюдаю за тобой весь день. Ты какой-то другой. Мне не нравится то, что я вижу. Тео остановился. Ярость, сидящая в нем все это время, вырывалась наружу. Он развернулся и сжал Пэнси за плечи, пряча их пару от чужих глаз в темном алькове. — А так тебе больше нравится? Глаза Пэнси в полутьме казались темными колодцами. — Что ты… Она дернулась, но Тео надавил на плечи сильнее. — Ты же хочешь меня, я прав? — Да кто тебя… — Хочешь сказать: нет? Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь меня. Он сжал ее подбородок и поднял лицо вверх. В ее глазах стояли слезы, расширенные зрачки давали понять, что она снова под кайфом и завтра утром даже не вспомнит этого вечера; солнцезащитные очки, что Пэнси часто носила, упали на пол с тихим стуком. — Молчишь? — Не таким образом я тебе хотела сказать об этом, — прошептала Паркинсон, облизывая губы. — А ты… что ты чувствуешь? Ты… я так давно хотела сказать тебе… — Что я чувствую, Пэнс? Ненависть. Отвращение. Страх. Наверное, она восприняла это все, как любовную игру. Вот только Тео не хотел иметь с ней ничего общего. Он наклонился к ней ближе, своими губами практически касаясь ее. — Как ты думаешь, что я чувствую? — ее губы коснулись его губ, и он чуть не отстранился, чтобы стереть с себя ее прикосновение. — Ты для меня только друг, не больше, поэтому переключи свое внимание на кого-нибудь другого, кто ответит тебе взаимностью. А меня оставь в покое. Он отпустил ее и вышел наружу, возобновив свой путь до нужного места. Вслед он услышал истошный вопль Пэнси Паркинсон. — Ты обманул меня! Я ненавижу тебя, сукин ты сын! Но Тео было наплевать. Эта девушка сделала ему слишком больно: и боль эта горела ярче солнца. Когда он вошел в старый кабинет, то увидел Нотта на том же месте, все так же глубоко спящего. Подойдя к нему поближе, он прижал палочку к своему виску и взял основные воспоминания из сегодняшнего дня, начиная медленно вливать их в чужой разум. У него оставалось всего три часа в этом мире, а затем скачок в 99 год. В день своей смерти. Еще раз все проверив, он вышел из кабинета, плотно закрывая за собой дверь. К сожалению, Тео не увидел, что вслед за ним, когда он вышел из кабинета, прошмыгнула темная фигура.***
Реддл медленно переключал каналы на телевизоре, но глаза его неустанно следили за часами. В одиннадцать вечера Нотт должен свалить отсюда на более чем два года. За это время он решил во что бы то ни стало увидеть Гермиону. Откинув пульт, он открыл стенной шкафчик. В каждом номере отеля при заселении предлагали карту Лондона и близлежащих деревень для туристов. Именно она и нужна была Тому. Насколько он помнил из воспоминаний о Гермионе, сначала те прятались в старом доме Блэков, а после уже начали свое путешествие по лесам и полянам. Такой выбор укрытия был довольно странным, по его мнению. Гораздо проще засесть в отеле и пользоваться оборотным зельем при вылазках. Но, возможно, их возраст и страх за свои жизни сыграл большую роль, чем он думал. Лес всегда казался хорошим местом для пряток, но плохим для выживания. Затеряться в толпе было намного проще. Достав блокнот и ручку, Реддл сел писать план на ближайшее время. Планирование всегда было одним из его любимых занятий. Из написанного самым важным было обретение нового тела на всякий случай, а также стабильный заработок и жилье. Его имя и фамилию из ныне живущих знали не многие, но все же знали. Работа в Министерстве магии была опасна, и Том сразу вычеркнул этот вариант из списка. К тому же он не мог сотворить из воздуха документы об окончании магической школы, потому оставались лишь магазины, желательно в Лютном переулке. Но и там многие помнили его молодое лицо… Реддл с силой сжал ручку. Тот трюк, что он проделал с книгой и заклинанием, чтобы его имя и личность забыли, сейчас был невозможен. Он бы не смог прийти в магазин, скупить тираж какой-нибудь книги, а после вернуть их и ждать результатов. Стиснув зубы, он с содроганием взял магловскую газету в руки в поисках объявления о работе. На глаза ему попалось: «Требуется натурщик для студентов Лондонской академии искусств. 20 фунтов в час». Он вырвал эту страницу и решил позвонить с утра. По дороге можно было бы поймать какого-нибудь профессора и на примере его документов сделать себе диплом и устроиться учителем, ведь он всегда так хотел им стать. Завтра он пойдет на разведку, а сейчас… глаза снова вернулись на часы. Прошло всего пять минут. Реддл тихо выматерился, — он ненавидел ждать.