Путь к славе

Ионхерда, потеряв всякую надежду на перевоспитание дочери ан Крайта, использовала свой последний "козырь" – власть. Она заявила, что превратит юную бунтарка в жрицу Богини и убедит ярла в правильности этого решения. Изоляция от внешнего мира столь непокорной девы – единственный вариант, и что только Фрейя сумеет изменить их дочь к лучшему. И поместила её на трехдневное заключения в комнате, самолично сопроводив к месту отбытия наказания. Хоть вначале ан Крайт и сопротивлялась, однако подобно ягненку, ведомому на зарез, она проследовала за верховной жрицей. – Служение Великой Матери – наивысшая привилегия для девушки, – изрекла она, захлопнув перед носом Юстианны двери небольшой комнатки. – Ступившая на путь служения девица должна принести в жертву самое главное – возможность продления рода, дабы быть пред богиней… Окончить свою речь женщина не успела. Юная пленница со всей силы ударила ногой в деревянную дверь, словно в барабан. Глухой звук пронесся по коридору, многократно усиливаясь и разрывая гробовую тишину каменных залов храма. – А столь своевольную особу никто и никогда в жены не возьмет, – спокойно произнесла Ионхерда. – Советую поразмыслить, дитя. Времени у тебя сейчас предостаточно. Тихий шорох легких кожаных сапог о камень засвидетельствовал об уходе жрицы. Разъяренная Юстианна ещё раз ударила носком сапога о дверь, а после упала камнем на кровать. От столь резкой перемены веса ложе затряслось и со скрипом немного сдвинулось. – Дело дрянь! – сама себе сказала девушка, отчаянно пиная подушку и сгоняя злость на набитой перьями ткани. – Скверная перспектива, – добавила она. Голос звучал немного ниже, как будто в комнате присутствовал кто-то ещё. – Уж влипли так влипли! – голос опять зазвучал выше. – И добавить нечего, – изменение тембра произошло в мгновение ока. На миг воцарилась тишина. Юстианна лежала на кровати, смотря в одну точку на потолке. Сквозь небольшое прямоугольное, расположенное под потолком, окно к ней доносились разные звуки: копошение жриц во дворе храма, молитвы паломников, громкий командирский голос Ионхерды, раздающий указания, периодически сменяясь возваниями женщины к богине. – Как она смеет нам такими вещами угрожать?! – вдруг возмутилась она, стукнув кулаком о стену. Ответа от самой же себя не последовало. Девушка привстала на локтях, осматривая свою временную темницу. Комната действительно напоминала тюремную камеру, кардинально отличаясь от других помещений храма: малое пространство, небольшое окно с накрест соединенными стальными прутьями, серые неприветливые стены, скромная видавшая виды кровать и одинокий еловый столик у стены. Даже дверь запиралась только снаружи, на массивный засов. Юстианна тяжко вздохнула и упала в объятия твёрдого матраса. – Три дня, – прошептала она. Юная ан Крайт съёжилась от резко ворвавшегося сквозь окошко порыва ветра, покрывшись мурашками, и задрожала подобно промокшему котёнку. Слёзы внезапно хлынули из глаз, и девушка, уткнувшись лицом в подушку, громко зарыдала. Вся грусть этого мира в одночасье обрушилась на её голову, овладев полностью телом молодой бунтарки. Вскоре усталость овладела ею и она погрузилась в мир грёз и сновидений. Раскат грома за окном разбудил спящую девицу. Ей снились дурные сны, заставляющие вздрагивать и ворочаться в постели. Громкий звук вмиг сорвал её с ложа, она вскочила и заметалась по комнате, не в состоянии сообразить что происходит. Сердце бешено колотилось в груди, выстукивая барабанный ритм. Ярко вспыхнувшая молния осветила небеса, очередной удар грома содрогнул каменные стены. Кувшин с водой, дивным образом оказавшийся на столе, подпрыгнул, расплескав часть воды. В ушах зазвенело, виски словно оказались зажаты тисками. Лицо горело огнём, глаза неистово метались по стенам, пытаясь сориентироваться в происходящем. Живот предательски заурчал, подобно дикой зерриканской кошке. – Гроза, – тихо прошептала Юстианна, присев на согнутых коленях и сжавшись комочком. – Буря идёт! Комнату вновь осветила очередная ярко-белая вспышка. Девушка бросила беглый взгляд на дверь. На полу у двери стояла миска и кусочек хлеба. Тело среагировало намного быстрее мыслей, и пока мозг пытался дорисовать картину, дрожащие пальцы жадно запихивали в рот холодную кашу. – Как вкусно, – мелькнула мысль в голове. – Ничего подобного не ела. – Давно уже не ела, – низкий голос тоже зазвучал в голове. Юная пленница храма проигнорировала его, продолжая поглощать пищу. Молнии вновь заполняли серые стены комнатки ярким светом, отбрасывая тёмные тени. Юстианна мимолётно поблагодарила тех, кто принёс ей еду. Была ли это сама верховная жрица, или кто-то из послушниц – сейчас было не важно. Физические потребности тела продолжали затуманивать разум, мешая тому ясно мыслить. – Спасибо! – закончив трапезничать, произнесла она, от морального истощения упав на небольшой клочок толстой ткани на полу у кровати, не в силах даже забраться на матрас. Звуки дождя ввели её в состояние транса. Девушка, словно заколдованная, смотрела вверх, воображение рисовало узоры, что змеями выползали из темных уголков, украшая холодный серый камень пёстрыми цветами. Медленно ползущие линии вертелись, кружились, формируя силуэты. Картина понемного обретала чёткость. Юстианна видела огромный сад, между деревьев которого тенью мелькала бледная фигура женщины. Одетая в лёгкие одежды, она словно парила над землёй, буквально не касаясь земли. Казалось, что у неё за спиной выросли крылья, но присмотревшись, ан Крайт заметила развевающийся на ветру шлейф платья. Лицо женщины скрывала белая, подобная утреннему туману, вуаль. Заприметив гостью, она остановилась, повернув голову в её сторону. – Подойди ближе, дитя, – легким движением поманила женщина. Нежный голос звучал как быстрый журчащий ручеёк, как мелодичное пение птиц, как вздымающий ветви деревьев лёгкий ветерок. Юстианна неспешно зашагала, не в силах противиться манящему голосу. Женская фигура с каждым шагом становилась всё больше и больше. Казалось, она своей головой достигает мягких белоснежных туч. Или тучи и так часть её одеяния? Как бы там ни было, в женщине ощущалось невероятное могущество. – Заплутавшее дитя, истово ищущие мудрости? – спросила она. – За этим ты пожаловала в мою рощу? Фигура обернулась к девушке, держась обеими руками за округлый живот, спрятанный под легкой одеждой. Завидев его, Юстианна в приступе благоговейного страха пала на колени, уткнувшись лицом в приятно пахнущий травяной ковер. Затаив дыхание, вслушивалась в наступившую тишину. – Говори, дитя! – нежно молвила Фрейя. Казалось, на её лице появилась мягкая улыбка. – Всеблагая Мать, Благодетельница, – на одном дыхании произнесла ан Крайт. – Модрон Фрейя…! – Поднимись! – приказала богиня, но юная особа не осмелилась даже пошевелиться. Однако неповиновение никак не оскорбило Фрейю. – Я знаю, – оказавшись возле девушки, прошептала она, – каков был твой путь, приведший тебя ко мне. Но я ни разу не слышала твоего голоса, взывающего о помощи. Мой дом открыл перед тобою свои двери, однако… Богиня на миг остановилась, будто потеряла дар речи. Молчание, хоть и сиюминутное, угнетало. На миг показалось, что сейчас на бедную грешницу обрушиться весь гнев богини. Это не случилось. Вместо слов проклятия, на голову девушки опустилась легкая ладонь. – Ко мне приходили многие из тех, кто утратил ориентиры и блуждает во тьме. Их тропинки были весьма извилистыми, пролегающими сквозь мрак. Но не все, кто блуждает, потеряны. Наш путь определяет то, кем мы становимся. Ошибки формируют нас не меньше, чем достижения. Их будет немало, они должны быть, иначе как подниматься, ежели не падаешь? Как научиться ходить, не умея падать? Дитя, тебе приходилось падать, я видела все твои падения. Меня они крайне огорчали, как, собственно, и тебя. Ты потерялась, стоя на распутье, сделала ошибку и выбрала не то направление. И вот опять, распутье на твоём пути. А каков будет выбор? – Милостивая Матерь, – наконец осмелилась произнести Юстианна, по прежнему страшась поднять голову, – я не знаю. – Знаешь, дитя, и я верю, что ты сделаешь правильный выбор, – нежно прошептала Фрейя. Её голос медленно отдалялся, становясь едва ли различимым, словно исчезал в тумане. Терпкий травяной запах растворялся, сменяясь влажным и тяжелым. Мягкий ковёр превращался в жесткую ткань, неприятно колющую лицо. Тело оказалось во власти боли, будто разрываемое на части сотней маленьких абордажных крючков. Легкость сменилась невыносимой тяжестью – Юстианна вдруг оказалась неспособна даже пошевелиться. Вмиг кожа зазудела словно была атакована мириадами мелких иголок, руки и ноги свело. И лишь сердце выстукивало размерянный ритм, все ещё находясь в роще богини и не покидая её пределов. Однако жестокая реальность понемногу настигала и его. Юстианна внезапно проснулась, резко вскочив. Ударилась головой о постель, отчего по телу прошлась волна боли. Тихий стон сорвался с губ, в глазах потемнело. Девушка металась по комнате в беспамятстве, тщетно пытаясь опомниться. Наконец туман перед глазами рассеялся, мир вокруг приобрёл чёткие очертания. Сквозь окошко пробивался теплый солнечный лучик. Ан Крайт нашла в теле силы вскарабкаться на кровать. – Так это был сон? – как будто у кого-то, находящегося перед ней, спросила она. Методично потерла ладонями лицо, приводя себя в сознание. – Или нет? Тишина в ответ. Лишнее доказательство того, что это был сон. Но часть девушки все же сомневалась в этом. Бурное воображение, коим она обладала, могло нарисовать фантастические картины, отправить путешествовать по неведомым землям. Но то, что ей пришлось увидеть, отнюдь не было игрой фантазии. Она ещё чувствовала нежное прикосновение Великой Матери, тепло её рук. – Нет, это не мог быть сон, – шептала она, глядя в пол. – Модрон Фрейя действительно говорила со мной. Пригласила в свою рощу, дабы поучать. Я… Я действительно сбилась с пути. Это знак, что Всеблагая даёт мне шанс. Горькие слёзы покатились по щекам Юстианны, падая на выстеленный возле кровати клочок плотной ткани, орошая её подобно дождю и оставляя на ней влажные следы. Поток эмоций уже невозможно было остановить. В данное мгновение она в этом нуждалась – всецело отдаться ему. Путь он несёт её, пусть выстелит путь к искуплению. И понемногу проявление грусти и боли превращались в радость. Следующие пару дней дочь ан Крайта посвятила длинным размышлениям. Изменения всегда даются с большим трудом и болью, но лишь уничтожив старое, можно сотворить новое. Преодолеть свою старую личность, сломать все барьеры, научиться смирению – вот на что девушка направила все свои усилия. Порой она срывалась, мятежный дух овладевал ею, но она боролась. Просила Модрон Фрейю дать сил, и Всеблагая отвечала на молитвы юной души, ступившей на путь исправления. И это было только начало больших изменений. Предстояло ещё многое в себе изменить, много научиться. У Юстианны ушла не одна неделя на то, чтобы показать жрицам себя новую. Но девушка сумела убедить их, вновь завоевать благосклонность и уважение, особенно Ионхерды. Настоятельница храма вначале с недоверием относилась к внезапной перемене, постоянно ожидая подвоха в действиях юной бунтарки. Однако со временем, окончательно убедившись, изменила своё отношение к девушке.