Путь к славе

Кто мы без друзей? Бедные люди, обреченные прозябать всю свою жизнь в "гордом" одиночестве. Они – твоя опора в трудные времена, они – родственные души. Человек без друзей, как корабль без парусов и вёсел в огромном океане. Такое "путешествие" возможно, но целесообразно ли? Не обошли друзья и нашу славную Буревестницу. *** Знакомство с Мьёль и её сестрой Ингеборгой у Юстианны произошло весьма необычно, но очень волнительно и красочно. По крайней мере для дочери ан Крайтов. И встреча их словно была предначертана самим Предназначением. Ибо угодно было ему, чтобы на пути будущего капитана встала именно эта парочка задиристых девчонок. Таких непохожих внешне, но как две капли воды схожих по характеру. Как будто одна душа в двух телах. Рагнисдоттир, прозванные Близняшками, всегда были неразлучны. Собственно, поэтому их так величали, хотя, заслышав это прозвище, многие искренне недоумевали почему же девушек одарили им. Мьёль была старше Ингеборги на полтора года и выше на полголовы. Морковно-рыжие волосы спадали ярким потоком по спине, словно бурные воды пронизанного лучами заходящего солнца водопада. Пронзительные карие глаза блистали в свете факелов, а тонкие, подобно нити, бледные губы натужно выдавливали улыбку. Аккуратные морковного цвета дуги бровей возвышались над пляшущими в бездонных глазах огоньками притаившегося внутри неукротимого духа. Однако, слегка вытянутое лицо пыталось не выражать никаких эмоций и казаться безразличным и холодным, словно покрывающие горные вершины Островов снега. Ничем не похожая на старшую сестру Ингеборга имела тёмные волосы, заплетённые в тугую косу и перевязанные пёстрой красной ленточкой. Светло-голубые глаза метались по присутствующих, внимательно изучая их. Наморщенный лоб и вздёрнутая левая бровь свидетельствовали о бурном мыслительной процессе. Схватившись за подол платья сестры, она часто выглядывала из-под её плеча, тихо шепча ей что-то. Светло-розовые губы Ингеборги постоянно дрожали, как будто от холода. Время от времени между ними мелькали маленькие жемчужные зубки. Зоркий глаз Юстианны, украдкой посмотревшей в том направлении, смог углядеть отсутствие левого резца. Легкий румянец резко контрастировал с бледной кожей её сестрицы, которая по-прежнему не выражала ни единой эмоции. Лишь изредка Мьёль слегка согласно кивала или, напротив, отрицательно мотала головой, держа сплетённые пальцы на уровне пояса. Обе дочери стояли подле своей матери, что учтиво здоровалась с гостями этого дома. По внешнему виду женщины в расшитом узорами платье становилось сразу понятно какие черты внешности дочери унаследовали непосредственно от неё. В те времена, когда Буревестница только начинала свой "путь" в этом мире, но уже слыла по всему ан Скеллиге ужасным сорванцом, как первенец будущего ярла она обязана была присутствовать на всех торжественных мероприятиях. Конечно же для маленькой девочки скеллигийские застолья казались невероятно скучны, но долг не позволял ей проявлять неуважение к гостям славного деда. А поэтому она, словно статуя, стояла перед своей матерью, приветствуя пришедших на празднование уважаемых гостей. Здесь девочка служила очередным или одним из "трофеев" властителя этих земель, всего лишь символом и предметом хвастовства, не более. – Терпи, дочь, – незаметно шепнула строгая мать, чтущая мужа и его дом, легонько сжав плечо дочери. – Не сутулься! Улыбайся! Будь приветственной к гостям твоего ярла. Юстианне же стоять и глупо щериться надоело, но ничего она поделать не могла. Девочка должна отстоять свой "дозор", стойко стерпев официальную часть. Но как только всё окончилось, то от юной бунтарки и след простыл. Потеряться в толпе высокорослых мужиков и пышно одетых женщин ей не составило труда. Ловко вынырнув из объятий отвлекшейся на мгновение матери, беглянка на карачках поползла под гнущимися от яств и питья столами. Словно кошка, проскользнув сквозь стоящих при входе и загораживающих его пышных женщин, Юстианна оказалась снаружи и на свободе. Но не успела и шагу ступить, как кто-то схватил её за плечи, резко потянув назад. Чья-то ладонь легла на её рот, плотно запечатав его. Она даже пискнуть не успела, как оказалась прижатая к чьему-то нервно дышащему телу. – А кто тут у нас? – с нескрываемым злорадством прозвучал тоненький с легкой хрипотцой голосок. – Как серна вырывается, – добавил второй голосок, принадлежавший той, которая заключила в крепкие "объятия" ан Крайт. – Ай! – вдруг воскликнул голос. Юстианна со всей силы ударила своего пленителя локтем в живот, после чего как уж вывернулась. Схватив недруга за кисть, резко выкрутила её, заломила тому за спину и ещё одним ударом заставила его пасть пред ней на колени. Надавив коленом на позвоночник, обхватила противника за шею, немного сдавив дыхательные пути. – Ловко! – воскликнул второй голос в темноте и бросился на неё. В этот раз крик сорвался с губ Юстианны, ибо второй нападающий схватил её за длинную косу, задрав ей голову назад. Намотав волосы на кулак, он со всей силы нанёс удар в область живота, но разъярённая дочь Арнгельма лишь усилила хватку на своей жертве. Сдавленный хрип сорвался с губ девочки, заглушив скулёж от заполняющей худощавое тельце боли. На несколько мгновений она перестала дышать, выпучив глаза. – Пусти немедленно! – командирским голосом произнес хрипловатый голос, дёрнув за русые косы. – Или останешься без своих пышных волосиков. – Даже не подумаю! – ответила та, чувствуя, как задыхается в её "объятиях" вторая из напавших на неё особ. – Нет врагам пощады! Пусти первый, иначе твоему дружку конец придёт. Медлить не советую! – Ладно! – испуганно воскликнул хриплый голосок, ослабляя хватку. Локоны Юстианны выскользнули из её пальцев. – Только отпусти Инге. Ан Крайт, почувствовав, что её грива свободна, расправила руки и отскочила вбок. Тело "жертвы", словно мешок с картошкой, упало на землю и послышался затяжной кашель. – Инге! – обеспокоенно прохрипело во тьме. Темный силуэт склонился над ней, проверяя её пульс и дыхание. В ответ послышалось лишь сдавленное сопение. – Ан Крайт, ты чего творишь?! – истеричный крик разорвал ночную тишину. – Ты могла её убить, задушить как кролика! – Нет пощады врагам! – злобно ответила та, продолжая стоять в стороне словно вкопанная, держа кулаки наготове. – Первые же начали. – Дура! – голос сорвался, прерываемый слезами. – Сами такие! Знать будете как… Договорить она не успела. На неё бросились, повалив на землю. Колено уперлось сначала в грудь, потом переместилось к рукам, прижав кисти к земле. Зафиксировав и обездвижив Юстианну, нападавший принялся наносить звонкие пощёчины – одна за другой. Ладони обжигали лицо, оставляя красные следы растопыренных пальцев на нежной коже щёк. Нанеся три удара, её мучитель остановился. – Ай! – вдруг воскликнул он и его сорвали с тела бедной девочки, оттянув назад. – Мьёль, хватит! – сиплым голосом выкрикнула Инге. – С неё достаточно! Как и с нас! Сами виноваты, дуры. – Она чуть тебя не унесла к предкам! – тяжело дыша ответила Мьёль. – Наш розыгрыш не удался, сами виноваты. Нечего было Шпильку трогать. А я тебе с самого начала твердила, что идея плохая. А ты? Ты хохотала. – Розыгрыш?! – со звериным ревом возмутилась Юстианна, резко подпрыгнув с земли, невзирая на жгучую боль и пылающие щёки. – Прости нас! – упала перед ней на колени Инге. – Я… Мы… – Я хотела проверить правду ли говорят о внучке ярла, – перебила её Мьёль. Сожаления в голосе морковноволосой не прозвучало. – Думала, что ты лишь вредная девка… – "Вредная девка"?! – сжав кулаки, взьярилась Юстианна, чувствуя, как внутри гневным вихрем вновь поднимается возмущение. – Назови меня так ещё раз и узнаешь, каковы ан Крайты в бою один на один! – Да я уж вижу, – слегка улыбнулась она, и в её голосе наконец прозвучали нотки сожаления. – Прости нас! – залилась слезами вторая. – Только не говори отцу, ибо не сносить нам головы. Он нас покарает и жестоко, за нападение на… На… – Дальнейшие слова утонули в бессвязном блеянии сквозь слёзы. – Успокойся! – обняла её сестра. – Она не расскажет никому. Будет молчать. – Ты уверена? – с издевательски нахальным тоном спросила дочь Арнгельма. – О, ты смолчишь, я точно знаю. Тебе ведь понравилось это чувство? – нахально подмигнула Юстианне Мьёль. – Когда ты душила мою сестру, а я держала тебя за косу. Ты не боялась, ни на миг не медлила, решительно стояла на своём. Вот каково твоё нутро, Шпилька. Я чувствовала твоё сердцебиение, твоё дыхание. У тебя дух воина. Огромный, неукротимый! Ты свой потенциал знаешь, демонстрируешь его всем. Но они слепы, не видят ничего. Ты знаешь, что, рассказав ярлу о произошедшем, обрекаешь себя, а не нас. Тебя выдадут за первою же выгодную "партию". Ты первый ребёнок, но не мужчина, чтобы унаследовать титул властителя. Поэтому от тебя ждут соответствующего статусу поведения и послушания, но ты не такая. Ты – иная. А они слепы, пусть ими и остаются. – Уж больно ты проницательна, – фыркнула ан Крайт, разжимая кулаки. – И не по годам умна. – А ты уж больно боевита, как на десятилетку, – подметила Мьёль. – Мне одиннадцать, – шмыгнув носом, возразила она. В ответ прозвучал тихий смешок, а после воцарилась тишина. Внутри дома во всю веселились взрослые. Скальды громко пели баллады, играя на инструментах. Скеллигийцы произносили хвалебные тосты, вспоминая о своих славных подвигах, и чествуя погибших товарищей. Им было не до того, что происходило вне этих залов. Они пировали, упиваясь мёдом и заедая мясом крепкие алкогольные напитки. А у каменной стены дома, в полной темноте, сидела троица девочек. Молча и тяжело дыша. То, что должно было стать невинным розыгрышем, глупой и необдуманной шуткой взбалмошных девчат, превратилось в целую баталию. Но как бывает в этом мире, временам войны приходиться уступать своё место временам мира. Дочь ан Крайт и дочери Рагни, сидя друг против друга, рассуждали в своих мыслях о содеянном. Когда пыл битвы остыл и улетучился от прохладного ночного воздуха, пришло осознание. И слёзы навернулись на девичьи лица, бурным потоком потекли по щекам и остановить их было невозможно. Но, как говорил некогда легендарный и не менее могущественный колдун: "Плакать не всегда плохо". И он был прав, как, собственно, и всегда. Ведь слёзы – это символ проявления твоей души.