У влюбленных драконов могут открываться новые таланты. И закрываться старые.
«Трактат о драконах» Ян Словик
Бакуго быстрым шагом проталкивался среди толпы надоедливых подростков по главному коридору. Он в который раз проклял Дерьмоволосого, захотевшего начать занятия после обеда; Пикачу, чудом нашедшего пустой кабинет в конце самого людного коридора во время большой перемены; Рю, исчезнувшего куда-то почти сразу после окончания уроков; Пинки, слезно умолявшей помочь ей отнести подарки до общежития (был какой-то день обмена сюрпризами среди девчонок, Бакуго не вникал); Плосколицего, тоже быстро сбежавшего куда-то. Как назло общежитие девчонок находилось в полностью противоположной стороне от кабинета, и путь проходил по всем возможным людным местам Академии. Бакуго рыкнул на какого-то неудачника, которому не повезло столкнуться с ним плечом, и с силой сжал пальцы, запирая взрывы внутри себя. Айзава и так держался на честном слове, после того, как они с Рю выносили ему мозг на протяжении уже двух недель, поэтому драку в центральном коридоре точно бы не простил. Кучка неудачников впереди, загородившая полдороги и создававшая неудобные заторы, захохотала и единым порывом вытолкнула вперед, прямо под ноги подходящего Бакуго, паренька. Пацан трясся своими хилыми ножками и ручками, огромные очки делали глаза еще уродливее и больше, темная челка падала на брови, не скрывая полыхающие уши и бледную кожу лица, но голубые глаза упрямо смотрели на Бакуго, сверкая лихорадочно-отчаянным огнем. — Что? — несдержанно рявкнул Бакуго в лицо ученику, видимо, из поддержки. — Свали! — Не дожидаясь ответа, снова попытался он с миром обойти еще одного неудачника ростом ему по ключицы. — Но Бакуго-кун, — подал голос тот под улюлюкающий шелест своей группы поддержки. — Мне интересно, правда ли, что ты настолько силен, что все твои одноклассники тебя боятся? Бакуго почувствовал, что, еще чуть-чуть, и у него от ярости разорвутся вены на шее. Вокруг начали собираться люди с намерением поглазеть. Группа позади парня взорвалась радостью и подбадриванием. Пот ручьем тек со сжатых кулаков на пол, огонь взрывов и ярости уже подходил к коже, готовый поджечь нитроглицерин и уничтожить всё в области десяти метров от Бакуго. Духота от собравшейся толпы только усугубляла ситуацию. — Что? — прорычал Бакуго, из последних сил сдерживаясь, давая последний шанс неудачникам сбежать и спасти свою никчемную жизнь. Неудачник испуганно оглянулся на друзей, нашел глазами одну девушку среди толпы и с новой порцией храбрости повернулся к Бакуго, открывая рот. Тому же сразу всё стало ясно: пацана взяли на слабо и он с желанием не уронить лицо перед возлюбленной пристал к Бакуго. Это происходило не единожды, но каждый раз Бакуго бесился всё больше и больше. Он не был чертовым подопытным кроликом или инструментом демонстрации храбрости, и не собирался это доказывать каждый раз, пока до всяких неудачников не дойдет. Бакуго не желал выслушивать очередную чушь от ублюдка из поддержки, он был готов ударить на опережение. Уже стало не важно, что у Айзавы точно откажут нервы, и Бакуго не отделается простым словесным выговором. Мир стремительно окрасился в красную дымку ярости, остались лишь неудачник перед ним и желание сжечь всё вокруг. Умри! Бакуго был готов дать волю взрывам, уничтожить всех тех, кто насмехался или просто стоял, бесполезно глазея, но неожиданные, болезненные уколы в правое бедро разорвали ярость на маленькие, несущественные кусочки. Кто-то прижался к его боку, знакомый запах успокаивающе обвил нос Бакуго, чужая ладонь впилась когтями во внешнюю сторону его бедра с противоположной стороны, не до крови, но ощутимо. — Что ты там сказал? Повтори, — пророкотал угрожающий голос неожиданно выше головы Бакуго. Бакуго вскинул голову на Рю, который прямо на его глазах медленно и неумолимо увеличивался в росте, но растерянность быстро сменилась злостью. Бакуго не был гребаной принцессой, которая нуждалась в спасение. Не успел Бакуго взбрыкнуться, как ладонь на его бедре напряглась. Когти, прошедшие сквозь переплетение нитей штанов, впились в кожу до маленьких капелек крови. В противовес логике, Бакуго длинно выдохнул, словно через крошечные ранки струйкой вышла вся ярость, и разум, не затемненный эмоциями, снова включился. Бакуго скрестил руки на груди, чтобы ненароком никого не убить, и с торжеством уставился на ставшего дрожать в несколько раз интенсивней неудачника и друзей за ним, отдавая власть руководить ситуацией Рю. — Ну? Я жду, — через пару мгновений тишины снова подал голос Рю, сквозь человеческую речь проглядывали шипящие нотки. — Я-я-я… — заикаясь, попытался ответить парень, смотря в звериные глаза с угрожающе-алой радужкой и вытянутым зрачком. Слухи ходили про новичка в 1-А самые разнообразные: от того, что он сильнее Бакуго и Тодороки вместе взятых, до того, что был настолько популярен в классе, что забрал полностью все девчачьи сердца. Юдай почти ничего не делал, но любопытные и жадные до сплетен юные умы сами всё распространили. Таким образом, Юдай приобрел определенную репутацию в Юэй, всего лишь благодаря красивой внешности и жарким спорам с Бакуго. Но эти все слова меркли с тем, что новичок так просто покровительственным жестом сдерживал Бакуго, и последний позволял ему. Бакуго фыркнул на то, что Рю наконец перестал увеличиваться, наконец останавливаясь в росте на полголовы выше самого Бакуго. Дрожащий пацан замершим кроликом уставился на Юдайя, выросшего до двух метров. Мышцы готовы были разорвать форму на части, чего стоил один бицепс, который был чуть ли не с саму голову парня. Серый дымок медленно исходил из ноздрей Юдайя, не предвещая ничего хорошего (причуда новичка больше всего пугала и интриговала студентов, в основном потому, что была до конца неизвестна, а сами члены 1-А не стремились распространяться). Алые глаза с хищно-звериными зрачками, не мигая, смотрели прямо в душу пацана, как никогда походя на тех змей, которые сначала гипнотизируют добычу, а потом мощным рывком сжирают, в один присест глотая. В конце концов, неудачник не смог ничего ответить и, что-то неразборчиво пискнув, скрылся среди толпы в противоположной стороне от друзей. — Что смотрите? Разошлись! — рявкнул студентам Рю, выпуская куда-то в толпу слабый залп огня, который даже краску пола не мог бы повредить. Люди быстро рассеялись, шушукаясь и уже передавая ситуацию из уст в уста. — Что это такое? — негодующе спросил Бакуго, поворачиваясь лицом к Рю. — С каких пор ты за секунду вырастаешь? — Он недовольно посмотрел в глаза напротив, запрокинув голову. Рю положил вторую ладонь на другое бедро Бакуго, заключая в своеобразные объятия, и вкрадчиво выдохнул, немного склоняя голову к Бакуго: — Ящерицы в момент угрозы могут увеличиваться. Бакуго вдруг нахмурился, вгляделся в глаза Рю и положил ладони на ровные линии челюсти, подтягивая чужое лицо ближе к себе и совершенно не обращая внимания на сжавшиеся пальцы на своих бедрах, входящие глубже. Черт, какой же Кацуки горячий. Узкий зрачок, казалось, сузился еще больше и расцвел треугольными зазубринами, концы которых с внешней стороны приобрели черную окраску среди красной радужки. Возбужден. Ебать. Бакуго задышал чаще, рефлекторно напрягая пальцы на светлой коже. Огонь, как перед взрывом, запылал внутри него, перемещаясь от сердца вниз, голова была пуста, а непонятные желания — то ли сжать лицо до хруста в костях, то ли отбросить чужую голову, то ли притянуть к себе ближе — боролись внутри него, не обличиваясь в четкие действия. Судя по активно вздымающиеся груди Рю, изменившемся зрачкам и пустой голове, тот имел примерно похожие проблемы. Они замерли, смотря в глаза друг другу, посреди коридора, будто в собственном мире. — Эй, парни! Что вы там застыли?! — громогласно прокричал совсем не вовремя появившийся Пикачу с другого конца коридора и приспустился к ним, радостно махая рукой. Бакуго рыкнул и вывернулся из чужих рук, встречая того яростными матами.***
Каминари сосредоточенно, высунув кончик языка, чертил в тетради геометрические фигуры и проводил расчеты. Рю мимолетно бросил взгляд на него и опять скучающе уставился в окно, подставив под подбородок кулак упертой в локте на стол руки. В противоположном конце кабинета Кацуки яростно шептал (не кричал, потому что «вдруг неудачник подслушает мои слова, и вообще, какого черта мы будем сидеть в одном кабинете?») Киришиме. Через пару секунд хлопнул маленький, несдержанный взрыв, и Кацуки в который раз шлепнул свернутой тетрадкой Киришиму по голове. Судя по расплывшейся зубастой улыбке, интенсивным киванием и тут же преступлением к написанию чего-то у себя, меры обучения пока возымели успех. Рю вздохнул. — Правильно? — с надеждой в глазах пододвинул к нему тетрадь Каминари. Рю скользнул взглядом по кривой трапеции и вычислениям ниже и поднял голову к тому: — Корень из шестнадцати? — А-а-а, — протянул Каминари, на мгновение нахмурился. — Четыре! — выпалил он так радостно, словно правильно назвал двадцать знаков после запятой числа Пи. — А у тебя восемь, — ровно произнес Рю и отодвинул тетрадь обратно. — Исправь. Каминари закивал и снова взялся за карандаш. — Нет, идиот! — несдержанно громко заорал Кацуки, а потом снова принялся что-то тихо вливать в пустую голову друга. Рю проследил глазами, как маленькая птичка на улице слетела с ветки дерева и старательно начала клевать траву. Рю наполовину прикрыл глаза, вспоминая, что случилось часом раннее. Что что-то не так Рю понял практически сразу по необычному оттенку раздражения в мыслях Кацуки. Тот уже держался на последней ниточке, чтобы не убить какого-то ублюдка, как Рю нашел его и вовремя успел остановить. Ему не пришлось долго разбираться в ситуации, как он тоже вспылил настолько сильно, что ему пришлось вцепиться в Кацуки, чтобы уже Рю не получил наказание от Айзавы. Слишком много животного вышло тогда из него в тот момент. Лишь кожаный ремешок на запястье да Кацуки под ладонью спасли от полного превращения или извержения смертоносного огня. А потом Кацуки, этот раздражающий, непостоянный человек, не только не отстранился, но и сам чуть ли не упал в объятия Рю. Не вырвался, когда Рю возвышался над ним, не ударил по рукам, лежащим на крепких, таких соблазнительных, бедрах, не выматерился с кучей негативных эмоций, когда заметил изменившиеся глаза Рю. Кацуки был таким красивым, соблазнительным, манящим, сначала доверчиво стоя со скрещенными руками, а потом держа свои ладони на его лице, притягивая к себе вниз. Сверкая сначала любопытством, а потом всё нарастающим возбуждением. Распыляя сладкий запах удовольствия и страсти. — Да блять! — яростный и чересчур громкий голос Кацуки прервал его девчачьи мечтания о своей половинке. — Заткнись нахуй! Кацуки со всей силы швырнул в Рю увесистый ластик. Тот схватился за пострадавший затылок и сразу же вспыхнул: — Ахуел?! — заорал он в ответ, рывком оборачиваясь к нему. Его глазам предстал то и дело сжимающий кулаки Кацуки с розовой пылью смущения на щеках. Просто. Прекрати. Думать! Неожиданно ясно в голове Рю прозвучали негодующие мысли Кацуки. Тот удивленно хлопнул глазами, а потом, догадавшись, расплылся в самой ехидной из своих ехидных улыбок. Предвещая насмешливую реплику Рю, Кацуки рывком повернулся к Киришиме и особенно сильно ударил того по вовремя укрепленной голове, возвращая внимание к учебе. Рю еще раз усмехнулся, когда в его голове начали стучать тригонометрические формулы, и одобрительно кивнул Каминари, который даже не отвлекся на непонятно от чего возникший шум, на правильно решенную задачу.***
Впервые за долгое время Бакуго проснулся посреди глубокой ночи от скручивающего живот голода. Такое частенько случалось в детстве, когда он особенно сильно потренировался и организму не хватало той еды, которую он съедал за день, пробуждая хозяина и истерично требуя, чтобы в него кинули хоть что-то. Бакуго цыкнул, медленно и слегка неуклюже выбираясь из постели. По опыту он уже знал, что заснуть обратно не получится, поэтому пришлось покидать теплую кровать и спускаться на первый этаж к кухне. Бакуго еще раз раздраженно выдохнул носом, когда открыл холодильник и понял, что настолько отвык от ночных пробуждений, что даже заранее себе давно уже ничего не готовил. Los historiadores no están exactamente seguros de cuándo aparecieron exactamente las primeras personas con peculiaridades que diferían de los cambios físicos del cuerpo. Бакуго закатил глаза, бросил взгляд на часы на духовке и направился к радио, чтобы хоть как–то заглушить мысленное задротство Рю. Идиот. Два ночи. Бесит. Немного подкрутил регулятор громкости, и, добившись нужного уровня, отошел к холодильнику за продуктами, оставляя за своей спиной какую-то незнакомую ему песню с протяжным женским голосом и флейтой на фоне. Pero se sabe con certeza que la primera peculiaridad fue la exhalación de fuego. Блять, есть хочу. Бакуго коротко хохотнул, помешивая рис в кастрюле и приступая к нарезанию грибов. Идиот. Протяжные завывания женщины сменились на бойкий мотивчик с притопами, прихлопами и восклицаниями поющего молодого парня. Пятнадцать минут Бакуго слушал иностранные слова читающего Рю напополам с жалобами и музыку, которую в обыденный день он бы ни за что не включил, пока сливал горячую воду с риса, загущал сливки в кастрюле и готовил грибы. Джазовые мотивы сменились на нежную и переливчатую мелодию с звонким мужским баритоном.Твоя любовь издавала звуки,
Похожие на шум океана.
Твоя любовь подавала руки,
Чтобы залечивать ими раны.
Бакуго, слегка качая головой в такт, разложил исходящий паром рис на две тарелки.Твоя любовь подпускала близко,
Прощала крики, по нервам била,
Прощала боль, признавала риски.
Твоя любовь во мне всё мирила.
Незамысловатая мелодия, красивый голос, текст утягивал за собой, совсем не похожее на то, что звучало до. Бакуго перемешал соус и аккуратно вылил на рис, слегка посолил первую тарелку и высыпал почти две чайной ложки красного перца на вторую. Неожиданно что-то внутри Бакуго откликнулось на этот нежный текст, переливчатую мелодию. Слова из радио лились понятным текстом, смыслом глаголя правду, песня ни капли не была похоже на всё то, что играло до этого. Это не были иностранные, непонятные Бакуго, слова, не были сбивчивые завывания японских исполнителей, прослушанных за эту четверть часа, которые даже слова нормально произнести не могли. Название. Какое? Надо спросить. Где?Твоя любовь — это так красиво.
Твоя любовь — этих тактов сила.
Твоя любовь лишь моё светило.
На талию Бакуго легла пара прохладных рук и голос выдохнул ему в ухо четвертую строчку куплета в унисон: — Твоя любовь — это так красиво. Бакуго слегка усмехнулся, откидываясь назад на грудь Рю, совсем не испуганный тихим появлением. Рю мурлыкнул в такт мелодии и слегка прикусил клыками кончик чужого уха, утянул спиной на середину кухни.Твоя любовь — это так красиво.
Твоя любовь — этих тактов сила.
Твоя любовь меня доводила,
Но твоя любовь — это так красиво.
Крепко притиснул к себе обвитой рукой на талии, обнял второй через грудь до плеча. Бакуго откинул голову на плечо позади себя, прикрывая глаза, покачиваясь в такт. Рю негромко подпевал ему в ухо повторяющийся несколько раз припев, вжимаясь в Бакуго. Бакуго не слушал такие песни, предпочитая тяжелый рок или метал, но именно сейчас он полюбил такую красивую песню неизвестного певца. Тепло, нежность теплым одеялом окутала всё внутри Бакуго. Люблю. Непонятно было, кому принадлежала эта мимолетная мысль.Твоя любовь — это так красиво.
Твоя любовь — этих тактов сила.
Твоя любовь лишь моё светило.
Твоя любовь — это так красиво.
Бакуго поднял руки и зарылся ладонями в черные волосы, сжал у корней, приятно потягивая, но не выдергивая. Рю замолчал, прижимаясь лицом к чужой шее. Бакуго было тепло. Тепло душе, тепло телу. Песня ественным образом подошла к концу и с ощутимым трудом Рю оторвался от Бакуго. Тот открыл глаза, опуская руки и поднимая голову, и вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял сонный, в шоке замерший Серо. Позади Бакуго Рю тоже замер, ожидая реакции. Серо отмер, потер глаза и знающе закивал сам себе. — Пить надо всё-таки меньше, — пробормотал он себе под нос, разворачиваясь и уходя. Бакуго удивленно проводил глазами своего тупого одноклассника, не веря, что до такого действительно можно было опуститься. Рю за спиной фыркнул от смеха и направился к столешнице, на которой уже почти остыли тарелки с рисом в грибном соусе.***
— Кхм, попрошу немного внимания! — прочистив горло, громко закричал Иида, стоя возле стола в комнате отдыха. Все оторвались от своих дел и подняли глаза к старосте. Уроки давно прошли, но Иида настойчиво собрал всех в общей комнате, чтобы потом исчезнуть на полчаса. Сначала многие возмущались, что их оторвали от дел в шесть вечера, но потом подуспокоились, из-за уважения к старосте не уходя, и занялись своими делами. Компания Бакуго сгрудилась вокруг одного из двух зеленых диванов, полностью заняв его. В одном конце Мина и Рю увлеченно обсуждали какую-то книгу, которую по счастливой случайности одновременно прочитали, а Серо рядом с ними с интересом слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. Стратегически на другом конце дивана Киришима и Каминари окружили прислонившегося к подлокотнику Бакуго и заманили его поиграть с ними в карты. Мина только пустилась во влюбленное описание главного злодея, а Каминари уже хотел было с победным кличем положить свою последнюю карту, как наконец появился Иида. — Я только что от Айзавы-сенсея, — начал он, когда добился тишины и внимания, стоя со стопкой бумаги в руках. — Для начала я хочу назвать трех победителей полосы препятствий. Все коротко зашумели, выражая интерес. Бакуго, скрестив руки, торжествующе ухмыльнулся и горделиво задрал подбородок, полностью уверенный в своем первом месте, Рю на это пренебрежительно закатил глаза. — Итак, первое место занял Бакуго. Мина с Серо радостно зааплодировали, а Каминари и Киришима дружно бросились слезно обнимать того с поздравительными восклицаниями, Рю же опять закатил глаза. Тоже мне, повод для гордости. Да этому слабаку просто повезло. — Заткнись! — раздраженно рявкнул Кацуки из клубка конечностей и тел. Каминари и Киришима тут же отлетели, думая, что это он им, и Иида проворно продолжил свою речь, не давая разгореться спору. — Второе место занял Юдай. Рю в третий раз за вечер закатил глаза, но все-таки улыбнулся на аплодисменты и кивком поблагодарил за поздравление друзей. — Ну и третье место досталось Тодороки. На этот раз шума была значительно больше, но это, в основном, благодаря радостно завизжавшей Очако и громко начавшего поздравлять Мидории. Рю с любопытством повернул голову к разноцветной голове Тодороки, который с равнодушным выражением лица скупо повторял «спасибо». Наверное, его победа логична. Всё-таки две причуды, которые и свет могут обеспечить, и через пропасть перенести. — Ебать, я гораздо сильнее его, — фыркнул Кацуки, слышимый сквозь шум только Рю. — У тебя нет двух причуд, — ответил Рю, переводя взгляд с Тодороки на пересевшего практически вплотную Кацуки. Гомон не утихал, постепенно перерастая из поздравлений в оживленные обсуждения. И даже Иида пока не спешил продолжать свою речь, поздравляя друга с третьим местом и зачетом за практику. Мина же на ковре уже что-то не поделила с Серо, шутливо полезая в драку, а Каминари и Киришима радостно присоединились к возне на полу, перекидываясь щекоткой и щипками. — Зато у мня есть одна сильнейшая, — практически выгнул грудь Кацуки в ответ. — Идиоты. — весело хохотнул он, когда увидел, чем именно занялись его друзья. Рю улыбнулся уголками губ, наблюдая за проблесками теплоты в красных глазах. Глупцы те, кто считает Кацуки бесчувственным и грубым. А затем придвинулся ближе, уничтожая те миллиметры пустого пространства между ним и Кацуки, вплотную соприкасаясь своим бедром с чужим, отклонился в противоположную сторону и уместился подбородком на ладони прислоненной к подлокотнику в локте руки. Громкий крик старосты о внимании заставил расцепиться клубок на ковре и спокойно рассесться. Каминари удивлено вздернул брови на сменившееся положение Бакуго и намекающе-комично подергал ими в сторону Киришимы. Тот кивнул и за локоть дернул того к себе на другой конец дивана, чтобы Каминари не загораживал обзор. — В этом месяце Айзава-сенсей решил, что зачетная практика будет в виде семидневной поездки. Так как Тодороки, Бакуго и Юдай получили автоматический зачет, они могут не ехать, — заговорил Иида. — Вот договоры для ваших родителей. — Он помахал стопкой бумаги в своих руках и положил на стол. — Сдайте мне их со всеми подписями к понедельнику следующей недели. — Мы едем! — закричал Кацуки прямо на ухо Рю, заставив поморщиться. Тодороки согласно кивнул на вопросительный взгляд Ииды. Класс зароптал и принялся разбирать заявления. Шумные. Бесят. Рю прикрыл глаза, размышляя с какой из двух новокупленных книг ему начать, и даже не заметил, как место рядом с ним опустело. — Эй, неудачник, — бумага хлопнула ему по голове, приводя в себя, — вот твой договор. — Ахирел? — раздраженно процедил Рю нагло ухмыляющемуся Кацуки. — Я тебе заявление принес, могу себе позволить, — Кацуки сел обратно на свое место и практически развалился на диване, раскидывая руки по спинке и широко разводя колени. — Прислуживать мне — твое добровольное желание, — ехидно ответил Рю, сменяя гнев на насмешку. — Че сказал?! — вспыхнул Кацуки и гневно схватил не успевшего увернуться Рю за затылок. — А ну повтори! Он сунул распахнутую со взрывами ладонь прямо под нос Рю. Тот в ответ впился когтями в полыхающее запястье, пуская слабую кровь, и угрожающе оскалил клыки. — Вот блин! У меня же мама только через две недели вернется из командировки! — раздосадованно закричал Каминари, прерывая перепалку. — Староста! Что делать? Рю фыркнул, заталкивая зеленый туман обратно себе в глотку и грубо вырвался из чужих рук. Внимательно, быстро пробежался глазами по договору и поморщился. — Да, — присоединился к вопросу Рю спокойным голосом, совершенно не обращая внимания на Кацуки, который упрямо не захотел отвязываться и снова схватил черные локоны на загривке у самых корней. — Подпись двух родителей обязательна? — Ну, — задумался Иида, профессионально отбрасывая удивление от поведения этих двоих, — я спрошу у Айзавы-сенсея, но всё-таки постарайтесь заполнить все поля. — Он уже обратился ко всем в классе. — Так мы показываем свою собранность и ответственность! — Да, староста, — согласный хор 1-А не смог заглушить разгневанного крика «ты совсем обнаглел?» от Юдайя.