butterfly and wolf

Прошло четырнадцать лет, а осознавать, что Доркас мертва по-прежнему было выше сил Ремуса. Даже память потихоньку стала стирать подробности о том ужасном и страшном дне, когда он нашел ее бездыханное тело. Но некоторые фрагменты по-прежнему вторгались в его сны, которые тут же превращались в кошмары. Такой стала сегодняшняя ночь. Утром лил дождь, и всё ещё пахло свежестью. Он трансгрессировал из Лондона вместе с другими аврорами, но никак не мог сосредоточиться. Кругом царил настоящий хаос, а его мысли занимала Доркас. Ее нигде не было, и беспокойство Ремуса вырастало. Он применял защитные чары через раз, ища глазами знакомый силуэт. Вспышки заклятий всё ещё продолжали витать в воздухе, а на вечернем небе расползалась зловещая, болотного цвета метка Пожирателей смерти. Говорили, что в эти края они пожаловали с самим Волдемортом. Ремус остановился, вглядываясь в лица пострадавших, которыми срочно занялся отряд прибывших целителей. Но Доркас среди них не оказалось. Она, будто провалилась сквозь землю. «Но раз здесь ее нет, то все должно быть в порядке?» — в висках все стучало. Неизвестность отравляла. Он чувствовал себя сейчас намного хуже, чем во время обращения в волка. Где же она? — Доркас! — крикнул Ремус, но никто не отозвался. — Доркас! Вслед за колдомедиками прибыла группа ликвидаторов проклятий, и вместе с ними Карадок Дирборн. Увидев своего бывшего студента и в то же время товарища, он кивнул Ремусу, предугадывая его вопрос. — Медоуз должна была разведать обстановку в пабе, где собирались Пожиратели. — произнес он, — Именно она отправила сообщение патронусом. — Когда это было? — Ремус не узнал свой голос. Он звучал так, словно смысл происходящего от него ускользал. — Она выходила на связь после этого? — Около двух часов назад, — Дирборн вытащил сигарету из пачки и закурил, — Я знаю, вы с ней близки. Но, Ремус, будь готов к худшему. Здесь был Волдеморт, он убил несколько сильных волшебников... Карадок говорил что-то ещё, но Ремус не слушал. «Будьте готовы к худшему» — эта фраза передавалась из уст в уста в последнее время, а число смертей не думало уменьшаться. Все факты говорили сами за себя. Но хрупкая нить надежды, связывающая его с Доркас, не могла допустить подобных мыслей. — С ней все хорошо, — твердо сказал Ремус и двинулся дальше. Он ее обязательно найдет и больше не отпустит ни на какие чёртовы рейды. Особенно на разведку. Ремусу ведь с самого начала не нравилась идея Грюма: Доркас узнавала и передавала нужную информацию, умела маскироваться. Поэтому ей стали чаще поручать выполнение подобных заданий. — Брось, ты сам недавно был в колонии оборотней, — парировала Доркас, когда Ремус высказывал ей свои соображения, — Думаешь, я за тебя не переживала? — Доркас, ты не понимаешь! — Ремус не любил спорить со своей девушкой, но порою она была невыносимо упрямой, — Я... просто не хочу потерять тебя... Ремус не мог представить, что с ней случится беда, а его не окажется рядом в трудную минуту. Хоть умом он прекрасно понимал, что трагедию нельзя предугадать. Что им не всегда будут выпадать совместные задания. Что с судьбой нельзя играть по-своим правилам. Особенно на войне. — Я тоже не хочу тебя терять, — Доркас обняла его со спины, прижимаясь так близко, что он чувствовал ее дыхание, — Но мы не можем отступать сейчас. Я не уйду из Ордена Феникса, и ты, Рем — тоже. Но знаешь, у меня в последнее время хорошее предчувствие перемен. Давай, будем надеяться на лучшее? — Ты права, — Ремус попытался улыбнуться, накрывая ее ладонь своей. В последний раз Ремус видел Доркас несколько дней назад. Они гуляли по вечерней улице и смотрели на звёзды. В городе их практически не было видно. Доркас сетовала на рапорт, который нужно было отдать Грюму в срок, и Ремус полностью разделял ее чувства. Уже добравшись до дома и сидя на кухне, Доркас как-то странно на него посмотрела. С тоской и нежностью наблюдала за каждым движением. — Я тебя люблю, Рем, — она снова обняла его со спины, пока Ремус наливал им чай. — И я тебя, — признался он. — Очень сильно. Раньше он считал, что это трудно. Сказать кому-то такие важные слова. Наверное из-за того, что не представлял, что его сможет кто-то полюбить. Но рядом с Доркас Ремус немного забывал про то, что был оборотнем. Она внесла столько света и тепла в его жизнь. — Доркас! — снова позвал ее Ремус, добравшись до паба. Дверь была открыта нараспашку, а внутри творился настоящий разгром. Испорченная мебель, битая посуда, но он на это не обращал внимание. Только на знакомые сапоги, выглядывающие из-за угла. Ее сапоги... Ремус подбежал к Доркас. Она лежала на полу. Черные пряди сползали на лоб. На ней была надета кожаная куртка, футболка и джинсы, край мантии порвался, а палочка укатилась к стене. Ремус упал на колени, пощупал пульс, прижимая бездыханное тело к себе. Он опоздал. Кожа была холодная, и Доркас напоминала сломанную куклу. По-прежнему красивая, родная, но далёкая. — Нет, Доркас, ты не умерла, — прошептал он, целуя ее в макушку, и замечая, как по виску стекала кровь. — Ты не умерла, все будет хорошо... Ремус говорил какой-то несвязный бред, гладя ее по волосам. Все внутри содрогалось, словно его резали по кусочкам. Он ведь понимал, что она больше никогда не откроет глаза и не посмотрит на него. Не засмеётся. Не будет покупать новые акварельные краски и прятаться от него за деревом. Она не должна была покидать их всех так рано. Было больно, и Ремус чувствовал, как с уходом Доркас, часть его души медленно раскалывалась. Свет погас, и осталась только пустота. — Нет! — Сон прервался, так и не успев закончиться. Ремус судорожно хватал воздух одними губами. Перед глазами все ещё было лицо Доркас, не выражавшее никаких эмоций. Прошло так много времени с того дня, а его боль по-прежнему оставалась сильна. Как и липкое чувство вины. Он опоздал и не спас ее.