Становление Бесстрашным.

В свободное от тренировок и самосовершенствования время Роан предпочитал уделять время игре на гитаре. В Эрудиции он пытался этим заниматься, брынчал что-то, что сочинял сам, пока это что-то не стало превращаться в рифы и композиции. Он достал инструмент очень хитрым путём - с помощью матери. Эта женщина была его самым большим спасением, и парень мог целиком и полностью на неё положиться. Она принесла ему его гитару путем встреч на нейтральной территории и не долго, потому что ходил слушок, что контроль за фракциями усилялся и Эрудиты всё активнее начинали править балом. Отец стал много времени уделять работе и совсем не являлся дома, и это настораживало. Также в Эрудиции хранилось много данных из жизни до войны. Много музыки, книг, технологий и полезных находок. Роан вспоминал всё, что слышал и видел, повторял из записей в своей тетради, которую Джулия тоже любезно прихватила с собой, разоблачив тайник своего сына. Ковин сидел подолгу. Он собирал заинтересованные лица, играл, что-то пытался петь, отмечая, что и этот навык ему стоит развить. Так-то воины не поют и тем более не играют, но он не считал себя отбитым воякой. Исходя из своих способностей он относил себя к более специальным подразделениям, не шибко усердствуя на тренировках и добиваясь успеха только ловкостью и умом. Более смелая игра на гитаре состоялась незадолго до того, как они всей фракцией должны были явиться в зал избрания для того, чтобы принять новых неофитов. В тот день Роан чувствовал себя паршиво, даже слишком, и это было совсем не из-за выпитого вчера алкоголя, а потому что в душе дралось много эмоций. Все они были не шибко приятными, даже нельзя было вычленить что-то одно и сказать что чувствуешь. Тогда в ход пошли увлечения как способ терапии. Сейчас не предвещалось никаких заданий, все готовились к принятию новеньких, поэтому было время заняться собой. Пока что парень был один, поэтому планировал играя подпевать. Тетрадь с переписанными рифами и аккордами раскрылась на какой-то песне, которая была популярна в годы, когда мир ещё был жив, ещё не знал никакой войны. Тетрадь лежала на коленке, исписанная ровным шрифтом на немецком языке. Саму песню, кажется, пел тоже немец, что притягивало больше. К своему, к родному, грех было не потянуться. - Du bist so schön, so wunderschön, - начал он, глядя на текст и зажимаемые аккорды поочерёдно. - Ich will nur dich, immer nur dich anseh’n. Стараясь попадать в запомнившиеся ноты, Роан пытался петь и не сбиться с очереди, пока вдруг не замолчал, предоставив себя только игре на гитаре и подвыванию. Ещё не научился петь и играть одновременно. Аккорды шли плавно, много раз повторялись, что значительно упрощало ситуацию. Вообще, насколько ему было известно, во всех песнях этого исполнителя была ещё и электро-гитара, но увы, он ещё не нажил себе такую и наверняка был уверен, что принцип игры в корне отличался. Поэтому ничего не оставалось, как воспроизводить написанное, обходясь обычными струнами. Внезапно появилось желание поднять голову, так как шея успела затечь за время игры и соблюдений нот, и Роан вдруг заметил многое множество заинтересованных лиц. Одарив вниманием каждую пару округлённых глаз, он почему-то почувствовал себя неловко и вообще подумал, что зря осмелился играть на публику, однако отвращения, неприязни или насмешки немец не встретил. - Слушайте, я предлагаю бросить всю эту дичь с приготовлениями и послушать Роана, - вдруг предложил кто-то из толпы, кажется, уроженец Бесстрашия, подсаживаясь ближе к софракционнику и накрывая его плечо ладонью. Ковин даже слегка растерялся, потому что совсем не ожидал поддержки. В семье только мать находила время слушать его игру, и вовремя трубила тревогу, когда подходило время к возвращению отца. - Да? Ты тогда ручаешься за нас всех, когда Макс будет бесчинствовать, - отозвалась девушка, явно не одобрившая затею товарища. - Да ладно тебе, Джут! Он так классно играет, ничего не случится если мы окажем ему уважение. Да, друг? - осведомился американец, широко улыбнувшись в адрес немца. - Ну... Да, наверное, - неуверенно согласился гитарист, немного удобнее перехватив инструмент. Эрик был в том же помещении, но умело скрылся в толпе, чтобы молча выполнять свою работу. Время его тренировок закончилось, а тут вдруг выплыл этот эрудит с гитарой, невольно приковав к себе его внимание. Парень хотел отметить, что игра действительно была красивой, только вот языка он не понял, даже по интонации, как и все в этом помещении. Коултер считал Ковина слабаком, ведь он проиграл первому в таблице Тобиасу, хотя точно уверенно держал своё четвертое место. Теперь он числился пятым, в отличие от Эрика, который упорно добивался хотя бы второго, желая угнаться за соперником, которому тоже проиграл, но с большей честью. Невольно засматриваясь на играющего, голубоглазый и сам не замечал, как отвлекался и бросал своё занятие, как и все усаживаясь, чтобы послушать застенчивого солдата.