Становление Бесстрашным.

По коридору слышался ровный строевой шаг. Могло показаться, что это снова кто-то решился замахнуться на Искренность, если бы не знали, что теперь в здании фракции находится немец, который совмещает в себе качества двух фракций — Эрудиции и Бесстрашия. Несмотря на свой характер, Роан был твёрдым и достаточно серьёзным. Сейчас, сам того не осознавая, он вышагивал по направлению к медкорпусу, чтобы взять ещё лекарств и перевязочного материала. Того, что был у него в комнате, оказалось недостаточно, особенно учитывая то, что рана Эрика вдруг стала нагнивать и требовала особенного ухода. Пуля была извлечена ещё в первый день, пока после схватки Ковин первым делом озаботился собственно нанесённым ранением, поэтому было большой загадкой почему так вышло. Будучи озабоченным своими мыслями, брюнет не замечал никого вокруг, не сбивая темп. Он смотрел сухо, строго и серьёзно, приковывал взгляды искренних и бесстрашных, однако не отвечал взаимностью. Получив нужные вещи, он последовал с ними назад, теперь направляясь с запасами назад. Руки двигались в такт шагам, создавая полноценный марш, который закончился ровно тогда, когда его позвали, нагло вырывая из колонны своих мыслей. — Роан! — окликнула друга Беатрис, спеша к нему без особой радости, скорее пересиливая себя. Он заметил это по бегающим глазам, не особо уверенным шагам и нервно закушенной губе. — Ты так ко мне подходишь, будто боишься, — хмыкнул он, не собираясь сдерживать правду. Он знал в чем причина, но делал вид, что не догадывается. — Когда мы пойдём к Джанин? — спросила блондинка, тоже опуская слова, выдающие её с ног до головы. — Прошло две недели, мы не можем больше ждать. — Как по-детски, — фыркнул немец, двинувшись дальше. Девушка конечно же увязалась за ним, требуя ответ и раздражая ещё больше. — Когда Эрик поправится. — Мы точно должны зависеть от его состояния? — нахмурившись, не унималась блондинка. На сей раз идущий снова остановился, едва не раздавив в руке запечатанный моток бинтов. — Что значит должны ли мы? — не понял он, теперь сердито хмуря брови и глядя на товарища. — Ты забыла тот разговор, с которым мы пришли к Кану? Забыла то, что мы обсуждали перед вторжением? Девушка опешила, неверяще глядя на друга, словно тот только что сказал ей, что выбывает из плана. — Трис, прекрати это, — стараясь сдержать гнев, потребовал Роан. — Эрик отныне тебе не враг. Он не сделал тебе ничего, по большей части ты нанесла ему гораздо больший ущерб. — Ущерб? Ты забыл, какой тиранией были его тренировки? — изумилась девушка, тоже раздражаясь на такую защиту. — Спроси моих учеников не был ли я так же строг с ними. Это было взращивание в вас, детях, дисциплины и порядка. Это нормально в рядах солдат. Такими были мы, и такими должны были стать вы, если бы не Фюрер в юбке. Подумай об этом прежде чем бросаться обвинениями. Эрик выполнял свою работу, а не занимался самоуправством, я думал, что тебе это понятно, — говорил он, глядя просто в чужие глаза сверлящим взглядом. — Эрик — не враг. Он важный человек в нашем плане только потому что он знает, как устроена защита Джанин изнутри и знает места, в которые можно ударить. Тебе стоит это запомнить и ценить его будущий вклад. После этого они разошлись. Немец не мог больше терять времени, а американка просто больше не нашла слов, чувствуя, что её опустили как девчонку. Конечно, она не смирится из-з собственных ментальных проблем, но тем не менее теперь будет знать истину, которую до неё пытались донести. В комнату Роан вернулся уже несколько остывшим. Его руки были напряжены, взбухли венки, а желваки то и дело играли на лице, прикрытом челкой с одной стороны. Эрик не спал, разглядывая отверстие в своём плече насколько позволяла физиология, а когда флаконы стали с особой остервенелостью опускаться на прикроватную тумбу, отвлёкся и непонимающе взглянул на партнёра, пытаясь заглянуть в его лицо. — Что-то случилось? — спросил он, чуть нахмурившись. — Ничего, мелочи жизни, — быстро ответил тот, раскладывая медикаменты по этапам использования. Радовало то, что лекарства можно было брать без ограничений, хоть в чем-то влияние на лидера ему помогает. — Из-за которых ты готов сейчас скрутить шею первому попавшемуся? — Да, черт побери! — вдруг снова вспыхнул брюнет, швыряя тот самый несчастный моток бинтов на пол с размаху. — Эта девушка просто несносная, боже, кто её такую выродил, а? — завыл он, подхватывая подушку со своей постели и тоже швыряя её к чертям собачьим. — Подожди-подожди, я уверен, подушка тут не причем, — тут же поспешил Коултер, возымев смелость подняться и протянуть руки к разъяренному зверю, — что альтруистка тебе сказала? — Оо, нет, не надо её трогать, — вдруг выставив указательный палец и помахав им, темноволосый поднял все выброшенные предметы и уложил по местам, — неет, я сам лично скручу ей бошку когда мы, черт побери, убьем эту надменную сволочь. — Ладно, сам мне потом расскажешь, — стушевался светловолосый, поджимая губы и растягивая губы в понимающей улыбке. Да уж, зря он отрывался на ней в своё время. Похоже, сейчас его любовник выгребает по полной. — Эрик, пожалуйста, если я вдруг захочу её задушить, удержи меня, — попросил вдруг немец, глядя на американца, — я даю слово, если она ещё раз меня спровоцирует, я буду безудержен. — Да, да, не переживай. До этого ещё надо дожить, — согласился Лидер, продолжая смотреть на своего разведчика. — Иди, надо довести эту мразь до ума, — позвал он, прицыкнув, когда из мышечного покрова снова стала сочиться желтоватая слизь. Теперь, имея промывающие препараты, Роан имел больше возможностей, поэтому ещё немного сбросил пыл, принявшись за кропотливую работу. Тихо, молча, без лишних слов. Как и всегда.