Становление Бесстрашным.

Никто не думал о том, что их план провалится. Ни Фор, ни Роан, ни Эрик, ни Тори, никто другой, кто был замешан в нём. Они пошли в здание Эрудиции, они пытались пройти через весь оборонительный слой, даже Эрик старался для того, чтобы среди них было меньше жертв и пытался использовать свой статус, пока ему не сообщили, что он дезертир и не имеет влияния среди приверженцев Эрудиции. Бой был долгим, искренние Бесстрашные отстреливали предателей, как зайцев в лесополосе, но этого было недостаточно — в Эрудиции слишком много слежения и слишком много охраны. Больше, чем было заявлено. Роан не помнил, как они с Эриком оказались в изоляторе. Он очнулся на жесткой полке, заботливо укрытый пледом очнувшимся ранее любовником, и теперь был словно птица в клетке: избитый, в ссадинах, с растрепаными волосами и со сбитыми костяшками на руках. Кровь запеклась, изуродовав внешность, но и с этими недостатками Ковин-старший его узнал. Стоило Ричарду узнать, что его сын попал в капкан к Эрудиции, его всего едва ли не забила дрожь от предвкушения встречи с ним. Он бросил все свои дела, приказав новой шестерке вести его в нужную комнату. В голове был рой мыслей, мужчина пытался собраться с силами и наконец выстроить будущую речь, однако это не было так просто. Почему-то ученый трепещал, словно сейчас увидит не сына, которого считали мертвым целый год, а кого-то из своих кумиров во плоти. — Чистим зубки, моем лица, пришел папочка, — объявил Питер, когда дверь открылась и оба парня взглянули на него. «Папочка, пф… Папочка… Отец?» — вдруг дошло до немца и он снова повернул голову к дверному проему, наблюдая высокую фигуру, облаченную в строгий синий костюм. На переносице по-прежнему ютились очки, а темные густые волосы были так же уложены в привычной прическе. — Лик контроля и нравоучения не меняется, — первым подал голос Ковин-младший, пропуская самодовольную усмешку. На самом деле ему было отчасти страшно. Почему? Только богу известно. Может, детская травма играет свою роль, может, этот страх перекладывался на будущее. Отец не мог просто так придти к нему, чтобы почесать языком и переброситься колкостями. — Мне наша встреча представлялась совсем иначе, — лаконично произнес мужчина, глядя на вновь побитого сынка свысока. Взгляд мимолетно выцепил ещё одну пару глаз, вынудив пропустить довольную усмешку: — Спасибо, что привел его сюда, Эрик, — проворковал он, сбивая с толку одновременно двух человек. Вдруг лицо Роана окрасилось недоумением и он направил полный ярости взгляд на названного человека. Тот, наоборот, ужаснулся и недоумевал одновременно, не ожидая такого выпада со стороны оппонента. — Роан, это неправда, — сразу заговорил он, поворачивая голову к любовнику и неосознанно хватая его руку. — Как же, если ты сам поручался привести его сюда, — продолжал гнуть своё Эрудит, явно получая удовольствие от того, как быстро собственный сын поверил в его ложь. Парень продолжал сверлить взглядом партнера, пока тот смотрел в его глаза с толикой надежды на благоразумие. — Роан, поверь мне. Я не причем, я не… — Я верю, — вдруг произнес немец, ощутимо сжимая чужую руку в ответ. Голова повернулась к манипулятору, и всё влияние исчезло. — А тебе — нет, — произнёс он, сохраняя хладнокровие. Нет, сейчас никто не станет драться, не будет никаких стычек или попыток убийства. Это всё припасено на потом, когда они смогут столкнуться снова, но теперь на равных условиях. — Как твоя мать? — спросил Ричард, переключая тему на ещё более болезненную, испытывая ещё большее делание дезориентировать бедное чадо. — Небось, она сейчас сидит в Искренности и переживает за тебя. Как же ты тут, такой беспомощный маленький Ро. — Не смей меня так называть, — вдруг злобно прошипел брюнет, отпуская руку Эрика и поднимаясь на ноги. Рост был примерно одинаковым, позволял смотреть друг на друга ровно. Фирменный взгляд, прожигающий и проклинающий одновременно, устремился в глаза предка. — Если ты скажешь ещё хоть слово о ней — я тебя задушу. Клянусь, я убью тебя здесь и мне не будет совестно за то, что я отправил на тот свет своего родного отца, — пообещал он, не прекращая смотреть в чужое лицо. — Подожди ещё, скоро я выловлю тебя в твоем логове и тогда раздавлю эти милые очки в собственной руке, — добавляя это, он вдруг вскинул брови на шумиху за стеклом и, оттолкнув отца, ринулся к двери. Трис уводили куда-то в другое помещение, Фор порывался спасти ее и разбить чертово стекло. Они пересеклись, Роан помотал головой, давая понять, что это бесполезно, и показал пальцем соблюдать тишину. — Как трогательно, — не унимался учёный, пропуская самодовольный смешок, — бедняжка-щеночек старается спасти свою хозяйку, находясь при том за стеклом, которое даже не может разрушить. Давай, ты же Бесстрашный, разбей его, — подначивал он, и Роан вдруг поднял что-то твердое с земли и метнул в мерзкое создание. — Задушу, — прошипел он, уже содрогаясь от гнева. Он сделал пару шагов к Ричарду и уже хотел было ввязаться в потасовку, но вдруг перед ним возник Эрик. — Роан, держи себя в руках. Если ты его убьёшь, поднимется лум, и сюда придут не только охрана, но и сама Джанин, и тогда ты точно отсюда не выберешься. Мы в осином гнезде, — напомнил он, зажимая немца в обьятиях чтобы хоть немного сбросить его пыл. Главный агрессор отправился восвояси, пользуясь моментом пока парни отвлечены друг другом. Почва прощупана, силы оценены, и теперь стоило по-настоящему подготовиться к следующей схватке. Прошел час. Роан не знал, как придти в себя. Он раскалился, он ходил кругами, как тигр в клетке, жаждущий свободы. Он ходил по разным закуткам, что-то пытался сломать, что-то пытался пробить, но ничего так и не выходило. Они остались здесь ждать своей участи, и никто не сможет и не захочет их вытащить из этого места. Трис в лапах Джанин, Фор в такой же клетке, как и они. — Роан, это ничего не даст, — в который раз говорил Эрик, смиренно сложивший руки и сидящий на полке. Он знал, что это за место, и знал, что из него нет выхода, поэтому бездействовал. Поджидал следующего, кто захочет к ним придти. — Я хотя бы что-нибудь пытаюсь сделать, — послышалось ему в ответ, и смешок раздался по помещению. — Единственное, чего ты можешь добиться такими поползновениями, это сломанные ногти, сбитые руки и истощение от чрезмерного усилия. — Хорошо, что ты хочешь, чтобы я сделал? — не выдержал брюнет, подходя к светловолосому и складывая руки, которые на самом деле болели от частого воздействия. Между ними было расстояние в несколько сантиметров, но и этого хватило, чтобы увидеть во взгляде немца столько злобы и разочарования, что и самому становилось стыдно. — Единственный способ отсюда выбраться — выждать визит нового человека, подчинить его нам и заставить выбраться отсюда, — сообщил американец, поднимая глаза на партнера. — Меня давно заботит вопрос. Как давно ты стал таким легковоспламенимым? — перевел он тему, желая немного сгладить обстановку и поговорить более лично. Ковин не стал ему отвечать и с опустошающим вздохом отвернулся, отходя к окну, в которое только недавно смотрел и видел, как их план доламывается и приходит время для самодеятельности. — Я не хочу говорить об этом здесь. Мало ли, может, нас прослушивают. Когда мы будем свободны, тогда спрашивай меня о чем хочешь, — пообещал он, утыкаясь в одну точку и не реагируя на внешние раздражители. — Было бы в разы лучше, если бы ты рассказал об этих консервных банках заранее. Может быть, мы не оказались бы здесь сейчас. — Ты не можешь знать наверняка. Тебя могли выручить со спины и таким же образом бросить сюда. Ничего бы не изменило ход действий, — прицыкнув, рассказал Коултер. Парни не предпринимали никаких действий. Они ждали, пока кто-нибудь придёт, причем каждый ждал по-своему: кто-то бурчал себе под нос обвинения и общее раздражение, а кто-то просто принимал это и молчал, не желая разжигать огонь вражды сильнее. Они только сошлись, только наладились отношения, и сейчас точно не хотелось снова быть врагами друг другу.