***
Учитель Ли его не убивает — только неодобрительно качает головой и поджимает губы, когда запыхавшийся юноша появляется на пороге класса. Джено чувствует странное дежавю уже который раз, вновь оказываясь среди обучающихся, которым нет дела до того, что происходит у доски. Пак Чимин занимает место почти в самом конце класса и устало плюхается на стул, позволяя себе отдышаться. Ветер на улице и правда не щадил — дул с поразительным упорством, да еще и в лицо, словно намеренно не хотел, чтобы юноша добрался до школы. Он прикладывает ладони к алым от мороза щекам и блаженно закрывает глаза. Тепло, сохраненное толстыми вязаными варежками, растекается по его лицу. Купидон с завистью смотрит на руки человека, растирая свои крохотные покрасневшие ладошки друг о друга. И почему эти эльфы никогда не носят варежек? Джено спиной чувствует чей-то взгляд и оборачивается. Его, конечно, никто из людей не увидит, тут и переживать не стоит. Но что-то неясное и подозрительное сквозит в воздухе, как насыщенный запах дыма от только что затушенной свечки, и купидон оглядывает класс в попытке поймать взгляд человека, направленный в сторону парты. Кто-то равнодушно следит за передвижениями учителя у доски, кто-то черкает узоры в тетради, кто-то без зазрения совести сплетничает, пригнув головы ближе к парте — словом, никто не обращает внимания на заднюю часть кабинета. — Эй, эльфик! — громкий голос с соседнего ряда заставляет Джено невольно вздрогнуть. — Классный колпак. Купидон поворачивает голову и встречается с расслабленным взглядом темных глаз. Красные волосы, серые перья и свободная черная рубашка, не застегнутая на верхние пуговицы — все складывается в одну картину и позволяет Джено выдохнуть, но только до того момента, пока его не узнают. — Джено? — удивление в голосе смешивается с насмешкой. — Ты что, в эльфы заделался? — Привет, Юта, — Джено сконфуженно улыбается уголком рта и слабо машет рукой в сторону коллеги. — Не совсем, я как бы… просто… Нужные слова все не находятся, и он жалеет, что не остался в кармане рюкзака. Ему повезло, что это именно Юта, а не Тэиль или, что еще хуже, Доён. Может быть, с ним удастся договориться. Тем более, Юта и сам не отличается примерным поведением, трудолюбием или особым послушанием — это можно сказать уже по его крыльям, которые, на памяти Джено, никогда не были классического белого цвета. Ему несколько раз делали выговор, но все это Юта пропускал мимо ушей — непонятно было, как он до сих пор не лишился своей лицензии. Спасали его разве что скорость и точность, с которой он выпускал стрелы. Возможно, Джено повезет, и Юте совсем не будет дела до их с Юнги плана. Один взмах серых крыльев — купидон приземляется рядом и присвистывает, рассматривая эльфийскую одежду. — Решил сменить работу? — Юта щелкает по бубенчику на кончике колпака и улыбается во все тридцать два. — Да нет же, — Джено не уверен в том, что хочет сказать, потому что толкового объяснения у него нет. — Я просто немного помогаю Юнги с клиентами. Да. Сам знаешь, скоро новый год, у них работы невпроворот. — Эльф не справляется? — купидон усмехается и скрещивает руки на груди. — Да он же тебя просто использует, а сам дрыхнет где-нибудь спокойно. Джено мысленно кивает: он согласен с Ютой процентов на восемьдесят — другие двадцать уходят варианту, что Юнги сейчас сидит где-нибудь неподалеку и хихикает над происходящим с мешком попкорна под рукой. Но купидон не может злиться — все-таки он сам захотел стать эльфом на полставки. Джено только пожимает плечами, желая уйти от ответа. — А ты здесь какими судьбами? — Прямыми купидонскими, — Юта кивает в сторону Пак Чимина, который самозабвенно что-то выводит на листке карандашом. — Пак Чимин — твой клиент? А кто… — Чон Чонгук, — Юта оборачивается на человека, с чьего плеча слетел минуту назад, — вот он. Чон Чонгук оказывается высоким парнем с густой черной шевелюрой и маленьким кольцом в ухе. Игнорируя пиджак, он сидит только в белоснежной рубашке с закатанными до локтей рукавами и ослабленным темно-синим галстуком. Джено не уверен, но ему кажется, что из-за края рубашки на правой руке выглядывает черная полоска, похожая на хвост молнии. Парень хмуро смотрит на доску, подперев щеку рукой, и играет ручкой, перекатывая ее между пальцев с завидной скоростью. Джено еще раз мельком косится на Пак Чимина: светлые волосы, спокойный взгляд, ровно выглаженная рубашка и застегнутый синий пиджак. Он вспоминает смешные носки с уточками и блокнот с коллекцией вкладышей из жвачки и который раз за свой недолгий опыт работы купидоном поражается прихотям судьбы. — Какой случай? — Безответная любовь, — отвечает Юта нараспев, делая акцент на первом слове. — Моя любимая. Джено кивает — он и сам мог бы догадаться. Ситуация достаточно типичная: школьная (возможно, даже первая) влюбленность в крутого парня, который наверняка имеет звенящую репутацию среди учеников. Пак Чимину повезло, что судьба склонилась в его сторону и дала купидонам зеленый свет. — Давно? — Лет пять, может, шесть, — Юта пожимает плечами. — Этот парень до смешного нерешительный, хотя неплохо притворяется уверенным в себе. Обожаю такое. Он довольно жмурится и морщит нос. Джено вспоминает вчерашний вечер и боевой настрой Пак Чимина, когда тот подталкивал своего друга к первому шагу. Звучал он и правда более чем уверенно. — Я не потратил на них еще ни одной стрелы, — вдруг признается Юта. — Интересно, как далеко они смогут продвинуться своими силами. Окей, в чем Пак Чимину точно не повезло, так это в своем исполнителе. Это была ещё одна прихоть Юты — наслаждаться любовной историей подопечных так искренне, словно он смотрел программу для домохозяек. Если купидон замечал что-то интересное для себя в том, как развивались отношения порученных ему людей, то оттягивал выполнение своих обязанностей до последнего, за что тоже часто получал нагоняи от Доёна. Но, как это уже было сказано, Юте было чуть больше, чем наплевать. — Как — ни одной стрелы? — Джено удивленно вскидывает брови, переводя взгляд на полный колчан за серыми крыльями. — А вот так, — Юта расслабленно опирается на пенал поясницей и складывает руки на груди. — Они забавные. Сам посмотри. Он переводит взгляд на Пак Чимина, который все ещё самозабвенно что-то черкает на листе. Джено оборачивается и подходит ближе, следя за движениями карандаша. Ровные штрихи ложатся на бумагу линия за линией, и купидон вдруг различает тёмные волосы, маленькое кольцо в ухе и кончик молнии, выглядывающий из-за рукава. Купидон поднимает голову — Пак Чимин едва заметно улыбается. Глаза юноши застыли в одном положении, пригвоздив листок к парте. Кажется, он унесся далеко в свои мысли и вряд ли видит даже то, что рисует. — А теперь смотри, — шепчет Юта, вдруг оказавшись рядом. — Раз, два, три! Он щелкает пальцами — Пак Чимин, как по команде, переезжает глазами на чёрную макушку парня с соседнего ряда. Он пару раз моргает, следя за быстрыми движениями пальцев Чон Чонгука, и чуть слышно вздыхает. Юноша переворачивает листок и что-то небрежно выводит на обратной стороне. — Я же говорил, — Юта закусывает губу от восхищения, — они такие забавные! — Тебе же от Доёна прилетит, — Джено предпринимает робкую попытку вразумить его. Энтузиазм Юты заметно слабеет. — Да-да, наш святоша это не одобрит, сто раз слышал, — он раздраженно закатывает глаза. — Как будто мне не все равно. Что он сделает, прогонит меня? Да всему исполнительному отделу тогда придётся ждать ещё лет сто до появления такого же меткого купидона. Юта самодовольно улыбается, дергая тетиву лука. — Так что не порти веселье, окей? — его голос звучит дружелюбно, но тяжёлый взгляд заставляет Джено поежиться, почуяв угрозу. — Лучше сосредоточься на своих обязанностях, эльфик. — Да я и не собирался мешать… — в оправдание тянет Джено. — Это ведь не мое дело. В конце концов, они твои клиенты. — Угу, — на лицо Юты возвращается расслабленное выражение. — Не волнуйся, меня ваши с Юнги проделки тоже не интересуют, пока ты держишь язык за зубами. Неплохая сделка выходит, да? В коридоре раздается звонок, освобождая Джено от обязанности что-либо отвечать. Чон Чонгук поднимается со стула и начинает с готовностью сметать все свои принадлежности в рюкзак, словно только и ждал заветного сигнала. — Что ж, до скорого, эльфик, — Юта еще раз щелкает пальцами по бубенчику на зеленом колпаке и смеется. — Что-то мне подсказывает, что мы еще встретимся. Отсалютовав на прощание, он одним большим прыжком и парой взмахов крыльями оказывается на голове Чон Чонгука, который через несколько секунд покидает кабинет.***
— Ты закончил плакат? Парень, которого Пак Чимин при встрече назвал Шионом, потягивает сок из трубочки и смотрит большими глазами, в которых отражается свет ярких ламп столовой. Рой учеников жужжит за столами, в проходах между ними и в очереди за едой. Джено слышит одновременно обрывки нескольких разговоров и трясет головой, не в силах связать концы этих нескончаемых нитей. Школьная жизнь очень оживленная, и купидон, чаще получающий задания вроде помирить поссорившихся молодоженов, помочь человеку сделать предложение или зажечь угасшие в быту чувства, все еще не привык ощущать вокруг себя такое скопление энергии. — Ага, — Пак Чимин откусывает сэндвич, буквально в последнюю секунду выхваченный из-под носа старшеклассника, — до двух ночи вчера возился. — Понимаю, я в прошлый раз с декорациями для спектакля так же запарился, — Шион кивает. — Но это того стоит. Я более чем уверен, что твой плакат можно было бы хоть сейчас отправить в галерею. Извиняйте, коллекционеры великих творений, но этот шедевр достанется детскому онкоцентру. — Он там нужнее, — Пак Чимин опускает взгляд на экран телефона, где секунду назад мелькнуло уведомление о новом сообщении, — да и публика куда благодарнее. — Никто и не спорит, — Шион одной рукой сминает коробку из-под сока и, прицелившись, запускает ее в сторону урны. Безупречное попадание. — Кстати, насколько я помню, у тебя сегодня мастер-класс с младшенькими. Что делать будете? — Рисовать ладошками, — Чимин открывает диалог с родителем — Джено видит подпись контакта «Папа» — и печатает ответное «привет». — Хочешь присоединиться? — Ой, ну нет, я в рисовании полный ноль, даже если надо просто размазывать краску пальцами. Будет стыдно, если дети справятся лучше меня, — смех Шиона теряется в жужжании толпы. — Когда устроите мастер-класс по баскетболу или танцам — зовите. — Значит, сегодня будешь на подхвате у господина Чона? Юноша продолжает диалог с другом больше на автомате, параллельно печатая ответы родителю. Купидон видит короткое «да, спасибо» на вопрос о том, нашел ли Пак Чимин оладушки, и неодобрительно качает головой — он даже записку-то вряд ли заметил. — Наверное, — Шион пожимает плечами. — У него сегодня по планам театр одного актера, так что, надеюсь, меня не засунут в душный костюм белки, как в прошлый раз. Пак Чимин отрывается от телефона и заливается громким смехом. — Да ты в нем был просто неотразим! — Молчи лучше, а то я невзначай скажу детям о возвращении желтого щенка на следующей неделе. — На следующей неделе у нас музыкальный концерт, вообще-то. — Думаешь, они смогут противостоять толпе детей, жаждущей увидеть Чимми? — Ты просто завидуешь, что мой персонаж понравился детям больше. — Еще чего! Пак Чимин снова хохочет. На экране телефона появляется «не забудь пообедать перед больницей». — Не расстраивайся, зато Юши оценил твой пушистый хвостик, — на губах юноши появляется озорная улыбка. — По-моему, он даже пару фоток сделал. — О боже, не напоминай, — парень прячет лицо в ладонях и мотает головой. — Позорище… — Да ладно тебе, — Пак Чимин одним пальцем набирает «ок» и выключает телефон. — Это он еще не знает про твою роль Динь-Динь в следующей постановке. Шион страдальчески мычит что-то себе в ладони. — Давай поменяемся! — Ну уж нет, — юноша встает из-за стола и надевает рюкзак на плечо. — Я тоже хочу это увидеть. Тем более, это была не моя идея, а господина Чона. Он сказал, ты отлично справишься. И крылышки тебе больше к лицу. Джено едва успевает крепче ухватиться за осветленные волосы юноши, когда тот с громким смехом пускается наутек от разъяренного друга.***
Купидон ежится и зарывается носом в желтый помпон, когда юноша выходит из здания школы. Ветер все еще беснуется, швыряясь рыхлым снегом в лица прохожих, и Джено не очень-то хочется снова стать жертвой аллергии, да еще и клиента с собой прихватить. Пак Чимин что-то ворчит в свой большой шарф, пробираясь по выросшим за учебный день сугробам. Купидон краем глаза оценивает местность — судя по всему, юноша вышел не через главный вход, потому что больших ворот нигде не видать — перед ними только забор, огибающий школу. Человек стягивает рюкзак с плеч, тянет бенунок и засовывает руку внутрь в попытке что-то оттуда выловить. — Куда я его дел… До ушей долетает чей-то смех и следующие за ним ругательства. Пак Чимин, тоже их услышавший, замирает на месте и поворачивает голову. Джено решает все же выглянуть из-за помпона. Знакомая голова со снежной посыпкой поверх густых черных волос, маленькое кольцо в ухе и хвост молнии, прячущийся где-то под распахнутой черной курткой — нет сомнений, у кирпичной стены стоит Чон Чонгук в окружении еще троих парней примерно его возраста. Все они сжимают пальцами какие-то бумажные палочки, от кончиков которых поднимается серый дым, и громко смеются, но от этого смеха веет скорее проблемами, чем весельем. Чон Чонгук подносит палочку к губам и вдыхает, а затем выпускает три кольца дыма, которые практически тут же растворяются в морозном воздухе. Он вдруг поворачивает голову и замечает одноклассника — брови взлетают наверх, губы складываются в маленькое «о». Пак Чимин тут же разворачивается — Джено снова чуть не падает с его шапки — и активнее шагает в противоположную сторону, но ботинки вязнут в рыхлом снегу. — Эй, малой! В спину прилетает чей-то грубый голос, и купидон чувствует, как крупно вздрагивает юноша, когда на его плечо ложится покрасневшая от холода ладонь. Рюкзак падает в сугроб. В нос забирается удушающе резкий запах дыма и, по ощущениям, самой смерти. — Ты че тут вынюхиваешь? Спалить нас вздумал? Пак Чимин медленно поворачивается, и Джено видит лицо человека, настроенного явно не дружелюбно. Он где-то на голову выше юноши, поэтому черные глаза, сверкающие предупреждением, находятся на уровне купидонских. Невольная волна мурашек пробегает между крыльями — подобные ситуации редко заканчиваются положительно. — Че молчишь? — парень нетерпеливо встряхивает Пак Чимина за плечи, и тот выдает что-то несвязное. — Я не… — Эй, Чан, полегче! Здоровяка прерывает чей-то голос, и он ослабляет хватку. Юноша пользуется этим и отступает на шаг назад. Из-за спины Чана выходит Чон Чонгук — уже без бумажной палочки. Джено на долю секунды замечает в его глазах блеск беспокойства, пока внимание купидона не привлекают знакомые серые крылья и красные волосы. — Ух ты, — Юта растягивается в расслабленной улыбке, — какая встреча. Джено только кивает, не успевая ответить — разговор между людьми возобновляется. — Он свой, — на плечо Пак Чимина ложится рука, и тот вновь невольно вздрагивает, словно от удара электричеством. — Мы в одном классе. Запах дыма становится сильнее — Джено морщится и зажимает рукой нос под тихие смешки другого купидона, который, судя по всему, наслаждается ситуацией. — А, — здоровяк успокаивается, но смотрит все еще с подозрением. — Не выдаст? Глаза Чон Чонгука диктуют ответ Пак Чимину, и тот повторяет его, не отводя взгляда. — Не выдам… — Курить будешь? — из-за спины здоровяка высовывается рыжая голова совсем низкого парня. Джено бы предположил, что он из средней школы, если бы не слишком грубые черты лица. Резкое «он не курит» от Чон Чонгука и твердое «да» от Пак Чимина сливаются в единый звук, и они оба снова удивленно смотрят друг на друга. Джено слышит одобрительный вой со стороны подошедших парней. — Гук, не решай за него, че делать, — насмешливо скалится здоровяк, протягивая бумажную палочку, пахнущую проблемами, Пак Чимину. — Ты его мамка, что ли? Компашка, как по команде дрессировщика, начинает послушно гоготать во весь голос, но Джено все равно улавливает слова Чон Чонгука: — Ты уверен? — парень смотрит с сомнением и поджимает губы, все еще не убирая руку. Пак Чимин кивает, но Джено, который никогда не был ни экстрасенсом, ни азартным игроком, готов поставить свои крылья на то, что все внутри юноши кричит «нет». Интересно, у эликсира Юнги есть побочные эффекты в виде чрезмерной смелости? Или глупости? Рыжий парень предлагает зажигалку, и Пак Чимин зажимает палочку между дрожащими губами. Ярко вспыхнувшее пламя лижет белый край, и бумага сворачивается, выпуская тонкую струйку серого дыма. — Стой! — Джено забывает, что человек не может его услышать. Он соскальзывает на плечо юноши с целью оттуда дотянуться до свертка с запахом смерти и сбить его на землю, но не успевает. Пак Чимин уверенно втягивает в себя морозный воздух вперемешку с дымом и тут же заходится кашлем, сгибаясь пополам и роняя бумажную палочку в снег. Джено все же вдыхает едкое серое облако и тоже начинает кашлять, попутно цепляясь за шарф человека, чтобы не упасть. Компашка снова давится смехом, как стая диких гиен. — Как ты это терпишь? — Джено смотрит на невозмутимого купидона, расслабленно качающего ногой. — Да ладно тебе, — Юта тоже втягивает носом остатки сгоревшей гадости и блаженно улыбается. — Прикольно же. На плечо Пак Чимина опять приземляется рука, и Джено залезает в складки объемного шарфа, чтобы его случайно не задели. — Ты в порядке? Джено поворачивает голову вместе с Пак Чимином, чтобы встретиться с большими глазами Чон Чонгука. Парень, кажется, хочет что-то сказать, но затем передумывает и снова поджимает губы наподобие неловкой улыбки. — Ну дает! — здоровяк картинно утирает рукой слезинку. — Даже мой малой дольше продержался! Пак Чимин нервно дергает головой, ловя на себе насмешливые взоры со всех сторон, и возвращается к Чон Чонгуку затравленным взглядом. Уголки его глаз блестят растаявшими снежинками. Юноша ничего не говорит — только хватает рюкзак с земли, стремительно разворачивается и несется по сугробам в сторону спрятанной в заборе двери, не обращая внимания на набивающийся в ботинки снег.***
— Ты чего так долго? — в коридоре больницы их встречает Шион в обнимку с большой картонной ракетой. — Случилось что? Пак Чимин отрицательно мотает головой, но Джено думает, что остервенелая чистка зубов за пять минут до выхода вместе с бесконтрольным повторением горького «опозорился» все же относится к разряду «случилось». В глазах Шиона тоже мелькает подозрение, и он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но юноша перебивает его. — Вы уже начали? — Почти. Устанавливаем последний реквизит, — парень показательно приподнимает картонную ракету. — Мы заняли кабинет творчества из-за освещения, так что тебе придется поработать в другом месте. Твой папа сказал, что уже нашел вариант, спроси его. А мне надо бежать. Шион удобнее перехватывает реквизит и направляется в сторону открытой двери, из-за которой слышится музыка и детские голоса. Пак Чимин вздыхает и сворачивает налево, по пути доставая свернутый плакат из большого пакета. — Чимин, вот ты где! Из-за угла выходит невысокий мужчина в ярко-зеленой медицинской шапке и широко улыбается. — Здравствуйте, господин Ли, — юноша кланяется. — Извините за задержку. Вы видели моего папу? — Да, он в триста первом, — мужчина машет рукой куда-то направо. — Располагайся, я тогда приведу детей минут через десять, идет? — Хорошо. Надеюсь, у всех есть фартуки. Сегодня придется хорошенько испачкаться. — Ох, поверь мне, пятна на одежде — это меньшая из наших проблем. На их лицах возникает одинаково нечитаемое выражение, которое Джено не может расшифровать — похоже на что-то между печальной задумчивостью и глубоким трансом. — Пойду поищу запасные фартуки, — на лице мужчины мелькает грустная улыбка. — Твой папа уже ждет. Пак Чимин кивает и сворачивает направо, открывая первую дверь с номером «301». — Привет, пап. — О, Чимини, — мужчина в белой форме и такой же медицинской шапочке, только фиолетового цвета, поднимает голову и широко улыбается, раскладывая бумагу. — Я достал тебе все краски и клеенки, которые были на складе. Там даже парочка палитр нашлась… стой, кисточки же не нужны, да? — Не нужны, — юноша ставит рюкзак на стул и подходит к столу, бегло оглядывая подготовленные материалы. — Спасибо! Я один провозился бы с этим целую вечность. — Пустяки, — отмахивается мужчина. — Выдались спокойные полчасика, да и Тэён меня прикрыл. Кстати, я думал, ты раньше придешь. — Надо было закончить кое-что. — Ты пообедал? — Да. Джено скорее назвал бы это перекусом: Пак Чимин потратил больше времени на то, чтобы разобраться в себе после побега со школьного двора, а когда опомнился, времени уже не было. Он быстро умял остывшие банановые оладушки, предназначавшиеся для завтрака, и, запив их обычной водой, рванул в больницу. — Хорошо, — первый пункт родительского чек-листа пройден. — Сегодня есть занятия в художке? — Нет, учитель Хуан ещё не вышел с больничного. — Ах, забыл, — мужчина задумчиво обхватывает пальцами подбородок. — Забегался совсем, похоже. Тогда мы могли бы перенести занятие с репетитором на сегодня, если ты не сильно устал. Господин Ким уже спрашивал, но я сказал, что у тебя художка. Пак Чимин молчит пару секунд, но отвечает положительно. — Отлично! Тогда я позвоню ему, пока ты будешь на мастер-классе. Юноша кивает и разворачивает принесенный плакат. Джено с интересом разглядывает нарисованные яркими красками фигуры: солнце, птицы, деревья, цветы, бабочки… чего там только нет! И все это сделано из отпечатков пальцев или ладоней, приложенных к бумаге под нужным углом. Купидон присвистывает: картина хоть и проста в своей композиции, но все равно выглядит очень красиво. Наверное, об этом и говорил Шион, упоминая галереи и коллекционеров. Одной рукой Пак Чимин прикладывает рисунок к доске на колёсиках, другой — размещает магниты по углам. Четырёх штук ему явно не хватает, поэтому приходится добавлять фигурные магнитики в виде животных. — Ух ты! — мужчина огибает стол и встаёт рядом. — Здорово получилось. Детям точно понравится. — Надеюсь. Джено пользуется возможностью разглядеть мужчину поближе. Несмотря на очевидную измотанность и недосып, этот человек все ещё выглядит очень красиво — по людским меркам, конечно. У него аккуратные черты лица, темные волосы и уставшие глаза, но в них все равно прыгают смешинки при взгляде на рисунок. Нос мужчины вдруг дёргается, делая несколько коротких вдохов. Улыбка сползает с лица, брови хмуро сходятся на переносице. Он поворачивает голову и подозрительно щурится. — Чимин… — в голосе звучит тревога. — Ты курил? Джено чувствует, как напрягается юноша при этих словах. Мужчина не сводит с него глаз, пригвождая к полу взглядом, в котором смешиваются разочарование, мольба и уязвленность, словно внутри него подожгли бумажный конец сигареты, и пепел едким серым слоем осел на сердечной мышце. — Нет, — наконец тихо произносит Чимин, не смотря на отца. — От тебя пахнет сигаретами, — мужчина обхватывает локоть сына и поворачивает того к себе лицом. — Чимин, скажи мне правду, ты курил? Тебя заставили? Это был кто-то из твоего класса? — Да нет же! — юноша резко вырывает руку из захвата отца и устремляет на него сыплющий молниями взгляд. — Я просто оказался рядом. А если и да, тебе разве есть дело? — Чимин, не ври мне, пожалуйста, — в глазах мужчины мелькает обида. — И что значит «разве тебе есть дело»? Конечно, есть! Ты — мой сын, и я не хочу, чтобы ты пошел по кривой дорожке. — Ты мне не доверяешь? — выплевывает юноша. — А почему, пап? Я разве недостаточно самостоятелен? Тогда, может, будешь ещё реже появляться дома, чтобы мы вообще виделись только раз в неделю? Отличный план, как тебе? — Чимин, зачем ты так? — мужчина опускает руки. — Я устал, пап. Устал ждать тебя с работы, а потом слышать, что ты задержишься ещё на два часа. Устал мириться с отменой наших планов из-за чертовых неотложек. Устал ужинать в одиночестве, устал от этой звенящей тишины в квартире… я понимаю, что детям здесь нужно особое внимание и я ненавижу себя за такие мысли, но, пап, я устал быть для тебя на втором месте только потому, что у меня нет рака. — Что ты такое говоришь? — рука мужчины взлетает к лицу, закрывая губы. Шок в его глазах смешивается с влагой и неконтролируемо стекает по щекам тонкими струйками. — Чимин, как ты можешь так думать… Мужчина тянется к сыну, но звук открывающейся двери заставляет его вздрогнуть и спрятать руку в карман. Он отворачивается к окну, мельком вытирает щеки и вновь оборачивается с надломленной улыбкой. Радостные дети волной вливаются в комнату, наперебой выкрикивая приветствия и облепляя Пак Чимина со всех сторон. Он переключает внимание на малышей и тоже растягивает улыбку, здороваясь со всеми. Джено провожает поникшего мужчину взглядом. Медбрат в ярко-зеленой шапке — господин Ли, кажется — стоит в дверях и что-то говорит ему, но в ответ получает лишь небрежный взмах рукой. После этого оба человека исчезают за дверью, оставляя Пак Чимина наедине с дюжиной детей.***
— Юши, а ты почему здесь? У вас же сегодня спектакль. Пак Чимин вытирает заляпанные пальцы тряпкой и подходит к невысокому парню, который, подперев щеку рукой, что-то выводит на листе. — Не выношу спектакли, — равнодушно бубнит он в ответ. — Я лучше порисую. — Тебе разве не скучно тут с нами? — Пак Чимин садится на соседний стол и скользит взглядом по рисунку. Джено обходит листок и тоже рассматривает композицию: темное небо с холодными фиолетовыми и синими разводами, бледно-жёлтые крапинки и яркая падающая звезда, световыми лучами расползающаяся во все стороны. — Не скучно, — парень подпирает рукой подбородок. — Я люблю рисовать. — Снова космос? — Да, — Юши кивает. — Он менч успокаивает. Я все время думаю, какие же мы маленькие по сравнению с ним. И все наши проблемы тоже маленькие и незначительные, как эти звезды на рисунке. Парень проводит кончиками пальцев по бледным крапинкам. — А как же эта? — Пак Чимин указывает на большую звезду в середине листа. — А это надежда, — палец гладит звездный хвост, конец которого тает в темных разводах. — Она все еще светится, хотя с каждым днем часть её исчезает во тьме. Когда-нибудь она совсем исчезнет, но я, наверное, буду готов к этому. Пак Чимин кладет руку поверх ладони парня и мягко сжимает, не произнося ни слова. Тот продолжает гипнотизировать рисунок взглядом. — Надеюсь, после смерти я стану звездой и смогу так же дарить надежду другим людям, — Юши улыбается и поворачивает голову к юноше. Джено, кажется, снова видит блеск растаявших снежинок в его глазах. — Например, тебе. Ты выглядишь подавленным в последнее время. Что-то случилось? — Нет, — Пак Чимин тушуется и прячет взгляд среди увлеченно рисующих детей. — Мои экстрасенсорные способности с каждым днем улучшаются, хён, — усмехается Юши. — И наблюдательные тоже. Господин Ким вышел из кабинета сам не свой. Вы поссорились? Пак Чимин поджимает губы, продолжая молчать. — Ну, ты не обязан отвечать, — Юши подцепляет кисточку, макает кончик в краску и возвращается к своему рисунку, хаотично рассыпая по космическому полотну ещё несколько точек-звезд. — Я понимаю, иногда просто хочется побыть в одиночестве и не разговаривать ни с кем. Но знаешь, долго держать все в себе не получится. Однажды это выльется и, скорее всего, в самой отвратительной форме из всех возможных. Джено косится на лицо Пак Чимина. Вероятно, это уже случилось. Повисает долгая пауза, заполняемая только лепетанием детей и шуршанием бумаги. Пак Чимин прочищает горло. — Мы с отцом немного поссорились, — он пару секунд молчит, сминая испачканную ткань руками. — Я не съел банановые оладьи, которые он приготовил. Юши вскидывает брови в лёгком удивлении. Беззлобная насмешка слетает с его губ. — Он оставил записку на зеркале, но я проспал и торопился, поэтому проигнорировал ее, — юноша сжимает тряпку до побеления костяшек. — Дело не в том, что я такой весь из себя прилежный ученик… Если бы отец был дома, я бы обязательно остался на завтрак. Но там были только эти оладьи. Без него. — Ого, господин Ким готовит для тебя оладушки? — Да, — Пак Чимин кивает, продолжая терроризировать ткань. — Иногда даже печенье и кексики. — Это же здорово, — Юши снова проводит пальцами по звезде. — Мой гипотетический отец, наверное, никогда бы не сделал такого. — Обязательно сделал бы, — возражает юноша, — ведь он бы любил тебя. Юши спокойно улыбается, глядя на него. — Именно, любил, — он произносит последнее слово почти по слогам, словно растолковывая истину ребёнку. — Господин Ким очень занят на работе, мы все это видим. Но он не просто так здесь задерживается или берет дополнительные смены… — Я знаю, — перебивает Пак Чимин, — я все это знаю. После смерти мамы он делает все возможное, чтобы наша жизнь продолжалась так же, как прежде. Но как прежде уже не будет. Я не могу его винить, потому что он старается ради меня, и я понимаю это, просто… просто это сложно. Сложно принять тот факт, что нам приходится постоянно жертвовать нашим совместным временем. Я ведь занялся волонтерством, чтобы чаще видеться с ним. Но мне все равно чертовски его не хватает. Теперь уже Юши обхватывает ладонь юноши и легко её сжимает. Телефон рядом с ним загорается новым уведомлением, и купидон замечает время — 17:58. Джено забирается на предплечье Пак Чимина и оттуда переползает на его плечо. Он достает бутылочку с эликсиром и уже привычным движением брызгает им в лицо человека. Пак Чимин, кажется, этого вовсе не замечает. — Знаешь, я терпеть не могу банан, но если бы кто-то сделал такие оладушки специально для меня, я бы съел все до последней крошки. Юноша поднимает взгляд. В глазах напротив — ни намёка на укор, только бесконечное тепло с примесью сожаления. — Прости. — Не знаю, за что ты извиняешься, но окей, — беспечно бросает Юши, откладывая кисть в сторону и заглядывая в телефон. — Надеюсь, тебе стало легче. — Да, спасибо, — Пак Чимин наконец откладывает измученную тряпку в сторону. — Обращайся — парень пожимает плечами, возвращая баночки гуаши обратно в коробку. — А сейчас извини, мне пора. Ко мне должен прийти Джисон. — Разве часы посещения не закончились? По щекам Юши проскальзывает лёгкая улыбка. Он поднимается с места и собирает кисти, задерживаясь взглядом на рисунке, но брать его не торопится. — У умирающих свои привилегии. — Юши, ты… Пак Чимин подрывается с места, но тут же проглатывает слова, планирующие сорваться с языка решительным возгласом. Дети, увлеченно рисовавшие до этого момента, понимают головы, с интересом смотря на них. Юноша только улыбается и говорит, чтобы они не обращали внимания. Уголки его губ мелко дрожат. Когда маленькие головы вновь склоняются над бумагой, он вихрем подлетает к Юши и заключает того в объятия. — Ты не умираешь, Юши… — купидон слышит тщательно скрываемый шепот Пак Чимина. — Все в порядке, — парень только похлопывает его по спине. — Надежда, помнишь? Он мягко отстраняется и протягивает юноше свой рисунок. — Забери его и обязательно покажи господину Киму. Пусть убедится, что я не просто так спектакли пропускаю. Юноша весело фыркает, наскоро прощается, подгоняемый вибрацией телефона, и исчезает в больничном коридоре. Джено смотрит на рисунок с плеча Пак Чимина. Звезда мигает и, кажется, действительно собирается упасть с бумаги прямо на стол. — Хён, мы закончили, — раздается сразу с нескольких сторон. Дети с громким лязгом отодвигают стулья и несут свои работы юноше, перепачканными пальцами держась за края бумаги и наперебой показывая результат. Обилие красок мелькает перед глазами, как россыпь затухающих огней фейерверка. Джено прячет лицо в воротнике Пак Чимина и вздыхает.***
— Можно? Мужчина, поднимает голову, отрываясь от заполнения бумаг. Яркий свет настольной лампы ложится на его щеки и глаза. — Конечно, — черты его лица смягчаются. — Зачем ты спрашиваешь? Пак Чимин оставляет этот вопрос без ответа. Он молча подходит к отцу, с каждым шагом замедляясь, словно пытаясь отсрочить свои действия. Мужчина терпеливо ждет, не отрывая взгляда. Наконец, два человека встают лицом к лицу. Джено слышит их нервное дыхание и чувствует висящее в воздухе напряжение. Юноша поднимает руку, все это время сжимающую край рисунка, и протягивает его отцу. — Юши просил передать, что он не зря пропускает спектакли. — Вот же хитрец, — господин Ким берет бумагу в руки и разворачивает к себе. — Сегодня, между прочим, был «Маленький принц». Думаю, ему понравилось бы. Снова воцаряется тишина. Джено слышит только громкое тиканье настенных часов: тик-так, тик-так… — Пап… Мужчина отрывается от рисунка. След падающей звезды медленно тает на его радужке. — Да? — Прости меня, — Пак Чимин устремляет взгляд в пол и сцепляет руки, — я не должен был говорить все эти ужасные вещи. Я понимаю, что ты делаешь все возможное, и я очень благодарен тебе за это. Просто… Юноша рывком вскидывает голову. В его зрачках мелькает секундная вспышка. Звезда упала, думает Джено. — …я так по тебе скучаю. — Чимин… Мужчина поднимается со стула и огибает стол, заключая сына в крепкие объятия. Джено приходится спрыгнуть с плеча человека, чтобы не оказаться раздавленным в результате этой трогательной сцены. — Я тоже очень-очень по тебе скучаю, — он сильнее прижимается щекой к голове сына, — и люблю больше всего на свете, хотя и не всегда могу это показать… Пак Чимин крепче сжимает руки за спиной отца. — Я тоже тебя люблю, пап. Оба человека закрывают глаза. В пространство небольшой комнаты вновь врываются щелчки секундной стрелки. Купидон делает глубокий вдох, чувствуя, как с каждым ее ударом туман напряжения рассеивается. — Кстати о любви, — мужчина лукаво стреляет глазами из-под опущенных век. — Какой-то милый пират с серьгой в ухе попросил передать тебе скетчбук. Сказал, что ты обронил его в школе. — О боже, нет! — юноша отрывается от отца, как ошпаренный. — Ты его открывал? — Нет, — улыбка мужчины растягивается шире. — Но твоя реакция разжигает во мне интерес. Забери его, пока я не нарушил твое личное пространство из праздного родительского любопытства. Он выдвигает ящик стола и достает оттуда потрепанный блокнот с торчащими между листами вкладышами. Пак Чимин выхватывает скетчбук из его рук и быстро пролистывает. Один листок вываливается из блокнота и приземляется на стол прямо перед Джено. Купидон читает слова, выведенные двумя разными почерками: первый, круглый и аккуратный, синими чернилами — «Любовь — это», а второй, наспех написанный черной пастой — «встретиться завтра за школой после уроков ;)» Пак Чимин забирает листок и цепляется взглядом за надпись. Он пару секунд хлопает глазами, перечитывая заветную строчку несколько раз, а затем расплывается в глупой улыбке. Джено видит знакомый рисунок — черные волосы, кольцо в ухе и хвост молнии — на обратной стороне листа. Бесформенное удивление срывается с губ купидона, когда он замечает пару бледно-розовых капель, просочившихся сквозь графитные линии. Похоже, первая стрела Юты, как всегда, нашла свою цель.