Прощение / Absolution / Серия Защитники, книга#1

Джонас Как только Мейс скрылся под столом, я начал планировать побег. Я знал, что означал такой взгляд. Нет, я не имел ни малейшего представления о том, что привело ко мне этого мужчину, но ненависть есть ненависть, и я уже давно понял — игнорировать такой взгляд равносильно подписанию себе смертного приговора. Только я больше не был каким-то отчаявшимся мальчишкой, чьей единственной целью было заработать достаточно денег, чтобы облегчить голодную боль, поселившуюся в животе. Я собирался сказать этому парню, чтобы тот убирался к чёрту, но сделать это можно было только у входа в здание, желательно на тротуаре, где было много людей. — Мне понадобятся другие инструменты, чтобы освободить это место, — проговорил мужчина, начиная медленно выбираться из-под стола. Меня охватила паника, и я начал отступать от покрытого царапинами и пятнами стола к дверному проёму, ведущему в главную комнату. Я не сводил глаз с Мейса, наблюдая, как его огромная фигура вытягивалась в вертикальное положение, а в руке он держал отвёртку. И в этот момент я стал именно тем, кем, как говорил, уже давно перестал быть — снова ощутил себя отчаявшимся, глупым мальчишкой, потому опять оказался в тёмном коридоре, отступая от блеска ножа, зажатого в мускулистой мужской руке… Я видел, как шевелились губы Мейса. Он обращался ко мне, но я не слышал ничего, что он говорил. Всё заглушали голоса в моей голове — собственный внутренний голос призывал меня бежать, а голос мужчины с ножом в руках требовал не двигаться. Когда я решил послушаться своего четырнадцатилетнего «я», было уже слишком поздно, потому что мужчина потянулся ко мне, и, врезаясь спиной в стену коридора, я понял, что опоздал с побегом. Боль пронзила плечо, я мгновенно вернулся в реальность и понял, что налетел не на стену, а на паллету со старыми пиломатериалами в углу комнаты. Я стал падать, но сильная рука обхватила моё запястье и дёрнула меня вперёд, и когда груда дерева обрушилась вокруг нас, понял, что ни одна из досок не задела меня, потому что Мейс каким-то образом сумел защитить меня от травм. Он заслонил меня от удара, но я слышал каждый маленький хруст, когда древесина доска за доской врезалась в широкую спину Мейса. Хотя я знал, что всё длилось буквально пару секунд, мне потребовалось гораздо больше времени прийти в себя, а когда это случилось, почувствовал тёплое дыхание Мейса, веером пробежавшее по моей щеке, вместе с вопросом: — Ты в порядке? Я кивнул, с трудом переводя дыхание, потому что мне не только не удалось убежать от этого мужчины, но он каким-то образом сумел прижать меня к стене, обхватив своими большими руками. Я поднял взгляд и увидел, что его почти чёрные глаза пристально смотрели на меня. На этот раз не с ненавистью. В них было что-то такое, чему я не мог найти объяснения, но оно заставило страх перерасти в нечто, более не связанное с опасностью, которую представлял этот мужчина. Мощный заряд электричества пронёсся по всему телу. То же напряжение я почувствовал, увидев завиток черной краски, выглядывающий из-под воротника его рубашки, и подумал, каково это — провести пальцами по контуру рисунка. Мейс был заметно выше меня — по крайней мере на три дюйма, если не на четыре. Таким образом, в нем было почти шесть с половиной футов. И мне даже не хотелось гадать, насколько он превосходил меня по массе. Он не был огромным, как некоторые парни из рестлинг-шоу, которые я с восторгом смотрел, будучи подростком, и только начиная понимать, что меня больше привлекали рельефные мускулы, чем плавные изгибы. Нет, Мейс был строен, но не громоздок. Его волосы были тёмно-русыми и длинными. Тёмные глаза и смуглая кожа заставили меня подумать, что в его венах текла кровь латиноамериканцев. Всё в его лице было жёстким и грубым — суровая линия челюсти, жёсткая щетина, которая, как я предполагал, приятно ощущалась бы на моей внезапно зачесавшейся коже, и немного кривой нос, свидетельствующий о том, что мужчина повидал свою долю кулачных боев, из которых не всегда выходил невредимым. От Мейса исходило ощутимое тепло, но я недолго наслаждался им, потому что он оторвал взгляд от меня и выпрямился, а затем издал проклятие, потянувшись, чтобы отпихнуть кусок дерева от своего тела. Но как только я увидел кровь на его пальцах, и попытку посмотреть через плечо на место, куда ударила доска, понял, что та не просто задела — она ранила его. Взглянув вниз на доску, я увидел три ржавых, со следами крови гвоздя, торчащих из её конца. Вид крови помог мне взять под контроль панику и другие эмоции, о которых не хотел задумываться, и я, оттолкнувшись от стены, обошёл Мейса, чтобы осмотреть его плечо. Крови было не так много, но достаточно, чтобы я не смог разглядеть три отверстия, которые, как я знал, должны были быть в его рубашке и в нём самом. При виде этого меня охватило чувство вины, и, прежде чем успел сообразить, что делал, я схватил Мейса за руку и сказал: — Пойдем со мной.

***

Подъем по лестнице, ведущей в студию, занял всего минуту, но всё это время я напряженно следил за мужчиной позади меня. Мне хватило ума отпустить его руку, убедившись, что он пойдет за мной, но поскольку нас отделяла всего пара футов, я не мог не чувствовать силу и тепло, исходившие от его большого тела. Я ощущал аромат цитрусовых и мяты сводивший меня с ума, и хотел знать, случайно ли Мейс жевал какую-то фруктовую жвачку, от которой исходил этот аромат, или же сам так хорошо пах. — Сюда, — позвал я, открывая дверь на верхней площадке лестницы. Я отступил в сторону, пропуская мужчину, затем закрыл дверь и попытался успокоить нервы, грозившие одолеть меня. Несмотря на то, что Мейс решил защитить меня, сам рискуя получить потенциально серьёзные травмы, я не мог выбросить из головы, как он смотрел на меня в первые минуты нашего знакомства. Но один взгляд на расплывшиеся пятна крови на его рубашке напомнил мне, что его мотивы не имеют значения. Я подлатаю его, выведу отсюда, а потом подумаю, как найти помощь, необходимую для своевременного ремонта первого этажа. Я специально разместил объявление на сайте «Требуется помощь» в надежде отыскать более дешёвую рабочую силу, но поскольку никто, кроме этого гиганта, не откликнулся на объявление, мне пришлось бы вскоре найти способ заработать ещё денег, чтобы заплатить профессионалу за работу… желательно такому, который не выглядел бы, будто хотел оторвать мне конечность от туловища. — Посиди здесь, — попросил я Мейса, подставляя один из пары стульев, которые у меня были. Я увидел их в магазине и был рад, что потратился на прочные деревянные, а не на хлипкие металлические, поначалу мне приглянувшиеся, потому что сомневался, что те выдержали бы вес Мейса. Я поспешил в ванную комнату, расположенную в другом конце студии, и отыскал те немногие средства первой помощи, которые у меня были. Когда я вернулся, то увидел, что Мейс проигнорировал просьбу посидеть и разглядывает мою студию и по совместительству квартиру. Хотя назвать её квартирой было бы слишком щедро. Здание, которое я выбрал для своей студии и галереи, не было предназначено для проживания, но также и не было смысла тратить деньги на отдельное жильё, если я не собирался проводить там так уж много времени. К тому же, всё необходимое в жилище присутствовало: место для кровати, ванная комната с небольшой, но работающей душевой кабиной и кухня, которая у предыдущих владельцев, вероятно, была скорее местом для отдыха. Плиты не было, но микроволновая печь и мини-холодильник удовлетворяли большинство, если не все мои потребности. Остальные обеспечивала еда на вынос. Но Мейс смотрел не на это. Нет, он стоял у стены с окнами, выходящими на улицу, и его взгляд был прикован к большому холсту, прислонённому к одной из бетонных колонн. Я вернулся на кухню, стараясь не подсматривать украдкой за ним, изучающим мою картину. За годы работы я привык, что самые критические взгляды исследовали мои работы, но почему-то у меня внутри всё сжалось в комок при виде Мейса, поглощённого увиденным в полотне, на которое я потратил бОльшую часть недели, пытаясь добиться нужного результата. — Надо бы об этом позаботиться, — наконец произнёс я, когда Мейс не сделал ни единого движения, чтобы вернуться на кухню. Его тёмные глаза встретились с моими, и я попытался понять, о чём он думал. И, к своему ужасу, мне очень захотелось услышать, что он думал о моей картине. Это было нелепо, моё творчество было единственной областью жизни, к которой я никогда не позволял прикасаться другим. Никакая похвала или критика не влияла на то, как и почему я опускал кисть на холст или менял цвета, что видел в своей голове. Так почему же я хотел, чтобы Мейс сказал мне — он мог видеть то, что я на самом деле хотел показать в своей картине? Почему меня волновало, узнал ли он, что я почувствовал, когда взял в руки кисть и сделал первый мазок? Но Мейс не произнёс ни слова. Его выражение лица оставалось нечитаемым, пока он подходил ко мне, и я уже собирался опустить взгляд, когда увидел его пальцы, потянувшиеся к верхней пуговице рубашки. А затем время замедлилось, и я наблюдал, как он, сокращая расстояние между нами, уверенно расправлялся с пуговицами, каждая из которых обнажала еще один маленький кусочек смуглой кожи. У меня вдруг пересохло во рту, когда мужчина полностью расстегнул рубашку. И я не знал, от чего именно — от вида его бронзовой мускулистой груди или от замысловатых рисунков на его теле — я не мог перевести дыхание. Множество цветов и форм покрывали руки Мейса от плеч до запястий, и художник во мне хотел рассмотреть каждую линию и изучить каждый оттенок, пока мой взгляд не остановился на больших буквах, выбитых на его груди чуть выше сосков и распространявшихся по грудным мышцам, чтобы встретиться с узорами на мощных руках. Каким-то образом мне удалось разобрать слова Fiat Justitia. — Да свершится правосудие, — машинально пробормотал я, переводя с латыни. Мейс остановился передо мной, но я не мог оторвать глаз от татуировки — мне хотелось задать столько вопросов: почему эти слова и что они значили для него, но еще больше мне хотелось протянуть руку и провести по контурам каждой буквы, чтобы ощутить текстуру. Я не был чужд татуировкам, но, увидев их на этом человеке, почувствовал, будто никогда не понимал их истинной красоты. Его тело было намного большим, чем просто холст для демонстрации работы татуировщика. Мейс сам был искусством, шедевром. Я уже собирался отбросить осторожность и спросить его о рисунках, но едва не проглотил язык, когда мой взгляд соскользнул чуть ниже. У его правого соска сверкнул металлический блеск, и мне потребовалось несколько долгих секунд осознать, что это был пирсинг. Вожделение, кипевшее в моем животе, взорвалось, стоило представить, как металл ощущался бы на кончике языка, на зубах, и я непроизвольно облизал губы, пытаясь хоть немного увлажнить их, потому что весь рот мгновенно превратился в грёбаную Сахару. Негромкий выдох привлёк моё внимание, и я, наконец, поднял глаза чтобы увидеть — Мейс смотрел на меня… нет, не на меня, а на мой рот. Он выглядел так, будто хотел… Блядь. Я едва не попятился назад, когда до меня дошло, что этот великолепный мужчина, стоявший в нескольких дюймах от меня, похоже, был геем, и, судя по голоду в его глазах, он хотел меня. Этот взгляд был мне слишком знаком, но вместо того, чтобы убежать, как обычно делал, я замер, чувствуя всем телом напряжённое предвкушение. И тут я совершил ошибку, посмотрев вниз. Моментально все сомнения исчезли, стоило увидеть чёткие очертания эрекции Мейса на его брюках. На этот раз я сделал шаг назад и чуть не споткнулся о стул, о котором забыл. Рука Мейса мгновенно потянулась поддержать меня. Боже, мне нужно было срочно взять себя в руки. — Тебе лучше присесть, — заикаясь, проговорил я, опустив руку на стул, чтобы развернуть его к Мейсу. Я постарался не подавать вида, что держался за спинку стула, опасаясь потерять равновесие из-за ног, неожиданно превратившихся в желе. Мейс замер на долгую, внезапно показавшуюся бесконечной, минуту, и мне стало интересно, что он хотел сделать дальше, потому что его глаза вспыхнули жаром и желанием, как только он прикоснулся ко мне. В голове закрутился вопрос, как бы я отреагировал, если бы он притянул меня в объятия. И почти сразу с ужасом понял, что уже знал ответ. К счастью, Мейс, наконец, отпустил меня и сел спиной. Как ни прекрасна была его передняя часть, спина была не менее великолепна. Ещё одна татуировка украшала лопатки, она была более замысловатой, чем все остальные. Её значение не требовало объяснений. Не удержавшись, я всё же провёл пальцами по татуировке, прежде чем смог остановить себя. Я позволил глазам рассмотреть все детали крыльев ангела, пока мой палец следовал по их контуром вниз вдоль спины Мейса. Он вздрогнул от моего прикосновения, но в остальном остался неподвижен. Мой взгляд остановился на каких-то буквах под одним из крыльев ангела, но на этот раз мне удалось не произнести слово вслух. Эван. Возможно, любовник? Член семьи? — Ты умеешь читать по-латыни? Голос Мейса не был особенно громким, но для меня прозвучал пушечным выстрелом, и я резко отдёрнул руку от его спины. — Что? — прохрипел я. — Ты умеешь читать по-латыни? Я кивнул, но сразу вспомнил, что он меня не видел. — Да, — ответил я, потянувшись за бинтом и антисептиком. — Я учился в средней школе. Я сосредоточил внимание на ране на левом плече Мейса и начал её промывать. Меня не особенно удивило, что Мейс даже не вздрогнул, когда антисептик попал на кожу. Я был очень рад, что гвозди не повредили татуировку. — Средняя школа? Не слишком ли рано? — Наверное. Но мне нравилось, что было сложно. На фоне этого все остальные языки кажутся легкой прогулкой, — признался я с улыбкой. — Языки? С буквой «И»? — Мои родители очень ценили понты, мало что даёт больше очков, чем способность твоего ребёнка сказать: «Рад с вами познакомиться» на пяти разных языках. Я чувствовал себя как дети фон Траппа, поющие ту прощальную песню. На этот раз Мейс действительно засмеялся, и я позволил этому звуку пройти сквозь меня, подобно расслабляющей мелодии. — Уверен, они очень гордятся тем, чем ты здесь занимаешься, — сказал Мейс так тихо, что я едва услышал его. И тут же пожалел, что услышал, потому что боль, охватившая меня, пришла неожиданно. — Вы в порядке?.. мистер Дэвенпорт? Употребление моей фамилии вывело меня из задумчивости, и я машинально ответил: — Джонас.— Поняв, что мой тон вышел более резким, чем следовало, я добавил: — Пожалуйста. Я не был уверен, почему Мейс так обратился ко мне, ведь для человека, ищущего работу, не было ничего необычного обращаться к потенциальному работодателю с такой формальностью, но это невольно меня раздражало — гораздо больше, чем когда пилот Девлина назвал меня так из уважения. Я встретился взглядом с Мейсом, когда тот через плечо посмотрел на меня, и моё сердце едва не остановилось, стоило мужчине пробормотать: — Хорошо… Джонас. По всему телу пробежала дрожь, как если бы он провёл пальцами по позвоночнику. Казалось, будто по какой-то причине Мейс не хотел отпускать меня, и моё предательское желание подсказывало наклониться и попробовать на вкус полные, мягкие губы. Мне удалось оторвать взгляд от глаз мужчины, и я сосредоточил всё свое внимание на наложении повязки на рану. Стало одновременно жаль и легче, когда я убрал пальцы с его горячей, гладкой кожи. — С твоей татуировкой всё в порядке, — поспешно сказал я. — Но тебе, наверное, стоит сделать прививку от столбняка. Мейс пожал плечом, словно проверяя, насколько прочна повязка. — Я уже делал. Он встал и, к счастью, начал натягивать рубашку. Он не повернулся ко мне лицом, застегивая пуговицы, и я в очередной раз оценил его внешний вид. Красивая одежда очень шла ему, но как-то не сочеталась… может быть, из-за татуировок или из-за рода его деятельности. И тут меня осенило… резко. Быть может, он оделся так, стараясь произвести на меня впечатление в надежде увеличить шансы на получение работы. — Я хотел бы купить тебе новую рубашку, — заикаясь и борясь с противоречивыми эмоциями, проговорил я. Мужчина, стоящий передо мной, одновременно пугал и притягивал, что уже само по себе было опасным сочетанием. Я не мог забыть открытую ненависть во взгляде, которую он демонстрировал внизу, но не мог забыть и то, что он защитил меня от травм, загородив своим телом. Может быть, я неправильно понял то, что увидел в его глазах, когда мы только встретились… может быть, опять позволил прошлому просочиться в нынешнюю реальность. — В этом нет необходимости, — ответил Мейс, наконец повернувшись. — Мне пора идти, — добавил он и прошагал мимо меня. Мне нужно было держать рот на замке и отпустить его. Я мог обратиться к профессиональному подрядчику — да, это стоило бы дороже, но мне не пришлось бы думать о том, что этот мужчина мог со мной сделать… или что я бы ему позволил. — Мейс! Он повернулся и бросил на меня вопросительный взгляд. — Тебя ещё интересует эта работа? — спросил я, зная, что, скорее всего, пожалею о своем решении, но мне было всё равно, когда пронизывающий взгляд Мейса вновь прошелся по всему моему телу и остановился на глазах. — Да… да, я заинтересован.