Прощение / Absolution / Серия Защитники, книга#1

Джонас Я чувствовал на себе взгляд Мейса, рассматривая различные светильники, пока мы шли по небольшому магазину. Мейс уже ждал меня в своём фургоне, когда я вышел из галереи на несколько минут раньше девяти, но, стоило забраться на пассажирское сиденье, сразу понял — мы снова вернулись к тому, что было при нашей первой встрече. Мейс только хмыкнул вместо приветствия, и я уловил, как в его взгляде промелькнуло что-то тёмное. Это была не та откровенная ненависть, в которой я до сих пор не был уверен на сто процентов, что видел её в первый день, когда он пришёл на собеседование, но это всё равно нервировало. Особенно после того, что чуть не произошло вчера в моей квартире. С момента появления Коула в галерее два дня назад я находился на американских горках эмоций. Не то чтобы я не думал о Кэрри все годы после её смерти — я думал… всё время. Но эту потерю я должен был пережить сам, поскольку Кейси не знала Кэрри лично. И хотя за эти годы я задумывался и о семье Кэрри, автоматически предполагал, что их отношения были похожи на мои с родителями, или, в худшем случае, на те, что были у Кейси с её матерью и отчимом. Появление Коула в таком виде повергло меня в смятение, я видел в его глазах, как сильно он любил сестру. С момента, как я заговорил о Кэрри, все подробности той ужасной ночи начали преследовать меня снова и снова. Я опять слышал рваные вздохи девушки, пытавшейся дышать, когда нож Матео раз за разом погружался в её тело. Тяжёлый запах крови захлестнул меня, стекая по горлу вниз, и я всё ещё чувствовал её горячую липкость, обволакивавшую мою кожу. Но я опустил эти подробности, рассказывая Коулу то, что тот хотел услышать. Когда дошёл до момента, где Кейси спасла мне жизнь, но мы опоздали помочь Кэрри, я почти услышал слова, которые Коул не произнёс вслух. Почему она, а не ты? Я задавался этим вопросом в последующие годы, особенно когда грязное пятно моей прежней жизни стало понемногу стираться. Именно этот вопрос мучил меня, пока я смотрел на Коула, выбегающего из кафе, и болезненным эхом стучал в голове, когда спешил обратно в студию и проскакивал мимо Мейса, желая поскорее спрятаться в своей квартире. Я едва успел запереть дверь, как меня ненадолго отпустило. А потом всё вернулось с новой силой. Время перестало существовать, не было нужды ни в воде, ни в пище, и едва мне удавалось сделать болезненный вдох между раздирающими меня рыданиями, мозг настойчиво прокручивал слова Кэрри, произнесённые перед тем, как я зашёл в ванную забрать её вещи. — Мы едем домой, Джонас. Мы. За все годы я оплакивал не только Кэрри, я оплакивал и свою потерю, потому что Кэрри дала мне то, чего я был лишён с тех пор, как сам вышел из автобуса на оживленном чикагском автовокзале. Вот только некому было предупредить об опасности, которая подстерегала меня. — Как насчет этих? — спросил я, пытаясь избавиться от жутких кадров прошлого в голове. Пальцы Мейса потянулись проверить этикетку на светильнике. — Я могу установить их, всё будет работать, как надо, — ответил он. Мой взгляд остановился на его пальцах, и когда я поднял глаза, понял — мы думали об одном и том же. Даже тогда мысль, что губы Мейса найдут мои, одновременно возбуждала и пугала меня. И это ещё больше сбивало с толку, потому что секс не был тем, чего я хотел или в чём нуждался в жизни. Я не мог отрицать своего влечения к Мейсу, но не находил причины позволить себе поддаться этому влечению, учитывая, как всё закончилось с единственным мужчиной, с которым встречался после своей жизни на улице. И моё влечение к Виктору было совсем не таким, как к Мейсу. Взгляд снова задержался на пальцах Мейса, когда тот начал отсоединять крепление светильника от дисплея, на котором тот висел. — Думаю, шести штук будет достаточно, — сказал Мейс. Его слова окончательно вывели меня из транса, и я кивнул. Мы не разговаривали до самой галереи, и, в отличие от других дней, у меня не возникло желания задерживаться и выяснять, не была ли нужна Мейсу помощь. Работа в студии шла полным ходом, и, как я ожидал, будет закончена максимум через неделю. Семь дней. Мне просто нужно было пережить ещё семь дней в борьбе со своим желанием, понимая, насколько хотеть Мейса было плохой идеей. Я помог Мейсу сложить всё на деревянный стол в центре комнаты, а затем направился к лестнице, ведущей в мою квартиру. — Джонас! — Я вздрогнул, услышав своё из его губ. Хотелось бы сказать, что я напрягся, но я не мог — моё тело всегда оставалось таким рядом с этим мужчиной. Я заставил себя повернуться и смотрел, как Мейс направился в мою сторону. — Чек за светильники, — сказал он, подойдя ко мне. Я уставился на бумажку в его руке, а затем поднял глаза. — Я… Что? Что, чёрт возьми, я хотел сказать? Жаль, что твой телефон зазвонил вчера. Я жалею, что отстранился. Я хочу, чтобы ты попробовал ещё раз. — Надеюсь, у тебя лучше с рукой, — пробормотал я, прежде чем схватить чек. Но когда я повернулся уйти, он осторожно взял меня за запястье, удерживая на месте. — Это всё усложнит, Джонас, — мягко сказал он. Пока Мейс говорил, он притягивал меня ближе, и я с радостью согласился, потому что тепло его тела тоже притягивало меня. Я не стал спрашивать, что он имел в виду, потому что в тот момент мне не хотелось играть с ним в игры. — Для тебя или для меня? Но Мейс не ответил. Наши тела находились в паре дюймов друг от друга, а сам он продолжал держать меня за запястье. Я почувствовал, как его большой палец нежно провел по коже, и в тот же момент понял, что Мейс добрался до ещё одной тайны моего прошлого. Потому что палец на моём запястье остановился. Я опустил глаза на свою руку, когда Мейс перевернул её, и его палец снова начал двигаться, исследуя рельефный шрам на моей коже. Казалось, мы простояли так несколько минут или часов, прежде чем Мейс, наконец, заговорил. — Для нас обоих, — прошептал он. Я кивнул, освобождая руку. Не стал ничего говорить, лишь повернулся, чтобы уйти наверх, потому что уже не впервые шрамы моего прошлого заканчивали что-то, не успевшее начаться. Я очень сомневался, что этот раз стал последним.

* * *

Вторник наступил гораздо быстрее, чем хотелось. За несколько дней с момента, как Коул появился у меня в студии и попросил прийти на похороны, от него не было никаких вестей, кроме смс с адресом кладбища. Я не ожидал увидеть Коула у себя, но, когда спустился вниз отдать Мейсу чек за неделю, увидел, что Коул стоял там. Его большое тело будто застыло, а глаза были полны муки. Мне захотелось сказать ему, что он был не один. Но слова застряли в горле, мне показалось, их было недостаточно. И я обнял мужчину. А потом пожалел об этом, потому что, как только я прикоснулся к нему, всё его тело напряглось, и я был уверен, что он оттолкнёт меня. Но он не оттолкнул. От слова совсем. Коул обнял меня в ответ, что было одновременно и благословением, и проклятием. Благословением, потому что мне показалось... возможно, это был способ Коула сказать, что тот простил меня. Я понимал — не стоило так много видеть в одном прикосновении, но нуждался хотя бы в чём-то, чтобы облегчить муки от осознания боли, которую причинил ему. Проклятие же пришло, когда я захотел большего. Я хотел, чтобы рот, прильнувший к моей шее, прошёлся поцелуями по коже. Хотел, чтобы обнимающие руки Коула притянули меня ближе. Хотел знать, что в его объятиях было место для меня. Полнейшая и абсолютная глупость. Я не осознавал, когда стал таким нуждающимся. Может быть, дело было в том, что я, наконец-то, оказался дома. Может, в спокойствии на лице Кейси в тихие минуты, когда мы ужинали, а она, положив руки на свой округлившийся живот, смотрела на мужчину и двоих детей, наполнивших её жизнь смыслом… Они помогли ей обрести покой, которого она так отчаянно жаждала. Я смирился с тем, что у меня этого, скорее всего, никогда не будет, но смирение не означало, что желание исчезло. Я отмахнулся от своих грустных мыслей и поспешил покинуть галерею. Мейс как раз выходил из своего фургона, когда я ступил на тротуар, и я оставил галерею незапертой. Между нами возникла неловкость, поэтому я просто кивнул и сказал: — Я не уверен, во сколько вернусь. Я не дождался реакции, мне стало неловко проводить в обществе Мейса сколько-нибудь продолжительное время. У меня были все выходные попытаться справится с унизительным осознанием, что Мейс, скорее всего, знал, откуда на моём запястье появился шрам… И ещё с тем, что мужчина, вероятно, видел в моих глазах неприкрытое желание каждый раз, когда я смотрел на него. До понедельника я даже не смог заставить себя хоть раз выйти из квартиры. Более того, я вообще почти не вставал с постели. Мне посчастливилось найти место для парковки перед галереей несколько дней назад, вернувшись после ужина с Кейси и Девлином в их доме в Хэмптоне. На этом удача закончилась. Как только я повернул ключ в замке зажигания, машина на мгновение пискнула, но не завелась. Ещё несколько попыток привели к тем же результатам. «Нет, нет, нет», — бормотал я, пытаясь опять провернуть ключ, изо всех сил вдавливая его, как будто это могло каким-то волшебным образом починить автомобиль. Услышав стук в окно, я повернулся и увидел стоящего снаружи Мейса, отчего едва сдержал желание уронить голову на руль. — Открой капот, я посмотрю, — сказал Мейс через окно. Прошло несколько минут, пока он периодически просил меня ещё раз попробовать завести двигатель, а затем он захлопнул капот. Я сдержал ругательство и вылез из машины. — Может быть несколько причин… стартер, плохой предохранитель… — сообщил Мейс. Я кивнул. — Спасибо за попытку, — пробормотал я, взглянув на часы. Если я не отправился бы в путь немедленно, то опоздал бы, а такси до Нью-Хейвена стоило целое состояние. — Тебя куда-нибудь подвезти? — предложил Мейс. — Нет, я вызову такси, — ответил я, сканируя улицу. — Похороны сегодня, так? Я удивленно посмотрел на Мейса. — Твой друг… — Коул, — добавил я. — Я слышал, как Коул упоминал об этом, когда заходил к нам на прошлой неделе. — Мейс бросил полотенце, которым вытирал машинное масло с рук, на заднее сиденье своего фургона. — Пойдем, я тебя подвезу. — Нет, — быстро произнёс я. — Это в Нью-Хейвене, — добавил я, ожидая, что идея отвезти меня в Коннектикут быстро положит конец дискуссии. В конце концов, я был ещё слишком слаб и неподготовлен, чтобы справляться с непонятными эмоциями, которые вызывал во мне этот мужчина, и провести пару часов в его фургоне представлялось мне крайне неудачной идеей. — Без проблем, — удивил меня Мейс, закрывая задние двери фургона. — Должно быть, я замешкался, потому что Мейс подошёл ко мне и мягко сказал: — Ты нужен своему другу, Джонас. Всё в этом заявлении было неправильным. Коул не был моим другом, и я не был ему нужен. Но дело было не только в самих словах. Дело было в том, как интимно Мейс произнёс это, и в том, как его пальцы нежно провели по моему бицепсу, словно пытаясь побудить меня к действию. Может быть, если бы он не произнёс моё имя, как он это сделал… как будто мы были друг для друга больше, чем работодатель и работник, я бы смог устоять. Мы не разговаривали, пока не покинули черту города. И даже тогда голос Мейса застал меня врасплох, когда он спросил: — Вы вместе учились в школе или что-то в этом роде? — Что? — спросил я, чувствуя, как моё тело немеет по мере того, как мы всё ближе и ближе приближались к месту назначения. — Сестра Коула. Она ведь училась в школе, верно? — Да, — ответил я. — Нет, мы не ходили вместе в школу. Мы познакомились очень давно, — подстраховался я, не желая объяснять, как мы с Кэрри встретились. От одной мысли о том, что Мейс узнает, чем я занимался, чтобы выжить, мне становилось не по себе. Достаточно того, что Коул знал обо мне правду. — Он упомянул о полицейском рапорте… — продолжил Мейс. — Мейс, — прошептал я, чувствуя, как сжималось горло. — Да. — Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — попросил я, не отрывая глаз от проносящегося мимо нас по шоссе транспорта. — Конечно, — ответил он. — Почему дети? — Что? — Художественная студия, которую ты делаешь. Разве большинство художников не заинтересованы в том, чтобы выставлять свои работы? — Мне очень повезло, — вздохнул я, благодарный за то, что эта тема оказалась мне по плечу. — В каком смысле? — вмешался Мейс, прежде чем я успел продолжить. — Когда учился в школе, я встретил женщину, которой понравились мои работы. Она купила несколько и стала рассказывать обо мне своим друзьям. Она даже помогла мне договориться с агентом, когда я вернулся в Штаты. — Штаты? Ты учился где-то ещё? — Я получил стипендию в художественной школе в Париже. Проучился там пару лет, а потом остался ещё на два года, чтобы погрузиться в культуру. Но я соскучился по дому и вернулся два месяца назад. У меня было достаточно денег, накопленных от продажи картин, чтобы арендовать студию и отремонтировать её. — А почему именно для детей? — Потому что я понимаю, что искусство дало мне, когда я был моложе, и хочу, чтобы это было и у других детей. — Что оно тебе дало? — Голос, — не задумываясь, ответил я. — Даже когда рядом не было никого, кто мог услышать. — Я рискнул перевести взгляд на Мейса и с удивлением обнаружил, что тот наблюдал за мной. Конечно, это было лишь на мгновение, поскольку он должен был сосредоточиться на дороге, но мне понравилось то, что я увидел. Как будто он понял, что именно я хотел сказать. Вероятно, с моей стороны это было просто причудливым пожеланием. Я снова обратил внимание на проплывающие мимо пейзажи. — Даже если всё, что они получат от этого, — возможность увидеть своё творчество на выставке, подумай, что они будут чувствовать в течение этой минуты, часа или дня. — После этого Мейс ничего не говорил, чему я был даже рад. Когда мы подъехали к городу, я воспользовался навигатором на телефоне, чтобы привести нас к кладбищу. К счастью, служба ещё не началась, хотя мы и опоздали на пару минут. — Спасибо, — поблагодарил я Мейса, выходя из фургона. — Я буду здесь, — ответил он, просто кивнув. Я знал — он имел в виду, что вызвался отвезти меня в дом Коула на поминальное собрание, а потом, в конце концов, и обратно домой тоже, но я притворился перед собой, будто он имел в виду что-то другое. Что-то, что дало бы мне достаточно сил напрячь спину и подняться по небольшому склону к месту, где стояла горстка скорбящих, не подозревающих, что среди них находился виновный в смерти Кэрри.