Прощение / Absolution / Серия Защитники, книга#1

Джонас Празднование дня рождения выдалось не самым удачным. Я знал, что длительное пребывание Мейса и Коула в одном пространстве не принесёт ничего хорошего, поскольку они, как мне казалось, по природе своей невзлюбили друг друга, но, в конце концов, ни один из них не испортил мне вечер. Нет, всё осталось на моей совести. Потому что именно я придумал себе то, чего не было. Я извратил желание Коула утешить меня, и не только опозорился перед ним, но и устроил Мейсу представление. Единственным утешением было, что мне не придётся долго находиться рядом с обоими мужчинами… Более того, я сомневался, что вообще увижу Коула в ближайшее время. Что касалось Мейса, то, глядя на почти готовую студию, я понимал, что он навсегда исчезнет из моей жизни через день или два. Окинув взглядом чистые стены и недавно уложенный пол, я прислонился спиной к стене и поразился тому, что уже через неделю смогу принимать в студии детей. Прошло несколько часов после моего возвращения с ужина. С наступлением темноты я понял, что был слишком обеспокоен и возбуждён, чтобы рисовать, поэтому следующие пару часов провёл, распаковывая и раскладывая по полочкам привезённые ранее принадлежности. Я был в восторге от перспективы увидеть, как дети, никогда раньше не державшие в руках кисть, почувствуют связанную с ней свободу. А сам с нетерпением ждал возвращения в свою жизнь хотя бы подобия нормальности. Находясь рядом с Мейсом и Коулом, я вновь испытал множество чувств и эмоций, которые, как мне казалось, давно похоронил. Глядя на белые стены студии, я начал обдумывать идею создания на них фресок, но мои размышления были прерваны звуком открывающейся двери. Со своего места я не мог видеть, кто пришёл, но сразу догадался, потому что ключи были только у Мейса и Кейси, а Кейси, как я знал, была полностью погружена в сборы и подготовку к утреннему перелёту. Поэтому, когда я поднялся на ноги и спустился в галерею, в нервных окончаниях начали образовываться узелки напряжения. Увидев меня, Мейс замер, но промолчал, и я заметил на его лице то же волнение, что и при нашем прощании перед уходом из дома Кейси и Девлина. Я уже давно перестал бояться Мейса, но в его взгляде было что-то неправильное, и я не мог заставить себя приблизиться. Мне и не пришлось этого делать, мужчина сам подошёл ко мне. Я даже не понял, что пятился, пока не врезался спиной в кирпичную стену позади. Мейс протянул руку и обхватил ладонью моё лицо. Затаив дыхание, я надеялся, что, может быть, он собирался поцеловать меня, но он просто держал меня так, а его тёмные глаза были прикованы к моим. — Я облажался, Джонас, — прошептал он. — Мне нужно, чтобы ты поверил, что я не знал. — Чего не знал? — смог вымолвить я, несмотря на клубок тревоги, сворачивающийся внутри. — Расскажи мне о сестре Коула. — Что? — спросил я, окончательно сбитый с толку сменой темы. — Откуда ты её знаешь? — Я… я встретил её в Чикаго… — Сколько тебе было лет? — Четырнадцать, — ответил я, все ещё не понимая, чего он от меня хочет. Его тело прижималось к моему, ладонь продолжала держать мою щёку, но большой палец начал ласково поглаживать кожу. — Что ты делал в Чикаго? — Я… я не знал, куда идти, когда родители выгнали меня из дома. Я оказался на автовокзале, увидел на табло рейс в Чикаго, и у меня как раз хватило денег на билет туда. Подумал, что в Чикаго будет много художественных галерей… Я оцепенел, вернувшись в момент из прошлого, когда стоял среди толпы людей, спешащих куда-то в суете своей повседневной жизни, и пытался понять, что же произошло с моей. — Что было, когда ты туда приехал? Я машинально покачал головой и попытался отстраниться от Мейса. Но тут он осторожно прикоснулся своими губами к моим, и я застыл. Это касание закончилось так же быстро, как и началось, но последствия были жестокими. Сердце заколотилось в груди так сильно, что стало больно. — Пожалуйста, расскажи мне, Джонас. — Я встретил мужчину, который сказал, что может мне помочь. Он сказал, что знает людей, которые могут дать мне работу. Он показался мне хорошим… Я закрыл глаза, пытаясь сдержать слёзы, грозившие вот-вот пролиться. — Я был таким чёртовым идиотом, — прошептал я. На этот раз губы Мейса коснулись щеки, а затем прильнули к моему уху: — Это не твоя вина, Джонас. Ты меня понимаешь? — Не уверен, кивнул я или нет. — Это был Матео Сантеро? Я кивнул, удивившись, что Мейс знал это имя, и мог только предположить, что Коул рассказал ему. — Он разрешил мне остаться у себя, дал новую одежду, накормил… Когда он договорился о встрече с человеком, который мог бы помочь мне найти работу, он отвёз меня в тот мотель. У меня сдавило горло, и я почувствовал, как слёзы, которые отчаянно пытался сдержать, покатились по щекам. — Это он тебя обидел? — спросил Мейс. Я покачал головой. — Матео только по девушкам. Это был его брат, Эдуардо. — Чёрт, Джонас, прости меня! — сокрушенно сказал Мейс, прижимаясь лбом к моему. Он продолжал повторять, что ему очень жаль, даже когда его губы снова и снова касались моих. Я хотел спросить, за что он извинялся, но боялся потерять ощущение мягкости его губ. Он не углублял поцелуй и не проникал языком в рот, как это делали многие мужчины в моём прошлом. А потом он отстранился от меня. Я успел схватить его за шею, чтобы удержать рядом с собой. — Пожалуйста, Мейс, — прошептал я, ненавидя мольбу в своём голосе. Но мне было необходимо прикосновение этого мужчины, потому что сейчас я чувствовал, как внутри разгоралась боль, и знал, что его губы не позволят ей поглотить меня. Должно быть, он почувствовал мою потребность, потому что следующий поцелуй был дольше, глубже, слаще. Не знаю, как долго продолжался тот поцелуй и последующие. В какой-то момент я обвил руками шею мужчины, и он притянул меня к себе. Я должен был попытаться вырваться из его крепкой хватки, но мне лишь хотелось большего. Ещё больше тепла, больше безопасности, больше Мейса. Когда его губы снова припали к моим, я приоткрыл рот, чтобы провести кончиком языка по его нижней губе. Мейс напрягся, но вместо того, чтобы жадно наброситься на мой рот, приоткрыл свой. Я охотно принял приглашение и не сдержал стон, когда наши языки встретились. Я не спеша исследовал его рот, но очень скоро этого стало недостаточно, и мы с Мейсом оба это поняли. Когда он, наконец, жёстко обрушился на мой рот, из лёгких вырвался поток воздуха. Я снова врезался спиной в стену, пока Мейс владел моими губами, а затем его сильные руки оказались на мне, лаская моё тело, разминая его, разжигая огонь ощущений. Мне никогда не нравилось целоваться, но в тот момент я понял, что мужчины, которые впивались в меня своими ртами, просовывая языки между безвольными губами, по-настоящему не целовали меня. Они платили за меня, поэтому просто забирали всё, что, по их мнению, входило в прайс. Мейс же отдавал в тысячу раз больше, чем брал от меня, потому что я никогда в жизни не чувствовал себя таким ценным, таким желанным. От одного грёбаного поцелуя. Я потерял всякое представление о времени и пространстве, пока Мейс возносил меня всё выше и выше к вершинам удовольствия с каждым обжигающим поцелуем, но, когда он вдруг застыл в моих объятиях, я мгновенно напрягся. Его руки, обхватившие мои бедра, опустились, глаза широко распахнулись, а взгляд переместился вправо. Я открыл рот, намереваясь спросить, в чём было дело, как вдруг увидел ствол винтовки, направленный в затылок Мейса. Он повернул голову, отстраняясь от меня, и я судорожно сглотнул. Но стоило мне понять, что никто иной, как Коул стоял прямо за ним с винтовкой в руках, я буквально превратился в статую. Мозг упорно отказывался осознавать происходящее. Понадобилось несколько секунд, показавшихся вечностью, прежде чем я смог, наконец, выдавить из себя: — Коул? По-прежнему заледенев от страха, я наблюдал, как Мейс медленно повернулся, поднимая руки вверх. Его тело не полностью закрывало обзор, поэтому я мог видеть Коула, и как тот не сводил глаз с Мейса. На полу у ног мужчины лежала длинная чёрная сумка, и я мог только предположить, что в ней он нёс винтовку, которую держал в руках. — Коул, что ты делаешь? — прохрипел я, опасаясь за Мейса и за себя. Коул продолжал сверлить Мейса взглядом: — Сам расскажешь ему или предоставишь это мне?