Прощение / Absolution / Серия Защитники, книга#1

Джонас После стрельбы я потерял всякое ощущение времени и окружающего мира. Единственное, что доходило до моего сознания, — это разговоры с Мейсом, что случалось нечасто, и появление врача или медсестры, сообщавших нам последние новости о состоянии Коула. Мы провели несколько часов в приемном покое хирургического отделения, прежде чем к нам, наконец, вышел врач и сообщил, что Коул всё ещё держался и что ему пришлось удалить часть печени из-за сильного повреждения. У Коула дважды произошла остановка сердца, прежде, чем удалось остановить кровотечение. Хотя новость о том, что операция завершилась, была положительной, врач не стал обнадёживать нас, предупредив, что Коул мог не пережить ту ночь. Мы сидели в коридоре, ожидая, когда Коула переведут в отделение интенсивной терапии, где мы смогли бы его увидеть. Моя ладонь лежала на бедре, и Мейс нежно переплёл наши пальцы. Мне было трудно принять его прикосновение, потому что я его не заслуживал. Я не заслуживал никакого утешения, потому что именно мои действия привели нас туда. Это моё тело должно было лежать на операционном столе, моё уставшее сердце бороться за жизнь. Мейс отпустил меня через мгновение, чему я был рад. Вдруг, услышав тихий женский вскрик, я поднял глаза и увидел пожилую пару в десятке футов от меня, они держались за руки, и смотрели на Мейса, поднявшегося со своего кресла. Женщина прикрывала рот ладонью, по её лицу текли слёзы. На вид супругам было около шестидесяти лет. Я сразу же понял — это были родители Мейса. Мужчина был так похож на него, что стало даже жутко. Мать Мейса казалась маленькой по сравнению с мужчиной, рядом с которым стояла. В её черных волосах просматривались щедрые пряди серебра, а одета она была в белые брюки и блузку с цветочным принтом. Если бы я не чувствовал себя настолько отрешённым, то с удовольствием наблюдал бы, как Мейс медленно подходил к родителям и обнимал их обоих. Я надеялся на этот момент с тех пор, как Мейс признался мне, что не разговаривал с родными уже много лет, но не мог набраться смелости поделиться с ними своей надеждой. Я снова опустил глаза на свои ладони и почувствовал необходимость вымыть их, хотя знал, что на коже не осталось и следа крови Коула. Но я всё ещё чувствовал её — горячую, липкую и нескончаемую, когда она просачивалась сквозь мои пальцы. — Джонас, малыш, — прошептал Мейс, когда его большие ладони накрыли мои. — Он стоял передо мной на коленях, а я не мог заставить себя поднять взгляд. Мейс сделал это за меня, подложив пальцы под подбородок и приподняв мою голову. — Мне нужно поехать и привезти отца Коула. Он должен быть здесь на случай… На случай, если Коул не выживет. Мне удалось кивнуть, хотя от одной мысли о том, что придётся встретиться с отцом Коула понимая, что подвёл обоих его детей, мне захотелось блевать. — Джонас, я так, блядь, боюсь, — внезапно прошептал он. От его признания и боли, прозвучавшей в его словах, мои глаза наполнились слезами. — Я тоже, — сумел сказать я. — Мне нужно знать, что, если случится самое худшее, я не потеряю тебя. Я тяжело сглотнул. Я не мог представить себе жизнь с Мейсом, в которой не было бы Коула. Но также не мог представить жизнь без Мейса. — Если ты всё ещё захочешь меня после того, как всё закончится… Мейс наклонился, чтобы поцеловать меня, и прошептал: — Я всегда буду хотеть тебя, но я не это имел в виду. Мне нужно, чтобы ты не потерял себя. — Я опустил глаза, потому что понимал, о чём он спрашивал, и не мог этого обещать. — Ты нужен мне весь полностью, Джонас. Я вздрогнул, когда мои собственные слова вернулись бумерангом. Он хотел для меня того же, что и я для него. Чтобы я простил себя. И что бы не стало с Коулом, он желал для меня того же. Потому что они оба любили меня, даже когда я сам себя ненавидел. Я кивнул и заставил себя посмотреть на Мейса. Не знал, удастся ли мне победить самого себя, но должен был попытаться ради него и Коула. Я был должен это сделать и для себя. — Ты возьмёшь себя в руки, — твёрдо сказал я. — И съездишь за отцом Коула. Мейс улыбнулся и обнял меня, притянув к себе. — Люблю тебя, — прошептал он мне на ухо, прижимаясь. Мы держали друг друга в объятиях некоторое время, а потом он сказал: — Пойдём, познакомимся с моими родителями.

* * *

Мейс смог увидеть Коула на несколько минут, прежде чем уехать в аэропорт, чтобы успеть на рейс в Нью-Хейвен. Мы знали, что Коул не сможет с нами разговаривать, но вид его, лежащего на больничной койке, неподвижного, с бледной кожей, почти такой же белой, как тонкое одеяло, покрывавшее его, был пугающим. Но ничто не пугало меня больше, чем вид аппарата для искусственной вентиляции легких. Почему-то мысль о том, что Коул не мог дышать самостоятельно, ужасала меня больше, чем кровь, которая лилась из его тела. Мейс нежно поцеловал меня, прежде чем уйти, а затем наклонился к Коулу и что-то прошептал ему на ухо, после чего поцеловал в лоб. Медперсонал принес нам стулья, чтобы мы могли присесть, и я придвинул один из них как можно ближе к кровати, а затем накрыл руку Коула своей, не сводя глаз с движений его груди. Вентиляционный шум странно успокаивал, и я не заметил, как уснул, пока чья-то рука не легла мне на плечо. — Коул? — хрипло сказал я, переведя взгляд на его лицо и увидев, что он по-прежнему был без сознания. — Прости, — пробормотал Ронан, устраиваясь на стуле рядом со мной. — Я принёс тебе латте из кофейни внизу, — продолжил он. — Они не разрешили мне пронести его сюда, поэтому я оставил его на посту медсестёр для тебя, если захочешь передохнуть. Я устало покачал головой. — Ты помог им найти меня? — спросил я, снова накрыв ладонь Коула своей. — Да. Они позвонили мне из кемпинга в нескольких милях от фермы. Они не знали, уехал ты с определенной целью или просто ушёл, — ответил Ронан. — Я удивлённо посмотрел на него. Неужели Мейс и Коул решили, что я покинул их, потому что не хотел быть с ними? — Я догадывался, что верно первое, поэтому попросил одного из своих ребят проверить базы данных авиакомпаний, и он нашёл тебя. Когда мы поняли, что ты в Чикаго, я решил поехать с парнями, чтобы убедиться, что не возникнет слишком много проблем с твоим возвращением. Они не слишком… дипломатичные, когда дело касается тебя, — сказал Ронан с легкой улыбкой. — Откуда ты знаешь… все эти вещи… как правильно делать, чтобы помочь Коулу? Улыбка исчезла, и Ронан опустил глаза на свои руки. Он начал поочерёдно постукивать подушечками пальцев по коленкам. Этот нервный жест казался неуместным для такого дерзкого, уверенного в себе человека. — Когда-то я был хирургом-травматологом, — наконец признался он. Ответ удивил меня, и мне захотелось спросить, как он перешёл от спасения жизней к противоположному, но сомневался, что получу ответ. — Спасибо за то, что ты сделал, — поблагодарил я. — Если бы ты не вмешался, его бы здесь не было, — тихо продолжил я и положил ладонь на его всё ещё дрожащие руки. Он замер, но не отстранился от меня, как я ожидал. Тем не менее, ему явно не нравилось, что к нему прикасались, и я убрал ладонь. — Мне не наплевать на него, — сказал Ронан, его голос был настолько тихим, что я с трудом расслышал его за шумом окружающих нас аппаратов. Я не сразу понял, что Ронан говорил о моих обвинениях в том, что ему было наплевать на Мейса и что он использовал его уязвимые места, чтобы заставить работать на себя. — Ронан, я был очень расстроен… Ронан покачал головой. — Я предложил ему работу не для того, чтобы использовать его в своих интересах. Я мог бы найти десятки парней, готовых делать то же самое за соответствующие деньги. Но я знал, что он не простит себе того, что случилось с его сыном, поэтому дал ему другой выход его ненависти. Это сработало для меня, и я решил, что сработает и для него. Слова Ронана открывали глаза на многое. Он явно пережил какую-то невообразимую потерю, как и Мейс. — А у тебя получилось, Ронан? — спросил я. — Но Ронан не ответил, и я снова обратил внимание на Коула. — Я собираюсь сделать несколько глотков этого латте, — сказал я, почувствовав сонливость, снова охватывающую меня. — Ты останешься здесь с ним? — попросил я Ронана. Он кивнул. Я начал проходить мимо него, но остановился и сделал то, что, я знал, ему точно не понравится. Но не мог себя остановить. Склонившись, я обхватил Ронана руками и обнял его. — Спасибо, что спас их обоих. Ронан показался мне твёрдым, как статуя, поэтому я быстро отпустил его и вышел из комнаты, не оглядываясь. Я нашёл латте в медпункте и сделал несколько глотков, но, когда ставил стакан обратно, крышка соскочила, и тёплая жидкость выплеснулась мне на руку. Я схватил несколько салфеток со стойки и убрал за собой. Но я знал, что липкость на руке будет беспокоить меня, поэтому оглянулся в поисках своего телохранителя, чтобы сообщить ему, что иду в туалет. После стрельбы только один из мужчин остался со мной. Другой, видимо, остался, в полиции вместе со стрелявшей, которая почти сразу же начала кричать, что Эдуардо угрожал убить её, если она не выполнит задание. Наконец, я заметил в дальнем конце коридора крупного мужчину, разговаривающего по мобильному телефону. Я подождал, пока он обернётся, но, решив, что привлечь его внимание займёт больше времени, чем помыть руки, направился в противоположную сторону коридора, пока не дошёл до мужского туалета. Когда я вошёл, там находился только один мужчина, и он кивнул мне, выходя. Я вымыл руки, а затем склонился над раковиной, чтобы умыться. Холодная вода чудесно успокаивала мои уставшие от слёз глаза. Я как раз вытирался бумажным полотенцем, когда заметил, что кто-то подошёл ко мне сзади. Мужчина, предположительно медбрат или санитар, судя по одежде, не последовал к другой раковине, и прежде, чем я успел отодвинуться, мой лоб врезался в зеркало. От удара вспыхнула боль, в глазах рассыпались искры, а затем чужая рука обхватила моё горло, и меня оттащили на несколько футов назад, пока я не ударился спиной о стену в дальнем конце туалета. Кровь залила правый глаз, но левым я смог разглядеть лицо Эдуардо. Он выглядел совсем не так, как девять лет назад, когда держал меня и говорил, чтобы я был для него хорошим мальчиком, и тогда будет не так больно. Его длинные сальные чёрные волосы были зачёсаны назад, а на фоне испещрённого пятнами лица глаза-бусинки казались слишком маленькими. Мерзкое дыхание подонка обдало меня ещё до того, как он начал говорить. — Я с первого взгляда понял, что ты доставишь мне много проблем, маленький говнюк, — усмехнулся Эдуардо, обхватив пальцами моё горло, перекрывая доступ воздуха. Кровь и слёзы застилали глаза, тело жаждало вдоха, и я попытался ударить мужчину ногой. Но мне удалось лишь задеть его, и он ударил меня свободной рукой в живот, окончательно лишив воздуха. — Как жаль, — пробормотал Эдуардо, прижимаясь ртом к моему уху. — Ты был моей любимой дыркой. Немного слёз, немного борьбы. Я до сих пор возбуждаюсь каждый раз, когда смотрю наши совместные видео… как ты умолял меня не делать тебе больно. Пальцы Эдуардо немного отпустили моё горло, чтобы я смог втянуть в себя воздух. — Попроси меня ещё раз, Джонас. Умоляй меня не делать тебе больно… Я не смог бы произнести эти слова, даже если бы у меня хватило воздуха, поэтому вместо этого я плюнул ублюдку в лицо. Гнев окрасил его черты, и кулак Эдуардо ударил меня по скуле. Затем обе его руки обхватили мою шею, остатки воздуха, которые я успел втянуть в лёгкие, закончились, и я стал отчаянно задыхаться, царапая душившие меня руки. А потом мужчину резко отбросило от меня, и я рухнул на пол. Пытаясь отдышаться, я увидел Ронана, направляющегося к нам с пистолетом в руке. Эдуардо лежал в нескольких шагах от меня и выл от боли, держась за колено, из которого хлестала кровь. Только через секунду я понял, что Ронан выстрелил в Эдуардо, чтобы заставить его отпустить меня. Я ожидал, что Ронан будет удерживать Эдуардо до прихода помощи, но он перешагнул через стонущего мужчину и встал передо мной, загораживая обзор своими ногами. Я на мгновение закрыл глаза, услышав ещё один выстрел. В ступоре я наблюдал, как Ронан с помощью куска ткани вложил нож в вялую руку Эдуардо, а затем согнул его ладонь вокруг рукоятки. Затем Ронан встал передо мной на колени и обхватил меня пальцами за подбородок, изучая моё лицо. — Всё кончено, — прошептал он, после чего поднялся, положил пистолет на стойку у раковин и поднял руки вверх. После хаоса, воцарившегося в туалете, когда туда ворвались охранники, единственной оставшейся мыслью было, что мне нужно вернуться к Коулу.