Оплошность

      Как темно. Темно и жутко. Беспросветный мрак. Он повсюду — снаружи и внутри меня. Я не знаю, куда мне деться, не могу сфокусироваться. Эта мгла меня ослепила.       — Пит! Мой мальчик!       Такой тёплый голос.       — Дорогой, открой глаза!       — Я… Я не могу…       Тишина.       — Бабуля? Это ты?       Тишина.       — Ба, помоги мне! Как выбраться отсюда? Мне страшно!       Истерика.       — Спаси меня, молю, Ба! Я больше не могу… Я устал… Я хочу к тебе…       Вновь тишина.       Сколько ещё это будет продолжаться? Уйти отсюда нельзя. Но что если убить себя? Должно получиться. Нужно лишь что-то острое. Пит опускается на колени, пытается нащупать ладонями промёрзшую землю. Ничего. По щекам текут горячие слёзы. Он тут навсегда. В этом сырой темноте.       — Агх!              Запах железа растекается по глотке. Порезался. Но наконец-то, нашёл.       Пит подносит острый нож к пульсирующей сонной артерией. Он готов. Ему до жути страшно, но здесь он ни за что не останется.       — Прости меня, малыш. Папа не смог уберечь тебя, — всхлипывает омега. — Папа найдёт тебя в другой жизни, найдёт и поцелует твои мягкие щёчки. Я клянусь.       Взмах ножа.       Руки Пита обхватывают нежные тёплые ладони. Он впервые видит здесь кого-то, кроме себя.       Бабуля.       — Не надо, — старушка, как и Пит, стоит на коленях, со всех сил сопротивляюсь движению лезвия по чужой шее. — Милый, прошу тебя, отпусти нож. Ты ещё нужен там. Ну же, мой мальчик.       Пит выпускает нож. Рыдая, повисает на шее родного человека, содрогаясь всем телом.       — Мне страшно, я не могу. Я больше не могу.       — Ты справишься, милый, — большим пальцем старушка нежно вытирает слёзы своего самого любимого ребёнка в мире. — Ты всегда был таким замечательным. Таким смелым. Мы так гордимся тобой. Ты самое лучшее, что когда-либо дарила нам эта жизнь, Пит. Пожалуйста, останься там ради нас.       Омега вновь прижался к чужой груди, пытаясь успокоиться под ритм чужого сердцебиения.       — А где дедушка?       — Ты хочешь с ним поговорить? — ласково улыбнулась женщина.       Пит тихо кивнул.       Она взяла его холодную ладонь в свою руку и медленно повела за собой. Только сейчас Пит начал понимать, где они находятся. Мрачный туманный берег заледеневшей реки, которая, казалось, навсегда остановила своё движение в этом месте. Одинокие серые ивы, склонившие к ней свои печальные ветви, были покрыты толстым слоем инея. Пит шёл за женщиной, перебирая босыми ногами. На нём надета лишь белая длинная ночная рубашка, которая спускается ниже колен.       — Милый, мы почти на месте.       Женщина, высвободила чужую ладонь, подойдя к краю обрыва.       — Подойди ко мне. Он тут.       Омега сравнялся с женщиной, посмотрев вниз.       Пит с ужасом вскрикнул. Его резко затошнило, если бы не сильная рука женщины, он бы тут же сорвался вниз, где лежал труп его дедушки с расколотым черепом, из которого медленно вытекал мозг.       Голова омеги закружилась. Он опустил взгляд к своим голым ногам и увидел, как по ним стекают алые струи крови. Не выдержав, Пит соскользнул с обрыва, упав прямо на тело мертвеца.       Парень посмотрел наверх, разглядев лишь испуганное лицо бабушки.       — Он просыпается, — громко крикнула она. — Он просыпается!       — Господин Вегас, он просыпается!       Пит открыл заплывшие глаза.       Тот же подвал, те же цепи, свисающие с потолка. Он лежит на какой-то высокой кушетке, укрытый белой простынёй.       Вот он Вегас.       Смотрит на него так обеспокоенно. Так странно. Жалеет что-ли?       Пит не понимает, что происходит. Низ живота странно тянет. Омега всматривается в глаза альфы своим взглядом, затем отворачивает голову и замечает стоящего по правую руку врача-бету в хирургическом костюме и плотной марлевой маске.       Этого не может быть…       Резко вскакивает с кушетки и бросается на альфу, повалив того на пол.       — Сука, ты убил его! Ты убил моего ребёнка!!! — принимается наносить удары по лицу Вегаса и разбивает его в кровь.       Попытавшийся вмешаться доктор, тут же замирает, увидев останавливающий жест мафиози.       — Пит, прошу тебя, успокойся! Я всё объясню!       — Ты отнял у меня моего малыша! Он был не нужен тебе! Он был никому не нужен, кроме меня! И ты решил отнять его у меня. Какая же ты мразь! — роняя крупные капли слёз на чужое лицо, Пит бил с особой жестокостью, но надолго его не хватило.       Их силы, мягко говоря, были не равны. Едва пришедший в сознание Пит, тут же ослабил хватку, без сил опустив голову на грудь альфы.       — Вегас, я тебя ненавижу… Убей меня, пожалуйста. Вегас, убей…       Обняв полуживого омегу, Терапаньякул нежно прижал к себе трясущееся тело.       — Пит. Всё в порядке. Наш малыш жив.       Омега лишь продолжил учащённо дышать.       — Пит, ты слышишь меня?       Тот едва дёрнул головой.       Стоящий бледный как мел доктор вдруг решился вмешаться.       — Господин Вегас прав. У вас открылось сильнейшее кровотечение на фоне ретрохориальной гематомы. Я как мог, старался купировать его, — серьёзным тоном заговорил он. — Вы проспали почти три дня. Если бы не господин Вегас, и вы, и ваш ребёнок давно бы были мертвы.       — Закрой свой грязный рот! Вали нахуй! — крикнул на бету Вегас.       — Что?       — Пошёл вон отсюда!       После того, как доктор покинул подвал, Пит тихо прошептал: «Спасибо».       И вновь надолго прикрыл глаза.