Пляска на осколках сердец

Как алая медь Песенка льётся И льётся Мне некого хоронить Значит, меня Никому не придётся. © Немного Нервно – Необратимый процесс.

      Крупные тяжёлые дождевые капли бились в стёкла высоких окон особняка Акацуки, стучали по металлическим сливам, прибивая молодую зелёную траву и листья деревьев старого сада, заросшего пышными кустами ещё только набирающей цвет сирени. Когда-то я любила это время года. Прежде весна всегда вселяла в меня надежду, дурманя и пьяня нежным цветом яблонь, сирени, сакуры… Сейчас я глядела пустым взглядом на тяжёлые белые влажные от дождя грозди сирени и не чувствовала ничего. Кажется, впервые в жизни у меня не осталось даже слёз. Белый… Цвет перехода из одного мира в другой, цвет траура. В эти мгновения я ненавидела этот цвет как никогда.       Я всегда считала, что нет ничего страшнее женщины, жаждущей мести, потому что когда-то это помогало мне жить. В какой бы тёмный омут не затягивало меня это чувство, оно помогало держаться на плаву. Парадокс заключался в том, что мстить теперь было некому. Смерть Зеро перевернула всё, расколов разом несколько сердец. Что бы ни было между нами, сколько бы раз мы не сталкивались, все эти годы мы, так или иначе, были связаны. В какой-то момент, очередной бессонной пустой ночью, сидя у камина, как в тот треклятый вечер, когда Зеро пытался меня пристрелить, я внезапно осознала, что даже тогда ему хватило смелости направить на меня оружие, глядя мне в глаза. Мы были напарниками, и потерять того, кто так упорно прикрывал твою спину, оказалось слишком тяжело.       Но хуже всего было не горе потери, нет. Хуже всего было разъедающее сильнее любой кислоты чувство вины. Вины за то, что Зеро погиб за меня. Вины перед Ягари и Кроссом, которым я была больше не в силах смотреть в глаза. С того момента мир вокруг сузился до крохотных размеров, отключив все звуки. Должно быть, со стороны могло показаться, что я превратилась в бесплотную тень, которая не могла ни есть, ни спать. Особенно спать, потому что один кошмар моей жизни теперь сменился другим, в котором снова ради меня погибал близкий человек.       – Амая, – рыжие растрёпанные волосы, пытающиеся заглянуть в душу янтарные глаза. По позвоночнику пробежала неприятная дрожь и я сильнее съёжилась на небольшом диванчике, на котором сидела в библиотеке.       – Зачем я тебе, Каин? – едва слышно пробормотала я, с трудом разомкнув сжатые в плотную полоску губы.       – О чём ты? – тёплые янтарные глаза смотрят с беспокойством, заботой, непониманием.       – Женщины войны похожи на сломанных кукол, – голос был тусклым, но, что удивительно, не дрожал. – Я сломанная кукла, Каин. Зачем я тебе?..       – Что ты такое говоришь? – Акацки опустился передо мной, осторожно взяв в свои ладони мои ледяные пальцы. В глубине янтарных глаз отразился испуг. – Ты не сломанная кукла, ты живой человек и имеешь право на эмоции.       – Ты заслуживаешь гораздо большего, чем обращённая охотница с искалеченной психикой и жизнью. Я всё разрушила… – горе утягивает слишком глубоко. – Смерть Зеро – это конец. Ягари, Кросс… он слишком много значил для них обоих и погиб из-за меня. Я больше не могу даже смотреть им в глаза, потому что знаю: это моя вина.       – Не говори так, прошу, – Каин осторожно целует мои пальцы. – Ты не разрушила. Амая, только подумай: окончательный роспуск Совета Старейшин, ликвидация заговора, мир между охотниками и вампирами – всё это твоя заслуга. Канаме обязан тебе всем, как и очень многие. Ты смогла вытащить из-под следствия Ягари без единой жертвы. Кто бы ещё смог сделать нечто подобное?       – Без единой жертвы? – отвратительно кривая усмешка скользнула по моим тонким губам. – Жертвой едва не стал ты, Каин. И всё это потому, что я вступила в игру.       – Не неси ерунды, – голос Акацки задрожал от странной и такой непривычной горькой злости. – Если бы ты не приехала из Кагосимы, если бы не поставила на место Совет, не ввязалась во всё это – всё вокруг умылось бы кровью. Поверь, я не хочу говорить тебе этих слов, но смерть одного охотника не сравнилась бы с кошмаром, который удалось предотвратить, – я молча глядела на Каина безучастным взглядом. – Я знаю, каким был Зеро, поверь, знаю не хуже тебя, но он знал, что делает и спасти тебя ценой собственной жизни – был его осознанный выбор вне зависимости от того, пытался ли он искупить свою вину перед тобой или нет. И я благодарен ему за это, Амая, действительно благодарен. Потому что потерять тебя – самое страшное, что я могу себе представить. И я понимаю его, потому что тоже люблю тебя и, окажись на его месте, не задумываясь поступил бы также.       – Не говори так, – с губ слетел сдавленный шёпот, стало невыносимо горько и больно, хотя уже несколько дней казалось, что ещё больнее быть не может.       – Послушай меня, Амая, – Каин крепче сжал мои руки – он хотел, чтобы ты жила, чтобы жила лучшей жизнью и была счастлива. И Кросс с Ягари хотят для тебя того же. Не смей, слышишь? – голос Акацки рассерженно зазвенел. – Не смей думать, что хоть кому-то из них после случившегося ты стала не нужна или что Ягари тебя возненавидел. Они оба прекрасно понимают, что смерть – это в порядке вещей, особенно для охотника. И если в моих силах изменить для тебя хоть что-то и дать тебе шанс на спокойную счастливую жизнь, то только скажи.       – Неужели ты действительно готов всю жизнь прожить с девушкой, готовой в любой момент схватиться за оружие? – я чувствовала, как к глазам подступили слёзы, а губы мелко задрожали.       – Это твоя жизнь, Амая, – Каин протянул руку, осторожно погладив меня по щеке. – Пожалуй, Зеро напоследок удалось сделать тебе подарок, ценнее которого быть уже не может. И я приму любое твоё решение: если считаешь нужным, можешь остаться в Гильдии, хочешь – можешь уйти, и я сделаю всё, чтобы ты больше никогда не вспоминала о кошмарах всех этих лет. У тебя всегда будет возможность прожить спокойную семейную жизнь.       Из груди вырвался всхлип, который я оказалась не в силах сдержать и судорожно зажала рот рукой. Из глаз брызнули крупные слёзы. Всё это время утягивающее меня с головой на самое дно горе толчками вырывалось наружу громкими рыданиями, и я была больше не в силах держать это в себе.       – Тш… – Каин сел рядом, притянув меня к себе и крепко обняв. – Я с тобой. Всегда буду. Сколько потребуется.