Чимин последний раз оглядел себя в зеркало — влажные волосы цвета попкорна возведены в небрежную укладку (на которую омега потратил добрых десять минут), полотенце, наспех завязано вокруг бёдер (нужного эффекта удалось добиться только с седьмой попытки), и совершенно недвусмысленный взгляд, рождавшийся в самых недрах пошлой души, — он готов выйти к Хосоку сейчас же. Подмигнув самому себе, он вошёл в спальню, где на краю кровати уже сидел бета, уперевшись локтями в колени. Ворвавшийся в помещение подрагивавший прямоугольник света из ванной лишил превосходства луну, которая ещё мгновение назад была единственным источником освещения в комнате. Хосок оказался всецело охваченным тусклостью лампочки — он тяжело дышал, будто только вернулся с пробежки, по освобождённому от одежды торсу катились капли воды. Весь его вид говорил о том, что парень силится побороть волнение.
— Скажи честно, ты девственник? — поинтересовался Чимин, который был разочарован, слегка огорчён, но отступать не собирался в любом случае. От Хосока едва ли веяло хорни вайбами, скорее, он был напуган до смерти. Душ не помог бете справиться с тревогой, и вот теперь он сидит здесь, буквально дрожит и стесняется раздеться ниже пояса. Лампочка в ванной зажужжала электрическим звуком и пару раз моргнула. Самые дерьмовые выходные.
Хосок медленно, слишком медленно, повернул голову в сторону Чимина и неожиданно смело встретил его взгляд. Он смотрел в глаза, затем так же неспешно просканировал каждый сантиметр тела Чимина, заставляя того против своей воли покраснеть, а после опять вернулся к глазам омеги, который уже не был так уверен насчёт своего вопроса. Бета зловеще красив, пугающе сексуален и бесспорно порочен. Он смотрит теми самыми лисьими глазами, которые запускают мурашки по телу и активируют какой-то необъяснимый первородный страх в самом сердце. У омеги вспыхнули щёки и похолодели пальцы, когда Хосок, с минуту мучивший его молчаливым взглядом, вдруг недобро ухмыльнулся. Он покачал головой, будто ведя внутренний спор с собой, и Чимин видел, как он, будто бы взвесив все за и против, принял для себя какое-то решение, как и тогда на заправке. Бета задвинул ногой под кровать свои снятые футболку и толстовку, и удобнее уселся на кровати. Всё ещё не отрывая демонического взгляда от оробевшего Чимина, он едва заметно кивнул, приглашая того выключить свет в ванной и подойти ближе.
Пак Чимин отвесил себе внутреннюю пощёчину, расправил плечи и облизнулся, подплывая к парню, скрипя старыми половицами, и сразу же залезая на него сверху под отчаянный треск пружин матраса. Откинувшись на спину под напором омеги, Хосок тут же лишил того полотенца, принялся хаотично гладить его плечи и спину, сжимать ягодицы и настойчиво тянуться за поцелуем. Чимин расплылся в довольной ухмылке, стеснение как рукой сняло. Он ощутимо тёрся о его бедро и сильно закусывал губу, склонившись над бетой, невинно сводя брови домиком и едва слышно скуля от наслаждения, которое сам себе доставлял. Опираясь на крепкие плечи, он прекрасно видел, как Хосок плотоядно разглядывает его губы и как тому не нравится перспектива быть снизу. Опираясь о кровать одной рукой, вторую Чимин пустил прогуляться по прессу беты, который оказался отнюдь не таким рельефным, как на фотках в интернете. Да и «дьявольского глаза» не было ни на одном из пальцев, которые парень уложил на бёдра Чимину, чтобы помочь ему ещё теснее прижаться к себе.
На секунду Чимин посмотрел на ситуацию со стороны: они приехали в дряхлый домишко, которого нет ни на одной карте, в чащу леса, где едва ли можно поймать связь, друзья, опьянённые больше воздухом, чем алкоголем, спят на улице, а сам он собирается трахаться с парнем, с которым, возможно, никогда и не был знаком. А что, если друзья не спят… А что, если после секса и Чимин окажется в отключке…
Но в следующий момент в голове омеги не осталось ни одной мысли, потому что Хосок, воспользовавшийся его замешательством, одним рывком подмял Чимина под себя, завёл его руки над головой, не давая высвободиться, и положил ладонь ему на горло, заметно сжимая и лишая омегу возможности вертеть головой и кокетливо избегать его поцелуев. Пару секунд чёрные на фоне бледного лица глаза с едва заметной усмешкой наблюдали за беззащитностью некогда бойкого омеги, а потом Хосок вновь принялся терзать с готовностью приоткрытые губы. Он прихватывал их зубами, слегка оттягивал, зализывал, скользил языком внутри Чимина, вырывая из того стоны и вынуждая извиваться всем телом, изнемогая от невозможности сделать самому хоть что-нибудь. Убеждённому, что целуется с вампиром, Чимину даже показалось, что он чувствует металлический привкус крови, отчего его ещё сильнее начало тянуть к загадочному партнёру. Наигравшись там, Хосок спустился к шее, шумно вдыхая букет осенних ароматов и прикусывая одорус крепче, чем того допускали приличия. Омега под ним дёрнулся сильнее прежнего и простонал во весь голос, закрывая глаза и переставая высвобождать руки.
Когда Чимин, рвано хватая ртом воздух, вновь открыл глаза, Хосок поспешно расстёгивал джинсы. Прежде чем снять их, он вытащил из кармана пузырёк с таблетками и поставил на тумбочку у кровати. Всё это время омега рассматривал его, боясь лишний раз моргнуть. Бледная мраморная кожа в свете луны сияла, Хосок был похож на вампира, демона, дьявола, на кого угодно, но не на обычного человека. Чимину казалось, что он может кончить лишь от одной фантазии о сексе с таким парнем. Портил картинку лишь квадратик никотинового пластыря на предплечье, но обдумать это Чимин не успел, потому что Хосок резко подтащил его к себе, сгибая ноги в коленях, и особенно не беспокоясь о том, чтобы растянуть омегу, скользнул внутрь.
— Блять, ты… — Чимин изогнулся дугой, закусывая губу от неприятно резкого растяжения мышц.
— Не выдумывай, — выдохнул Хосок, насаживая на себя Чимина до самого упора. — Там достаточно скользко. И жарко…
Чимин действительно тёк, как водопад, поэтому член Хосока с лёгкостью заполнил его всего, заставил забыть о напускных образах и кокетствах. Омега стонал, срывая голос, и, не помня себя, сжимал в кулаках простыни и иногда Хосока, когда мог до него дотянуться. Он подмахивал бёдрами в такт, ещё больше распаляясь, слыша пошлые шлепки. Он ловил каждый поцелуй беты, он тоже кусался, тоже царапался, нарываясь на несильные пощёчины и удары по ягодицам. Хосок был грубым, страстным, пугающим и с каждой секундой всё более прекрасным.
Немного привыкнув к темпу и желаниям Хосока, Чимин заставил его перевернуться на спину и оседлал, продолжая насаживаться на бету сам. Он опирался руками ему на грудь, затуманенным взглядом смотрел в тёмные глаза и постанывал уже хрипло. Оглядывая Хосока сверху, он опять споткнулся о никотиновый пластырь, гадко очеловечивавший бету, которого Чимин уже признал демоном ночи.
В окне что-то вспыхнуло и сквозь звуки собственного голоса Чимин услышал непонятный гул — он инстинктивно повернулся в сторону окна, но тут же отвлёкся на Хосока, который желая поудобнее устроиться под омегой, слишком сильно махнул рукой и опрокинул пузырёк с таблетками на тумбочке.
— Что это?
— Колёса. Тебе понравится, — Хосок взял одну таблетку и, не спрашивая разрешения, сунул её в рот Чимину вместе со своими пальцами, которые омега принялся посасывать, опять закрыв глаза и ускоряя темп. С нарочито громкими причмокиваниями он создавал влажный вакуум для пальцев Хосока, ощущая, что и бета стал жёстче в него вбиваться. Открыв глаза, он увидел, что брюнет положил на язык такую же таблетку, но не глотал её, а лишь смотрел на Чимина своими насмешливыми чёрными омутами. Освободившись от пальцев, омега утянул бету в яростный поцелуй, забирая себе его таблетку. Хосок согнул ноги в коленях, упираясь в кровать пятками, положил руки Чимину на поясницу, фиксируя его в нужном положении и, не разрывая поцелуя, взял такой темп, от которого у омеги перехватило дыхание и он уронил голову Хосоку на плечо, жалобно скуля и чувствуя приближающуюся разрядку. Ослабевшими руками он всё же смог упереться о спинку кровати и вновь сесть на бету, самостоятельно руководя процессом. Тяжело дыша и блестя капельками пота, он всё же самодовольно высунул язык, показывая колесо, которое отобрал в честном бою.
— Тебе это… не нужно, — едва находя силы для слов, заявил Чимин. — Я круче дури. И никотина.
На последних словах он подцепил уголок пластыря на предплечье беты и сдёрнул этот гадкий квадратик, портивший весь вид. Чувствуя накатывающий оргазм, Чимин уже не сопротивлялся, когда Хосок с утробным рычанием опять прижал к себе, вбиваясь в него так, как никто до этого, горячо выдыхая ему в шею. По телу Чимина пронёсся электрический разряд, разбивший его на атомы и собравший воедино одновременно, вытеснивший из лёгких воздух и заставивший сжаться. В этот же момент Хосок вонзил клыки ему в одорус, запуская целую волну таких же разрядов. У Чимина не было сил на возмущение, только яркие круги перед глазами, дрожащие от оргазма колени и необычный букет ароматов. Здесь были и полевые цветы, и выпечка, и чайная церемония, и единичные ноты корицы или банана. Но главное, здесь были и ароматы рок концерта и работы в художественной мастерской — ароматы Чонгука и Тэхёна. Чимин слабо дёрнулся, ощущая на себе железную хватку демонического альфы, чувствуя в себе его член и зубы.
Цветы благоухали в заброшенном поле, выпечка давно зачерствела, чай остыл, банан пах приторной старостью. Опустевший зал после рок концерта, тоска художественной мастерской. Чимину стало плохо от усталости и леденящего ужаса. Каменные веки сомкнулись, избавляя его от всех возникших запахов, что слились в единый мощный аромат одиночества.
***
Чимин страдальчески поморщился, натягивая одеяло на голову, чтобы скрыться от раздражающего измученного стона, который назойливо мешал спать. Под одеялом неприятный звук лишь усиливался, и омеге пришлось признать, что издаёт его он сам. Голова жестоко раскалывается, все кости ноют, ломота в теле не даёт забыться сном. Щурясь от яркости мира, он медленно обвёл стены, обитые вагонкой, сердитым взглядом. По мере визуальной прогулки по комнате, выражение лица его менялось от недовольно-уставшего до изумлённо-испуганного.
— Ты проснулся,, — низкий голос раздался неожиданно близко и Чимин в ужасе подскочил, выставляя вперёд подушку. — Эй, ты чего…
На омегу смотрели широко распахнутые глаза, в которых явно читалась взволнованность и бесхитростная улыбка. В голове что-то ухнуло и разлилось мучительной болью, вынуждая Чимина рухнуть обратно в кровать. Поездка, заправка, костёр, Хосок… Ох,чёрт.
— Время почти четыре часа дня, я не стал будить тебя раньше. Больше не глотай две штуки за раз, — напомнил он о колёсах. — Тебе так плохо из-за них. Наверняка ещё и приход дерьмовый словил — что-нибудь стрёмное и грустное, — Чимин действительно смутно припоминал два ярких чувства перед провалом — ужас и одиночество. — Ладно, вставай, твои дружки на подъезде, я не собираюсь тут всё один устраивать.
— Ммм?.. — Чимин разглядывал Хосока, как будто видел его впервые. Тёмные волосы стянуты в хвостик на затылке (а ночью они мрачными молниями были размётаны по подушке), губы сложены в доброжелательной полууулыбке (а ночью пошло кривились и касались Чимина там, где… впрочем, неважно), руки спрятаны в карманах (а ночью они путались в волосах Чимина, управляя им, властвуя над ним). Всё происходившее сейчас не могло быть правдой, потому что у Хосока другие глаза — волнующие полумесяцы, полные пляшущих чертей, а не такие открытые и понятные,, какими он на него смотрит в данный момент.
— Тэ и Гук подговорили меня устроить тебе сюрприз. Они знали, что ты изноешься весь в этой глуши, так что пригласили сюда всю вашу городскую тусовку. В подвале лежат вещи для вечеринки, нам надо всё подготовить к приезду народа.
— Кто?.. — Чимин не мог договорить, поэтому выразительно подвигал всеми работавшими мышцами на лице, чтобы донести до Хосока суть вопроса.
— Да хрен знает, я же ни с кем из ваших не знаком. Человек пятнадцать вроде будет, — брюнет чуть склонил голову набок и прищурился, ухмыляясь одним взглядом — вот его настоящие глаза!. — Точно будет Намджун.
— Почему… — Чимин прикладывал титанические усилия, чтобы его голос звучал, а не распадался на хриплые обломки звуков. — Почему ты запомнил Намджуна?
— Потому что теперь я вместо него, — Хосок продемонстрировал десневую улыбку с красивыми клыками, которыми вчера…
— Боже, нет, не-е-е-т, — взвыл Чимин, прикладывая руку к одорусу и чувствуя под подушечками пальцев острые края пластыря.
— Сильно болит? — Хосок сам невесомо пробежался кончиками пальцев по контуру пластыря, а потом по противоположной стороне шеи омеги. — Скоро пройдёт. Тэ говорил, что метки ольфакторов держатся около года, а моя будет всего месяц, так что…
— Это что, значит, придётся с тобой целый месяц ещё общаться? — попытался съязвить Чимин, но под пристальным лисьим взглядом тут же позорно покраснел и потупился, плохо скрывая свою смущённую улыбочку.
Этто его первая метка.
*
После того, как Чимин более или менее пришёл в себя и поел заветренного зефира и обугленных сосисок — остатки ночной роскоши — они с Хосоком спустились в подвал, чтобы вытащить добрую армию ящиков с алкоголем, пакеты со снеками и всякими тусовочными атрибутами — красные стаканчики и всякое такое. На подготовку дома ушло не больше часа, а к десяти часам вечера трещавшая по швам лачуга уже до чердака переполнилась взрывами смеха, сигаретным дымомом, разговорами, гремящей музыкой — всем тем, что было так близко сердцу Чимина. Сам он сидел на краю стола, на котором только что завершилось жаркое сражение, где пушечным ядром явился пингпонговский шарик&, а неподступные крепости красных стен до краёв были наполнены пивом. Хосок стоял рядом со столом, облокотившись о хлипкую стену дома.
— Они чуть всё не испортили вчера, — заявил он, по-хозяйски похлопывая себя по карману толстовки, где покоился ключ от подвала. — Если бы влезли в подвал, сюрприз был бы испорчен.
— А как вы вообще умудрились пронести всё это мимо меня?
— Нам повезло, что ты поверил, что я не в своём уме и поехал автостопом, — Хосок хмыкнул. — На самом деле, я приехал сюда на тачке за пару часов до вас и всё привёз, а потом вернулся и спрятал машину за заправкой.
— Ага… — Чимин слушал Хосока вполуха, потому что всё его внимание было нацелено на поиск Намджуна среди дымного марева пьяной вечеринки. Когда сизое сигаретное облако благородно расступилось и явило Чимину интересующую его парочку, омега тут же выпрямил спину и сел более изящно, ведь дылда со смехом подыхающей чайки, тёршийся вокруг Намджуна, к сожалению, выглядел чертовски хорошо. Сам Намджун, как оказалось, буравил Чимина тяжёлым взглядом, не обращая ровным счётом никакого внимания на виснувшего на нём Джина. Заметив это, Чимин нарочито громко засмеялся, кокетливо заправляя соломенную прядь за ухо: — Всё-таки ты не в своём уме, Хосок. Прятать машину — надо же было придумать!
— Он ничего, — подтвердил Хосок, перехвативший взгляд Чимина, который тут же глянул на бету.
— Ревнуешь?
Намджуна бесило, что хренов фрик пялит на него. Да ещё и вокруг Чимина околачивается. Весь вечер. Альфа двинулся к ним, в пару шагов пересекая скромную гостиную.
— С чего бы? Разве перед ним вчера весь вечер ты вертел своей офигенной задницей? — с трепетом заметив приближение огромной горы мышц по имени Ким Намджун, Чимин сделал Хосоку жест, чтобы тот не компрометировал его и заткнулся, но тот явно собирался проучить омегу и продолжал: — Разве его ты засосал в лесу и своими стонами распугал там всех белок? О, или может, для него ты тёк, как последняя сучка? — Чимин сделал страшные глаза, потому что Намджун уже возвышался перед ними, а Хосок всё не унимался: — Или это он тебя вчера оттрахал так, что ты без рук кончил?\&
— Что у тебя с шеей? — не желая ни знакомиться, ни брать в поле своего зрения Хосока, Намджун выстроил неразрывный зрительный коридор с Чимином.
— Ах да, может, это
он метку тебе поставил?
Чимин замер под тяжестью взгляда бывшего краша, словно заяц в свете фар неукротимо несущейся на него машины. Он ждал, что его накроет привычной волной слабости и влечения к широкоплечему красавцу, но почему-то ничего подобного не происходило. Он отчётливо видел альфу, который своей интрижкой с Джином просто захотел поиграть с ним, заставить ревновать и стелиться у ног. Так mелочно, так предсказуемо и просто. Чимин перевёл взгляд на Хосока, который тоже смотрел только на него. Тем самым взглядом, который заставлял омегу одновременно волноваться, возбуждаться, бояться, покоряться, словом, он готов был отдаться Хосоку на этом столе сейчас же.,
— А где эти двое? — Намджун скривил рот, видя, что его шалость не удалась и Чимин по какой-то причине больше не хочет вилять перед ним хвостом. — Тэ и Гук? Что-то я не видел ни их самих, ни тачки мажора.
— Тэхён и Чонгук… — повторил Чимин, будто вспоминая, кому принадлежат эти имена. Ему не хотелось думать ни о ком, кроме Хосока, чья метка приятно ощущалась под пластырем и заставляла каждую клеточку тела Чимина стремиться к бете, к его телу. Он не верил, что метки привязывают людей друг к другу, вынуждают чуть ли не физически страдать от расставаний на большие дистанции. Раньше не верил. — Я не видел их со вчерашнего вечера, — Пак безразлично пожал плечами, отвечая на вопрос про друзей. Он был даже рад, что они пропали. Чокнутая парочка, по правде говоря, уже в печёнках сидела. Пусть даже если они исчезли с лица Земли — Чимину плевать. — Наверное, свалили. Тем лучше — не будет душной поеботы про ольф@кторов и тупых шуток Гука.
Джин, капризничая и явно ревнуя своего альфу, утащил Намджуна в другой угол комнаты, подальше от потенциальной угрозы, а Чимин и Хосок вновь остались одни. Одни посреди многолюдной тусовки, одни посреди всего мира. Им больше никто не мешал — ни новые персонажи, ни чокнутая парочка, вообще никто. Бета больше не притворялся, он смотрел чёрными лисьими глазами и улыбался, касаясь языком одного из клыков. Заворожено глядя на своего нового, настоящего, демонического парня, Чимин уже\ не считал эти выходные самыми дерьмовыми в жизни.
